Якут

Пустоту и покой ночи разрушил телефон. «Очень кстати», - подумал Артур и приподнял с подушки голову. В глубине комнаты табло часов высвечивало начало шестого.
 «Группа, подъем!» — мысленно скомандовал себе Артур и тихо, чтобы не разбудить жену, встал с кровати и подошел к телефону. «Уж не случилось ли чего?» — мелькнуло у него,  прежде чем он успел поднять трубку. 
— Алло? — недовольно сказал он и посмотрел на жену.
 Катя тоже внимательно смотрела на него.
— Артур, это я, — услышал он голос  отца. — Тут к тебе Дима Якутенко приехал, говорит, вы вместе служили в спецназе и были на Кавказе...
— Якут? — перебил отца Артур и заулыбался.
 Катя, поняв, что все в порядке, снова закрыла глаза.
 – Пап, дай ему трубку.
— Привет, Граф, — услышал Артур голос, когда-то очень хорошо знакомый.
 «Значит, все-таки что-то случилось», — подумал он, прежде чем начать кричать в трубку, как он рад его снова услышать и почему за четыре года он не написал ему ни строчки, и даже ни разу не позвонил.
— Якут, ты в Москве по делам или что-то случилось? — вместо радостного приветствия спросил Артур.
— А ты по-прежнему быстро во все въезжаешь, — без особого интузиазма сказал Якут и, помолчав, добавил: — Надо встретиться, можешь сейчас приехать?
— Нет, сейчас не могу. Во-первых, я на другом конце Москвы, а во-вторых, много дел на работе. Давай встретимся вечером. Тебе есть куда пойти?
— Нет.
— Понятно. Дай трубку отцу.
— Алло?
— Пап, накорми его, если захочет, и положи спать. Я после работы к вам заеду. Да и мать давно хотела меня увидеть.
— Хорошо. Ты во сколько приедешь?
— Я думаю, часов в семь.
— Ну, все, до встречи, - сказал отец и положил трубку.
Артур лег обратно к жене, но заснуть уже не получилось.
 «Интересно, зачем приехал Якут? Может, у него какое-нибудь дело ко мне, бизнес или еще что-нибудь в этом роде? - стараясь не думать о плохом, предположил самое невероятное Артур. - Хотя вряд ли. Какой там может быть бизнес. Он и до ранений и контузии с головой не очень-то дружил. Значит, деловая версия отпадает. В отпуск в ноябре не ездят. Приехал без звонка, среди ночи, в квартиру, где я давно не живу... Все-таки что-то случилось», - обреченно подумал Артур и  пошел на кухню. Самое неприятное в его терзаниях и сомнениях было то, что он догадывался, что могло случиться. По слухам, по письмам, по случайным встречам, разговорам и телефонным звонкам, он знал, что из пяти боевых групп, вернувшихся вместе с ним из Чечни, больше половины порезали и постреляли на «гражданке», либо посадили в места не столь отдаленные, с серьезными сроками. Очнуться и оправиться от войны смогли не многие, да и те задавили в себе все обиды только до первой несправедливости и беззакония. Артур более-менее смог вернуться в нормальную жизнь только потому, что в армию попал в двадцать два года, после университета, и не зеленым пацаном, а уже человеком, кое-что в этой жизни повидавшим. Командировку в Чечню воспринял как последнюю проверку на прочность. Декабристы ведь тоже воевали на Кавказе, пережили каторги и ссылки, к концу жизни, кто захотел, вернулись в свои дома и в тишине своих кабинетов, под треск полешек в камине, написали мемуары, где нет ни единого слова обиды на судьбу, а только пережитое и переживания за Россию.
