Русское общество 1917-1922

Социальный роман

Введение или предисловие, как хотите, так и называйте:
Мой первый и, на момент написания данного введения / предисловия (то есть, 03.08.19), единственный социальный роман. Также является первым, если считать хронологически, ответвлением от моего первого и романа, и исторического романа, называющегося «Генерал Белов: судьба его и судьба его Родины».




Глава Первая:
Судьба военная.
“Идёт солдат и поёт:
«Гремящие пушки
Разрывают ушки,
Заряжают его малодушные
Петроградские люди.
Гремящие пушки
Убивают людишек,
Как мы
И те немцы»
Алексею уже подначертела вся эта служба, и он хотел домой. Где его дом? Его дома нет. Точнее, он есть, но он продан каким-то чиновникам. Лёха об этом пока не знает, но узнает нескоро.
- Алексей Стеклянный! – зовут его генералы типа генерала Белова и Пьера.
- Уже иду.
Генералы отсиживаются, наблюдают за кровью, ясное дело – люди уже не молодые.
- К тебе письмо от какого-то придурка, у которого ни одной грамматической ошибки. – Говорят ему.
«Наверняка, Джон. Хоть и британец, но русский знает лучше многих представителей моего, крестьянского, сословия».
Алексей не ошибся: это был Джон, Джон по кличке «Хреновый». Это было связано с его дрянным характером по отношению к врагам. Это не мешало его уважать и русским, и британцам.
Распаковав конверт, Алексей пошёл есть. Обед же, а голодный солдат – плохой солдат. Знают все.
- Чё теперь-то хочешь, Алексей? – спрашивает повар, у которого левая рука была отрублена во время наступления Брусилова.
- Что есть? – спросил солдат, читая письмо.
- Отлепись ты от этой бумажки – есть дела поважнее. – Посоветовал немолодой теперь уже инвалид.
- Ладно. – Отлепился-таки Лёха. – Пюре, чай, куриную котлету.
- Хороший выбор, мужик. – Сказал повар, давая чай. – Держи поднос – понесёшь к тому не гнилому столу.
Он указал левой на отдалённый стол, на котором была скатерть. Всё, как положено – задумывалось, что он для новобранцев.
Но на фронте только те самые генералы знают, что новобранцев не будет. А всё почему? Потому что две недели назад произошло нечто. Пьер предупреждал Константина, тот не верил. Ни в какую.
Пюре и курица – о таком мечтать и в тылу не могут. Но война – дело святое. Правда, каждому своё, и не все согласны с предыдущим утверждением.
Не согласен с ним и Алексей, но чувство любви к Родине и долга перед ней переполняют весы ненависти всего того, что он видит не первый год.
«Лёха, говорят, что в Российской империи произошла революция. Произошла она вчера – двадцать третьего февраля. Демонстрации, женщины, рабочие, типа твоих двоюродных братьев – Киприяна и Ферапонта, солдаты тоже были. Нет теперь твоего любимого царя. Мне жаль, но это правда. Рано или поздно, это должно было произойти. Я тебе как историк и политолог говорю. Не забывай о моём социальном положении в вашей стране – интеллигенции. Мне пора к тебе на фронт, только на Западный, меня там дети ждут с женой: застряли во Франции, что война будет, я говорил, им наплевать, как было, так и есть. Жалко».
Когда Алексей пригнулся, чтобы завязать сапог, в этот момент в стол же влетел снаряд. Жертв нет, и слава богу. Простое везение. Ничего более.
Пятнадцатиминутный обед окончен, пора обратно на фронт. Терпеть лишения, зависеть от немцев, голову вертеть, себя обижать надеждами, дышать кровью, смотреть на этих уродов в шлемах, в том числе и своих, гнаться за галлюцинациями… на хрена это надо?
- Я – всяческий противник любой революции, Лёх. – Говорит ему старый приятель Женя. – это такое же насилие, как на войне, только на Родине.
- Не понимаю к чему ты это всё, Жень. – Отвечает Алексей, пытаясь найти сигареты. – Я одно знаю и предполагаю, что мы эту войну проиграем.
- А шо ты так пессимистично на это всё смотришь? – хмурится Евгений. – Я бы на твоём месте был оптимистом.
- Тебе-то легко говорить, Евгений Александрович. – Отвечает Лёха. – Ты же дворянин, тебе от этого всего только прибавки в социальном положении. А мне что? А мне вообще ничего и ни хрена! Земли нет, дома, небось, тоже, ваще ничего!
