Когда рубеж пролег чрез Полоцк...

Попытки московского князя и царя Иоанна Васильевича Грозного во второй половине XVI столетия овладеть частью древнего варяжского пути – из Западной Двины в Березину – ни к чему не привели. Ввод опричников в междуречье обернулся противостоянием, что усилило напряженность в отношениях между соседями.

Царь шестнадцать лет держал свои войска в Сушанском обрабе, надеясь на поддержку полоцких владык, которые имели свои земли в междуречье. Однако военные действия поколебали веру людей, и верховной власти удалось найти силы и средства для отпора. Пост короля занял человек, поддержанный западным истэблишментом, и укрепился союз Великого княжества Литовского с Короной. Оформилось единое государство, провозгласившее идеи флорентийского сообщества, и вставшее на однозначный путь капиталистического развития.

«ПОСПОЛИТАЯ» КАК «ПОСЛЕ» ЧЕГО-ТО

Союз получил название «Речь Посполитая», что расшифровывается как «общее дело». Но в нем можно уловить и подтекст: «посполитая» как «после». «После» чего-то. После чего?

Закончился многовековой вектор Великого княжества Литовского. Жизнь внесла коррективы, и главным стал навар: накопление. В условиях передела собственности (потрошения княжеских уделов) главной ценностью по-прежнему была земля, но она становилась товаром. Это как после ликвидации общественной (социалистической) собственности при развале Советского Союза. Деньги стали доминирующим фактором. Религиозные чувства поддерживались (Бог незаменим), но экономические отношения превалировали, и канва предпринимательства виделась предначертанием свыше.

Для жителей деревень (а они назывались весями) была определена униатская форма богослужения: суррогат двух религий – с тем, чтобы объединить две ветви, православную и католическую. В грозновский период обстановка была другой, а потому люди Иоанна Васильевича отмечали на междуреченских землях возведенные в древности храмы - Преображения Спасова, Михаила Архангела, страстотерпца Христова Георгия, Святой Пятницы и Николы Чудотворца, Рождества Христова. Тогда только появлялись паны – собственники волок, которых породила распродажа земель, так называемая поволочная помера: инициатива королей.

Сформировался класс владельцев-собственников, избравших для себя «единственно правильную» религию – ту, которую использовала власть. Она отвечала интересам накопительства – преобладанию материалистических ценностей. Панская среда поклонялась одним Богам, а крестьянская - другим. Деревенские православные храмы становились униатскими, а паны поголовно приписывались к католическим центрам, составляя опору парафиям.

ПЕРВЫЙ «КОЛОКОЛЬЧИК» ПОСЛЕ ПЕРЕКОСА

Перекос – когда капитал играл главенствующую роль, а духовная жизнь отодвигалась на второй план, и единственным постулатом становилась мораль превосходства «золотого тельца» – вел к разрушению государства, его краху.

Первый «колокольчик» прозвучал в 1772 году, когда две империи (Австрийско-Прусская и Российская), сговорившись, начали передел великого союза – Речи Посполитой. Приобретая великокняжеские и коронные земли, монархи диктовали условия поведения на основе той же, собственнической, модели развития, но меняли поток навара, который обогащал верховную власть. Земли, примыкавшие к северному берегу Западной Двины, вместе с Полоцком, отошли России. Полоцкое воеводство – центральный междуреченский орган – сохранял «дееспособность» на оставшейся, незабранной, территории, хотя столица сместилась.

- Центром Полоцкого воеводства стал Новый Лепель, - рассказывает белорусский ученый, кандидат исторических наук Вячеслав Носевич. - Туда были перенесены актовые книги, там собирались земский и гродский суды. Но в Лепеле не было нужных условий, и с 1776 г. центр переместили в Ушачи, а с 1791 г. - в Чашники. Воевода и другие урядники сохраняли свои титулы и полномочия до полного передела в 1795 г.

Период «урезанного» Полоцкого воеводства малоизучен и представляет широкое поле для исследователей. Теперь становятся доступны некоторые исторические документы той поры, чтобы представить, как протекал передел.

