Кадавр

Не любо — не мудрствуй. Это было где-то «ибо, сказано». И, возможно, в каком-нибудь писании, и возможно, в Писании с большой буквы. Или вовсе было на заборе написано? И так ли в точности это было сказано, или не так?.. Не пытайте — не знаю. В общем, присказка оформлена, дальше сказочка пойдёт. Поспешать будет ни пешком, ни по воздуху и ни голая, ни в одежде. А, как обычно это бывает, изольётся речью — грамотной ли, не грамотной. И, то ли останется, то ли вся в песок уйдёт — о том рассказчику не ведомо.

А что рассказчик? Он и сам обалдевает от происходящего — когда по-хорошему, когда по-плохому. Он продолжает греть в инкубаторе своего сознания зародыши мыслей, в надежде на то, что они когда-нибудь родятся, подрастут и окрепнут. Он не знает кому служит, когда складывает буквы. Он не знает, сложатся ли они в слово «Вечность», как у Андерсена. Но догадывается, что, скорее, будет всё как обычно (или, проще говоря, кака бычна). Но всё равно, что-то ведь заставляет складывать многобуквенный пазл!

Видится ему, что это не отчёт и не другая эпистолярщина, не заява какая-нибудь, — нет, — и не справка, и не рапорт. А некий нарратив. И чтоб без канцелярита! И чтоб не длинный и не короткий, а прямо в аккурат и самый раз. И чтоб не шизофазия какая, а со смыслом, чувством и толком. И с расставленными правильно запятыми.

Можно, конечно, для разнообразия и затянутой присказкой всё начать. А почему бы и нет, если само изливается? Но тут ведь что главное? А главное — вовремя остановиться.

И вот автор остановился, но напрочь забыл о чём хотел сказать. И вот вместо сказки одна только присказка осталась. А вместо намёка и урока — лужица неопрятного цвета. И все идеи из неё разбежались, и сверкает она на солнце инородно, как нечто глубоко чуждое ландшафту.

А что мешало излагать по делу? Ничто. А что мешало донести мысль от заглавия и до финала? Ничто. А что же автор тогда делал? А делал что хотел. И получился франкенштейн, кадавр. Просто взять и закопать.

Но я выставлю его на обозрение.