- А, ты опять за своё? – Понимающе говорит Евгений. – Я знаю и понимаю, что политика царя-Николая была не лучшей, но есть и другие стороны всего этого.
- Например? – стреляя, спрашивает Алексей.
- Например, я почти на сто пудов уверен, что то правительство, которое сейчас, то есть Временное, будет сметено другой, какой-нибудь мало известной. Например. Я до того, как меня три года назад сюда призвали, был членом партии социалистов-революционеров. Вот я и думаю, что придут к власти социалисты.
- Никогда не думал, что дворянин может быть левым. Я думал, ты, скорее, правый.
- Нет, что ты! Я – ненавистник всего консервативного и националистического. Я тебе даже могу привести пример. Основатель партии, с которой мы очень дружны, тоже дворянин. Причём даже чиновник потомственный.
- Имя? – спросил Алексей, перестав стрелять.
- Основателя? – недоуменно посмотрел на него Женя, так как тот сложил оружие.
- Да. Или нет. Лучше фамилию.
Женя уже хотел сказать, но полетела орда бомб, и пришлось ложиться, дабы не убило
Немец промахнулся, Русские не удивлены, одного глаза ни черта нет, так как какой-то урод проткнул ему его. Из своих же. Хорошо, что казнили. Не такие уж они и суки.
- Стеклянный и Петров! – кричат вновь генералы. – Подойдите оба сюда.
- Господи, что на этот раз? – спрашивает риторический вопрос Лёха.
Константин Николаевич награждает Алексея, а Пьер – Евгения.
- Идите ужинать, мы скоро к вам подойдём. – Говорят лучшие друзья уже тридцать лет как.
Закат. Война. Трупы. Вдали течёт река, и есть ощущение, что всё так, как и должно быть. Белый очаг жизни всё ближе и ближе к награждённым солдатам. Чувствуется запах чего-то вкусного, при этом перемешанного с запахом табака.
«Вот, где мои сигары! А я их ищу, а их спёр Серёга! Вот сволочь!»
Ругань Алексея, однако, не портит ему же аппетит. Сломанный циферблат показывает время, спешащее на полчаса.
Евгений хочет его снять, но Сергей даёт ему по рукам.
- Ты охренел, барин? – недоумевает повар. – Тебе чё делать больше нечего, кроме того как трогать единственную вещь, напоминающую мне о родном городе?
- Господи, только не надо говорить о Родине. Я тебя прошу. – Взмолился Женя. – Мне и так без того хреновее, чем тебе без левой руки.
- Спасибо за понимания. – Сказал Сергей и усмехнулся. – Ладно, вставай, не унижайся, сейчас подойдут Константин и Пьер.
Повар-инвалид не ошибся – появились эти военнослужащие, разговаривая о чём-то отвлечённом:
- Я тебе, как лучшему другу говорю, найди ты себе бабу! – Говорит Константин Николаевич Пьеру. – Позанимаешься с ней любовью – будут детки. А у меня есть ощущение, что жить тебе недолго.
- Как Сане-то? – спрашивает тот, кладя очки в карман. – У него какая-то неизлечимая болезнь, вроде.
- А, ты про брата моего жены говоришь, а то я ни хрена не пойму, про какого Саню ты говоришь? – спрашивает генерал, кладя свой тулуп на стул, что напротив Алексея и Евгения.
- Ну, а про кого ещё? – недоумевает генерал-адъютант. – У нас, кроме него, из военных общих знакомых больше нет.
- Тоже верно. – Соглашает себя Константин.
Сергей накладывает всем пятерым, включая себя, гречку, куриный окорок и чаёк, перед тем, как сесть питаться, включают граммофон.
- О, Федор Иванович! – радуется Алексей. – Давно не слыхал. Только поёт какую-то туфту.
- Это не туфта, Стеклянный, это «Марсель», «Марселье»… Чё ржешь, помоги лучше договорить, Пьер! – ругается Константин Николаевич.
- Ладно, щас. – Смеётся тот. – «Марсельеза» - вот, что это.
- Позор вам, генерал Белов. – говорит Сергей. – А ещё говорили, что историю хорошо знаете.
Константин уже хотел возразить, но тут пришло сообщение на телеграф. Экстренное, причём. Отвлекаться и пропускать его – дело плохое, поэтому он решил не тратить драгоценное времечко на бесполезный спор с каким-то поваром.
«Дорогие оставшиеся в живых военные – Алексей, Евгений, Константин, Пьер и Сергей!»
