История тихого девианта. Кухонный разговор

Фрагмент.      
      
Они снова сидели на кухне, где зимой целыми днями горела газовая горелка, потому как, батареи отопления не было. Какой-то идиот убедил других идиотов, что на кухне и без того тепло от проходящих в стене труб отопительной системы. Тепло, может, и было, но его хватало только на то, чтобы обогреть узкую полосу самой стены. А потому, несмотря на тщательно заклеенные окна, за ночь, когда выключали газ, на стекле кухонного окна нарастала наледь.
Сидели, пили красное вино и лениво переругивались.
 – Ты – извращенец. В тебе уживаются садист и мазохист. Как они там уживаются друг с другом уму непостижимо? – сварливым голосом заключила Лена свой монолог.
 – Всё сказала?  – cпросил Павел, чуть поморщившись от последней фразы. А теперь послушай, что я тебе скажу. Только не перебивай и поймешь, кто из нас больший извращенец. Садист всегда немного мазохист и наоборот. Садисту любопытно, что испытывает мазохист. А мазохисту интересно, что чувствует садист. Поэтому они иногда меняются ролями. Или садист сам становится мазохистом за неимением такового. Впрочем, что касается меня, садист – неправильное определение и я с ним не согласен. А потому, прошу именовать меня гуманным флагеллянтом.
 – Пороть задницы, это, по-твоему, гуманизм? Причинять боль живому существу – милосердие? – и добавила, как всегда, переходя на личности, – ты – сумасшедший, душевнобольной. Тебя следует лечить.
 – Спасибо, доктор. Ваш диагноз, как всегда верный. Только вспомните, чем кончилось лечение для Хемингуэя. И не забудьте фильм «Полёт над гнездом кукушки».
 – Хемингуэя лечили от алкоголизма и от мании преследования. Ему за каждым углом мерещились агенты ФБР.
 – Да, с подачи такой вот любящей женушки, вылечили от алкоголизма, а заодно и от писательского таланта, а в результате и от всех потенциальных болезней. Ружьё в рот, пальцем ноги на курок и все проблемы решены. Ни алкоголизма, ни паранойи. Только вот, много лет спустя, ФБР само призналось, что слежка была.
 – Да, угробили гениального писателя. Но ты же не писатель, тем более, гениальный. Не алкоголик, не наркоман,  но маньяк и параноик. И мания преследования у тебя есть.
Разговор явно уходил в другую сторону, в чём Лена была мастером. Павел попытался вернуть его в нужное русло.
 – Я не маньяк. Маньяк не останавливается ни перед чем, и в этом его социальная опасность. Я же – тихий девиант, никогда и ни к кому не применивший насилия. Я не столько практик, сколько теоретик. Приступы бывают крайне редко, когда достаёт однообразие или накапливается большой мешок злости на себя. А парадокс садомазохизма – одна из величайших загадок природы, в основе которого лежат любопытство, соперничество и злорадство, при специфической деятельности гормонов в мозге. Ты выросла в неполноценной семье, фактически без отца и братьев – сестёр. Ещё Фрейд пришёл к такому выводу…
 – Вот уж этот ваш Фрейд, старый фантазёр.
 – Я же просил не перебивать, – разозлился Павел.
 – Не занудствуй.
 – Я не занудствую, – повысил голос Павел, – я злюсь, когда перебивают непростую мысль в самом её зародыше. Так вот, старый фантазёр Фрейд, опрашивая своих пациентов и больше пациенток, пришёл к выводу…
 – Так он же работал с психами, – снова, как ни в чём не бывало, перебила Лена, забыв о просьбе Павла.
 – Тебе не интересно? Может замолчать?
 – Нет, продолжай, – милостиво разрешила Лена.
 – И на том спасибо. Так вот, ты не задумывалась, почему с появлением теплокровных животных произошло зеркальное изменение размера по половому признаку? Самцы вдруг стали крупнее самок.
 – Ну и что из того?
