Время терпит...

Состояние…
Сотни раз перемолотое от и до, оно постепенно оживает фрагментами, обозначается обрывками, проявляется звуками, запахами. Утомляет, выматывает до нимагу. Ни до чего, то есть, только дела и жалкие попытки переместить сознание хоть куда, да хоть в стихи-прозу. Именно жалкие, но острые, чёрт…
Ах, ты ж… Уже живу с ним-в нём постоянно. Точка кипения: кошмары-бессонница, бессонница-кошмары и пустота внутри, и напряг, и… Писец мне….
- Серёж, материализуется и отпустит, но надо помочь.
- Серый, всё на мази – без нас справятся. Помчали, брат, я созвонился – ждут. А обрадовались! Только сразу предупреждаю…
И минут десять, а то и больше – лекция на тему: «Шаг влево-вправо, и ты год без турецкого кофе. Год!»
Братишка ты мой, братишка… Это ж… С детства, считай… «Давай-ка фонарь бодягой намажем», «Не ори! Ну пожжёт немного. Это ж йод, Серёг», «Нет! Сопли до колен, а он на тренировку собрался. Да хоть убей, не пущу. Мам, ну скажи ты ему…»
Да, так и было, так и есть, но....
- Отставить детсад! Год, блин… Я за руль!
Хмыкнул, глазами сверкает, конфетный фантик в просянку смял.
Так. В просянку…
- Дэн, надо за просом смотаться, а то кончается.
Ага. Надо. Чичелята у нас приучены к тому, что «стол ломится», да и не люблю я, когда запасов подобного рода на донышке уже.
Город за окном почти зимний: застыло всё, а снега нет. Выпал снег, но растаял, потому всё льдисто и неуютно. В ларьке, где всякие корма для животных и птиц продают, мужик-продавец шутить пытается.
- У вас куры, поди, яйца с арбуз несут: кормите отборным просом.
Кассирша – девчонка лет двадцати пяти заигрывает. С кем? Естественно, что с Дэном, у него вид располагающий: прям северное сияние, а у меня – «Не подходи – укушу».
- А Вы яйца не продаёте?
Всё, писец – ржу не могу, аж уголок мешка с просом чутка из руки не выпустил. Дэн от девчонки рожу отвернул, мне ту рожу состроил, типа «Щас же прекрати!»
Да отвали уже, культурное Высочество, пихаешь ты меня. Мешок уроню! И прям тебе на ноги, прям на твои зимние белые кроссовки. Чо? Вкурил? Тоже лыбишься? Правильно. Она вон не врубилась, почему это нас с тобой на смехерочки пробило, она мне вон уже глазки строит. Заскучала или замёрзла? Всё сразу, наверное. Продавец-то мужик в возрасте, а она шмандрыгалка совсем. Ах, ты ж…. Зуб на зуб не попадает, скукожилась в куртёнке своей, какая бредень бреднем, а макияж… «Ай-я-яй, убили негра» у неё макияж, то есть боевой раскрас аделантадо, и голос трясётся. Не… Это не голос, это её мандратит так.
- А у Вас в машине тепло?
Хм… Вот прям так сразу? Прям даже без всякой предвариловки? Однако…
Переглянулись с Дэном, хмыкнули синхронно. Дэн в багажник полез, плед достал, каких там три на всякий, один ей протягивает.
- Держите, закутаетесь и всяко теплее будет, - и к продавцу-хозяину повернулся, - Вы бы хоть штору электрическую приобрели. Задубел же ребёнок.
У продавца глаза чуть не выпали.
- Ребёнок? Да у неё уже двое детей. Ребёнок, ага…, - и потопал мешки удобнее переставлять.
А девчонка плед в руках тискает, смущается, чуть не плачет.
- Спасибо Вам.
И другая совсем стала. Обычная такая девчонка, без вампиро-лолитских замашек…
Так. Где там предприниматель-мешочник? Ну-ка, подойди, деятель.
И на ухо ему прошептал кое-что из серии "Куда я на него настучу, чем мотивирую, и как мешок проса ссыплю ему в одно место, если он щас кочевряжиться затеется." Предприниматель, грёбанный... Ну, жалко девчонку, ёпть! Ей, видно, деваться некуда, детей поднимать надо, а работу сейчас найти трудно.
Тепло дома, жарко даже, но не душно. Светланка в дорогу всякой всячины печёт, и в гостинец тоже печёт. Там, куда мы едем, любят её выпечку давно и нежно. Ванилью пахнет…
А состояние… Никуда оно пока не делось. Ну, никуда! Ничо. Время терпит…