Нора Гайдукова Как я стала ученой

Нора Гайдукова

Как я стала ученой

Некоторые думают, что стать ученой очень легко. Ну написал диссертацию, показал научному руководителю, нашел ведущую организацию, написал реферат. Потом написать себе три отзыва — от ведущей организации и двух оппонентов (постараться, чтобы они отличались друг от друга). Но и это еще не все: надо пройти три предзащиты: у себя в институте, где ты диссер писал, в ведущей организации и самую главную — на кафедре, к которой принадлежит ученый совет.
Чтобы пройти это испытание, нужно было иметь железное здоровье и устойчивость к алкогольному опьянению. Ни того, ни другого у Любы не было и предстоящее мероприятие вызывало у нее нескрываемый ужас.
А проходило оно так: в кабинете заведующего кафедрой – профессора Александра Ивановича Покровского собирались несколько коллег, чтобы послушать предварительно доклад соискательницы и помочь ей избежать ляпов на заседании Ученого Совета, присуждающего степень.
Это был конец ноября и погода была, как обычно, ужасная: шел снег вперемешку с дождем и, так как температура была ноль градусов, мокрый снег под ногами не хотел таять, а превращался в кашу. Она оседала на обуви, смешавшись с песком, которым посыпали улицы, чтобы народ не скользил по ним, как по катку, оставляла несмываемые белые полосы.
Скоро зимние сапоги приходили в негодность, а новые купить было негде. А если их удавалось «достать», стоили они целую зарплату инженера или младшего научного сотрудника. А жить на что?
В любиной квартире, на первом этаже старого дома в Песках, в это утро царило мрачное настроение. Темноватая комната, окнами во двор колодец, где она жила со своим мужем, простым архитектором, была обставлена скромной мебелью – широкая кровать, где худощавые супруги свободно помещались под разными одеялами, друг друга вообще не касаясь. Платяной шкаф, где хранился их небогатый гардероб и небольшой письменный стол у окна, на который утром падали скудные лучи света и за которым Люба обычно работала. Весь день в комнате приходилось сидеть при включенном электрическом свете. Несмотря на ежегодный ремонт и оклейку светлыми обоями из под пола круглый год тянуло сыростью.
Во второй комнате, двадцатипятиметровой, светлой и солнечной, окнами на чахлую липовую
аллейку, жила любина дочка Лиза, школьница, рыжий кот Кешка, золотые рыбки в небольшом аквариуме, и за шкафом в углу Любина бабушка Мария, лизина пробабушка, вырастившая Любу и теперь, в 85 лет все еще бодрая интеллигентная старушка-блокадница.
Небольшая кухня со старым круглым столом вмещала иногда по 10 гостей – и всем было тепло и не тесно.
В этот день муж Юра был дома, отпросился с работы, чтобы якобы отвезти какие-то бумаги.
Люба уже с утра была не в себе, и Юра принес ей в постель стакан с водой и накапанным корвалолом и ее любимую синюю ломоносовскую кашку с крепким кофе.
- Ну что ты так нервничаешь – утешал он будущего кандидата наук, - все обойдется. – скажешь, что ты не хочешь больше выпивать.
- Они меня тогда на защиту не выпустят, - грустно заметила Люба, запивая водой большую порцию корвалола.
- Не преувеличивай, все знают твою работу и все уже решено.
- Но я не пью коньяк, - воскликнула Люба в отчаянии.

Тут нам придется внести кое-какие разьяснения, поскольку наш читатель, живущий в другое время и в другой стране, может совсем не понять, о чем идет речь. Дело в том, что до антиалкогольной компании Михила Сергеевича Горбачева было еще далеко и культура нескончаемых выпивок была настолько развита и повсеместна, что охватывала и высшие интеллигентские, в том числе университетские, слои населения. Тем более, что в те времена денежные подарки были не приняты, купить-то было все равно нечего. Поэтому подарки делали «дефецитными товарами», в число которых входил дорогой качественный алкоголь.
Нельзя сказать, что профессора нашего института были законченными алкоголиками, но привычка к совместным возлияниям была тогда нормой. Вспомним хотя бы культовый фильм Георгия Данелия «Осенний марафон», где показано, что отказ от совместной выпивки расценивался чуть ни как оскорбление. Непьющие люди считались некомпанейскими и их общественный рейтинг соответственно снижался. Поэтому Люба должна была выпивать со всеми и ни в коем случае не показывать, что терпеть не может алкоголь, и портить другим людям «настроение».
За час до начала встречи Люба начала собираться: одела черный брючный костюм, белую блузку, сапожки на небольшом каблуке. Длинные волосы собрала в узел на затылке.
Тут в дверь постучала бабушка:
- Любочка, хочешь свежий сырничек с изюмом?
- Бабушка, у меня аппетита нет, - вяло возразила  Люба,
 о чем она потом сильно пожалела.
Вызвать такси в те стародавние времена была целая проблема. Машина вообще как таковая была редкой роскошью, и у мужчин, имеющих авто, резко возрастали шансы на успех у дам.
Поэтому Люба одела свое скромное синее зимнее пальто с пушистым воротником из слегка облезлой чернобурки, и вышла на холодную ветряную улицу – Суворовский проспект, где останавливались троллейбусы, идущие по Невскому до канала Грибоедова.
Троллейбус подошел довольно  быстро и через полчаса Люба уже поднимлась по широкой мраморной лестнице прекрасного здания Финансово-Экономического Университета, архитектуры Джакомо Кваренги.
В сумке у нее лежала пузатая бутылка дорогого армянского коньяка и коробка  шоколадных конфет «Ассорти», все из запасов Юриной мамы, Елены Ивановны. Блузка идеально наглажена, строгий темный костюм и черные сапоги на небольшом каблуке – дресскод «ученой дамы» того времени. В отличие от современного дресс кода, когда человек в несвежей футболке и дырявых джинсах оказывается прибыл к нам из Гарварда.
На лице Люба попыталась изобразить самую радужную улыбку, когда открыла дверь кафедры и поздаровалась с сотрудниками, некоторые из которых еще сидели и проверяли студенческие работы. Секретарша завкафедрой Леночка улыбнулась ей в ответ и сказала:
- Люба, здравствуйте, все уже собрались и ждут Вас!
Люба робко заглягула в кабинет начальника:
- Александр Иванович, добрый день!
- А, Любочка, заходтите! Мы уже все приготовили для Вашей предзащиты.
Сейчас Евгений Петрович придет и начнем!
В кабинете сидели также помощник завкафедрой, Вадик Рафиков, который единственный добросовестно прочел работу Любы, зав соседней кафедрой проф Минаков и еще несколько незнакомых членов комиссии.
Теперь Люба с приятным чувством вспоминает своих профессоров, но жизнь у них сложилась не очень удачно. Александр Иванович умрет от рака в неполные 60 лет, профессор Минаков женится на своей аспирантке, на 35 лет моложе него и, выйдя утром на обычную пробежку, умрет от разрыва сердца. Аспирантка Вика после его смерти заявит, что она от него беременна. Это какой то избитый сюжет, но так бывает. Самая грустная история вскоре произойдет с милейшим профессором Евгением Петровичем Комаровым, председателем ученого совета и мужем любиной руководительницы Инны Аркадьевны. На их собственной даче в Вырице он пошел в оранжерею и нечаянно разбил там стекло, сильно порезал руки, большую артерию. Скорую в Вырицу не вызвать, раненого на своей машине отвезли в местную больницу, где областные врачи не смогли ни  остановить кровотечение, ни сделать переливание крови — его группы у них не оказалось. По дороге в Питер, в приличную больницу, он умер от потери крови.

