Истории чудесных исцелений

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. ПОКОЙНИКИ ЗАБИРАЮТ ПЛОХОЕ.
Мария любит собирать старинные лечебные рецепты. Не из трав и прочих достойных компонентов, а целые истории. Решила о них рассказать. Может быть, какой-то её рецепт пригодится читателям?

Конечно, представители традиционной медицины скажут, что все эти исцеления - шарлатанство, эффект плацебо и прочее. Но никто не станет отрицать, что есть какие-то силы, которые мы не можем измерить, взвесить, но именно они помогают людям исцелиться. Мария верит в существующий Высший Разум. И так, начнём. Первый случай исцеления произошёл ещё в 80-ые годы прошлого столетия, эпохи социализма.

О нём Маше рассказала родная сестра. У брата её подруги родилась дочь, с красным родимым пятном посередине лба. В народе говорят, что они появляются в результате испуга беременной женщины, мол, в каком месте она схватится за живот, там и появляется родимое пятно у ребёнка.

Ещё есть старинное поверье – беременным нельзя смотреть на всякие уродства: на безногих, безруких, горбатых людей; на мёртвых животных и прочую грязь.
 Беременным нельзя шить, вязать (об этом Маша расскажет в другом повествовании). Шить по воскресеньям никому не следует, не только беременным. В этот день нужно быть в церкви, молиться или, по любому, не шить (так говорили старые люди, так считает Мария).

Сейчас дефекты кожи убираются врачами: дерматологами, косметологами, но лечение требует длительного времени и больших денег. В те же, советские годы, жидкого азота, лазеров и подобного им оборудования не было.

Девочка росла,  вместе с ней росло и пятно, становилось всё больше, наливалось краснотой. Родители переживали, что же будет, когда дочка подрастёт?
      - Посмотрит в зеркало, для неё это будет трагедией, - беспокоилась мама. – А дети такие жестокие: дразнить, обзывать будут.

      - Да и замуж никто не возьмёт её, такую, - соглашался отец. – Парни такие же, злые. Скажут - уродина безобразная.

Как-то молодая мать, по дороге из продовольственного магазина, поделилась своей бедой с односельчанкой, бабой Зоей Петровой. Та тоже несла из лавки свежий хлеб, продукты. Они разговорились. Маленькая, худенькая старушка, в сером пальто и голубом платочке, останавливалась, отдыхала. Глазами, цвета весеннего неба, смотрела на Инну, слушала.

Потом, на полном серьёзе, подсказала, что нужно делать. Всего-то - потереть это родимое пятно ладонью или рукой умершего человека.
 
      - Где же взять покойника? – оторопела и немного испугалась Инна такому необычному, странному совету.
      - Но ведь люди умирают каждый день.

Прошла осень. Наступила зима. И вот умер дед Николай, сосед молодых родителей. Их, с бабой Ниной, небольшой деревянный дом стоит через дорогу, напротив. Инна тут же пошла к соседке, они дружили со стариками, ну так, по-соседски.
 
      - Нина Ивановна, примите наши соболезнования! Царствие небесное деду Коле.
      - Спасибо, Инна, но царствия небесного будем просить Бога даровать ему через сорок дней.
      - Ой, извините! Я же комсомолка, церковных правил не знаю.

Смутившись своей оплошности и незнания канонов православной религии, вспомнив про дочь, Инна подумала: «Может, это как раз тот самый случай? Не прогонит меня баба Нина? Вроде она добрая, да и горе у неё самой». И чуть дыша, обмирая сердцем, осмелилась рассказать соседке совет старушки Петровой.
 
- Старенькая бабушка, с Нагорной улицы, вот так научила. Что скажете, Нина Ивановна?
- Петрова? Хм. Никогда бы не подумала, - удивилась соседка. - Конечно, Инночка, давай попробуем. Разве можно отказать в таком деле? Авось и, правда, поможет? И дед Николай, после смерти, сделает ещё одно полезное дело.

Она с пониманием отнеслась к беде молодой семьи и разрешила прийти с дочкой к покойнику под вечер, когда не будет других посторонних людей. Их, с покойным уже нынче мужем, дети должны приехать на похороны отца только завтра.

