Свой хлеб

Фрагмент из напечатанной книги в "Ридеро" "Свой хлеб".

Страда

К концу июля созревали хлеба. Наступало время жатвы.

Рожь начинали жать сразу после Ильина дня — второго августа.

Чтобы быть уверенным в том, что зерновые поспели, дед Василий с обеда поехал с внуком Иваном в поле. Спешившись, зашёл на поле, сорвал колосок, вышелушил зерно в ладонь. Попробовал зерно на зуб. Зерно хрустело, а следовательно, хлеб поспел и его нужно срочно убирать.
— После уборки ржи приступим к уборке пшеницы. Пшеница подождёт. Она более выносливая, да и поспевает позже, чем рожь, — поучал внука дед Василь.

На следующее утро всё семейство, в том числе и вольнонаёмные, выдвинулись из станицы на свой надел, где были посеяны зерновые.

Не отстали от них и кумовья Артамоновы, Есауловы и другие станичники.

Дед, как самый старший в семье, дал разрешение на начало Косовицы. Подождал, пока бабы свяжут первый сноп. Забрал его и укатил домой. Сноп установил в красный угол, поближе к образам.

Теперь вся организация по уборке зерновых перешла на правах старшинства к матери. И она с этим справляется умело.

В этом году рожь выросла не равномерно, а гаями. Где рожь выросла высокой и густой, наёмные женщины убирали серпами. Ох, и тяжёлая это работа. Целый день под пекущими лучами летнего солнца, делая перерыв на обед и небольшой отдых после обеда. И снова работа.

Женщины подхватывали охапку колосьев левой рукой, а правой отрезали серпом этот пучок. Затем клали пучок в сторону и снова подхватывали следующую партию колосьев. Следующая женщина, идущая за первой, вязала снопы и аккуратно устанавливала их вверх колосьями в небольшие копны. За целый день работы болела спина, ныли все мышцы задействованные в работе. Болела голова. Но работа была на первом месте. За неё платили, а за то, что ты полежишь в тени деревьев, получишь дырку от бублика. Так что лечили себя на ходу. Если заболела спина, то обвязывали её жгутом, связанным из соломы ржи. Такую повязку надевали и на голову. Вода и холодный хлебный квас утоляли жажду всех работающих на поле людей. От этих страданий, наверное, и появилось слово "страда" - жатва.

Тяжёлая работа от зари и до захода солнца Ивана отвлекла от дурных мыслей.

В основном пшеницу косили мужики косами, приготовленными дедом Василём заранее.

Его опыт и умение подобрать и смастерить косу под каждого косаря, передавался своим домочадцам по наследству. Правильно подобранная и изготовленная коса - это залог успеха всей работы косаря. Заранее заготовленные косовища и подкупленные косы - литовки в лавке, всегда были в наличии у деда.

С рассвета и до самых сумерек в поле Иван старался помочь матери больше сделать и до первых дождливых дней убрать, как можно больше вызревшей пшеницы. Иначе с каждым днем колосья все ниже и ниже опускаются к земле, и их уже не поднять. Первый же дождь, а если еще и с ветром, весь труд семьи сведет насмарку.

Спали здесь же, натаскав соломы. Молодёжь к вечеру затевала игры, как будто и не было тяжёлого трудового дня. Разводили костры, пекли картошку в углях костра, а потом и вовсе начинали водить весёлые и задорные хороводы вокруг костра. Откуда-то появлялась гармошка, ей помогала балалайка, самодельные свирели и всё то, что только создавало весёлый и задорный тон.

Ваня был завсегдатаем молодежных гулянок у костра. Сейчас он тем более стремился одним из первых попасть на такое мероприятие, потому что заприметил в гурте девчат девушку. Она была не из местных, а местные не хотели её приглашать в свои ряды. Не ровня казачкам, девушка из простолюдинов. Но Ваню это не останавливало.