ВИЗИТАЦИЯ 1782 ГОДА

Уже после первой фазы преобразований, великокняжеская власть озаботилась сокращением средств в казну, и был составлен тарифный план сбора налогов. Он вышел в 1775 году, и в отношении Полоцкого воеводства назывался «Тарифами Лепельской парафии». Готовили его так называемые люстраторы – люди, назначенные решением варшавского конституционного собрания. Он уникален тем, что отразил весь спектр собственности в междуречье, показал, кто и чем владел на тот период, какие существовали веси, застенки, фольварки и какие паны жили в центрах имений – дворах.

Другой важный исторический документ, обнаруженный в фондах Литвы, вышел через семь лет и назывался «Визитация Лепельского костела в 1782 году». Костел оставался важнейшим духовным центром на «отсеченной» части государства (без Полоцка) и обслуживал сферу той же Лепельской парафии. Сравнивая оба документа, можно представить, как менялась картина в зависимости от переподчинения территории.

СОКРАЩЕНИЕ «МЕСТ»

На первый взгляд, ничего серьезного не случилось: как будто та же «епархия», с той же паствой - имеющая «протяженность в длину 5 миль, в ширину - 4 мили». Трудно сказать, чему равнялась в то время церковная миля, но польская миля в Великом княжестве Литовском, по данным Википедии, составляла 8 верст, или 8534 метра. Если так, то размеры парафии соответствовали, примерно, площади современного Лепельского района.

Подчеркивалось, что в парафии два «места» (именно в таком контексте) – как важнейшие. Это - Новый Лепель и Камень: развилка двух главных дорог - на восток (Витебск) и север (Уллу). Ясно, что «места» подразумевали уровень поселений, но в предыдущем документе (1775 год) они именовались «местечками», и тех было больше. Тогда «местечками» назывались также Пышно (западный округ парафии) и Коптевичи (восточный). Теперь Пышно относилось к шляхетскому двору, а Коптевичи вообще не упоминались, выпадая из новой версии – как, впрочем, и Чашники, имевшие в 1775 году статус «место». Получалось, что область Лепельской парафии подверглась сокращению.

Чашники не назывались ни в виде графства, ни в виде религиозного центра монахов-доминиканцев. Видимо, произошла переоценка их пребывания на белорусской земле. О предположениях такого свойства скажем ниже, а пока отметим, что передел не мог не сказаться на судьбе чашникских монахов. Доминиканский костел был переподчинен позже Бешенковичской «епархии».

Возможно, те же намерения ожидались в отношении иезуитского Иванска. Его тоже нет в списке парафиальных объектов нового, 1782 года.

Парафиальная область междуречья перекраивалась. Это видно из названий, не вошедших в новый перечень. Нет еще одного знакового места - нет «имения Поуле» (современное Поулье), которое знаменовалось радзивилловским присутствием в средние века и где, по данным за 1775 год, обосновались Селлявы. Нет и Мосара «поиезуитского». Теперь там выделялся «Богуславов» Томашевича - лица, который занимал посаду «судьи гродского браславского». Пропал – исчез из упоминаний «пан Щитт», владевший Белым по-соседству с иезуитским Мосаром.

Похоже, что европейские гонения затронули судьбу лепельских иезуитов. Вердикт выносился в Риме, и упоминание о них исчезло. Орден святого Игнатия (общество Иисуса), основанный в 1534-м, был, по сути, ровесником реформы, проведенной королями. Он же стал ровесником гибели Речи Посполитой – в 1773 году был упразднен, а последний генерал умер в римской тюрьме. Как известно, междуреченских иезуитов спасла Екатерина Вторая, но это уже другая история.

Не указывались в числе междуреченских парафиальных владельцев также губинские ксендзы-францисканцы с их имением «Хватыня, или Погорелое». Хотя сам Губин находился по-прежнему в руках прежних владельцев – Пакошей: как и Пышногоры (не путать с Пышно) с Каменем.