В течение дня, занимаясь домашними делами, Инна всё посматривала в окошко на соседский дом. Она видела, как одни односельчане уходили, другие приходили к пожилой вдове. В сельских местностях ещё сохранялся такой обычай – выразить сочувствие родственникам покойного, посидеть недолго у его гроба.
 
Ближе к вечеру народ, вроде, разошёлся: печки топить, скотину кормить, ужинать. Супруг Инны ещё на работе, в милиции, а она, накинув зимнее пальто, быстренько завернула дочку в детское розовое одеяло. Подрагивающие руки выдавали её волнение и аккуратным конверт с ребёнком не получился.

Мимоходом она глянула в небольшое настенное зеркало, заправила прядь каштановых волос за ухо, не узнала себя в нём: «Бледная какая-то!». И прошмыгнула по морозу к соседке.

Дед уже лежал в гробу, одетый во всё новое, припасённое заранее, в костюме, светлой рубашке. Галстуки он не носил при жизни, потому не стали и сейчас его надевать. Лежал невероятно тихий. «Это с его-то энергией", - подумала Инна. Умытый, причёсанный. Остатки седых волос аккуратно постриг ему Иван, сосед. Они всегда стригли друг друга механической машинкой, "кусачей", дёргающей за волосы. Стричься ею - еще то испытание!

Когда худощавая баба Нина, с аккуратным узлом седых волос, заколотых шпильками на затылке, взяла руку супруга, еще не совсем окоченевшую, не потерявшую подвижность, и потёрла ею красное родимое пятно на лбу девочки, та громко закричала. Малышке в светлых кудряшках нет ещё и года от роду.

- Не плачь, моё золотко, не плачь! Мама здесь, мама рядом с тобой! – успокаивала Инна дочь, держа её на руках.
- Испугалась, наверное, маленькая. Рука, поди, холодная. Одного раза-то хватит?
- Не знаю, не спросила.

Схватив плачущую дочь в охапку, Инна юркнула, как проворная ящерка, через дорогу, домой. С облегчением выдохнула из лёгких воздух, положила дочь на супружескую кровать, вытащила её из одеяла. Покачав на руках, успокоила малютку, уложила в детскую кроватку. Теперь оставалось только ждать.
        - Семён придёт, удивится, как быстро я всё организовала, - думала она, глядя на спящую дочь.
 
Вечером односельчане опять пошли к соседке. Старики остаются на ночь, им на работу завтра не идти. Поверье такое существует - нельзя оставлять покойника одного, обязательно надо сидеть около него, да и вдову один на один с ним оставлять негоже. В двенадцать часов ночи его лицо закроют простынкой или тюлем (покойник тоже должен отдохнуть, поспать), в шесть часов утра ему откроют лицо. Зеркала в доме закрыты чёрной тканью (душа покойника может испугаться в зеркале своего вида).

Старые голубые часы-ходики не останавливали. Они мерно тикают на старинном комоде вдовы, покрытом большой салфеткой с цветастой вышивкой, отсчитывают время: минуты, часы уже без деда Коли.  Дед всегда сам следил за часами: каждый вечер, в одно и то же время, подкручивал жёсткую пружину до упора. Вы видели, что у ходиков внутри?

Ночёвщики, посидев у тела покойного, идут на кухню пить горячий чай или чего-нибудь покрепче. В доме печь-то не топлена, холодно. В валенках, кто в пальто, кто в ватнике, накинутом на плечи, так и садятся за стол. Баба Нина выставляет добрым людям угощение.

И такое ночное бдение будет длиться две ночи со дня смерти деда. Никто толком и не спит эти две ночи: ни родные, ни близкие покойного. На третий день дед упокоится в земле-матушке, которая, жалея горемычных детей своих, распахивает им мягкие объятия. Всем найдётся место на груди её.
 
Мужчины ведут разговоры, вспоминают покойного – каким он был при жизни. У каждого имеется своя история.
- Помню, как мы с Колей на осенней путине удирали от рыбнадзоров! Он за мотором сидел, и мы на полном ходу влетели в протоку: в кусты, в высоченную траву. А те побоялись за нами гнаться – вдруг стрельнём в них из кустов?

