Вадим и Валентина. Ч. 1. Гл. 1

                Пролог

  Вот и закончились эти длинные дни (почти три с половиной года), связанные с армейской службой. Иногда Вадим возвращался к воспоминаниям о них, пытаясь разобраться нужны ли они были для него, или это надо вычеркнуть из жизни, как «бесцельно потраченное» время.

  Он понимал, вариантов того, как могла бы измениться его жизнь, прими он то или иное решение, было множество. Понимал, что любой, казалось бы, незначительный факт, произошедший с ним, мог в корне изменить его будущее. Приехав в Москву, он прочитал только что напечатанный в журнале «Москва» роман Булгакова «Мастер и Маргарита». История об Аннушке, пролившей постное масло на трамвайные пути, и печальные последствия для головы Берлиоза, покинувшей свое привычное место, услужливо приходила на память.

  Мог ли он добиться в своей жизни чего-то более значительного, нежели получилось?
Как только этот вопрос возникал, вместе с ним приходило осознание необходимости непременных жертвований. Просто так ничего в жизни не случается, за все надо платить.  А чем платить, ведь это далеко не вопрос финансового благополучия? Тут надо приносить в жертву нечто более серьезное. Примеры из литературы были тут как тут.

  Вот Дориан Грэй захотел выглядеть вечно молодым, но в результате сделки с дьяволом, его душа превратилась в приют всех людских мерзостей. И не придет ли разочарование, которое посетило гётевского Фауста:

  «Я богословьем овладел, над философией корпел, юриспруденцию долбил и медицину изучил. Однако я при этом всем, был и остался дураком.»

  Как выбрать правильное поведение в окружающем тебя мире? Достаточно ли для этого выполнять знаменитые библейские заповеди или моральный кодекс строителя коммунизма?
  Сколько бы Вадим не задумывался над этим, вслед выстраивалась новая череда вопросов следующего уровня, например о геноме человека или бесконечности вселенной. А на этом фоне все, волновавшее прежде, съеживалось и переставало быть актуальным.
  Иногда озабоченность, спровоцированная этими вопросами, причудливым образом отражалась во снах. Тогда он, видимо, по неким буддистским законам реинкарнации, добросовестно проживал обстоятельства чужих жизней, частенько связанных со смертельным риском. Возникавшее при этом эмоциональное напряжение заставляло просыпаться, и уже лежа с открытыми глазами, Вадим додумывал выход из ситуации, в которую он попал в этом сновидении.


   «...а через полгода влюбился в новенькую лаборантку.»
Кто читал повесть об армейских годах Вадьки Панурина помнят, что она заканчивалась этой фразой.

  Начинался новый период жизни. На новом месте работы он неожиданно получил еще незаработанный отпуск, когда по «горящей» путевке уехал на Кавказ.

  Как-то, еще до отпуска, придя утром на работу, он увидел лаборантку Зину Дудык, беседующую с молодой женщиной. На женщине было симпатичное платьице из светлой льняной ткани с черным абстрактным рисунком. У неё была прекрасная фигура, красивое лицо, а на голове возвышалась модная в то время прическа, получившая название «бабетта», после того, как вся страна посмотрела французскую кинокомедию «Бабетта идет на войну» с Брижжит Бардо в главной роли.
 
  Зина, стоящая к двери спиной, почувствовала, что кто-то зашел в комнату и увидев Вадима, сказала:
  —Вот, Вадим, знакомься это наша новая лаборантка, зовут её Валентина, она будет у нас мат. ответственной, печатать на машинке, а при необходимости, помогать на экспериментах. Вадим с Валентиной обменялись взглядами и одновременно улыбнулись, произнеся дежурное:
  — Очень приятно!

  Дальше день пошел своим чередом, Вадим с Женей Верстовым и Жорой Моториным монтировали новую лазерную установку и только подъезжая на метро к своей остановке «Академическая», он вспомнил про утреннее знакомство и широкая улыбка, как бы сама собой, появилась на лице.
Дорога от метро до дома у Вадима, привыкшего ходить пешком быстро, занимала минут десять. Он даже не смотрел по сторонам, в голове крутились мысли с возможными вариантами, знакомства с Валентиной поближе.

  До отпуска все эти планы так и не сбылись, зам. начальника лаборатории загрузил Валентину по полной, решив провести детальную инвентаризацию имущества и привести все соответствующие амбарные книги в полный порядок. До появления Валентины все вышеперечисленное вменялось в его собственные обязанности, он все изрядно подзапустил и теперь был неимоверно рад появлению нового человека, на которого можно свалить все эти дела.

  Юрий Петрович, так звали зам.начальника, к науке не имел никакого отношения. В лаборатории он появился только благодаря протекции начальника первого отдела, у которого когда-то работал. Вторая протекция исходила от дамы бальзаковского возраста, возглавлявшей отдел кадров, по семейному положению она была вдовой, а потому благосклонно относилась к ухаживаниям за ней со стороны Юрия Петровича.