Прослеживается напор религиозного воздействия, что исходил из Полоцка. Северо-западнее Лепельская парафия граничила с областью, где обосновались другие монахи, базилианцы. Их монастырь – один из крупнейших в Европе - располагался в Полоцке, а в Судиловичах действовал филиал: сельский. Там жизнь протекала в русле местного духовенства. Как уточняет польский Словник, в Судиловичах был не только арцибискупский дворец (деревянный), но и большой сад, рыбные пруды, а также просторные классы для занятий с детьми, действовала епархиальная семинария. Позже был оборудован шпиталь – госпиталь.

ЧТО ДЕЛАТЬ С БОГОМОЛКАМИ?

Лепельские бернардинки пока сохраняли свое положение. Но их неустанная борьба с магнатским давлением вела к проигрышу – они не вписывались в бурный рост капитализма. Они не вписывались, проповедуя власть духа, а не денег. Несмотря на неоднократные обращения в Трибунальский суд и заявления об агрессивности, магнаты продолжали теснить виленских монахинь, вторгаясь в их земли и обирая. Власть потворствовала, не в силах справиться. Пышно хотя и не называлось более «местом», тем не менее владелец его – оршанский подстароста Кашиц (Кашиц) сохранял положение.

Но было кому продолжить виленское дело - религиозное обслуживание края. Набирала вес католическая плебания, расположенная на территории бернардинского имения, и она подробно описывалась в визитации (ревизии) 1782 года.

ВОРОНЬ ЖАРЫ ХОДКЕВИЧА

На первый взгляд, все оставалось, как и прежде, но при тщательном анализе выявляются характерные особенности. Например, староста жмудский Ходкевич по-прежнему имел Воронь, но теперь к названию его удела добавлялась приставка «Жары» - «Воронь Жары», словно заменяя акценты, связанные с мосарскими иезуитами. Если им не удалось пробиться к Лепелю - выйти на побережье, куда устремлялись их земли, вытянувшись длинной полосой из Мосара, то появлялись другие претенденты – частные собственники. Так, в 1775 году Завидичи управлялись двумя панами – Свирским и Дроздовичем, а 1782-й год обозначил единственного Свяцкого. Его надел вторгался в плебанские позиции, где числились земли фольварка Лядно. Далее на восток пеструю картину представляло Жежлино, где собственники тоже менялись. Вместо ранее обозначенных трех имений оставались два: Жежлино Делевалли и Жежлино Горновского. Если первое стало собственностью Анны из Ласких, вышедшей замуж (повторно) за Францишка Делевалля (по данным белорусского ученого Вячеслава Носевича), то Горновские обретали силу благодаря чему-то иному – возможно, капиталу.

ДВОР ОСТРОУХА В ЧИСЛЕ ШЛЯХЕТСКИХ…

«Дворов шляхетских 44», - отмечалось в визитации. И это новое выражение, заменявшее «людей панских» – боярских да земетцких.

Интересно сравнить в связи с этим две поры: грозновскую и посполитовскую.

Описывая полоцкие земли в шестидесятых годах XYI столетия, московские вестники среди обладателей Жежлино называли трех панов: «Остафья Воловича, да пана Ивана Селявина, да пана Омструха». Двух последних в этом перечне можно по праву называть долгожителями на лепельских землях. Спустя 212 лет, Омструхи отмечались все на тех же местах. Претерпела изменения только фамилия, она несколько трансформировалась: их имение в 1775 году называлось «пана Михала Остроуха». Но уже тот год показывал, что их имущественное положение на грани кризиса: Михаил Остроух имел всего один двор да шесть дымов в веси «Жежлин» и один дым в застенке «Березовка». А по данным за 1782 год, он уже не упоминался, как и Иозафат Лукомский со своим двором в фольварке Залючинье. Потомки легендарной княжеской линии уже расценивались наравне с обычными землепользователями.

Наоборот, Горновские всходили на вершину своих приобретений, расширяя географию. На 1782 год им принадлежал еще и «Люцев» в трех милях от Лепеля.

Более солидный «панский» опыт имели Селлявы. Если Остроухи-Омструхи отмечались единственно вблизи Лепеля, на границе бернардинского имения, то Селлявы часто упоминались и в других областях. Так, по сведениям, составленным для царя Иоанна Грозного, пану Ивану «Селяве» (так в тексте) принадлежала волость Веденичи, где властвовали также его братья Богдан да Василий. Но там же упоминалась и церковная деревня, с двумя дворами и храмом Ильи Пророка.

