Былинка на ветру Глава 33

33

И Лида ездила… Как и обещала поехала в выходной день и в следующий, и в последующие тоже. И продолжала ездить, при каждой встрече натыкаясь на казавшуюся счастливой Зоину улыбку, но сама при этом не чувствовала в своей душе даже намёка на что-то подобное. Она спокойно и ровно отвечала на её вопросы, задавала свои, которые были каждый раз одинаковыми – о том, как она себя чувствует и есть ли какие-нибудь просьбы.
Лида ловила себя на чувстве, что при всей кажущейся заботе, которую она проявляет к Зое, она не может дать этой женщине того тепла и расположения, которые ожидаются от неё. Все самые искренние и нежные дочерние чувства отданы Лидой родителям, которые воспитали её, даря каждодневную любовь, внимание и ласку, что сторицей она возвращала теперь уже одному отцу.
А Зоя Геннадьевна была для неё вроде соседки, живущей в одиночестве без поддержки близких, к которой Лида зашла случайно, а уйти и оставить её в таком состоянии совесть не позволяет.
Она оплачивала Викины услуги, как они и договорились, а Вика добросовестно выполняла свои обязательства. Лида с каждым приездом видела, как постепенно ухудшается состояние Зои, болезнь всё больше захватывала её, несмотря на проводимое лечение.
Временами она чувствовала себя неплохо и выходила гулять, но всё же было заметно, как она сдаёт и всё больше времени проводит в постели или сидит в кресле у окна, с тоской глядя на улицу.
Когда приезжала Лида, а иногда вместе с ней и Рита, Зоя оживала. Взгляд её теплел, она начинала суетиться, желая общаться с ними, спрашивая о мальчиках, об отце, но Лида не поддерживала этих бесед. Она скупо отвечала, что всё нормально и сворачивала свой визит, насколько скоро это было возможно.
Так и проходили дни, недели очень похожие друг на друга. Весенний ветер ворвался стремительно и напористо, напоминая о смене времени года. Он слизал весь слежавшийся и грязный снег буквально за одну ночь, лишь кое-где в оврагах угадывалось его присутствие, но это было ненадолго – максимум дня на два-три.  В воздухе сразу же разлился особенный аромат весны, который не спутаешь ни с чем - это запах свежей земли, подснежников, мимозы, а ещё -  любви, поцелуев и безграничного счастья, в которое легко поверить именно в этот период. 
Робко, но немного настырно зима ещё пугала холодными утренниками, подмораживая поверхность почвы и прихватывая тонким ледяным хрусталём лужицы на дорогах и тротуарах, но всё это было лишь её ревнивыми попытками напомнить о себе. Никто уже не обращал внимания на её угасающие силы и страсть, природа и люди уже всецело обратились в сторону весёлой, красивой, немного бесшабашной и полной прекрасных надежд весны.
Марк часто звонил Лиде, и она каждый раз ощущала моментальное учащение сердцебиения, безошибочно угадывая, что звонит именно он. А ещё в жизнь всё уверенней входила сотовая связь и у Лиды тоже уже появился этот гаджет, очень быстро ставший таким необходимым и безусловно удобным предметом.


Марк «врачевал» любимую своими разговорами, стирая нежными признаниями её усталость и грусть и смягчая горечь разлуки.  И конечно же он сообщал ей об отце – рассказывал о том, как проходит лечение, какой у него настрой, всё больше хваля дядю и радуясь его выздоровлению. Лида радовалась тому, что отец уже хорошо ходит и его речь почти полностью восстановилась.
- Я его вчера навещал, он отчаянно просится домой, но врачи советуют ещё задержаться, чтобы закрепить успех лечения, - сказал Марк в очередном разговоре.
- Мы тоже страшно соскучились по нему, - Лида улыбнулась, радуясь за отца, - но я волнуюсь, как он перенесёт дорогу.
- Я очень хочу уговорить его пожить здесь ещё какое-то время. Когда он вернётся из клиники, ему будет повеселее среди родственников, - советовался он с Лидой. – Ты расскажи, как у тебя дела, милая?
