Проданная война. Глава VIII

 Я так никогда и не узнал, как его зовут на самом деле. И если бы увидел его могилу - всё-равно не узнал бы. Возраст - 35 лет, звание - старший прапорщик, имя - Старшина.

Родился он сразу в каске и "горке". Возможно, сразу в танке. Есть люди, про которых говорят, "он - бог в своём деле" или "он - ас своего дела". Кто-то бесподобно играет на музыкальных инструментах, у кого-то божественный голос, а Старшина родился для войны. У него никогда не было девушки. Его подругой была война, а его другом был автомат Калашникова.

Старшина знал об оружии столько, сколько не знали его создатели. А владел он им настолько филигранно и виртуозно, что на его фоне меркли любые рекорды и достижения.

Это он доказал, что нет такого понятия, как "оружие боя по площадям", это он снимал любые ограничения оружия и заставлял его демонстрировать запредельные тактико-технические характеристики, которые конструкторами даже и не закладывались. И я с гордостью могу называть его своим Мастером, наставником и учителем. И примерно три килограмма золотых медалей по пулевой стрельбе, которая принесла моя дочь с шести до двенадцати лет, говорит о том, что его наука не канула в Лету, а продолжает жить.

День рождения ротного отмечали без размаха, но весело. Сутки лил дождь, стена воды. И по опыту было ясно, что "чехи" долбить не будут. Чеченская грязь и глина - супертяж в своём классе. На раз отрывает подошвы с ботинок. Только "кирзачи" и могут ей противостоять. Но боевики не любят их за невозможную тяжесть, а потому, в дождь вся блуждающая херня сидит в сухом тепле. Пили почти всю ночь. Мерзейшего состава самогон, который привезли ребята из третьей роты в одном из двух топливных баков бэхи. Лёгкий запах солярки веселью не мешал. Потом был салют из ракетниц, сигнальных мин, завывающих в ночи и из длинных очередей трассерных пуль. Днюха удалась.

А утром на наш блок-пост нелёгкая принесла мутного чёрта из какого-то штаба, я так и не разобрал с жуткого бодуна, какого. С аэропорта "Северный", в общем. О чём-то громко орал, размахивал руками и вообще делал всем мучительно больно своей громкотой. Когда злобный майор загрузился в свой персональный БТР и умчал в закат, все с облегчением вздохнули. Стоять по стойке "почтисмирно" на таком солнцепёке удавалось не каждому. Да и жёсткий бодун к любым стойкам не располагал, как бы.

Потом ротный огорошил. Майор привёз в зубах приказ о захвате и удержании какой-то высоты у села в предгорьях в срок не позднее полудня текущего дня. А подобного рода операции требуют не только бодрости и свежих сил, но и кристально чистого сознания. И где это всё было брать? Всё потрачено в неравном бою с "сэмом". А потому, было принято коллегиальное решение очень сильно боевой устав подсократить.

Случайностей не бывает. Вообще и в принципе. Всё, что с нами случается, всё это для чего-нибудь, да нужно. Мы были уничтожены ночной попойкой, а потому в село не "своим пешком" зашли, как положено по уставу, а заехали на бэхах, с огромным трудом удерживаясь верхом на броне. А селение встречало нас мёртвой тишиной. Не брехали собаки, не бегала ребятня, не было не только животных, не было даже кур. А вот это был очень плохой знак. Я не знаю, как Старшина умудрился сохранить чистый ум, но его приказ: "Валим отсюда" не нуждался в подтверждении от комвзвода. Мы не просто не доехали до высотки, мы повернули обратно. Неслыханное дело - не выполнить приказ. Трезвели быстро, наше сумрачное настроение не могло растопить даже весёлое и чистое после дождя голубое небо и жаркое солнце.

Мы успели отъехать не дальше пары километров от села, когда пара Сухарей, пролетая над нами, вывалила несколько бомб. Трудно сказать сколько, 5, может 6 штук. Влупили они чётко по высотке, которую мы прямо в это время должны были удерживать. Воздушные пузыри вспучили землю и, догнав нашу небольшую колонну из четырёх машин, здорово ударили по ушам. А Сухари отвалили в закат, докладывать об успешно выполненной операции. Дальше движение продолжили уже в статусе формальных двухсотых.