 – А то, что Природа отдала лидирующее положение самцам, она их сделала сильнее самок, отдав под покровительство самцов. Можно сказать в подчинение. И этот древней инстинкт сохранился в человеческом обществе…
 – Мне не нравится такой инстинкт, – не удержалась от реплики Лена.
 – Я же говорю не о том, что тебе нравится или не нравится, Природе на то наплевать. Я пытаюсь объяснить само явление. Для эталонной, первозданной женщины, каковой она является в детском возрасте, до того пока обросла социальной шелухой, нужен покровитель. В детстве таковым является отец. Не тряпка, не алкаш, а суровый, но справедливый мужчина, который может и приласкать и наказать. И такая маленькая женщинка, нуждается в его любви. Именно тогда и зарождается само понятие - любовь. Потом, по мере полового созревания, любовь переносится на другой субъект, но инстинкт подчинения сохраняется. Прежде всего, в архаичных обществах, не извращённых цивилизацией. Ислам, Домострой…
 – Ну, ты и ретроград, – возмутилась Лена.
 – Давай о моих качествах, поговорим, как-нибудь потом. Так о чём я говорил? Опять сбила с мысли.
 – Да, что у тебя за мысли такие, что их так легко сбить?
 – Сложные. А сложное, легко сломать, – огрызнулся Павел раздражённо.
 – Да не сложные, а заумные, как у всех психов, – похоже Лене уже не нравился ход его рассуждений. Ты бы лучше подоконник покрасил.
Но на сей раз ей не удалось сбить Павла с темы, и он продолжил:
 – А вот с матерью возникает чувство соперничества и любви, но любви эгоистичной. А когда в семье есть и другие дети, всё усложняется, возникает соперничество между братьями и сёстрами, в разных вариациях, битва за любовь родителей и злорадство, когда кого-то из соперников наказывают. Вот это злорадство, и есть первые проявления садизма. Иногда это принимает странные формы. Наказывает больше других, значит, не любит. Наказывает меньше других, значит…  не любит. Не наказывает вовсе, значит, совсем не любит. И острое любопытство, а что это такое? Неужели так больно? Вот бы проверить. И возникают фантазии. Как правило, на этом всё и заканчивается. Но наиболее любознательные, у которых любопытство сильнее страха, могут и проверить на себе.
 – Не знаю, у меня никогда не было такого любопытства. Да и, что значит проверить на себе? Это как?
 – Да у тебя не было и любопытства, даже, как всё это выглядит у мальчиков. А, что до проверить… Да много способов. Спровоцировать родителей, придумать игру, в старинную школу, например. Или отхлестать самого себя. На этом, как правило, любопытство и заканчивается. Но самое поразительное, что некоторым может и понравиться. В тех случаях, когда организм устроен так, что способен переадресовать боль, трансформировать её в половое возбуждение, и таким образом, заблокировать. Особенно, когда источник боли, находится вблизи половых органов, – и пошутил,–  от задницы, например, боль проходит не сразу в мозг, а окольным путём, от ягодиц через гениталии.
 – Дурацкий организм. А что задница не тело? Ей не больно? Как такое может понравиться? Не неси чушь.
 – У задницы – особый статус. Женский зад – произведение искусства Природы, а заодно и вместилище, помимо всего прочего, бесов. А бесов, как известно, надо периодически изгонять.
 – Пошляк ты, Паша, и шутки у тебя дурацкие, – почему-то опять обиделась Лена, приняв сказанное, сразу на свой счёт.
 – Ты задала вопрос и как всегда, не дождалась ответа. А ответ таков. Боль быстро прошла, память осталась. Но память не помнит саму боль, а помнит только слово. А вот возбуждение помнит и тогда всё это переходит в фантазии. Особенно в подростковом возрасте, в период полового созревания и самоутверждения. Такое воспоминание снова вызывает возбуждение. А как гасить такое возбуждение, знает каждый подросток.
 – Не правда, я не знала. Узнала потом от подруги, и мне было противно.
 – А твоей подруге?
 – Она была в восторге.
 – Ну, вот видишь, какие люди разные. Впрочем, дай кончить, точнее, закончить. Потерпи, немного осталось.