- Давно ли ты военный? – спросил Константин Сергея.
- С того момента, как меня призвали в семьдесят четвёртом (году) поваром в запасе. – С гордостью ответил повар.
- Хм, ладно. – Сказал генерал и продолжил читать, надевая очки Пьера по ошибке.
«Мы пишем вам с целью сказать, что война скоро закончиться, и вы тогда сможете вернуться в родной Санкт-Петербург! Мы советуем вам уже сейчас начать собирать вещи. Завтра за вами приедет карета четырёхместная. Готовьтесь!»
- «Санкт-Петербург»… - Призадумался Константин и вернул очки Пьеру. – У меня есть подозрения, что это всё написали не наши, а немцы.
- Та же ситуация, Константин Николаевич! – сказал в поддержку Алексей, перестав на время хлебать чай.
- Тебя никто не спрашивал, Алексей! – строго сказал Пьер.
- Ну извините моего друга за такие манеры. – Сказал Евгений за него.
Время… почему ты так беспощадно к человеку? Ответь! Я о большем не прошу. Время!..
ГЛАВА ВТОРАЯ:
СУДЬБА ДВОРЯНСКАЯ
Отрадное. Александра Белова, скучая по мужу, невольно хочет ему изменить с любым мужчиной, способным заниматься любовью.
К несчастью для неё, приезжает её сын, Николай, окончивший университет по специальности врач. Александра в шоке, но виду старается не показывать. Как и её похотливого желания тоже.
- Маменька, я приехал сказать, что люблю вас! – заявляет сын. – Я готов ради вас пойти на что угодно, хоть на край свет, хоть на войну, хоть куда, только прикажите мне куда идти.
- Лучше уйди, Николай, от всей души тебя прошу! – закричала мать, внезапно схватившись за голову. – Я не рада тебе абсолютно. Уходи, уходи, пока не вернётся твой отец, а мне нужен только покой.
Николай огорчился, но матери он решил не докучать. Вместо этого он решил поехать к Дарье, своей родной сестре, которая к тому времени уже очень сильно похорошела и повзрослела. В отличие от матери, она, как отец и родной брат, была брюнеткой, что немного не нравилось собственной матери.
Пришлось ехать на другой конец города, в Московский Императорский Университет, который, по правде сказать, ещё не переименовали в просто «Московский Университет». Но важно не это. Важно то, что Дарья – первая учёная из семьи Беловых. И это ей очень льстило. Хотя несмотря на свою красоту, она не смогла найти подходящего парня по мозгам. И это печально.
А ещё печально то, что она узнает после разговора со своим родным братом, которого она не видела со времён убийства Столыпина, так как её украл её дядя – Михаил Белов, сменивший уже к данному моменту фамилию.
Но об этом позже. То есть, прямо щас:
- О, Дашка! Давно не виделись! ты так похорошела! – воскликнул Николай, не прильнувший обняться. Он хотел понять насколько здоровая (в плане здоровья, а не размера, который был виден издалека) её грудь.
- Опять эта твоя «Дашка»! – сказала та, снимая белый халат. – Меня это прозвище всегда раздражало.
- Почему? – обиделся врач.
- Да потому! – нервничала доктор наук.
- Эй вы там, потише! – закричал кто-то из соседней комнаты. – Я тут пытаюсь помастурбировать, а вы мне мешаете!
- Извини, Даниил! – извинилась Дарья и шёпотом добавила: - Это мой новый парень. Согласна, он – урод, но мы любим друг друга.
- В смысле урод? – удивился Николай. – В каком плане?
- Ну в смысле… Просто посмотри на эту фотографию и всё. – Не хотела объяснять Дарья.
На тумбочке стояла чёрно-белая фотография, обрамлённая рамкой. Там был изображен на заднем плане какой-то лес, а на переднем – Дарья и какой-то парень без одного глаза. Николаю сразу вспомнился Кутузов, но, чтобы не обижать сестру, он решил при ней не смеяться.
- Хм, симпатичный достаточно. – сказал он.
- Правда? – обрадовался сестра. – Я рада, что тебе понравился. Я собираюсь его познакомить с родителями. Как ты думаешь, сейчас или потом?
- Родители офигеют от такого парня без глаза, так что лучше потом. – ответил, не задумываясь, Николай.
Вскоре после этого Дарья на него обиделась после этого.

Глава Третья:
Судьба военная, продолжение.
Женя, после того дерьма, решил пойти к казарме. Надо думать – лишь понедельник, а уже – продолжение эпопеи.