В то время был силен уклад, когда панские и королевские земли перемежались с владыческими и монастырскими, и превалировал полоцкий дух. Селлявы закрепились в междуречье. Как уже отмечалось, им принадлежало Поулье.

САМЫЕ КРУТЫЕ ПАНЫ

Помечались в средние века Реутты и Корсаки. Особый спрос был на озерный край под Полоцком, ближе к храмовым центрам на Двине. Так, грозновские летописцы фиксировали в Гонецкой волости «на озере на Кугони, на острову» храм страстотерпца Христова Георгия, «да в той же волости именье пана Григорья Глебова Корсакова, село Величковичи, на колодезях». «Да в той же волости Борисоглебского да Николского монастырей 3 деревни». Тот же «пан Григорья Глебов Корсаков» имел деревни в соседней Туросе, где землями распоряжались как короли («оброчных 3 деревни»), так и священнослужители.

По данным визитации и описания Лепельской парафии за 1782 год, внимание тех же особ «сместилось» - они выдвинулись ближе к Улле и оседлали шляхи, что вели с запада на восток, из Пышно на Витебск. Корсаки отмечались в Ладосно и Озерцах, а Реутты в «Черешове» (так в тексте обозначено Черессово).

Показательно, как крутые землевладельцы наживались. Так, на землях Корсака в Ладосне проживал, по данным за 1775 год, «пан Таргонский», очевидно, снимая аренду по чиншу. А спустя семь лет, тот пан уже имел собственное имение Свербужино. Доходность, судя по всему, образовалась за счет новых людей – поселенцев, которые группировались в так называемых «слободках». В имении Ладосно называлась Морозова Слободка, состоявшая из восьми дымов. Была и весь (деревня) с таким же названием.

И СЛОБОД НЕМАЛО…

Как формировались слободы-слободки? Наверное, их можно назвать, в некоторой степени, прототипами современных агрогородков. Наиболее оборотистые паны выделяли в своих имениях участки для новых рабочих рук – поселенцев, и давали им «свободу»: освобождали на время от податей. Впервые такую форму хозяйствования применил великокняжеский канцлер Лев Сапега, когда осваивался на Лепельском побережье. Так называемые «слободские» уставы выдавались им в месте Новый Лепель на 12 лет.

Похоже, что его опыт широко распространился, и спустя много лет, по данным за 1775 год, Лепельщина обзавелась тринадцатью слободками-слободами. Все они состояли как минимум из четырех дымов. А самой большой называлась «весь Слобода» в имении «Цяпин» пани Окушковой, обозничей речицкой – 17 дымов.

Такого рода поселения отмечались во всех областях Лепельщины, но наибольшее распространение имел центр. В Камени было сразу два таких адреса: весь Слободка в имении пани Пакошовой и Слободка Камень Малый в имении Урбана Гребницкого.

Набирал силу магнатский капитал, подкрепленный потребностями верховного двора. Менялись границы владений, менялись области парафий. В какой степени повлиял первый раздел Речи Посполитой, не скажешь, но в визитационном списке Лепельской парафии за 1782 год нет ни Суши, ни Тадулина, или Прудзин, ни Пулъезержа (современное Полоозерье), ни Марциново, или Шимковщизны, ни Воропаевщизны с Сокоровом, ни Низголово. Все они были в другом богословском округе, те земли вошли в состав Рукшеницкой парафии.

Теперь ближайшим на севере назывался уже упомянутый Губин (без ссылки на монахов-францисканцев), а оттуда дорога вела в имения Пржесецкого, чашника полоцкого. Он владел Бабче и Сукневщиной, а в Ладосне доминировал, мы уже упоминали, Антоний Корсак.

КТО ЭТО – ПРУСКИЙ?