Девушка отличалась от местных бойких казачек своей утонченной фигурой. Стройная, словно лань, с такими же голубыми глазами, как у него. Её чёрные прилизанные волосы были сплетенные в одну длинную косу с выделяющимся пробором волос посредине головы. Её домотканый льняной сарафан выделялся среди её местных сверстниц своим покроем и окрасом. Босиком, не обращая, что стерня может поранить её стройные длинные ноги. Во время движения девушка не шла, а плавно летела над землей.

Сегодня девушка стояла в сторонке и наблюдала, как здешние ребята ловко отплясывали вокруг костра. Молодые станичники, проворно разбивали хоровод, вклиниваясь в то место круга, где находилась его избранница.


Когда хоровод распался на пары, Ваня, слегка робея, переборов юношеский страх перед знакомством с незнакомой девушкой, приблизился к ней и протянул ей свою руку, приглашая к незамысловатому танцу. Девушка ответила на приглашение, и они, немножко дурачась, завертелись в этой круговерти, стараясь своими действиями попасть в ритм танца. Мелодии сменялись одна за другой, а они все кружились вокруг костра в общем хороводе местных парней и девчат.

Местная казачка Дарья, подколола Ваню:

— Что, наши девки не такие, или решил позабавиться над чужачкой!

Девушка резко выбежала из круга и направилась в вечернюю степь.

— Тебе, что! — вспылил Ваня, на Дарью.

— Как хочу, так и развлекаюсь! — и побежал догонять девушку.

Догнав девушку Ваня сказал:

— Плохих мыслей у него никаких нет, а наши казачки им палец в рот не клади, того и гляди откусят, тем более ты не из местных.

Снова протянул девушке руку, промолвил:

— Давай знакомится. Меня Иваном кличут, а тебя как?

— Меня Наталья. Не стоит нам знакомиться, все равно продолжения не будет. Твои родители не одобрят твоё знакомство со мной, — предупредила Наталья.

Но Иван не хотел слушать Наталью. Его душа подсказывала ему;

«Не упусти свой шанс, это то, что тебе нужно в твоей дальнейшей жизни».

Уводя девушку подальше от весело резвящегося гурта молодежи, Иван потянул её за руку к небольшой речушке. Местные её прозвали Арина.

Когда — то в далёкие времена первые поселенцы этого края прозвали эту речку так за то, что здесь утопилась девушка, которая была не согласна с мнением своих родителей, посватавшие её, за состоятельного отставного есаула. Не согласная с таким решением своих родителей, девушка бросилась с высокого берега реки в воду. Быстрое течение реки унесло тело девушки далеко по течению. А такая же строптивая речка, стала называться в честь непокорной девушки — Ариной.

Молодая пара не задумывалась об этом, крепко взявшись за руки, делясь своими, только молодым известными впечатлениями и мыслями, бродила возле берега речки, не замечая, как на востоке начала загораться заря. Уже утро.

— Пора, — сказала Наталья. Владелец земельного надела спуску не даст. Рано встаём, и до обеда хозяин даже воды не привозит в поле. Выкручиваемся сами.

Условившись встретиться вечером на этом же месте, разошлись по своим таборам.

Немного отдохнув на свежескошенной соломе, Иван поднялся, потянулся, умылся холодной водой по пояс, и был готов к работе.

Мать предложила выпить узвару* и сказала:

— Ты бы немного отдохнул, пусть вольнонаемные работают.

— Нет, — сказал Иван — это мне в своей жизни на пользу пойдет.

Взяв косу, подточил её, присоединился к основной группе косарей.

Вжик, вжик, зазвенела коса в его руках. Ровный ряд скошенной пшеницы остается после его косы.
Сзади идут женщины, ловко связывая стебли пшеницы в небольшие снопы, которые потом подберут и поставят на попа в небольшие скирды, чтобы потом легче было грузить на телеги и отправлять на ток*, на обмолот. Да и стоя колосья в снопах не намокнут, и не будут касаться земли.

Когда солнце поднялось достаточно высоко, что можно было разглядеть, всех кто работал, на близко лежащих наделах, Иван поискал глазами Наталью, с которой он провел всю ночь у реки. Она работала на соседнем наделе по найму, а значит действительно ему, по их закону не ровня, а значит и не пара. Закончатся сезонные работы, и он её больше не увидит.