Увидев развалины Грозного с черными дырами вместо окон, остовы домов без крыш, груды строительного мусора, то, что раньше было домами и улицами, развороченную и сожженную технику, могилы мирных во дворах и на детских площадках, обглоданные собаками и крысами кости трупов, торчавших из куч обгоревшего бетона, кирпича и шифера, блокпосты, сделанные не понятно из чего, не нормально много армейской техники, грязные, суровые лица солдат и офицеров, повсюду запах гари и солярки, почти не стихающая, стрельба и бУханье артиллерии, трупный запах из уцелевших домов и подвалов, короче, эйфория на счет декабристов и вся прочая романтическая ересь мгновенно прошли. Когда вместе с другими таскал на носилках к вертолетам окоченевшие тела погибших в фольге и грязных простынях, впервые по-настоящему испугался, но потом смирился. Чему быть - тому быть. Есть суровая правда войны — значит, плох был тот солдат, который погиб. Поэтому на операциях по-глупому не рисковал и не геройствовал, на рожон не лез, но и за спины тоже не прятался, старался выжить, и выжил. Более того, за пару месяцев до дембеля, под Шали, на себе вытащил израненного  и контуженого Якута, за что был представлен, но не награжден. Да это уже было и не важно. Важно было вернуться домой и обнять мать.
 Долгожданный дембель, как и все в армии, произошел неожиданно. Вернулись с задания. Сдали оружие, помылись, переоделись во все чистое, затем вертолет, потом колонна до Моздока, железнодорожный перрон, прокуренный тамбур и похмелье... В части оформили документы, сходили в баню, еще раз поели в столовой, вразвалочку прошлись по плацу, обнялись все напоследок и разъехались кто куда. Кто в аэропорт, кто на вокзалы. Война окончилась для Артура за несколько часов, но на людей он после армии бросался еще добрые полгода. Он, от которого там зависели жизни и судьбы людей, исход боевых операций, он, которого уважали боевые офицеры и просто пацаны, такие же матерые псы войны, как и он сам, он, который видел столько крови и горя - здесь был никем. К своему удивлению он выяснил, что это только он мерз в горах, голодал, кормил вшей, ползал в грязи под пулями, сутками сидел в окопах и на блокпостах, выживал и помогал выжить другим... А все остальные — его город, его улица, его дом и вся страна — живет, как и прежде, ничего не подозревая, что где-то там, кто-то, отстаивает ее неделимость. Там лилась кровь, а здесь ходили в кино, танцевали в ночных клубах, радовались покупкам и строили планы на будущее. На людей Артур кидался из-за всяких пустяков: толкнули, нагрубили, незаслуженно при нем кого-то обидели — заводился и срывался с полуслова. Борьба за справедливость закончилась только тогда, когда Артур не удержался и всёк разбушлатившемуся в магазине пьяному мужику. В милиции не поверили, что это одним ударом он сломал ему нос, разбил глаз и сделал жутчайшее сотрясение мозга. Если бы не послужной список военного билета и связи отца, Артур все шансы имел за нанесение «тяжких телесных» загреметь на нары и пополнить печальную статистику своего полка. Но обошлось. После этого он решил, что нужно быть спокойнее, а всем, кому надо, и без него разберутся.
- Моя война окончена, - решил он и поставил точку.
Водка, материнские слезы и Катька, самое яркое впечатление после армии и войны, постепенно привели его в норму. Работа, свадьба, семейные заботы, рождение дочки и решение каждодневных проблем затянули в водоворот жизни. Об армии и о Чечне воспоминания стали или резко ужасные или только хорошие. Время подлечило, и остались только хорошие. Катя видела не раз, как в суетной большой Москве Артур встречал своих однополчан, как они крепко обнимались, целовались, вспоминали былое и с грустью расставались в надежде, что еще обязательно встретятся… А как-то, года через три после возвращения с Кавказа, позвонили из военкомата. Артура вызвали и вручили «Орден Мужества», поблагодарили за службу, извинились, за проволочку и бюрократию. Государственной награде, Артур, был, конечно, рад, но отнесся спокойно, всё как-то уже отболело, а вот Катька и родители гордились страшно.
 «Может, Якут приехал поблагодарить меня... Я ведь его всё-таки живого дотащил, жизнь спас, — сам для себя придумал Артур еще одну версию появления Якута в Москве. — Хотя тоже вряд ли. За четыре года ни звонка, ни строчки.  Наверно, ему что-то от меня надо», — окончательно решил для себя Артур и, чтобы больше не мучаться в догадках, пошел звонить отцу:
— Пап, вы еще не легли?