 – Да уж кончай, – передразнила Лена, – только поскорей. Я устала от твоей лекции. Тебе бы преподавать в младших классах, где-нибудь в Швеции на уроках полового воспитания.
 – Не, в Швеции не хочу. Не люблю педерастов, не за то, сто они педерасты, дело житейское. А за то, что с помощью власти навязывают свой педерастизм. И заставляют такие уроки преподавать в школе.
 – Извращенец не любит извращенцев? Как такое понимать. Они ж такие жеманные, ласковые, утончённые. Вспомни, как тебя охмурял тот мужчинка в поезде, что на каждой станции покупал что-нибудь вкусненькое и угощал нас. Мне до сих пор кажется, что он был голубым.
 – Может и был, а может, охмурял тебя. Но речь сейчас не о нём. А о чём? Напомни.
 – Да ты тут целую теорию развёл о девичьих фантазиях. Уже забыл? Да, маразм не только в старости бывает.
 – Маразмам возрасты покорны. Спасибо, за комплимент. Вспомнил. Да, фантазии бывают разные, в том числе и садомазохистские, а не только о принцах. Но потом проходят безвозвратно. Правда, не у всех. Вот у Полин Реаж не прошли и она создала свой «шедевр» «История О», где с первых слов чувствуешь, что никакой практики. Сплошные фантазии, нудные и тягучие. Или Эрика Джеймс с её «Серыми оттенками» и таким же серым языком, – и добавил презрительно. – Графоманы - теоретики…
 – Да, только они в отличие от твоих «практик», сделались знаменитостью и хорошо заработали.
 – А это только говорит о чём?
 – Да о чём?
 – А о том, что тема имеет спрос у публики и стыдливый интерес.
 – Да, нездоровое любопытство, не более того, а тебе б только жопы пороть.
 – Не только, но и всё, что за этим следует. Ты, Лена всё обидеть норовишь. А я, вообще то, гуманист. Насилие не приемлю. А уговорить женщину, тем более на такое… гораздо труднее, чем уговорить девственницу на потерю девственности… Это только ты у меня такая несговорчивая. Гордыня, однако.
 – Можно подумать ты никогда меня не уговаривал и не уговаривал кого-то другого.
 – Да, уговаривал и тебя и кого-то другого, ты знаешь кого. Но очень давно, в прошлой жизни.
Лена не знала обо всех похождениях Павла, за исключением тех, которые были до их совместной жизни. О них Павел не рассказывал. Должно быть из скромности…
 – Дурами были, молодыми и наивными. Да и всё тогда было в шутку.
 – Ну, как знать, ты же знаешь, что бывает в каждой шутке…
 – Так, а я то в чём извращенец? – вернула его Лена к началу разговора.
 – Да, хотя бы в том, о чём я сказал раньше. Всё Лен, унизить норовишь. Стремишься быть доминулой. А это – пси - садизм. Извращённое извращение.
 – По-моему, здесь один псих. И это ты.
 – Пси - садист, не псих, а психологический садист, стремящейся во всём быть сверху. Для женщины такое против Природы. К тому же, извращение не связанное с половым удовлетворением – извращение в квадрате. Ну, какое же это половое извращение, без полового акта в любом его проявлении? Потому и называется психологическим.
 – Ну, а как же те дамочки, что ходят к садисту и платят за то, чтобы получить по задницам без всякого полового акта? В фильме «Нимфоманка», например или в лимоновском «Палаче»? Это, что больные фантазии авторов?
 – Нет, это особая статья, совсем за пределами понимания. Сабспейсом называется. Там механизм тот же, но степень возбуждения столь высока, что приводит к непроизвольному, очень сильному оргазму. Я преклоняюсь перед такими женщинами, готовыми на всё ради оргазма. Они из тех, кто готов подчинятся мужчине, и получать от этого наслаждение. Это реликты первых дней жизни на Земле.
 – Ну, ты и софист, – снова обиделась Лена. – Дьяволу до тебя далеко. Ну и катился бы ты к своим реликтам. Преклоняется он, видите ли, перед полоумными извращенками.
Кажется, назревала ссора.