  По просьбе своего бывшего начальника или по собственной инициативе, он влезал во все стороны лабораторной жизни и очень любил пускать пыль в глаза, давая всяческие указания, казавшиеся ему очень важными, но бывшими на самом деле совершенно не нужными. Женька Верстов посвятил ему даже небольшой стишок, переделав пару куплетов из песенки Высоцкого «Опасаясь контрразведки...» Весь текст уже не вспомнить, там были такие заключительные строчки:
  Делал все он для того лишь,
  Чтоб не делать ничего…

  Теперь, вернувшись из отпуска и давая коллегам полный отчет, Вадим посматривал на Валентину, пытаясь угадать насколько ей интересен его рассказ. Вопреки его надеждам, Валентина внимательно рассматривала шильдики с инвентарными номерами на приборах и записывала их в тетрадку ни разу не поглядев в его сторону.

  Закончив свое повествование, Вадим, проходя мимо Валентины, несколько уязвлено спросил её, слышала ли она о чем он рассказывал.
  — Да, Вадим! Конечно слышала, просто Юрий Петрович уже достал меня с этой инвентаризацией!
  — А знаешь, в Лазоревском я тоже была, мы с мужем ездили в Сочи, а потом проехали в Лазоревское.
  — Так ты замужем? — отойдя от минутного шока, спросил Вадим.
  — Да, представь себе! А что, не похоже? — улыбнулась она.
  — Ну, почему же не похоже! — ответно улыбнулся Вадим, уже справившийся с собой.
  — Странно было бы, если бы такая красавица была одинокой!
  — Нет, нет! У меня есть и мама с папой, и сестра с братом, и даже муж!
  — Поздравляю! Это здорово, когда у девушки есть всё!

  Из рассказов домашних и товарищей по работе Вадим знал, что почти все время пока он отсутствовал, в Москве лил дождь. Причем он практически не прерывался, то затихая до мороси, висевшей в воздухе, то извергая из небес тонны воды. Система уличной канализации не справлялась с такой мощью, улицы и переулки Москвы превращались в реки, а на некоторых перекрестках больших магистралей возникали настоящие озера.
     
  Его возвращение совпало с окончанием этого потопа, было начало августа, городская зелень ожила и расцветилась буйными красками. В районе университета высаженные, сразу после его постройки, фруктовые деревья на бульварах гнулись под урожаем яблок и слив. Декоративные клумбы на газонах чередовали бело-кремовые каллы с пламенеющими алыми гвоздиками.

  Но это была еще даже не самая хорошая новость. Идя от метро домой, Вадим на маленьком самостийном развальчике около кинотеатра «Улан-Батор» увидел мужчину и женщину, продававших грибы. Вот это был настоящий праздник для души. На развернутых газетах аккуратными кучками лежали красавцы белые с плотными еще светло-коричневыми шляпами. Рядом стояли две корзины, наполненные доверху отборными маслятами.

  В голове сразу созрел новый план. Надо соблазнить девчонок на поездку за грибами с ночевкой. Дабы уговоры выглядели убедительней, Вадим даже купил пару белых и пяток маслят, заодно выспросив у продавцов откуда они привезли это великолепие. Он не стал хитрить и объяснил мужчине, что приехал из Сибири, грибных мест здесь еще не знает, но хочет поехать за грибами со своей девушкой. В итоге, вошедший в его положение дядька, поведал с какого вокзала и на какой электричке нужно ехать, а потом еще до какой остановки на автобусе.

  К следующему утру план был разработан до деталей. Вадим даже придумал легенду, которую девчонки должны были поведать дома, чтобы их отпустили с ночевкой. По этой легенде у них на работе такую поездку организовал профком, для чего арендовал автобус, чтобы вывезти за грибами довольно большой коллектив. Поэтому ехать надо было в пятницу после работы.

  Но это оказалось даже лишним, Зина жила вдвоем с матерью и у неё была полная свобода действий, а у Валентины муж, после учебы в МАИ, работал на засекреченном ящике и в настоящее время, оказывается уехал в командировку на Кубу.
  Один парень из соседней лаборатории, Гера Ступишин частенько заходил к ним и как показалось Вадиму, оказывал знаки внимания Зине. Вот ему и было предложено составить компанию в грибной эпопее, на что он с энтузиазмом согласился.

  С работы удалось уйти на час пораньше, благо была пятница и вскоре они уже садились на электричку на Павелецком вокзале. Зина сказала, что она однажды ездила за грибами по Павелецкой дороге на станцию Белые Столбы. Но Вадим настоял, что надо ехать дальше до станции Ожерелье, по тому маршруту, что ему обрисовал грибник.

