Мордов-и-Я чисто-конкретно тюремная комедия гл. 2

                глава 2-я


                ВИРУС «СИНДРОМА НЕПРУШКО»

-- Готовимся к пересадке! – голос конвойного ФСИНовца вернул задремавших этапщиков в реальную действительность.
Суровый зэк слегка подобрел лицом от того, что с него, наконец-то, сняли опостылевшие кандалы.
-- Чё потухли, доходяги? – грозно, но в тоже время с нотками нескрываемой иронии, прохрипел он.
Женя-Евгений притворился спящим, хотя от звероподобного голоса их невольного попутчика дёрнулся, и больно стукнулся головой о потолок авто-зака.
«Дон» Непрушко не смог укрыться от пронзительного взгляда-сканера рецидивиста, поэтому, собрался с силами и выдохнул:
-- Да-а-а-а…
Зэк-зверюга хищно оскалился, хихикнул и подначил и без того бледного деда:
-- Чё – да?
В следующие несколько секунд Непрушко принялся быстро терять сознание и тут же приходить в себя. Поняв, что полностью отключиться не получится, он робко заговорил:
-- Видите ли, любезный… -- с каждым словом самообладание наполняло тщедушное тельце: -- По специфике своего непростого ремесла я скорее художник, нежели представитель, так сказать, силового блока преступного мира.
-- Ни за что не догадался бы! – засмеялся зэк.
-- И тем не менее, это так. – Довольно надул щёки Непрушко.
-- Ладно, слушай сюда, боссота! – резко сменил тон рецидивист. – Меня по ходу на ломку везут в места «весёлые». Не дай бог вам там оказаться! Так что, на этапе вкуривайте на лету, что вам, доходягам, толковать стану. Может тогда и выживете в зоне. Этап – это лотерея! Неизвестно, куда вас «Столыпин» привезёт. А по сему, фарт в таком моменте не последнее дело.
Непрушко отчего-то погрустнел и задумался…




