Светла ночка

     Стояли светлые ночи конца июня, и Тамара плохо спала, ворочаясь в полусне и постоянно просыпаясь. Мысли лезли при каждом пробуждении, атакуя сонную голову и по одной, и скопом по несколько сразу. А поразмышлять Томе было о чём…
«Светла была та ночка – думала она, - и зачем я, дура, поверила и простила?» И ведь всё знала, обо всём просветили, предупредив! Нет, впустила его, пожалела, чаю налила… А за окном всё не темнело, улица просвечивала сквозь оконный тюль, луна - не луна, месяц - не месяц всё не всходил, чтобы дать покоя и заснуть головами на одной подушке. Так и промаялись оба в эту светлую ночку: ни утешения, ни прощения, ни облегчения. А теперь вот ещё и это!
     «Это» было нежданным и ненужным, даже страшным в своей неизбежности. А он ушёл, как и предупреждали, уехал в свои «тёмные ночи», в свой Норильск, где солнца по полгода не видно. Если бы не та маетная светлая ночка, она бы не раздумывая избавилась от ребёнка: какие дети в двадцать семь лет и без мужа? Но при всей той последней ночной маяте этот беспутно-красивый геолог твердил, что ждёт её в своём молодёжном Норильске, что зовёт с собой, что любит… А утром уехал в аэропорт, не дождавшись её решения. И что теперь? Июль на пороге, ночи уже темнее, а сна всё нет, и его тоже нет: ни письма, ни весточки…
     По утрам тошнит, а от мыслей ночных мутит ещё больше. Муть и от недосыпа, в голове полный кавардак, мысли кружат, путаются и посоветоваться не с кем: ведь все предупреждали. А что теперь можно предпринять? Норильск далеко! Да и нужна ли Тамара там кому-то с её незаконченной диссертацией по микробиологии? Да и сама диссертация нужна ли ей теперь? И какие там на Севере «холерные вибрионы», как их там изучать? Ответов не было ни в голове, ни по почте. Ну по почте она ждала не ответа, так как сама и не написала про «это», а просто весточки какой-нибудь.

     Ждала-ждала, и наступил август, когда уже что-то предпринимать было поздно. Август наступил после похода в больницу, где выяснилось, что резус крови у неё отрицательный, а какой у отца ребёнка – неизвестно. Просветили, что если не родит сейчас, то надежда в будущем иметь здорового ребёнка очень мала. Думать было не о чем и думать было нечем – голова постоянно шла кругом и никакая диссертация не продвигалась, а прорыв в написании текста был запланирован именно на летний отпуск. Надо было выбирать, но вариантов имелось только два: ехать самой в этот Норильск, забив на диссертацию, или писать диссертацию, забив на Норильск. Рожать или нет – выбора уже не было и по сроку, и по неизвестному резусу. Рисковать будущим материнством (нынешним или совсем будущим) было страшно.

     Начала привыкать к мысли, что сперва она будет матерью, а уж потом когда-нибудь остепенённым микробиологом, но без красивого мужа-геолога (всё равно он вечно в командировках!). Привыкание давалось мучительно. Начала долго спать и видеть цветные яркие сны, просыпаться не хотелось. Счастливыми были только сны, а реальность не радовала.
     Отпуск заканчивался и надо было выходить на работу. Оставалась неделя преподавательского летнего ежегодного отдыха. Вдруг сама себя не понимая (что с беременной взять?), купила билет и полетела в Норильск. Адрес на газетном клочке он оставил, уезжая летом. Но дверь никто не открыл. Просидела на скамеечке у подъезда почти до вечера, пока не вышла бабушка, которая весь день поглядывала на неё из окна с первого этажа. «Кого ждешь-то? – спросила. - Если Жорку, поняла уж я, его часто так-то ждут! – сообщила, Тамару не жалея. - Так в больнице он! Больше месяца лежит с инфарктом». Сразу же рванула в больницу, благо недалеко идти. В общую палату к нему пустили, посмотрев подозрительно, так как отрекомендовалась невестой. «Ходит вас тут много таких-то», - ворчала нянечка, опять же не жалея и намекая всё на то же. Но видно было, что и она под Жоркиным обаянием тает, несмотря на свои года.
     Лежит худой и бледный, но лицом просиял, когда её увидел, засветился просто весь. Тамара хмуро сообщила, что у неё «это» и что привета от него так и не дождалась. Укор про привет он упустил из её сообщения, а в ответ на новость протянул мечтательно: «Светлааааночка! Ланочка!»
- С чего решил, что дочка?
-Да уж знаю, чувствую! Нам тут света ох как не хватает!
- Когда выписывают?
- Неделю уж как обещают, но завтра – точно!
     С ключом от Жоркиной квартиры Тамара вернулась к подъезду с бабушкой. «Что поверишь ему опять?», - спросила та. «Да уж придётся! Куда теперь?» - буркнула новоявленная невеста.
     Светланочка родилась в самый разгар северной длинной ночи. И даже северное сияние показалось в этот момент, разогнав ночную черноту! Жорка прыгал под окнами роддома и орал на весь город, что «светла ночка и его Светланочка родилась!»