- У меня всё по-прежнему, - улыбнулась Лида, - но всё серо и уныло без папы и тебя.
- Родная моя, хорошая, я тоже очень-очень скучаю по тебе и хотел бы лично помочь тебе справляться со всеми проблемами, что валятся на тебя, а не успокаивать по телефону…
- Я знаю это, Марк, но мы заложники обстоятельств, расстояния и даже границ, - с задумчивой грустью произнесла Лида.
- Я люблю тебя! - произнёс Марк низким и нежным голосом.
- Я тоже тебя люблю, очень-очень! - с придыханием ответила она ему.
Лида долго ещё сидела с трубкой в руке, из которой доносились короткие гудки законченного разговора. Она думала о том, как ей повезло, что она встретила такого замечательного человека и что благодаря его любви она всё-всё преодолеет, и они непременно будут вместе. Лида улыбнулась своим мыслям, представляя их дальнейшую жизнь.
Правда, как она ни старалась, картинка не оживала, собираясь в красивую рамку безмятежности и счастья, всё время что-то мешало. Лида рассердилась на себя за невозможность предаться лёгкости бытия и пошла к столу, где были разложены тетради, методички и много чего ещё, что необходимо было ей для работы. В последнее время у неё прибавилось количество детей, с которыми она занималась индивидуально. Лида не отказывала в репетиторстве никому из обращавшихся к ней и график работы у неё был более чем плотным, практически исключая выходные дни.
Нет, Лида по-прежнему не нуждалась в деньгах. Благодаря доходу, что приносила автомастерская отца, они были вполне обеспечены и ей вовсе не требовалось так много работать. Всё дело было в её растревоженной совести, которая сначала не позволила оставить Зою без внимания, а сейчас также нашёптывала ей, что несправедливо тратить деньги отца на эту женщину. Вот она и трудилась, чтобы покрыть возникшие расходы.
Дело в том, что Зоино состояние по-прежнему ухудшалось, и вскоре ей понадобилась посторонняя помощь для поддержания более-менее нормальной жизни в создавшихся условиях, то есть возникла необходимость в постоянной сиделке. Сама Лида не готова была взять на себя заботу о женщине, которая так и осталась в её представлении той самой одинокой соседкой – чужой, но зависящей от её участия.
Они обсудили этот вопрос с Викой и та порекомендовала женщину, которая могла бы ухаживать за Зоей Геннадьевной, проживая вместе с ней в квартире. Лида была согласна на все условия сиделки, а терзающую её временами неугомонную совестливость она тюкала справедливыми мыслями, что приезжать сюда каждый день она не может, а перевезти Зою к себе – значит отдалить её от привычной медицинской помощи. Вот так и боролась она со своими моралью, стыдом и ответственностью, то выигрывая, то проигрывая им.
Иногда, особенно лёжа ночью без сна, Лида копалась в своих душевных ранах, думая, какая она всё-таки бессердечная и чёрствая, но что-либо изменить было ей не под силу - это представлялось ей не чем иным, как предательством по отношению к маме Тоне и папе Саше.
Но всё же зародившаяся где-то в глубине её души другая – пока неясная, но явно существующая вина заставляла её чаще звонить Зое Геннадьевне и разговаривать с ней немного мягче, а, приезжая, задерживаться у её постели чуть дольше обычного.
- Лидочка, я скоро покину вас, - начала как-то Зоя трудный для неё разговор, - судьбе так угодно…
- Не надо об этом, Зоя Геннадьевна, - попросила её Лида, понимая, что сейчас любые слова, с лёгкостью слетающие с языка в этом случае, лишены оригинальности и по большей части неуместны. 
- Да, Лидочка, не надо меня успокаивать, я много думала и понимаю… то, как я поступила когда-то с тобой – это мой грех и он очень тяжёл… Я думала, что с годами будет легче, а оказалось, что нет, наоборот это давит всё сильнее… особенно, когда вижу, чего я лишилась, от какого счастья отказалась… и вот, видимо, расплата не за горами, - она вздохнула и отвернулась, борясь со слезами. – Лида, дай мне уйти без этого тяжёлого камня на душе, прости меня, пожалуйста! - почти уже выкрикнула она и рыдания перехватили ей горло.