А она действительно очень стройная, проворная в работе и тоже поглядывает в его сторону.

Дождавшись, когда снова наступит вечер, Иван быстренько выпил кружку молока, помчался в гурт молодежи, собиравшийся возле костра.
Ища глазами свою избранницу и не находя её сильно расстроился. Соседка Дарья, которая вчера его поддёргивала, сегодня сама приглашала его водить хоровод. Но Иван рассеянно отказался.

Сегодня его избранница не пришла, что — то случилось, или обиделась на местных девчат, что они её, как чужачку*, не приняли в свой коллектив. Прождав еще около часа, побрел мимо, того надела где, днём работала семья Натальи, домой.

Проворочавшись всю ночь, выбрасывая из головы плохие мысли, Иван еле дождался утра.

Снова вжикают и звенят косы и ровно ложатся скошенные ряды пшеницы.

Иван поглядывая в сторону наделов Артамоновых, у которых вчера работала Наталья и не находя глазами уже знакомый силуэт, сильно расстраивается. Коса в его руках стала менее послушной, стала часто зарываться носком в землю, появились огрехи от не скошенной пшеницы.

Старший брат — Гришка, с которым он наперегонки косил пшеницу, ушел далеко вперед.

Догнавшая его мать, спросила:

— Ваня. ты случайно не заболел?

Иван в ответ помотал головой.

Но от матери ничего не утаишь. Она очень ловко выведала хворь*, которая одолела сына.

Решив помочь сыну, мать отправилась к своей куме, Артамоновой, узнать, где её работники подевались.

— Добрый день Матрёна Ермолаевна!

— Добрый день, коли не шутишь.

— Бог в помощь! Займи немного соли, а то я не рассчитала. Приедем в станицу, пойду в лавку и откуплю тебе соль, — придумывала на ходу цель своего визита, мать.

Давние соседи, подруги и кумовья, они прекрасно ладили между собой.
 Получив от Матрены соль, как бы невзначай спросила:

— Матрёна Ермолаевна, а где же твои наёмные работники? Неужто плохо работали?

— Та не. Не устроила оплата, за выполненную работу. Они хотели, чтобы я им кроме оплаты ещё и кормила, но у меня у самой кормить семью нечем. На всём экономлю. А работнички, вроде к Гришке Эсаулову подались, он богаче нас, — ответила Матрена.

— Поняла. — не стала засиживаться у кумы мать.

— Спасибо, кума, что выручила. Бог в помощь вам. Ну, я побежала, а то работы невпроворот.

Выведав нужные ей новости, мать поспешила на свой надел.

Меньшая дочь Груня, готовила обед, С большого казана, доносился аромат наваристого борща.

Мать, проверив готовность обеда, сказала дочери:

— Зови всех обедать.

Груня мотнула звать на обед, работавших в поле людей. Пока работники добирались до стана, где готов был обед, мать ловко разложила скатерть прямо на стерне. Достала деревянные ложки, а их нужно было не менее пятнадцати. На всех не хватит, она с дочерью поест потом, как накормит всех. Разложила хлеб напротив каждой мыски, по одному куску на человека, который мать испекла еще дома, заранее на целую неделю.

Приготовленный Груней обед работники проворно уплетали ложками, ещё и добавки просили. Большие глиняные мыски, в которые насыпался борщ — одна мыска на пятерых человек, быстро опустели. В большой семье, зевать за столом некогда, останешься голодным. На второе галушки с салом. Запивали все узваром со сдобными булками.

После вкусного обеда — отдых часок. Потом снова за работу.

Двум сыновьям, которые ещё не служили в войске, насыпала отдельно.

Отец с дедом и старшей дочерью, остались дома. Дочь остались на хозяйстве. Приготовить покушать мужчинам, прибрать в доме. Вся женская работа по дому, пока мать руководит в поле, осталась на ней.

Дед инвалид войны, а муж дома, потому, что по роду службы ему не разрешалось работать в поле. Иногда наведывался в поле, но больше пропадал у кошевого атамана. По любому зову старшего их казачьего куреня, на коня и в путь. Вот такие были строгие законы у казаков.