А, может, лодку свою берегли, «Казанку»? Они тогда только появились, редкостью ещё были, новинкой. Побоялись дно пробить, дюрале-алюминиевое. А у нас-то лодка деревянная была, самодельная, чего её жалеть! – вспоминал ровесник деда, его друг закадычный, Василий. – Дед Иов Крень нам её сделал. А ночи-то в сентябре уже холодные, тёмные, не видно ни зги! Куда летим? Там проток этих! Вот так по кустам, по тальникам и удрали мы с ним от этих инспекторов! Ох, и рисковый Николай был парень! Амур здешний знал, как свои пять пальцев…

- А мы с ним в буран попали на зимней рыбалке. Вроде ничего не предвещало бури, прогноза никакого не было у нас. И тут небо зараз стало серым, налетел ветер, снег повалил хлопьями, такой, что в трёх метрах ничего не видно. Кое-как собрали мы снасти свои, рыбацкие. Пошли… А куда идти, непонятно. Кружит метель кругом, запутывает.

Каким-то чутьём, звериным как будто, вывел нас Коля на посёлок. Как огни лампочек электрических сквозь снег узрели, так успокоились - дойдём, не замёрзнем, - добавил мужчина помоложе, Виктор. – Хотя и страшновато было. Не дай, Бог, попасть в пургу! Но с дядь Колей не пропадёшь!

Друзья продолжали говорить о Николае, как о живом, и Нине Ивановне приятно было слушать их байки. «Люди могут и посмеяться при покойнике, никакого греха тут нет, - думала она, глядя на отзывчивых земляков, разговорившихся после принятых сто граммов водки. – И мне с ними не так тоскливо. Такие бдения, ночные разговоры отвлекают от горестных дум. И помогли хорошо, организовали гроб, копку могилы».

Дед давно болел, и мудрая женщина уже свыклась с мыслью о его кончине. Его смерть не стала для неё неожиданностью, и слёзы свои она уже выплакала.

*
А Инна через некоторое время заметила, что большое родимое пятно на лбу её крохи стало распадаться на отдельные пятна. Ещё через какое-то время они стали уменьшаться в размерах, светлеть. Потом и вовсе исчезли. Радости родителей не было предела.

- Спасибо дедушке Коле, низкий ему поклон, - говорили они.
Их родственники, знакомые радовались вместе с ними и баба Нина тоже. Девочка выросла. Давно вышла замуж, удачно - родила детей (История умалчивает, как Инна отблагодарила старушку Петрову).
 
И позже Мария, собирательница чудесных исцелений, не единожды слышала подобные истории, как покойники забирали с собой  различные изъяны, недостатки кожи. Якобы, нужно поместить этот дефект под гроб с покойником. Человека вместе с дефектом под гроб поместить, что ли? Когда гроб стоит на табуретах? Как-то непонятно. Рецепт Марии проще.

В книге лауреата нобелевской премии, норвежской писательницы Сигрид Унсет, «Кристин - дочь Лавранса» (Мария любит читать), описывается сюжет, когда главная героиня идёт ночью на кладбище, за землёй с могилы, чтобы исцелить племянника.

И это, по понятиям средних веков, колдовство, помогло ребёнку выжить. Умирающий малыш вдруг стал оживать, шевелиться, к нему стала возвращаться жизнь. За такие дела Кристин могли сжечь на костре. Тогда это было запросто - один из толпы крикнет: «Ведьма!» И понеслось! (Кстати, книга достойна этой высокой награды, Мария рекомендует её прочесть).

Вы можете не верить, хихикать, крутить пальцем у виска, но что-то за всем этим стоит, какая-то сила. И когда Мария видит женщину с красным пятном на половину лица или пришедшего по вызову сантехника с волосатым черным пятном (невусом) на щеке, ей так и хочется поделиться с ними своим рецептом.

Но неудобно приставать к людям, напоминать об их проблеме. Она боится, вдруг рецепт не сработает? Ещё побьют её. Но попробовать всё же стоит.

05 апреля 2022