Несино, как и ранее, владели Стефановские, а Кораевичами Бруны, Мотыриным – Чарневские. Это говорит о том, что витебское направление отвечало интересам передела. А вот правобережье Уллы сильно трансформировалось. Междзыце, где ранее властвовал пан Боуффал, называлось теперь «Межицей», и владел ею Колб.

Имение Городзенец, ранее разделенное на владения Кусцинского и Зубовича, теперь находилось «под одним крылом». Им управлял некто Пруский. Появились Русиньские в Горках и Свяцкие в Горцевичах, Шпаковские в Вишенках, Яковицкие в Беляках, Скневичевы в Старобине и Сангайлы в Сляцах, Яцыны в Гущине (не путать с Гущиным Прудком на Лепельском озере), Милядовские в Лючище (так в тексте).

ЛОЗЫ ПАНА ВЕНГЛЕЦКОГО

Обратим внимание на «Венглецкого в Лозах». Лозы, по данным первой российской карты 1795 года, находились на правом берегу речки Свядицы, а это юго-восточный сектор Лепельщины. Неподалеку размещалось Заболотье виленских паненок-бернардинок и пролегал южный маршрут на Краснолуки. Пан Венглецкий в Лозах – показательный факт. В парафиальной ведомости за 1775 год он фиксировался в западной стороне, в пышнянской области, рядом с другим Заболотьем, что принадлежало Кашицам и с которым вели «войну» за земли виленские монахини. «Пан Венглицкий» (так в тексте) проживал в застенке Свитец, выплачивая 3 злотых и 10 грошей налога за свой дым. Теперь он оказывался в другой стороне. Что бы это значило?

ВОСХОЖДЕНИЕ ЖАБ

Лозы лежали впритык к имению, которое вообще не упоминалось ранее, его нет в парафиальном обзоре за 1775 год. Это южное Свядское имение Жаб. Что-то изменилось в оценке южных предместий. Спустя семь лет документ показывал, что Свяда – в составе Лепельской парафии, в числе 44-х шляхетских дворов. Она замыкала весь список 1782 года, принадлежа каштеляну полоцкому Жабе. Это еще один показательный штрих. Жабы всходили на административную «гору». Полоцкий каштелян (с 1776 года) – это первая ступенька будущего полоцкого воеводы (с 1784-го), и последняя в истории того воеводства.

Приобретя большое Свядское поместье на юге, с которым тоже вели борьбу монахини-бернардинки, Лепельская парафия растеряла другую область – юго-западную. В визитации нет ни Болино, ни Торонковичей, ни Волосович – всех тех имений, что располагались по-соседству с Чашникским графством. Теперь они, судя по-всему, входили в состав другой парафии – Лукомской, которая определялась на расстоянии 4-х миль от Лепельской.

Предпоследним в визитации Лепельского костела шло «Заболоце панен бернардинок виленских», что указывало на их второстепенную уже роль. В войне с магнатами-землесобственниками они проиграли.

КРАЙНИЕ ВЕСИ

Здесь уместно будет сказать о еще одном удивительном факте, пока составляющем неясную картину. В списках 1782 года нет большой парафиальной области, что охватывала приберезинский край и где собирались строить водный «прорыв» для преодоления волока – перехода из одного водного бассейна в другой. Больше не фигурировали ни Кадлубище браславского каштелянича Чарнецкого, ни Осецище (современное Осетище). О последнем хочется сказать отдельно. По данным за 1775 год, «Осецище» входило в состав Лепельской парафии и принадлежало панам Боровским. Имение было очень большим, но занимало малонаселенную Березинскую низменность, где лежал приток Березины Сергуч и где планировались самые главные соединительные работы. Сейчас на той территории Березинский биосферный заповедник. А тогда Боровским принадлежало не только «Осецище», но и веси вдоль Березины входили в их анклав: Хведорки, Слобода, Дзельне-Ляды. Не все их можно идентифицировать по современным картам, но некоторые четко проявлены своими названиями. Это – «Домбрежица» (Домжерицы), "Рожен" (Рожно) и «Конец» (Крайцы). Это там – в области современного биосферного заповедника. В конце XVIII века четко прорисовывался прагматический мотив передела - думали не о том, как сохранить растительный и животный мир, как вернуть хозяина земли, крестьянина, а как увеличить доходность империи: соединить концы света, чтобы расширить торговые операции. Думается, эта цель маячила пред Екатериной Второй – российской императрицей, и будоражила умы западных воротил.