Всю мужскую работу выполняли жены — казачки или наёмные рабочие.

С завоеванием этих земель Петром Первым, эти законы были отменены. Хотя на местах они ещё долго сохранялись.

У казаков появилась возможность получить вольную, перебравшись на отвоеванные при Екатерине II у татар и турок скифские земли. Прослышала об этом указе и семья Грибневых. Особенно это запало в голову меньшему сыну Ивану, которому на следующий год на службу, а со службы можно только дезертировать.

Мать знала о том, что Иван не хочет быть военным, ему больше нравилось управляться по хозяйству. Поддерживала идею сына морально, но никому об этом не говорила.

Сад, виноград, поле с пшеницей его больше притягивало, чем скакать с оголённой шашкой и рубить неверным головы.

После обеда мать отозвала Ивана в сторону и рассказала, что узнала о его знакомой.

Иван обрадовался и, не раздумывая, кинув на ходу матери:

— Я сейчас, — оседлав коня, галопом подался в сторону наделов Эсауловых.

Убедившись, что его избранница работает на уборке кавунов, Иван направил коня прямо к ней, откуда и храбрость взялась. Лихо, подскакав как можно ближе к Наталье, поманил её пальцем к себе. Та, оглядываясь по сторонам, с опаской подошла к нему.

Не слезая с коня, Иван сказал Наталье:

— Я тебя жду сегодня вечером за околицей, как только стемнеет. Разговор есть. Если будут спрашивать, чего я хотел от тебя, скажешь, привез долг. Я буду очень ждать, — сказал Иван.

Сунув в руку Наталье полтинник, Иван быстро поскакал домой, пока Гришка Эсаулов не стал допрашивать, что он делал у него на наделе.

Дома, Иван, привязав коня, задал ему овса, а сам отправился на сеновал.

По дороге на сеновал, дед Василий поинтересовался:

— Как идут дела на поле?

Буркнув в ответ, что все идёт хорошо и дня через три должны скосить всё поле. Останется только перевести снопы на ток, чтобы начать обмолот.

Дед удовлетворенно хмыкнул.

Отца не было дома, наверное, на казачьем совете.

Иван, забравшись на сеновал, тут же провалился в глубокий сон.

Проснулся, от какого — то шума во дворе. Прислушался не во дворе, а рядом на улице, две молодицы делились друг с дружкой новостью, что их мужья уезжают на казачьи сборы, аж на три месяца.

Иван быстро встал, зашёл в стряпную (кухню), выпил кружку молока, посмотрел на себя в зеркало, довольно хмыкнул:

«Ничего себе парубок, как быстро вырос».

Черненькие усики выдавали парня, что он ещё совсем юн.

Зашедшая в стряпную* сестра Матрена спросила:

— А почему это лоботряс* не на поле и не подсобляешь* матери?

— У тебя забыл спросить, — огрызнулся брат.

Немного подумав, ответил:

— Я только оттуда.



Быстро вышел во двор, оседлал коня и не спеша поскакал за околицу.

Солнце стремительно опускалось за горизонт. Стаи комаров вились столбом и гудели высоко над головой.

— Завтра будет жарко, — подумал Иван, — это верная примета.

Прибыв на место встречи раньше, решил спуститься к речке, самому ополоснуться после поля, да и жеребец с охотой пошёл за ним в воду. Вода, нагревшаяся за день на солнце, была тёплая, словно мамина рука из далёкого детства.

Поплескав на коня тёплой речной водой, немного ополоснув его тело. Прячась за коня, хотя уже смеркалось и сам окунулся в теплую воду, предварительно сняв рубаху и штаны. Пыль, которая осела во время покоса на его юное тело, быстро смылась. Конь шумно пил воду из речки.

Искупавшись, Иван выбрался на берег, прячась за коня. Быстро оделся и направился ближе к околице, куда должна прийти Наталья.


В сумерках сразу же разглядел её силуэт. Обрадовался, что девушка его не обманула.