— Нет.
— Скажи Димке, что я сейчас схожу за машиной и за ним заеду. Обо всем поговорим по дороге и у меня в офисе, а как там и что, дальше видно будет.
— Ты знаешь, из разговора с ним я понял, что ему негде жить, и нужна работа.
— Понятно. Разберемся, — сказал Артур и положил трубку. Теперь ему стало ясно однозначно, что у Якута что-то стряслось.
Через час Артур уже был у родителей. Якут выглядел плохо, но, увидев Артура, просветлел и заулыбался. Они обнялись. Артур взял его легкую сумку, и они пошли к машине.
— Ну, давай рассказывай, че у тебя случилось, — без долгих вступлений и вопросов что да как сказал Артур.
Якут отвернулся. За окном машины просыпалась столица. Помолчав, Якут закурил, вздохнул и начал рассказывать:
— Короче, вы уже все дома были, а я еще в госпитале три месяца срок мотал. У меня рёбра долго не заживали и раны гноились. Всё домой рвался, думал, что хуже больничной койки ничего нет. Оказывается, ошибался. Домой вернулся: работы нет, учиться негде, заняться нечем. Хотел сразу рвануть к тебе в Москву. Потом прикинул, в столице и без меня людей хватает. Без денег, без работы просидел несколько месяцев. На лекарства надо, на еду, на одежду надо, мать с отцом пилят. Вобщем, залез в квартиру, и понеслось. Сначала один воровал, потом бригадешку сколотил. Начинали с квартир и машин, а потом разбои, грабежи. Причем я ж не по-тупому. Каждое дело - спланированная операция. Спецназ ведь элита войск... - горько усмехнулся Якут. - Стали деньги появляться, в городе о нас молва пошла... Короче, на одной хате нас спалили и всех приняли. Восемь месяцев отсидел на тюрьме, дали три с половиной условно. Думал, завяжу. А потом ткнулся, работы так же нет, да я еще и судимый. На тюрьме пока сидел, познакомился с человеком, афганец, такой же, как и я, во всю башку контуженный, только до сих пор заикается. Он дал адресок, сказал, туго будет — обратись. Я и обратился... Короче, снова началась блатная жизнь - разбои, грабежи, рэкет, разборки. Месяц назад у одного барыги пацана украли, чтоб за выкуп отдать. Ну а чтобы концы в воду, мальчишку пришлось придавить. Сделать пришлось мне, - с неохотой сказал Якут, затем помолчал и продолжил, - Когда деньги у барыги забирали, нас менты накрыли. Я и еще один отскочили, а остальных повязали...
Артур с недоумением посмотрел на Якута, резко притормозил, остановил машину на обочине, открыл окно и закурил.
Посидели молча. Каждый подумал о своём, и о былом…
- Хреновая история, да?
Артур промолчал.
- Не суди строго братишка, ты в моей шкуре не был.
Артур снова ничего не ответил.
- Осуждаешь, - спокойно и утвердительно сказал Якут.
— Димон, - Артур  сквозь зубы негромко выругался матом, потому что трудно было подбирать слова, он чувствовал, как в нем нарастает негодование, - Я ушам своим не верю, - попытался быть спокойным Артур, но продолжить спокойно не получилось, - Ты, охренел Якут? Ты что мне такое рассказываешь?
Якут опустил глаза.
- Братишка, что же такое  с тобой случилось? Мы же мечтали о нормальной жизни, хотели жить совсем по-другому… - с горечью сказал Артур, -  Ты обещал сына  моим именем назвать, я, так гордился, что дотащил тебя тогда, а ты ребенка убил… -  Артур снова выругался и злобно затянулся сигаретой, - Мало мы там, что ли горя хапнули? На нас итак греха, хоть отбавляй… Я же, б…ядь, сам раненый был, а тебя не бросил. Я не для того тебя контуженый тащил, боялся, сука, на мину наступить, или растяжку задеть, всё думал, лишь бы шальную пулю не словить, чтобы не сдохнуть, а то, как я тебя мертвый дотащу, понимаешь? Не за себя боялся, за тебя. А ты мне теперь такое рассказываешь, - Артур, еще раз выругался.