Капитал не знает границ, и государство окончательно поделили. Сразу же началось сооружение магистрали века – беспрепятственного перехода из Балтийского моря в Черное.

МИСТЕРИЯ ПОД НАЗВАНИЕМ «БОРОВСКИЕ»

Что стало с землями Боровских, пока неизвестно. Возможно, они повторили судьбу монахинь-бернардинок.

Но здесь хочется сказать вот о чем. Фамилия Боровских созвучна Избарским, которых фиксировали люди Иоанна Васильевича Грозного при обследовании бывшей Полоцкой земли. В 1563 году они констатировали «князя Степана Избарского» на побережье Лепельского озера - «на Лепли», которому принадлежала часть округа.

Избарский не оставил следов, канул в Лету. Предположительно, Степан Избарский – это Стефан Збаражский. Так считает, с определенной долей сомнения, белорусский ученый Вячеслав Носевич.

Действительно, за время перемен, что испытала Белая Русь, имя могло трансформироваться. Збаражский вполне мог стать Избарским, или наоборот, как Омструхи стали Остроухами. И на это указывает еще один факт. Среди владельцев Завидич, по данным польского Словника, фигурировал еще один пан подобной фамилии - Зборковский. «Janowi Zborkowski» приобрел Завидичи в 1608 году, и на протяжении 35 лет распоряжался ими.

Время Зборковских удивительно тем, что совпало с созданием Лепельского костела на побережье. Менялся местный уклад. Король Ваза 8 июня 1606 года утвердил решение, принятое Сапегой – создать в своем имении католический центр.

Северо-восточные Завидичи соприкасались с плебанской зоной, где Сапега наделил костел дополнительной фольварочной землей. Зборковские могли оказаться «избарско-боровскими», уйдя на окраину Лепельской парафии – куда устремлялись собственнические помыслы в связи с будущим «переделом» - где намечалось «связать концы»: построить переход. Там был большой неизведанный край. Еще первые посланники московского князя характеризовали ту область как неизученную, малодоступную. Так, Василий Низовцов, обследуя южные границы бывшей Полоцкой земли, записывал для Грозного: тамошний «рубеж именно не писан». Он привязывал местность к сплавной реке, называя Березину «Березынею» и помечая условные границы. «А направо за Березынею рекою вотчина пана Василья Кишкеева Нивья до Мсти…», - фиксировал он и ссылался на сведения местных жителей, которые поясняли, что «рубеж Полотцкому повету…сказали…» А сказали так, что «Березыня служила разделительной чертой, и слева от нее «от устья Перелоя… до Домжириц (так в тексте, - авт.) были полоцкие земли. Далее он тянул рубеж на север – «от Березыни реки… до Берещи озера мхом и болотом».

Расстояние дотуда он определял в 15 верст. А далее, как известно, начинался отсчет земель стародавнего места Лепельского. По ревизии 1580 года, конечным пунктом Лепельского имения назывался Берещицкий остров – как остановочный пункт, куда прибывали с двух направлений из Лепеля: плывя по восточному обходу – из Эссы в речку Берещу либо через Сутоки, Травник и Калюги по северному маршруту, минуя Луконец.   

Если принять за основу, что единственным незанятым на тот час сектором был домжерицкий, южный болотистый, то вполне вероятно, что Боровские есть потомки княжеской «избарской» линии. Но это только предпосылки. Надо искать весомые доказательства. 

Словно мистерия под заглавием «Избарский», всплыли Боровские в последние годы XVIII столетия. Раскрылись их владения, где одно из селений называлось «Конец». Подступал 1795 год, положивший конец существованию Великого княжества Литовского и Короны и служивший отсчетом нового времени. Шел передел междуреченских земель, а с ним менялись собственники. Только в бесправном положении оставались настоящие люди земли – крестьяне.

На снимке из интернета: так выглядел собор святого Антония в Губино.


30.11/22