Непьющая статуя

Это история случилась на одном из выездных концертов наших самодеятельных артистов. Справедливости ради сказать, что если дома многие из них на сцену ни ногой, то на выездных концертах за каких-то сто граммов водки (конечно же, по приезду домой) готовы были на всё.
 
На том концерте неподражаемым талантом блистал Бесхлебнов Александр (на фото). И хотя учить слова даже небольших пьесок он не хотел и не умел, однако импровизировал, выходя на сцену весьма виртуозно. И от «генеральной» линии не отходил и авторский замысел, как говорится не марал. А история с ним приключилась, вот какая.
 
По раздобытому где-то немудрененькому сценарию один из артистов, игравший роль парковой статуи, должен был прямо-таки на сцене пить водку, ну конечно же, бутафорскую. Это кто ж позволит пить настоящую водку на театральных подмостках, хоть и самодеятельных? Да никто, и никогда! А потому ещё загодя в пустую из-под водки бутылку налили колодезную воду и с прочим реквизитом положили в дорожную сумку.

Однако суетящаяся  завклубша в ту же самую сумку положила и бутылку самой, что ни на есть, настоящей водки. И вот, то ли в спешке, то ли совершенно осмысленно (какой высокий слог!) эта бутылка очутилась на сцене и её в компании с гранёным  стаканом поставили на импровизируемый постамент. Туда же взобралась и воображаемая статуя, то есть Бесхлебнов Александр... занавес поднялся.

Уже в самом начале действа, присевшие под статую собутыльники, ловко откупорили бутылку и наполнили гранёную посудину до самых краёв. Но, заспорив о чём-то меж собой, оставили её без какого-либо пригляду! В тот же вмиг вожделенный стакан оказался в ловких руках статуи и сорокоградусная жидкость резво скатилась в нутро ничего не подозревающего артиста. Но, проглотив совсем уж не мнимую хмельную жидкость, наше парковое изваяние, как ни в чем ни бывало, водрузило стакан на место и смиренно затаилось.

Вид пустой рюмки поверг отвлёкшихся выпивох в ступор, а в зале раздались редкие одобрительные аплодисменты. Конечно же Александр сразу распознал  наигорчайший вкус водки, но на первах и виду никакого не подал. Лишь блаженная улыбка выразила неординарность сложившегося в его пользу (ой ли!) положения. Завклубша же, внимательно наблюдавшая за происходящим, заметила некую неестественность в поведении скульптуры, но отвлёкшись на просмотр концертной программы, так ничего толком и не поняла. И все равно, каким-то тридесятым чувством она почувствовала – что-то на сцене не так, но что…

И тут её осенило - водка!!! И поначалу едва заметными жестами, а потом уж и более, чем убедительным шёпотом стала предлагать обменять «неправильную» бутылку на «правильную». Да, куда там, не лыком шитый самодеятельный актёришко, лишь демонстративно отвернулся. Обстановка накалялась...

Дождавшись очередного разлива, постаментный везунчик также стоически выпил содержимое стакана. Однако не столь ловко, как в первый раз! Ему не удалось скрыть предательскую гримасу на лице! Да и закуски к заявленной мнимой водке вовсе не полагалось. И организм Сашкин статуйный начал хмелеть. А, обведённые вокруг пальца собутыльники трезвели на глазах - то ли от чуда дивного, то ли от дива чудного. Стакан опять был пуст! Зрительный зал уже шквалом аплодисментов встретил совсем уж небезобидную выходку статуи.

Третья же рюмка Сашке вообще не зашла... он вдруг поперхнулся, а сидящий в первом ряду мужчина недоверчиво поднялся со своего места. И заговорщицки оглядываясь на зал, направился к сцене. Понюхав было пустую рюмку, сомневающийся зритель, ажник  присвистнул. И голосом полным зависти изрёк:
- Люди! Да, они ж настоящую водку хлыщут. Вот это концерт!

Кинувшаяся на выручку завклубша только и успела сказать:
- Всё, – и сомкнув ярко красное полотнище занавеса, объявила незапланированный финал в пьесе. Потом в сердцах поддав «статую» коленом под зад, погнала её за кулисы.

Сорванный было концерт, после минутного замешательства, продолжился, но более предсказуемыми музыкальными номерами и завершился без происшествий. Прошло время и наученная горьким опытом завклубша переродилась в весьма мнительную особу и впредь никому и ничего не доверяла, а самолично выставляла рискованный реквизит на сцену. Потому как оснований доверять слишком уж самодеятельным артистам у неё не стало.