Якут виновато молчал.
 - Лучше бы ты там остался, мать бы хоть думала, что ты героем умер... И дров бы таких не наломал, - подумав немного, почти спокойно сказал Артур.
- Герой у нас ты, - с сарказмом попытался огрызнуться Якут, - Ты ведь за меня Орден получил, теперь Герой войны, семья, дом, работа, все дела, всё как у людей…
- Не за тебя, а за исход операции, - перебил Артур, разговор уже обоим был неприятен.
Якут мрачно посмотрел, отвел тяжелый взгляд, опустил голову и отвернулся.
            — Чего ты от меня хочешь? – всё, поняв и для себя всё, решив, уже спокойно спросил Артур.
— Я в федеральном розыске. Ну, вот и подумал, что в большом городе затеряться легче будет.
— Легче будет, — передразнил Артур. — Чё вы все прётесь в эту бедную Москву. Да здесь влететь еще проще. Здесь на каждом шагу документы проверяют. А на что ты жить здесь собрался?
— Я думал, ты поможешь.
— Да?! А ты опять кого-нибудь убьешь, или думаешь здесь детей воровать? Выходи, я тебе не помогу. Я жалею, что спас твою никчемную жизнь… Слон и Кувалда тоже еще дышали. Просто крови много потеряли, поэтому я выбрал тебя, был уверен, что точно живым дотащу. Круто я ошибся, да братишка…
— Да пошел ты, — разозлился Якут и начал на двери искать ручку.
— Да пошел ты сам, - Артура начало накрывать и он, уже не сдерживаясь, почти заорал на Якута, - Ты еще чем-то недоволен? Рожа ты, сука, наглая. Как у тебя еще язык поворачивается, мне что-то предъявлять? Не сидеть тебе здесь, если бы не я. Ты мне по гроб жизнью обязан, дурак ты бестолковый. Ты ведь мне как брат был, как младший братишка, дурной, глупый, но братишка. Вспомни, как мы все стояли друг за друга, из каких переплётов выбирались, сколько раз нас прижимали, сколько раз думали, что всё… жуть, даже вспоминать страшно… и ни разу никто не дрогнул, ни разу никто автомат не бросил. Никто никогда не повёл себя как дешёвка. Ты вспомни, как Архип раненый попросил бинтами руки к пулемету примотать, прикрыл нас, всё засадил до железки, а потом себя гранатой подорвал, двух чехов с собой прихватил. Геройский пацан, вот, кто дальше должен был жить и по этой земле ходить.  Ты, пацанов наших вспомни, Сарая, Жору, Фому, Костяна, чистыми ушли, я лучше пацанов в жизни не видел и не встречал. До сих пор за них и за Архипа свечки ставлю…
Артур замолчал. Потом, словно набравшись сил, уже не так громко, но чеканя каждое слово, продолжил:
- Все, кто там остался, они бы тоже не одобрили того, что ты сделал. Ты хуже чехов, хуже этих тварей стал, - Артур перевел дыхание и затянулся,  - Вот деньги, возьми, если надо. И не задерживайся в Москве. Едь куда-нибудь за Урал, в Сибирь, на восток, живи там в какой-нибудь глухой деревне и замаливай свои грехи, и за меня замаливай. Из-за тебя и я убийца этого ребенка.
Якут, недовольный таким поворотом событий, взял деньги и вышел. Машина с визгом сорвалась с места.
— Надо же, святоша, — глядя стремительно уходящей машине в след, пробубнил Якут. — У самого руки по локоть в крови, а все туда же.
Машина так же резко, как и стартанула, с визгом остановилась невдалеке. Включив задний ход, Артур подъехал к Якуту.
— Садись, я тебя на вокзал увезу.
Якут сел. Всю дорогу ехали молча.
— Приехали, — не глядя на Якута, сказал Артур, остановив машину.