- Вашу мать! – ввязывается в его тишину из-под низа Алексей.
- Э, у нас тут приличное общество! – вмешивается Сергей, и слышится глухой звук.
- Бл…ть, да вы охренели в край! – кричит уже Константин, и Евгению принуждённо придётся вернуть себя и свой зад назад.
Евгений и Пьер становятся невольными свидетелями в начале, а потом и участниками того, что произошло тогда, вечером понедельника 05. 03.17.
Пятое марта было ничем не притязательным днём для человечества, кроме того, что вчера опять избрали в США Президента Вильсона, а через три-четыре дня Америка же признает Временное Правительство России.
Всё это дерьмо быстро надоедает очевидцам, но они держатся, смотря друг на друга теми улыбками, что означают, что «всё это, происходящее здесь, требует вмешательства». И переводчик не нужен.
После всего они успокоились и начали расходиться по домам. На улице ночь, но солнце ёщё не зашло.
Это заставляет выйти наружу шестого главного персонажа сей новеллы по имени «Судьба военная» - Василька. Василько известен тем, что он, так же, как и Пьер с Алексеем, не является представителем русской нации.
Тем не менее, он – гений, и в этом плане нашей пятёрке повезло.
Лысеющая голова, небритый подбородок четыре года, очки с треснувшими линзами и немного противный голос плюс ко всему вполне себе подростковая для поколения будущего одежда и контрастирующий с ней более, чем абсолютно: халат, прикрывающий его нестриженные днями ногти на ногах, норовящих превратится в когти – вот такой вот портрет Василька.
А вы ещё не знаете его характер, так как это первый из всех Васильев в моей библиографии. Соответственно, о нём речь будет долгой и муторной. Но уже после того, как я закончу этот гребаный монолог, длящейся приблизительно 1/3 страницы № 7.
- Это какое-то безобразие, народ! – сказал он, нарушив молчанье в девять вечера в городе Военске.
Военск – город военного типа, где живут лишь несколько человек. Этим он контрастирует опять же с Москвой – городом, где живут дети Константина или генерала Белова. Но к ним я вернусь потом. Военск – поселение, которое дали в первый и единственный раз основать Константину и Пьеру.
Они не любят многолюдные местеца, и именно поэтому здесь только их знакомые, лучшие знакомые, и лучшие знакомые лучших знакомых
К первым, (самым первым), здесь относится лишь Василько;
К первым ,(просто первым), здесь относится лишь Сергей;
Ко вторым, (самым вторым), здесь относится Константин и Пьер, основавшие систематически верное поселение. Дано в знак награды за подавление восстаний и заслуженного ими двумя покоя;
Ко вторым, (просто вторым и, соответственно, последним), относятся Алексей и Евгений, несмотря на основную тяжесть работы после всех остальных.
Соответственно, подводя итоги, можно смело и без зазоров совести сказать, что в городе живут лишь шесть человек. Так будет продолжаться вплоть до ноября тысяча девятьсот семнадцатого (года), для кого до марта тысяча девятьсот восемнадцатого (года), а для кого и до мая того же (года), то есть – тысяча девятьсот восемнадцатого. (По ходу повествования всё поймёте сами…)

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ:
СУДЬБА ДВОРЯНСКАЯ, продолжение
Николай хотел с ней помириться, но ему помешал Даниил:
- Ты думаешь, что лучше меня?
- Нет, я так не дума...
- Ты думаешь, я не смогу постоять за себя и за Дарью, если у меня нет одной руки и вместо неё протез плюс, потому что я – коричневый?
- Нет, я так не дума...
Тут, наконец, вмешалась Даша и, поговорив с братом, а потом и будущим мужем, уладила их спор.
На следующий день они стали лучшими друзьями, а Даша за ними упокоено наблюдала. Нравятся ей такие отношения. Но они построены на вражде и, соответственно, когда Дарья Константиновна уходит, они начинают спорить опять. Но она за ними следит, стараясь не мешать снова.
Но однажды Белов и Константинин разошлись.
-  Я знаю, что ты любишь мою сестру, Даниил Константинин! – кричит на него Николай Белов.
- Мне-то какое до тебя дело? – кричит первый второму там же.
Дарья наблюдает это дерьмо. Не нравится оно ей, но она держится. Держится изо всех своих пока что девичьих сил.
Пытаясь вспомнить, что бы сделал отец, она понимает, что у него там война, а у неё – семья. Это серьёзнее, считает она.