Перегрузка зэков из спец-авто в «Столыпинский» вагон – процедура малоинтересная и грубая до отвратности.
-- При пересадке в вагон по сторонам не смотреть! Не останавливаться! При попытке к бегству оружие применяется без предупреждения! – звучал громоподобный инструктаж на одном дыхании, а в финале истеричное: -- Первый! Пошёл!
Волею спонтанного жребия, первым рванул рецидивист, следом за ним оживший Женя-Евгений. Их обоих быстренько затолкали в одно зарешёченное купе, где зэк, тяжко отдышавшись, спросил:
-- А где дед?
Женя-Евгений испуганно прошептал:
-- Вообще-то, вас отдельно от нас, первоходов, должны содержать! Может напутали чего? В последнее время такая неразбериха происходит! Просто чертовщина какая-то!
-- Не-е-е… -- сомневающимся тоном отозвался рецидивист. – Чтобы в такой парафин въехать, нужно чтобы по жизни конкретно не везло…
Неожиданно раздавшиеся, вопли заставили обоих собеседников замереть и прислушаться к происходящему на улице.
-- Внимание! Особо-опасный рецидивист! Склонный к побегу! Конвой! Работаем! – раздался громкий ор старшего офицера.
Вслед за этим стали улавливаться звуки лязга цепей, мелкие шажки и горестно-молящее:
-- Что вы себе позволяете? Это какая-то ошибка!
-- Не останавливаться! – голос конвоира был предельно напряжённым.
-- Я внук профессора МГУ!
-- Огонь!
В суетливой ночи раздалась автоматная очередь, затем ошалелые восклицания десятка мужских голосов, гулкие и ритмичные удары резиновыми дубинками обо что-то пока живое, но уже не сопротивляющееся…
Женя-Евгений испуганно прижался к матёрому попутчику, который, судя по всему, и сам отказывался верить в происходящее. Минуту спустя, из вагонного тамбура донеслось тяжёлое сопение, гулкие тяжёлые звуки шагов и… что-то непонятной консистенции шмякнулось на пол соседнего купе.
-- Да ну нах… -- только и выдохнул матёрый зэк.
Шоковое затишье воцарилось в арестно-этапном вагоне, но длилось оно недолго. Снова засуетились синие камуфляжи, затопали берцы, что-то бесформенное, но уже подающее признаки жизни в соседнем купе, схватили и бесцеремонно потащили по узкому коридорчику.
Матёрый рецидивист насторожился пуще прежнего и стал сама внимательность. Женя-Евгений забился под нижнюю полку купе и принялся шептать всевозможные заклинания из «Гарри Поттера».
Снова громыхнул ФСИНОвский бас:
-- Обыск! Запрещённые вещи, предметы… заточки… алкоголь… наркотические вещества… сим-карты… мобильные телефоны… Предлагаю сдать добровольно!
После короткой страдальческой паузы донёсся слабый хрип Непрушко:
-- Какие к чертям собачьим запрещённые вещи? Откуда это у меня может быть? Я же интеллигентный человек!
-- Стоять на месте! Лицом к стене! Руки на стену! – нервозность в голосе конвоира набирал новые обороты.
-- Я буду жаловаться! Я внук профессора МГУ! – не сдавался Непрушко.
-- Есть! Есть сим-карта! И телефон! – неожиданно воскликнул уже другой сотрудник.
-- Позвольте! – срывающимся от волнения голосом запротестовал Непрушко: -- А вот этого не надо! Знаю я, как вы подбрасываете всякую дрянь!
-- Молчать! Не двигаться! – визг сотрудника выдавал пик эмоций.
-- Не бери на понт, начальник! – неожиданно дерзко огрызнулся Непрушко.
-- Молча-а-а-а-ать!!! – сорвался в истерику конвоир.
Ритмичный степ резиновых дубинок, короткая этюдная зарисовка на ксилофоне из рёбер, предынфарктные стоны Непрушко и… тишина…
Снова сопение… шум перетаскиваемого волоком тела… громкие «шмяк-лязь» в соседнем купе…
-- Матёрый попался! – тяжело вздыхая, прохрипел, проходящий по коридору, конвоир.
Суровый и матёрый зэк прошептал, ошалело тараща глаза в пустоту:
-- Видел всякое… Но, чтобы так не пёрло! Да ещё два раза за день!
Из-под нижней полки появилась тёмная лужица жидкости, пока непонятного происхождения. Через некоторое время раздался сочувственный хрип рецидивиста:
-- Дед! Ты как там? Живой?
В ответ что-то застонало, зашевелилось, шурша металлом цепей, и раздался неодушевлённо-чревовещательный глас Непрушко:
-- Крепитесь, братцы! Мы умираем, но не сдаёмся! Да-здравствует Третий Интернационал! Аллилуйя! Мой генерал! Себастьян Перейра, торговец чёрным деревом, объявляет войну гугенотам!
-- Слышь ты! – рявкнул рецидивист: -- Эта хрень у тебя не заразная? Хуже «тубика» в натуре! Так не прёт, как будто ты бабушку генпрокурора топтал при людях!
-- Ах! Оставьте ваш сарказм, сударь! – хрипло отозвался Непрушко. – Мы проиграли битву, но не войну! Закурим же табачку перед грядущим сражением!
-- Курнул бы, факт… Да на шмоне всё отлетело… -- скорбно ответил зэк, после чего услышал шипение зажжённой спички.
По унылому вагону потянулись клубы табачного дыма.
-- Вениамина Непрушко голыми руками за яичницу не схватишь! – торжественно воскликнул Непрушко.
-- Бля! Вот откуда у него спички? – взревел голос конвоира. – Обшмонать по новой! Конкретно!
Снова загрохотали берцы, под нижней полкой заскулил Жена-Евгений, с неистовой уверенностью зарычал Непрушко:
-- А-а-а!!! Легавый! Пей, сучара, кровь мою! Клал я на всех вас мохнатого шмеля с прибором!
-- Встать! – рявкнул конвоир. – Всё запрещённое достать из карманов!
-- Да где я тебе всё это возьму? – возмутился Непрушко. – Не в жопе же прячу! В само-то деле!
Матёрый рецидивист уронил голову в ладони и горестно пошептал:
-- Ой, бля-а-а-а!!! Ну дебил!!!
Через секунду взревел конвоир:
-- Снять штаны и нижнее бельё!!!
А чуть позже отозвался истошно-обречённый вой Непрушко:
-- А-а-а-а!!!! Пар-р-р-р-у-с-с-с-с-с! Пор-р-р-рвали пар-р-р-у-у-у-с-с-с-с!!!!