Всю оставшуюся дорогу до блок-поста ехали молча. Обсуждать было нечего. Все всё поняли правильно. И даже в случае расследования, чего никогда не было, стрЕлки скинут на летунов, которые, мол, время бомбометания перепутали и сбросили бомбы не в 11:30, а в 12:30. И то, что ровно в 12 там будет МСР ВС - упс. Дружественный огонь, бывает. А на самом деле, от этого суетливого майора за версту несло неестественным смрадом торговли людьми. Нами.

У Старшины в голове был предустановлен мощнейший радар, заточенный на ловлю всякого рода опасностей и странностей. Да и сам он был очень странный. Из его скупых рассказов об Афгане, где он провёл все 10 лет войны(!), я знал, что однажды, ещё на "срочке", его убили. По-настоящему, насовсем. Потому, что его выводила обратно некая сущность или дух, а он очень сильно пытался там, на той стороне, остаться. Немного позже, спустя три года от его рассказа, я тоже побывал в посмертии и меня тоже выводили обратно. И только тогда я понял, о чём он говорил на самом деле. А говорил он о том, что страх смерти преследует человека только потому, что он ничего не знает о ней. А когда ты знаешь, что тебя ждёт по ту сторону, то смерть уже не воспринимается, как отдельное, значимое событие. Тогда смерть в сознании человека становится лишь ценой, платой за то, что ты делаешь, неким разменом. И потому, не важно когда ты умрёшь. Важно, как или во имя чего. А когда смерть тебя больше не пугает - она больше не властна над тобой. Она больше не управляет твоими действиями и твои поступки и суждения становятся чище и острее, одновременно.

Радар Старшины никогда не ошибался. Много лет я пытался добиться некоего подобия, но нет. Ничего подобного не получалось. Предчувствие - да, сверхразвитая эмпатия - да, но всё-равно, не то. Он в одну дверь входил свободно, а в другую только после гранаты. И это всегда было оправдано. Он стрелял не туда, где боевик, а туда, где он должен быть. Он тратил меньше всех боеприпасов и он-же имел самый высокий боевой показатель точности. Он из подствольника мог попасть в голову перебегающего улицу боевика и это было сродни магии, если учесть низкую скорость ВОГа и, соответственно, высокую степень погрешности стрельбы из ГП-25.

Последний его день войны начинался, как раз, с того дня, когда рота, фактически, отказалась выполнять боевую задачу. Только много позже я начал понимать, о чём он говорил в ту, праздничную предпоследнюю ночь. Много странных, много пугающих вещей, в которые я даже не вслушивался. Настолько они звучали дико и ненормально.

Спустя много времени, я почти убеждён в том, что он что-то знал, чуял свою смерть, которая просто взяла паузу. И дала ему возможность сделать выбор. И он его сделал. А пока, мы, ничего не знающие, продвигались к своему блок-посту, мрачные в недобрых предчувствиях и злых от ощущения невозможности ничего противопоставить тотальному предательству. Когда выполнение приказа означает смерть, а невыполнение - утрата чести. И если бы не предательство, выбор решения даже не вставал бы. Смерть в бою - достойное решение. Но, вне боя, как скот на убое, ради чего? И когда солдат начинает ставить перед собой такие вопросы, то он уже не солдат, а философ и делать ему в бою точно нечего.

Рота, почти в полном составе, была выстроена в центре блок-поста. Вдоль хмурого строя вышагивал злобный майор, который примчался на блок-пост, практически одновременно с нами. Откуда знал, что мы живы, да? Как же он орааал. Его буквально красная от злости репа, казалось, готова была лопнуть. Он много махал руками, грозил трибуналом, расстрелом (ага, в мирное то, типа, время, дебил). Когда голос уже срывался на визг, затребовал немедля предоставить ему автора приказа, который отменил его приказ. На несколько секунд случилась заминка, которая вполне понятна. Это не было страхом ответственности, который сейчас распространён, нет. Это был тяжёлый выбор к признанию утраты чести. Потому, что приказу всё равно, справедливый он или нет, правильный или нет. Его просто нужно выполнять. И в тот момент, когда одновременно набрали в грудь воздуха комроты и комвзвода, сзади послышалось чёткое "Я!".

Старшина раздвинул ребят в стороны и вышел вперёд.

-Это я отдал приказ на возвращение подразделения в место временной дислокации - спокойно пояснил Старшина.

-Да по какому! Да я тебя сгною! Сдать оружие!