И поэтому едет к больной матери, в Отрадное имение, теперь только Александры Беловой.
Александра Александровна разговаривает с тридцати двадцати семилетним мужчиной, внешне похожего на брюнета и поэта.
- Борис Леонидович! – говорит громко Белова. – А правда, что вы – еврей, ваша фамилия – Пастернак, и вы уже шесть лет пишите стихи?
  Не хочу вас расстраивать, но я пишу семь лет стихи. – Замечает тот. – А всё остальное – правда.
- Маменька, мне надо с тобой поговорить! – входит в гостиную Дарья.
- Какая у вас красивая дочь! – замечает Пастернак. – Я хотел бы за неё выйти.
- Да выходите, Господи! – вздыхает Александра. – Завтра вас помолвлю. Здесь, как раз, близко церковь.

ГЛАВА ПЯТАЯ:
СВАДЬБА ВТОРОГО ПОКОЛЕНИЯ БЕЛОВЫХ!

Борис Пастернак в тот же день вышел за Дарью Белову. И, хотя отца здесь не было обоих, они всё равно нарушили этот обычай.
Вместо отца Бориса был его младший брат Александр, вместо отца Дарьи – Николай. По этому случаю, муж Дарьи написал стих, который он так никогда и не опубликовал при своей жизни, так как боялся об этой свадьбе говорить своему отцу.
Его отец – Леонид Пастернак, которому было примерно шестьдесят лет, был нервным человеком. Особенно, после того момента, как грянула Февральская революция. Учитывая его немолодой возраст, молодняк старался ему угодить. Но Леониду это вовсе не нравилось.
Именно по сему факт он, узнав о свадьбе сына и неприглашении с их же стороны, впал в бешенство. Хорошо, что он не рисовал тогда ничего...
Скорая свадьба ни к чему хорошему бы не привела. Так оно и вышло, впрочем, нас это всё меньше и меньше интересует, когда мы вернёмся на фронт.



ГЛАВА ШЕСТАЯ:
ОСТУПАЕМ! ВСЕ! ААА...
- Русские не сдаются! – кричит Василько и ломится в бой.
- Сам на четверть – хохол... – Комментирует Алексей, закуривая. – Надо с генералами переговорить, Жень.
- Я тоже так думаю. – Говорит тот, отрывая себя от рукописей Ленина.
Константин предпочитает сейчас, не спеша заниматься тем, чем занимается любое свободное для себя время: придумывать истории. Жаль, что нет только печатной машинки, чтобы их воплотить в реальность...
- Константин, к тебе Алексей и Евгений! – кричит Пьер из передней комнаты.
Впрочем, вскоре они прибежали.
- Мы сегодня отступаем. Немцы начали свою массированную атаку на нас. – Сказал Константин Николаевич, глядя на Пьера.
- Абсолютно с тобой согласен. Вы должны отступать, чем быстрее, тем лучше. Я остаюсь здесь, Кость.
- Понял. Ладно, как скажешь. Я не чувствую больше за собой твоей поддержки, мой друг.
- Потом помолишься за меня. Сейчас надо защищать страну от каких-то гитлеровцев тогда в голове у автора...
Все засмеялись и пошли собирать вещи. А немцы были с каждым днём ближе и ближе. Они промедлили целую неделю. Так что, немцы остановились у их посёлка.
- Начинаем массовый обстрел. – Сказал Пьер, не услышав в ответ ни единого выстрела. – Молодцы. Я сам начинаю. Пошёл, пошёл!
Константин посмотрел в последний раз, так оно и оказалось, на него. У Пьера были взъерошены волосы. Они вмиг, на глазах, побелели.
У Константина не было времени рассматривать в глазах лучшего друга ничего. Так что, они простились глазами. Пьер сам вышел и пошёл на немцев, глухой удар лишь был слышен. Константин начал отводить ещё быстрее армию, встав у Смоленска.
- Нам есть ещё куда отступать? – сказал Алексей.
- Не до смеха сейчас. – Ответил Евгений ему же.
- А до чего? Мы ведь войну уже, считай, проиграли. Василько там остался, неизвестно? – спросил Сергей.
- Я уверен, что он воюет на стороне не нашей уже. Что с него взять-то, он и так разболтает всё, даже не понимая, что говорит. – Строго посмотрел Константин Белов.
Все были согласны и готовы дальше обороняться.
В войну себя обычно ведут совершенно, иначе. Солдат не осталось толком, ведь все трусы. Трусы, бегут, коммунизм, дальше, все об этом думают. Но никто не думает о настоящем. Никогда.