  Выйдя на станции столкнулись с первым проколом. Водой хотели запастись именно здесь, но по какой-то причине электричка опоздала на четверть часа и к остановке уже подошел автобус, совершавший свой последний рейс. Пришлось ехать без воды, в надежде найти её в лесу.

  Второй прокол заключался в том, что Вадим не сообразил сопоставить в какое время они приедут в Ожерелье. Путь занял больше двух часов и когда сели в автобус, стало быстро смеркаться. А когда Вадим подошел к водителю и попросил остановиться на нужной остановке, оказалось, что там никакого населенного пункта нет и это остановка по требованию.
  Выход из автобуса почти совпал с наступлением полной темноты. Вадим достал из кармана рюкзака фонарь и компас. Сориентировался и предложил всем следовать за ним, шагая шаг в шаг, друг за другом и если кому-то понадобится остановиться, то надо обязательно всех предупредить.
  К счастью Гера тоже взял с собой фонарик и идя замыкающим, подсвечивал девчонкам дорогу. Вадим про себя подсчитывал количество шагов и когда они углубились в лес примерно на километр, объявил привал, а сам пошел исследовать место в котором они остановились, заодно посматривая под ноги и оценивая количество, валявшегося на земле хвороста. В это время из-за верхушек деревьев показался узенький серпик луны и ориентироваться сразу стало лучше.
 Пройдя в том же направлении еще метров сто, Вадим вышел на открытое пространство. Что это, большая поляна или что либо еще, пока было непонятно, но Вадим решил, что лучше места в темноте им не найти и решил устраивать бивак именно здесь. Он вернулся назад и привел всех на эту опушку леса. Выбрал место для костра и быстро зажег огонь.

  Поручив всем собирать хворост и не забывать подкладывать сучья в костер, пошел снова на поляну и осветив её фонарем попытался определить самое низкое место на ней. Подойдя к нему, даже показалось будто под ногами хлюпает. Это его обрадовало и он крикнул, чтобы Гера взял его рюкзак и принес к нему. Достал из рюкзака маленькую разборную лопатку и котелок.
  В том месте, где хлюпала вода стал рыть яму. Прокопав примерно на пол-метра и расширив её, попросил Геру снять с головы берет и держать его над котелком, а сам достал кружку и стал, зачерпывая из ямы набравшуюся там воду, выливать её в котелок, используя берет в качестве фильтра.

  Буквально через десять минут котелок был полон, а еще через десять уже висел над костром. Теперь надо было устроить место для ночлега. На опушке леса росло довольно много небольших елок.   Обрубив походным топориком нижние ветви  уложили их так, что получилось настоящее  лежбище, а потом связав, захваченной с работы киперной лентой, концы найденных в буреломе слег, устроили некое подобие полога, набросав сверху еловые ветви, а поверх привязали, тоже захваченный с работы кусок пленки.

  Подошло наконец и время трапезы. Из рюкзаков, как из рога изобилия появились еще дома приготовленные бутерброды, чашки и две бутылки вина, Вадим уже поджаривал над костром, нанизанные на березовые ветки кусочки свиной грудинки и охотничьи колбаски, в котелке со вскипевшей водой заваривался чай.
  Девушки весело щебетали накрывая стол, а у Вадима в душе, наконец-то, все успокоилось, иногда и авантюры сбываются. Вдоволь наговорившись и напрыгавшись под танцевальную музыку из небольшого транзистора, подвешенного на сук березы, улеглись на приготовленное ложе, девушки в центре, ребята по краям.
 По верхушкам деревьев шелестел небольшой ветерок, серп луны съехал куда-то в сторону, так что на небе появились звезды. Еще немного пошептались, а потом всех накрыл сон.   
  Почувствовав утреннюю прохладу и не ощутив рядом тепла, Вадим увидел, что Валентины нет. Он поднялся, прошел на открытое место и увидел её невдалеке, нагнувшуюся к земле. Видимо под ногой у него треснул валявшийся сучок, Валентина разогнулась и увидев его, подняла над головой какой-то странный гриб, напоминавший огромных размеров поганку.

  Приблизившись и разглядев это чудо природы, Вадим понял, что это так называемый зонтичный гриб. Он упоминался в энциклопедии грибника, которая была в их домашней библиотеке. Поскольку там было написано, что этот гриб вполне съедобен в жареном и вареном виде, Вадим поздравил Валентину с первой грибной находкой.
 
  Оживить тлеющие на костре угли было минутным делом, скоро кипяток в котелке весело забурлил и все дружно уселись завтракать. За поляной виднелась целая роща больших берёз, отстоящих друг от друга на несколько метров, туда и направились грибники. И не зря. В этом месте, судя по обилию крупных и даже переросших белых грибов, видимо, давно никто не бывал.
Взятые с собой лукошки и корзины скоро заполнились доверху, компас подсказал направление для выхода из леса и минут через сорок они вышли на дорогу.