- Зоя Геннадьевна, не надо! -  испуганно воскликнула Лида и повинуясь инстинкту, схватила её за руку. – Не надо, я давно Вас простила, - она чувствовала, как и по её щекам катились горячие слёзы, не в силах сопротивляться им. – Я простила, потому что Вы, сами того не представляя, выбрали для меня судьбу, где была невероятная родительская любовь, до сих пор согревающая и поддерживающая меня в этой жизни.
Зоя замерла, ощущая, как уютно её руке в Лидиной. Она перестала рыдать и затаила дыхание, словно боясь нарушить эту хрупкую связь, что довелось ей почувствовать сейчас – в первый и последний раз в жизни.
Лида ехала домой и тоже радовалась тому, что произошло сегодня. Она чувствовала некое облегчение от того, что поговорила с Зоей. Конечно, матерью она её никогда не назовёт, это невозможно, у неё одна мать – Тоня, но, простив эту женщину, она почувствовала, что и у неё с души свалился огромный груз.
Через несколько дней Зои не стало. Был яркий солнечный день, весна ликовала весёлым птичьим гомоном, ласковым ветерком и благоухающими цветами, когда Лиде позвонила сиделка и сообщила печальную новость.
Не без помощи всё того же незаменимого в её жизни Семёна Лида организовала похороны и поминки.   А на следующий день они с Ритой поехали прибраться в квартире.
- Мам, а зачем нам здесь драить всё, - возмущённая Рита стояла с тряпкой в руках, негодуя на мать, заставившую её потрудиться в выходной день, - кто здесь жить будет, тот пусть и моет тут всё… - продолжала она ворчать. – Вот Никите с Кирюхой опять повезло, их ты не трогаешь... как всегда!
- Ну не ворчи, Рита, пожалуйста, - устало попросила её Лида, - сейчас быстренько закончим, а в понедельник отдадим ключи… куда там, я даже не знаю, в ЖЭК, что ли, я позвоню в милицию, спрошу, как в этом случае нам поступить… - рассуждала Лида, когда раздался звонок.
На пороге стояла Вика.
- Здравствуйте, Лидия Александровна! – звонко сказала она. – Я специально не трогала Вас в день похорон, думала позвоню позже, а сейчас проходила по двору, вижу – машина Ваша стоит… ну, думаю, дай зайду и отдам уже всё.
- Что отдадите? – не поняла Лида и увидела, как Вика протянула ей свёрток.
- Это передала Зоя Геннадьевна и строго-настрого наказала отдать Вам, когда её уже не будет, - рассказала Вика о поручении, дождавшись, когда Лида возьмёт свёрток. – Вот… Теперь я всё выполнила и моя совесть чиста.
Лида развернула перетянутый лентой пакет и заглянула внутрь. Там находился бланк нотариального документа и три маленькие бархатные коробочки. Лида выложила всё это на стол. Документом оказалось завещание, по которому права на квартиру, в которой они сейчас находились, переходили к Рите по достижению ею совершеннолетия, а в коробочках были недорогие золотые украшения, которые Зоя в записке, приложенной здесь же, просила Лиду оставить себе на память о ней, а одну коробочку, указав какую именно, подарить Вике.
А ещё там был бумажный конверт. В нём Лида нашла роддомовскую бирку с данными новорождённой девочки и записку: «А это, моя милая доченька, мой подарок тебе. Я его вытащила в роддоме из пелёнки, в которую ты была завёрнута, пробравшись в детскую палату, пока никто не видел. Я поцеловала тебя на прощание и, забрав эту бирочку, ушла. Всю жизнь она была со мной. Глядя на неё, я всё время думала о своей чудовищной ошибке. Прости меня, моя хорошая девочка. Пусть у тебя в жизни будет всё хорошо! Твоя непутёвая мать.»