- Обороняемся, пока можем или отступаем, Константин Николаевич? – спросил Евгений, закуривая.
- Что за глупый вопрос! Отступаем! Пока можем. – Генерал Белов скомандовал. – Отступаем уже теперь до Москвы. Я не вижу смысла теперь терять что-либо, после смерти Пьера.
Переглянувшись, все разошлись окончательно. Константин не увидел сразу этого, но когда окончательно понял, он отдал самому себе коня и полетел со всей мощи.







ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ:
Судьба дворянская, продолжение продолжения
Между тем, Николай дальше думал, за кого выйти. Пока что была только одна кандидатка на это, причём, сама же и желавшая. Елизавета Сергеевна. Не столь важна её фамилия.
- Ты хочешь за меня выйти замуж. – Говорила она каждую ночь.
- Да, я выйду за тебя. – Сказал он ей, когда она пришла.
В общем, на следующий день они расписались. Вместе решили, без никого, что они уезжают за границу. Сразу в Германию, либо в Англию. Лиза настояла на этом. Николаю было абсолютно на это всё равно.
- Когда же выплываем? – спросил он у неё. – И главное, через какой порт?
- Мы будем выплывать, - говорила она, - через Севастополь.
- Ладно. – Сказал он, не зная настоящего порядка дел.
Между тем, Александра Белова дальше оставалась в Отрадном, чувствуя, что скоро приедёт муж.
Дарья Пастернак вместе со своим мужем выплыли через Санкт-Петербург. Александра Белова, ощущая приближение мужа, уже была готова его встретить.
Но Константин Николаевич будет в отдельной главе, как и все остальные солдаты. Александра Александровна всё же не дождалась мужа и по дороге на вокзал она была убита одним из проезжавших. Была убита жестоко, ей отрубил голову этот человек. Этого человека, впоследствии, все узнали на полях Второй Мировой Войны. И это, как бы это ни звучало парадоксально, был дальним родственником той, кого он убил здесь, во Владыкино.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ:
Ощущение казака, приехавшего к своей семье, но не увидевшего их, и переходя к обороне.
1
Когда главный персонаж серии книг про казаков, от которого пошли и специальные ответвления в виде серии рассказов, называющиеся стихийно «Казаки», приехал в село уже к тому моменту убитой, но горячо до конца любимой жены, то у него произошло очередное обеление волос. Он ничего не сказал, но он понял по запаху, что произошло ровно полчаса назад.
- Ладно, сделаю самому же себе чай. – Сказал он в мыслях себе же, снимая с себя шапку.
Успокоившись на время, он увидел, что происходит на улице. Целая толпа людей, либо крестьян, либо рабочих, либо вообще интеллигенции, движется на него. Он отпил чай и никого не увидел. Стало быть, что это, предупреждение?.
- Надо быть готовым к бою. – Сказал он сам себе и уехал на коне в другое своё владение. Данное владение было разрушено рекой, что протекала здесь же. Данное владение находилось на Кузнецком Мосту. И нечему удивляться было, что оно было так же сильно сметено, как и предыдущие. Виноваты люди.
Тем не менее, генерал прошёлся пешком и посмотрел на местность. Какая чистая река, ему показаться могло в мыслях. Ведь на самом деле, про эту реку, автор, да и сам Константин Николаевич, хотя, учёным оставлю данную загадку. Константин приехал и решил обойти местность всё же. Река вновь вышла из берегов, готовая утащить всех уже за собою к себе. К Константину это не относилось. Он шёл спокойно. В конце концов, он вернулся обратно.
Подумав об армии, он вернулся в Смоленск. В Смоленске уже была. Что была? Секунду. Автор возвращается на свою работу мечты. Читай «Делопроизводитель государственной важности».
Возвращаясь домой, он спокойно шёл без нервов и увидел множество чьих-то солдат. Они то ли стреляли, то ли нет, никто не помнит. Толпа этих людей была снова вне себя от ужаса. Он смотрел на это сначала спокойно, но потом увидел, кто командует этой армией.
- О, брат мой любимый. – Сказал Михаил.
- Твою же мать, ты и в правду на их стороне? – сказал Константин.
- Да. Ты чему-то удивлён? Ах да, совсем забыл. Война началась. – Сказал Белов-младший старшему брату.
- Она и не заканчивалась, так сейчас думают...
- Ладно, не мешай. Мне надо оборонять этот город. Я буду героем. А ты нет.