-Тебе, морда продажная, я оружие не сдам. Потому, что ты, мразь, пацанов русских столько положил, за деньги чеченские, что тебя земля русская носить не должна. Ты - кровавый палач и твоя жалкая душонка чернее чеченской ночи - закончил Старшина и продолжил спокойно смотреть в ещё больше раздувавшегося майора.

-Взяяять! Взять его! Арестовать! - блажил майор, требуя исполнить свою хотелку сначала от нас, потом от своих телохранителей.

В ответ, весь взвод демонстративно передёрнули затворами автоматов, хотя они и так всегда заряжены и готовы к бою. Это было сделано предупреждение, мол тронешь нашего, завалим и спишут твою тушку на злых чеченов. если вообще её найдут. Майор резко сменил окраску репы с красного на серый, спешно забрался в БТР и тот резво рванул в сторону Грозного. А Старшина спокойно взял "Муху", спокойно взвёл, приложился и выстрелил. Граната ударила в землю прямо перед бэтром, который резко встал.

-Промазал?- удивлённо спросил я и протянул ему, заботливо снаряженный гранатомётчиком РПГ-7.

-Нет. Это послание. Высшая мудрость мужчины - самоотречение. Высшая доблесть воина - самопожертвование. Это высшая ведическая воинская мудрость наших предков-воинов народа русь. Запомни её. И никогда от неё не отступай. Если ты мужчина-воин.

Как именно продажный майор понял послание стало известно немногим позднее, когда информацией поделились его обозлённые телохранители. Он отобрал у них бронежилеты, обложился ими в несколько слоёв и приказал развернуть башенный крупнокалиберный пулемёт в сторону блок-поста и открыть огонь на поражение. Телохранители сымитировали отказ оружия и на полной скорости удалились восвояси.

Уже к вечеру этого дня на блок-пост заехала бэха из соседнего блок-поста и ребята рассказали такую историю. С их слов, майор-"красная репа" натравил комендачей на Старшину с приказом его немедленно арестовать и предупредил, что за ним стоит банда отморозков, которыми нужно будет заняться позже. Поэтому, комендачи решили устроить на него засаду. Старшина - это не только имя, но и должность. И, в силу своих обязанностей, он на Урале развозил еду по блок-постам. Когда комендачи попытались остановить Урал Старшины, водитель просто объехал их по обочине и рванул дальше, под прикрытие следующего блок-поста. Со слов водителя, он даже и не думал останавливаться, памятуя о том, сколько таких вот "проверок на дорогах" устраивают боевики и сколько наших пацанов положили при этом. В общем, Урал с ускорением рванул дальше, а когда комендантский Урал устроил погоню с предупредительными выстрелами в воздух, дверь будки распахнулась и показавшийся в проёме Старшина отправил в двигатель грузовика преследователей очередь, примерно на пол-короба, из своего любимого ПКМ. Пули кучно легли. Грузовик встал. Но комендачи, почему-то, не успокоились и примерно 3 км бежали по дороге вслед за Старшиной, предупреждению не вняв. По жаре. В бронежилетах "Черепаха". В полной выкладке с оружием, боекомплектом "боевой, повышенной навески" и даже "Мухи", зачем-то, прихватили.

Старшина их ждать не стал, приказал водителю возвращаться одному, а сам махнул пешком через "зелёнку" обратно. Старшина в "зелёнке" чувствовал себя как дома. А комендачи - нет. И старшим у них был просто упоротый баран. Который отправил своих пацанов в "зелёнку" вслед за Старшиной. И там эти пацаны начали один за другим подрываться.

Тогда Старшина вернулся, собрал всех и вывел их обратно на блок-пост. А там дал себя повязать.

Ходили разные слухи о его дальнейшей судьбе, но самая достоверная информация гласила о том, что его отправили в Москву и там, то ли на этапе, то ли в тюрьме его зарезал один из чеченцев...

Так бесславно погиб никому не известный герой. Один из десятков, сотен настоящих воинов, гордость нашей нации. Его не смогла пережевать война, ни Афган, ни Чечня. Но не устоял перед подлостью. Потому, что это было подлое время и подлость правила бал.

И как только погиб Старшина, все забыли про наш проступок, никто нас не кошмарил и не требовал расправы. Как будто Зверь, получив свою законную жертву, успокоился. На время.

Хотя, я думаю, что о Старшине знали, следили за ним и, при первой же возможности, убили. Очень уж много крови дудаевской нечисти он попортил.