Но этого никто из них не знал, все были в расцвете сил и карьеры, а в данный момент  держали в руках реферат бедной Любы. Люба встала:
- Я изложу основные положения работы- сказала она и посмотрела на завкафедрой.
- Десять минут, не больше, мы читали реферат, работа самостоятельная и интересная.- сказал Александр Иванович. Это означало: не тяни, все уже решено и вообще все хотят поскорее расслабиться.
Краткий доклад Любы про северные города Западной Сибири был встречен одобрениями и похвалой.
- Теперь перейдем к неформальной части, - сказал  Александр Иванович и Люба достала свою бутылку коньяка и коробку щоколадных конфет. Леночка быстро и сноровисто принесла сухарики, рюмки и нарезанный соленый огурец под водку.
- У нас коньяк не все пьют,  - сказал профессор и вынул из нижнего ящика письменного стола бутылку водки.
Коньяк разлили по рюмкам, и Люба с ужасом посмотрела на довольно большую порцию крепкого спиртного. Никакой радости  от алкоголя она не чувствовала никогда, только тоску и усталость. Ген такой был, еврейский, папа Любы тоже никогда в рот не брал. Наследственность.
-  Ну, за твою защиту, Любочка, - шеф перешел на ты, - предзащиту ты успшно прошла, - мы тебя в ученые принимем.
Все выпили и налили еще.
-  Надо ответный тост, - подумала Люба, - пока я вообще что-то сказать могу.
-  Я хочу поблагодарить  членов комиссии, которые так помогли мне в моей работе. Чувствую себя счастливой, потому что я сегодня вхожу в замечательное сообщество советских ученых.

Закусили шоколадными конфетами и разлили водку. Голова у Любы уже страшно кружилась, ее тошнило.
- Почему я отказалась от бабушкиных сырничков, - подумала она с тоской. – сейчас водку с коньяком перемешают и я вообще упаду под стол. Вообще, как бы до дому добраться…
Профессора тем временем выпили еще водки и мирно беседовали между собой.
- Сколько интресно надо спиртного, чтобы их свалить? - подумала Люба.

Видя, что на нее никто больше не обращает внимания, Люба из последних сил бодро встала
и поблагодарила за успешную предзащиту и приятный вечер.
 По дороге к троллейбусу, на канале Грибоедова, ей стало плохо. Она перевесилась через перила и чуть не свалилась в воду. Потом на ватных ногах еле дотащилась до троллейбуса.
Там ей какой-то парень уступил место.
- Почему Вы такая бледная ? - cпросил молодой человек
- Все номально, – пробормотала Люба.
Только бы свою остановку не проехать, - думала она с тоской.
Дальше все было как в тумане, - страшная тяжесть в голове, отвращение к жизни и полное нежелание становиться ученой.
Позвонила в дверь и испуганный Юра открыл дверь.
- Ну как ты?
Люба ничего не ответила, упала и забылась до утра тяжелым сном.
Утром встала с головной болью. Юра уже ушел на работу, а дочка в школу.
Из большой комнаты вышла бабукшка с ее красивыми волнистыми серебристо-седыми волосами и в стареньком переднике.
- Любочка, хочешь свежих сырничков с изюмом? - спросила она, внимательно глядя на Любу своими большими красивыми зелеными еврейскими глазами
- Бабущка, спасибо! - это сейчас моя главная мечта, - сказала Люба и улыбнулась.

Ленинград ,1982 - Берлин, 2019