Военнослужащий, потерявший супругу, пошёл прямо. Смотря в глаза солдат, он видел, что они в полном порядке и поэтому не противился ходу. На историю нельзя с точки зрения альтернативной смотреть, но читателю сейчас показалось, что за ним шла самая большая и непобедимая рота, рать, если быть точным, в мире. Но Белов-старший не обращал на это никакого внимания и развернувшись, пошёл обратно домой. Пока он шёл до него дошло, что произошло в том городе.
«Я буду героем, буду героем... что ты хочешь этим сказать? Ты этим хочешь сказать, что тебя наградят. Ладно, я понял тебя, мой брат.»
На обратном пути он встретил Александра. Александр, бывший братом супруги, убитой в Москве.
- Давно не виделись.
- Действительно. Ты куда это? – спросил почти тёзка того забытого флотоводца.
- Я? Домой, надо следить за развитием событий. Мы не можем противостоять истории.
- Чёт ты быстро сдулся, как говорить будут. Может будем воевать или ты также устал от той войны?
- Нет, я против этого. Пускай смотрят, как было на самом деле.
- А на самом деле... А, на самом деле. Правильно, мы проиграем.
Они вместе пошли домой. Отдохнули, собрали вещи. Александр решил первым уехать, но только он вышел, получил пулю в лоб.
Всё верно. Нельзя с точки зрения альтернативной истории смотреть. О том, кем был автор этих строк в той жизни, кому надо знают.
Автор видел начиная с Первой Русской Революции и заканчивая началом Второй Мировой Войны. Правильно, автор боится салютов. Правильно, автор и в правду в Гражданскую Войну потерял тех, кого он любил, в творчестве увидят мой взгляд. Неправильно другое. Он не воевал, он служил спокойно и поэтому наказывается каждую жизнь за ошибки.
2
Александр не хотел уходить из дома своего лучшего друга, объясняя тем, что...
- Ты ведь знаешь, что началась другая война? А где твои подчинённые? Где и на чьей стороне они воюют? – спрашивал он за чаем.
- Меня не волнует совершенно, на чьей они стороне. Я на стороне Николая Александровича Романова, ты знаешь, что я – монархист. И я надеюсь, что ты за те десять с лишним лет тоже стал сторонником монархии.
- Какой монархии, Костя? – Скавронский был неприятно удивлён незнанием со стороны генерала о положении сил в стране. – На улице сейчас апрель 1917-го года. Если ты ещё не в курсе, всё население России либо за Временное правительство, либо за Петроградский совет. Монархии больше нет, как и титула Император Всероссийский. Есть лишь министры, заседающие в Правительстве, либо депутаты в Совете. Ты меня поражаешь не с очень хорошей стороны. Об этом знают все в бывшей Российской империи.
- Ты имеешь в виду в первую очередь гражданских. Я месяц с лишним назад вернулся с Второй Отечественной Войны. А ты, ты где был всё это время, чёрт тебя дери!? Я потерял на войне два месяца назад Петра! Его ничего не сломило за те тридцать с хреном лет, что я с ним был знаком! Я знаю его с начала моей военной карьеры, то есть, с восьмидесятых годов. Я бы предпочёл за него выпить, но, зная тот факт, что ты его не знаешь, я не буду за него выпивать. Ты бы лучше мне рассказал два факта.
- Про политику и семью твою? – поинтересовался Александр.
- Всё верно. Рассказывай мне сначала о членах моей семьи. Политика... это отдельный разговор.
И рассказал Скавронский о гибели своей сестры и жены, и о женитьбе, а за ней эмиграции единственного сына Константина Николаевича, и о неудачном, как позднее окажется, но пока ещё неизвестном, замужестве Дарьи Константиновны на Борисе Пастернаке...
Когда закончился этот рассказ, на улице уже была ночь. Белов не решился выгонять на своего единственного оставшегося в живых лучшего другом после гибели Пьера.
- Хорошо... чёрт, неужели это всё произошло за эти несколько месяцев? почему меня никто не предупредил об этих делах? где был ты всё это врёмя, кто следил за этим?
- Обвиняя меня в том, что я виноват, ты не прав. Ни тебе, ни моим... племянникам! У меня нет никого из живых родственников, кроме твоих детей. Моя сестра погибла, понимаешь ты это или нет? Я за всю свою жизнь, как бы ни старался, меня и предавали, и бросали. Я разочаровался в девушках уже в восемнадцать лет! Но если ты считаешь, что я стал любить мужчин, то ты тоже ошибёшься.
