Нора Гайдукова Парашют

Нора Гайдукова

Питерское детство
Парашют

Мой день Рождения 25 мая. Погода в Питере в этот день обычно солнечная, дует свежий ветерок. По Неве идет ладожский лед. Мне исполняется семь лет. Тогда это было воскресенье. Мы с папой едем в Парк Культуры и Отдыха им Кирова — так это называлось тогда, длинно и с претензией. В парке зеленеет молодая листва, широкие чистые дорожки приводят к городку аттракционов. Посреди него гордо возвышается парашютная вышка. Сейчас ее уже нет. Из моды вышла, а может решили, что опасно и запретили. Хотя все эти американские горки головокружительные кажутся намного опаснее. Тогда их конечно не было и народ, желая получить порцию адреналина, прыгал с парашютом. Конечно, это был не настоящий парашют, а его имитация. То есть парашют висел над вышкой на стропилах. Прыгуна пристегивали к нему ремешками и он прыгал вниз с высоты примерно 15 метров, сначала просто падая, а потом стропы натягивались и он плавно опускался на землю.
  Папа был очень дисциплинированный и, пока другие отлеживались в постели, он уже бодро шагал по утренней улице, держа меня за руку. При этом папа не переставал меня воспитывать. Воспитание залючалось в том, что он до боли сжимал мою маленькую руку, а я должна была улыбаться и говорить, что не больно. Это он у меня стрессоустойчивость воспитывал, что было в постсталинские времена совсем не лишним. Зато потом всю жизнь замечали, что у меня крепкое мужское рукопожатие.
 Когда мы подошли к вышке, народу было мало. Тогда был один выходной, усталые горожане еще отлеживались в постели и видели сладкие утренние сны. Мы же были готовы к смелым и необычным поступкам. Это было в духе моего папы — врача и физиолога, молодого кандидата наук. Он, как всегда, строго на меня посмотрел и спросил:
Ну что, Норкин, спрыгнешь с вышки?
Интересно, что я могла ему ответить? Что я еще маленький ребенок, мне хочется сидеть на скамейки и есть эскимо на палочке или валяться на траве с интересной книжкой?
Деваться мне было некуда и отказаться невозможно, хотя уже тогда, да и теперь, а может, именно после той истории, я панически боюсь высоты.
Я кивнула и потащилась к винтовой лестнице, ведущей наверх. Тут к нам подошел служитель и что-то папе сказал. Маленьким детям прыгать с вышки было категорически запрещено. Но уже тогда законы выплонялись как-то вяло — Сталин-то уже помер несколько лет назад. Поэтому за умеренное вознаграждение служащий отошел в сторонку, а мы начали взбираться по винтовой лестнице наверх. Голова у меня кружилась, я вся тряслась от страха, но старалась не подавать виду. Спортивный папа взбирался за мной, в какой-то степени меня подстраховывая. Наверху работкник вышки, которого я уже от страха не видела, стал закреплять на мне ремни парашюта. Конструкция была явно не рассчитана на ребенка. Достали еще ремни и кое как закрепили на груди, спине и подмышками. Я стояла на краю этой прозрачной металлической конструкции в какой -то немыслимой высоте. Вдалеке виднелся парк, фигурки людей, скамейки, фонтаны.
Все маленькое как в мультике и туда мне надо было прыгнуть? От страха я уже начала терять сознание, когда почувствовала, что меня толкнули в спину, опора под ногами пропала и я лечу вниз. Но это было еще не все. Парашютная вышка не была рассчинана на такой малый вес прыгуна, поэтому я повисла на полпути, беспомощно болтаясь на плохо натянутых стропах. С помощью механизма раскрутившего оставшиеся канаты, меня наконец опустили на землю. Кстати, когда я повисла, страшно уже не было, а было даже любопытно, чем все это кончится.
Потный от страха служитель, подскочил и стал судорожно раскручивать ремешки. Наверное,
за такую молодую прыгунью ему бы здорово попало.
Папа, как ни в чем не бывало, подошел ко мне. Кстати, сейчас я вспоминаю, что сам он прыгать не стал, а спокойно спустился по лестнице. Приветливо улыбаясь, что бывало не часто, он протянул мне руку, я в ответ должна была дать свою. Он ее крепко пожал и твердо сказал:
Молодец, тебе уже семь лет. Ты уже взрослая. С этого дня рассчитывай только на себя.
Между прочим, я недавно узнала, что у евреев действительно принято опекать мальчиков только до шести лет. А девочек все-таки до двенадцати. Тут папа что-то перпутал, будучи атеистом и не имея ни малейшего интереса к Пятикнижию. Но какие-то отголоски веры предков все же осели у него в голове, преломившись таким образом.
Когда я подросла, для воспитания силы духа забиралась по пожарной лестнице на шестой этаж, так что урок не прошел даром. Про то что мне не на кого рассчитывать, я тоже поняла. Хотя, вопреки папиной теории, так хочется опереться на плечо друга.

Ленинград -
Берлин
11.01.2020