Направив коня к девушке, поравнявшись с ней, на ходу легко подхватил её за тонкий стан и, усадив рядом с собой на коня, та даже ойкнуть не успела, поскакал в степь, подальше от любопытных глаз. Проскакав немного от околицы, спешился, и аккуратно взяв на руки Наталью, опустил на землю.

Немного помолчав, Иван начал издалека:

— Ты мне сразу понравилась, как только я тебя увидел. Но оказывается, что вы не из наших — казачьих кровей, а значит по здешним законам, мне не разрешат на тебе жениться.

Наталья хотела, что — то сказать, но Иван её перебил:

— Вы сами, откуда будете?

— С Волги реки матушки. Мы каждый год уходим на лето на заработки. Летом у нас там большие засухи. Дома ещё меньшие братья и сестрёнки с дедушкой и бабушкой остались. Так что ещё немного поработаем, и будем собираться в обратный путь.


— Но я не могу тебя отпустить, — немного помолчав, сказал Иван.

— Нужно, что — то придумать, если ты не возражаешь?


— Ваня, ты мне тоже понравился. Я хотела бы с тобой создать семью, но мы разные, как ты сказал, и разговор на этом можно закончить. Видать не судьба.


— Меня на осень зачислят в казачий полк. Тогда я ничего не смогу сделать. Хочешь послушать, какой мне сон сегодня приснился? — спросил Иван.


— Интересно, — сказала Наталья.


— Мне приснился сон, что мы, с тобой взявшись за руки, отправились в дальнее путешествие. Перед нами открылась дорога, идущая в гору, а по бокам цветут красивые цветы. Добрались до такого места, где цветут вишневые сады, белые хаты утопают в зелени садов, виноградников, а в речках столько рыбы и кругом много живности. Живи, не хочу. И мы остались там с тобой жить, поживать и добра наживать, — такой присказкой закончил рассказывать свой сон Иван.


— Интересно, — сказала Наталья, улыбаясь. Неужели мы с тобой можем вместе быть.


— Я смогу, — уверенно сказал Иван. Я с тобой всё смогу сделать. Через три дня наши мужики уезжают на сборы, а мы в это время сможем сбежать. По дороге, или где нам понравится, мы обвенчаемся, — заверил Наталью Иван.


Наталья доверительно прислонилась к груди Ивана и услышала, как стучит сердечко её избранника. Чувство доверия к Ивану пришло к Наталье с первых дней знакомства.

Иван уткнувшись в её волосы, почувствовал такой запах исходящий от его партнерши, который вскружил ему голову. Толкал его на безумные поступки, остаться с таким человеком на всю свою сознательную жизнь. И таким поступком было бежать, как можно дальше, чтобы их никто не нашел. Наталью он украдёт, если родители её будут против решения Натальи уйти с Иваном.

В голове у Ивана мысли только о побеге. Пока отец будет на сборах, он может осуществить эту задумку.

— Нужно посоветоваться с мамой, — подумала Наталья. Она её поддержит, и не будет отговаривать, так как дома ещё есть малые братья и сестры.

Уже давно перепела пропели своё знаменитое «пить-питю» — спать пора, а они всё бродили и бродили за околицей, держась за руки, делясь друг с другом, своими мнениями о дальнейшей совместной жизни. Верный конь шагал рядом, покорно повинуясь своему хозяину.

Уже и третьи петухи затянули свои соревнования, кто длиннее и выразительнее прокукарекает свое произведение, а Иван всё не хотел отпускать свою избранницу.

Перед самым рассветом, проводив девушку к наделу Эсаулова, где она с родителями нанялась на работу, договорился с ней встретиться на том же месте.

Дома, Иван забрался на сеновал и сразу же провалился в глубокий сон.

Утром проснулся, когда уже во дворе вся живность была в движении. Потянулся, перевернулся на другой бок и продолжил дрыхнуть.

Пусть мы порой не замечаем привычные запахи, доносящиеся из кухни, без них и хлеб не хлеб, и масло не масло. Но вот этот знакомый с детства запах блинов и разбудил Ивана.