- Мне больше интересно, откуда ты знаешь всё это? – Константин прищурился. – Неужто ты следил за моей семьёй?
- Не забывай, что у нас был и есть один общий любимый человек – Александра Александровна. И, зная, что у неё на стороне был ухажёр... – с некоторым оттенком загадочности говорил Александр.
У Константина Николаевича появился в глазах зелёный огонь. А как знают те, кто читал Ищущего, это огонь ярости. Но он не решился спрашивать, кто тот любовник. Он просто перевёл взгляд со своего лучшего друга на часы, висевшие на стене. Он изобразил удивление:
- О, да ты посмотри, сколько времени! Ты не хочешь поесть, а потом ложиться спать?
Зная человеческую психологию очень хорошо, Скавронский тоже изобразил удивление, хоть оно и тоже было лживым:
- Что есть и где спать?
Они бы так и продолжили задавать друг другу неудобные вопросы, если бы не тот факт, что на телеграф, стоящий по левую руку от Белова, не пришло сообщение. В сообщении говорилось следующее:
«Константин Николаевич, Вам телеграфирует Алексей Стеклянный и Евгений Романов. Мы хотим просить у Вас помощи. Мы находимся в настоящий момент в Петрограде. Ждём от Вас помощи. Надеемся, что вы будете не одни.»
Дав почитать это своему лучшему другу, Белов-старший задумался о том, возвращаться к военной службе или нет. Он хотел сделать это на улице, но, когда он приготовился открывать дверь, его остановил Александр:
- Я не против им помочь, хоть и не знаю, кто это.
Константин Николаевич вздохнул.
- Ладно. Но надо с кем-то оставить дом. Я предлагаю следующий план, Александр Александрович. Я сейчас попробую связаться с ними и сказать, что я отправлю своего человека. Они мне дадут свои данные и внешность. Так ты узнаешь, где они и как они выглядят. Потом ты вернёшься обратно, и мы начинаем защищать Белокаменную от новых революционеров. Я один не справлюсь. Ты меня знаешь.
На этот Скавронский изобразил не воображаемое удивление – его глаза округлились.
- Да ты гений.
Они приобнялись
- Ты пока отдохни там, на крыльце – сказал своему лучшему другу Белов-старший. – Я им напишу сообщение, что отправляю тебя.
- Как скажешь. – Ответил, как всегда надо на войне, то есть, моментально, Скавронский и вышел на крыльцо.
«Я. Отправляю. Вамъ. Своего. Лучшего. Друга. Александра. Александровича. Скавронского. Я. Вышлю. Вамъ. Его. Внешность. И. Вы. Встретите. Его. Въ. Петрограде. Самъ. Буду. На. Страже. Москвы. Генералъ. Константинъ. Николаевич. Беловъ.»
Написав это, он тоже вышел на крыльцо. Стояла спокойная, тихая, ни чем, кроме луны, не освещённая ночь. Они простояли молча пять минут, после чего зашли обратно.
- Надо ложиться спать, Саш. – Сказал Константин сразу же после того, как они закрыли на ключ крыльцо.
- Как скажешь – мне без разницы вообще. Я просто хочу помочь этим двоим, хоть ты и знаешь их лучше меня. – Сказал Александр, глядя в глаза своему собеседнику.
Константин среагировал лишь тем, что потушил лишь близстоящую свечу.
- Ложись спать, Саш. Утром поедем вместе.
3
Проснувшись ни свет ни заря, Белов и Скавронский вышли снова на крыльцо. Александр смотрел вдаль, предполагая, какая будет сегодня погода, а Константин думал – оставаться здесь или помочь своему единственному оставшемуся в живых другу детства.
После пяти минут размышлений они пришли к единственному правильному, с их же точек зрений, выводу.
- Я помогу тебе. Я покажу, как отсюда уехать в сторону Петрограда. – Первым нарушил молчание генерал.
- Спасибо. Но я не думаю, что это  мне нужно. – Сказал генерал-адъютант.
- Меня не волнует – я решил, значит, я сделаю. – Сказал Константин. – Считай это не за заботу, но за приказ. Ведь, судя по тому, что я позавчера слышал на улицах, Россия медленно, но верно, погружается в мрак гражданской войны.
- Как ты к этому выводу пришёл? Хотя, в принципе, я согласен с тобой.
- Вот именно. Пускай читатель, читающий это художественное произведение, наравне с автором, хотя он и позже об этом напишет, обратит внимание на ситуацию в Россию в эту временную эпоху.