  Собираясь в лес, Вадим взял с собой фотоаппарат. Отснятых кадров хватило на целую пленку, поэтому когда он в понедельник открыл дверь лаборатории, первым прозвучал вопрос, когда будут делаться фотографии.
  Вадим предложил два варианта: - использовать обеденное время или же задержаться после работы. Так как никто с собой никакого перекуса не захватил, первый вариант отпал сам собой, Зина сказала, что задержаться не сможет, у неё прихворнула мама.
  — А ты, Валентина? — Вадим повернулся к ней.
  — А сколько времени это займет?
  — Давай посчитаем, десять минут на проявление, две на промывку, пятнадцать на закрепление в фиксаже, еще две на промывку и десять на сушку. После этого можно печатать. Я сделал около двадцати кадров, значит на каждый кадр по минуте и умножить на четыре, поскольку нас четверо. Получается примерно два часа.

  — А давай сделаем так, сегодня только проявим пленку и пускай она сохнет, а завтра я возьму из дома бутерброды и в обед мы напечатаем фотки. Если бы я знала заранее, то предупредила бы маму. А так она будет волноваться. Домашнего телефона мы еще не поставили.

  На том и порешили. В лаборатории была сделана так называемая «темная» комната, полностью изолированная от проникновения света. Для съемки быстропротекающих процессов использовались скоростные фоторегистраторы, в которые заряжалась сверхчувствительная пленка.
На полке приборного стенда Вадим нашел метра полтора старой засвеченной пленки, которую они использовали при юстировке лазеров, принес из фотокомнаты проявочный бачок и показал Валентине, как надо наматывать пленку на спираль катушки бачка.
У неё это получилось с первого раза, но не успела она возгордиться этим, как Вадим сказал, что теперь надо научиться делать это с закрытыми глазами или в полной темноте. Валентина проявила упорство и сумела довольно быстро освоить весь процесс.

  Вся оставшаяся часть дня для Вадима тянулась страшно медленно. Но вот рабочий день подошел к концу, сотрудники потянулись на выход. Через несколько минут в лабораторию спустилась со второго этажа, Валентина, печатавшая там на машинке инвентаризационные списки. Они зашли в фотокомнату и Вадим, чтобы не было резкого перехода к темноте включил красный свет, которым можно было пользоваться при печати.
  Он дал Валентине кассету с пленкой, поставил перед ней бачок и спросил готова ли она. Получив утвердительный ответ выключил свет. По звуку Вадим догадался, что Валентина вытащила пленку из кассеты и начала наматывать на катушку. Видимо она переволновалась и катушка упала из рук на пол. Проход между столом с увеличителем и кюветами, и противоположной стенкой был не больше полуметра и опустившись на корточки в поисках катушки они дважды столкнулись головами.   
  Наконец катушка была найдена, пленка домотана и отправлена в бачок. Вадим потрогал крышку, чтобы убедиться, что она стоит как положено. Все было в порядке и Вадим, протянув руку над плечом Валентины, чтобы включить свет, как бы нечаянно коснулся губами её уха.
  — Вадим, ну зачем? — почему-то шепотом сказала Валентина.
  — Ведь так все было хорошо…

 На какие-то секунды Вадим заколебался в принятии решения, но решил не торопить события и перевел разговор на технологию химического процесса, происходящего при проявлении и закреплении, о том, как устроена фотопленка, чем негативное изображение отличается от позитивного…

  Когда пленка была повешена сушиться, Вадим по дороге от института к метро «Белорусская» стал расспрашивать Валентину, как давно и где она живет в Москве.
  Она рассказала, что родилась в Москве, родители её из Смоленщины в Москву перебрались за два года до войны, работали на стройке, а жили в бараке в районе нынешней станции метро «Войковская». В начале 60-х его разрушили, их семья получила квартиру в пятиэтажке рядом с бывшим бараком.   

  После школы работала на авиационном заводе, где и познакомилась с будущим мужем, проходившем практику от МАИ на этом заводе. Её старшая сестра работала в Институте проблем управления, делившем пополам с Институтом проблем механики, здание неподалеку от Белорусского вокзала. Она и нашла для неё работу в институте.
  — Вот, я тебе почти все про себя рассказала. Завтра будет твоя очередь, — сказала Валентина с улыбкой посмотревшая на него.
  — Не забудь бутерброды, завтра будем печатать, — помахал ей рукой Вадим.
На Белорусском вокзале дороги разошлись, Валентина пошла на радиальную линию, а Вадим на кольцевую.

  По дороге он снова и снова прокручивал в голове тот момент, и то ругал себя за проявленную нерешительность, то хвалил, что удержался от риска потери налаживающихся отношений.

P/S   Продолжение здесь:   http://proza.ru/2022/12/01/818