Лида читала это и слёзы, не переставая катились по её щекам и капали на листок.
- Спасибо, Вика! – проронила она через несколько секунд, прижав руки, в которых была зажата бирка с запиской, к груди.
- Ой, да не за что, - махнула рукой молодая женщина и показала на нотариальный документ, - а это мы с Зоей Геннадьевной ездили к нотариусу… она попросила меня об этом сразу же, как только я стала присматривать за ней. От него Вам должно прийти письмо, они договаривались об этом, я слышала.
- Понятно, - Лида посмотрела на бланк, потом на дочь, - ты об этом знала?
- Нет, мама, честное слово, - горячо заверила она мать, – совсем не знала… Так что - эта квартира теперь моя? – спросила она, оглядывая комнату.
- Нет, твоя она может быть только, когда тебе восемнадцать лет исполнится, - остановила её мысли Лида, - но мы об этом потом поговорим, хорошо?
- Ладно, - пожала плечами Рита.
 Вечером позвонил Марк. Лида рассказала ему о печальных событиях и о том, что случилось сегодня.
- Всё хорошо, любимая, тебе не в чем себя упрекать, ты же не бросила её, а всё сделала, что было необходимо в этом случае, так что не переживай ни о чём и не изводи себя, - уговаривал её мужчина на том конце провода.
- Эта квартира… Так всё неожиданно, - растерянно проговорила Лида.
- И об этом тоже не думай, дорогая, это была воля Зои Геннадьевны, пусть так и будет.
- Марк, мне так хорошо, когда мы с тобой разговариваем – всё понятно и правильно, а когда я одна – всё как-то сложно и запутанно, - призналась Лида.
- Милая, я думаю, что скоро всё наладится, - пообещал он, - кстати, что с судом?
- Пока радоваться нечему – у Василия продолжаются приключения.
- И что на этот раз?
- Нога сломана, представляешь! Опять слушание отложили...
На первом заседании Вася заявил о том, что платил все эти годы алименты детям, а куда их девала бывшая жена, он понятия не имеет. Он, вероятно, надеялся, что ему поверят на слово, но судья потребовал доказать этот факт и отложил процесс. А к назначенному дню у ответчика оказалась сломанной нога, из-за чего его присутствие в суде было невозможным.
- Вот жук! – вырвалось у Марка. – Ну, а к вам не приезжает, не беспокоит тебя?
- Нет, не приезжает, - успокоила его Лида, - он же понимает, что я его теперь просто-напросто не пущу на порог, вот и не напрягается… Да ладно о нём, как там папа? Мы с ним разговаривали дня три назад, он сказал, что собирается ехать домой, я переживаю, как он один полетит… - Лида действительно очень переживала.
- Да, он ни в какую больше не соглашается оставаться здесь, - подтвердил Марк, - но ты не переживай, дядя Герман поедет с ним, он сказал, что ему у вас очень понравилось, - рассмеялся Марк.
- Ну так это замечательно, я тогда спокойна… А ты, Марк, не собираешься к нам?
Возникло молчание, так сильно напугавшее Лиду, что у неё вмиг пересохло во рту и бешено заколотилось сердце. Она подумала, что Марк ищет мало-мальски приличную отговорку, чтобы не приезжать сюда. «Ему всё надоело, он устал от таких отношений!» - молнией пронеслось у неё в голове.
- Я уже подумал об этом, правда хотел сделать сюрприз, но не вышло… - рассмеялся он. - У меня отпуск через три недели, как раз у Макса начинаются каникулы, а ты же знаешь, что отпуск мы всегда проводим с сыном вместе, - сообщил ей Марк. – Так вот, мы с ним поговорили и решили – одну неделю мы проводим на горнолыжном курорте, это традиция, которую Макс никак не согласился нарушить, а остальное время – у вас, ты не против?
- Марк, - Лида задохнулась от счастья, - какое против, я просто счастлива, безумно счастлива, - закричала она в трубку.
- Я тоже милая, я тоже, - Марк вновь понизил голос до интимного и произнёс: - Жду не дождусь нашей встречи, любимая!