— Спасибо и на этом.
— Пожалуйста. Как и прежде, не пиши мне и не звони. Я больше никогда не хочу тебя видеть. И забудь...
— Слышь, Граф, — перебил Якут. — Ты меня со своей аристократией еще там задолбал. Белые носки, глаженые полотенца, чистые простыни, всегда выбрит, помыт, чистенький — да?! Ты и сейчас хочешь остаться чистеньким. А помнишь, как ты меня учил: «Будь жестоким и перестанешь бояться»!? Тебе по ночам тобою убитые не снятся? Не приходят к тебе? Может напомнить тебе зачистку в Бамуте? Припоминаешь, как ты сначала гранату, а потом уже мы заходили? Кишки на полу и кровавые разводы  на стенах и коврах помнишь? Там ведь тоже могли быть дети. Или, может, вспомним Аргун? Тогда ведь чехи были готовы сдаться, - Якут зло и ехидно заулыбался, - А ты взял у Слона «гранник», и всех положил, еще смеялся, пусть их Аллах теперь с ними и разбирается.
- Во, первых, - заметил Артур, - Не хотели они сдаться. Они время тянули. Может помощи ждали. Если бы я тогда гранатометом этот дом не развалил, нам бы его пришлось штурмовать и неизвестно, чем бы всё это кончилось. Во-вторых, - теперь уже Артур с ехидной улыбкой смотрел на Якута, - Ты ведь везде рядом со мной был. Что-то я не помню, чтобы ты был против гранат или гранатомета. Или может тебе твои подвиги напомнить? Может о твоих подвигах поговорим?
Якут сказанное Артуром, пропустил мимо ушей, - Могу еще напомнить, за что у тебя орден, напомнить? Ведь не обязательно было тогда так лютовать, -  Якут уже не улыбался, а пронзал Артура злым и свирепым взглядом, - Мы тогда своё дело сделали, команда была отходить, тебя «на всякий случай», то есть в этом вообще никакой необходимости не было, оставили прикрывать отход, даже не прикрывать, а по сути, быть замыкающим. Мы просто должны были тихо уйти, а ты, за каким-то хреном, на этой грёбаной дороге, расстрелял еще две «Нивы», которые просто ехали мимо. Да, там были бородатые, семерых ты завалил, молодец братишка, матёро сработано, - Якут зло ухмыльнулся, - Но они ехали мимо, а из-за тебя нас обнаружили и нам на хвост  сели чехи. А потом, ты меня раненного геройски тащил. А из-за кого я был ранен? Из-за кого у меня до сих пор в рёбрах осколки? Из-за кого по нам из минометов лупили? Знаешь, сколько я об этом в госпитале своей контуженой башкой думал? – Якут просто сверлил Артура взглядом, - Всё время! И знаешь, до чего додумался?
Артур молча внимательно слушал.
-  Иди теперь, матери Кувалды или Слона, и объясни, зачем ты стрелял. А заодно, объясни, почему их сыновья в сырой земле,  на кладбище, а не дома. Ты мне предъявляешь за ребенка, да, меня это не красит, но сам-то? Сам-то ты, что творил? Сам-то ты чем лучше?
— Причем тут это, - Артур немного стушевался, - Ты, что, Якут, реально контуженый? Ты реально, что ли дурак? Ты, что разницы не понимаешь? Это, совсем другое дело. То, война была. Я мочил взрослых вооруженных бандитов, которые хотели меня убить, а не беззащитных детей...
— Ты ничем не лучше меня, — ещё раз перебил Артура Якут и вышел из машины, специально громко хлопнув дверью. В сторону вокзала Якут пошел быстро и не оборачиваясь.
Артур недолго посмотрел ему в след, поморщился, поскрипел зубами с досады, и потихоньку поехал, про себя проклиная и Чечню, и войну, и армию, которая в спецназах  готовит добротных убийц, обкатывает их в Чечне, а затем, тех, кому повезло и кто выжил, утратив веру во все человеческое, как отработанный материал, выбрасывает в нормальную жизнь, где им, псам войны, места уже нет.


2002