Часть 3. Жизнь в слепецких домах быт

Этот быт слепых и слабовидящих людей я наблюдала много лет, пока не уехала учиться в университет в другой город. Сразу скажу, что общее качество быть слепым или очень плохо видеть, не задавало характеристики быта на сто процентов. Как и все зрячие люди, слепые жили по-разному. Все соседи по подъезду в первом доме, жизнь которых была доступна нам для наблюдения, были слабовидящими (у слепой Дины был слабовидящий муж Коля). На праздники родители ходили в гости к Дине и Коле или приглашали их к себе. Эта дружеская, несколько навязчивая, по мнению матери, связь продолжалась и в новом доме, куда переехала тётя Дина, разведясь со своим некрасивым Колей, и разменяв квартиру. И несмотря на то, что при жизни с Колей она практически ничего по дому не делала, в новом браке со слепым мужем-красавцем, у Дины квартира тоже была уютной и довольно чистенькой. В других подъездах этих двух домов, куда я могла иметь доступ через друзей моего возраста, в семьях такой уют и чистоплотность встречались редко. Было чисто, но не всегда уютно у слабовидящих Поповых (старшая дочка Люба убирала), у слепых Волковых (но там старшие девочки следили за чистотой), у слепой Баженовой (дочь Аля все делала за мать), у слепых Лисьих (сын Витя старался), у слабовидящей тёти Шуры был прямо пунктик на чистоте, так же как и у слабовидящих Чулковых, у слепых Герасимовых (Люда и Гена бдили), и так далее. Еще раз уточню, что несмотря на чистоту, встречались голые полы без половиков, лампочки без абажуров, часто железные кровати и диваны без покрывал и в целом массовое отсутствие внимания к уюту, то есть приобреталось только самое необходимое для жизни. Видимо зрительные ограничения здесь сказывались.
Была и другая категория соседей по этим двум домам, к которой относились в первую очередь слепые. Возглавляла этот перечень одна семья, с тремя детьми которых мы дружили. Старший Славик и двойняшки Валя и Мишка росли у слепых родителей. Тётя Зина была добрейшим человеком, а дядя Паша, к сожалению попивал. Дома у них было «не уборно», хотя и было кому прибирать, бедность лезла из всех углов. Полы были голыми без половиков, не говоря про ковры и дорожки, мебель старая и замызганная (и ее то было совсем мало), постельные принадлежности потрёпанные и без наволочек-пододеяльников. Трёхкомнатная квартира, в которую они переехали в новом доме, быстро приобрела неприглядный вид. Не знаю как парни, которые больше восьмого класса (и то в спецшколах за плохое поведение) и не закончили, а потом пошли по одной тропке в те места, куда не всех пускают, Валя и во дворе, и в школе выглядела опрятно, то есть уже сама за собой следила. Трудно сказать, что думали слепые про эту семью и почему она прослыла, еще когда дети были маленькими, неблагополучной (ведь выпивали тогда отцы у очень многих, а слепые еще чаще), но когда в пять-шесть лет я очень сдружилась со Славиком, слепая, но всё знающая тётя Дина неоднократно проводила со мной беседы на тему «плохой мальчик из плохой семьи». Неприглядный быт этой семьи впервые поразил меня после пожара в сарайках подвала нашего дома. Не столько сильно горели эти сарайки, сколько дыма просочилось в подъезд и заволокло все его площадки, попадая, конечно, и в квартиры. Причем все началось поздно ночью, видимо по вине подростков, которые любили уединяться в подвале, который вечно был не заперт. Не помню как мы сами эвакуировались, живя в этом же подъезде, но на следующее утро я пошла поглазеть как устроились слепые «погорельцы» с четвертого этажа, которых приютила на время именно эта добрейшая тётя Зина, хотя совершенно не обладала необходимыми ресурсами для помощи. Видимо всех слепых ночью как-то рассовали в квартиры соседних подъездов, так как их собственное жилье было сильно задымлено. Просочившись в эту квартиру, я увидела слепых соседей из нашего подъезда, которые лежали на потёрханном диване без простыни, укрывшись одеялом без пододеяльника, из которого буквально торчали куски ваты. Это тогда в совокупности с убогой обстановкой меня удивило. Но опять же этим людям, которым было оказано такое гостеприимство, было видимо из-за стресса все равно, где лежать, и к тому же они не могли видеть, что их окружало. Квартир в соседних подъездах было много и мест для размещения пострадавших конечно же хватало, но вот Зина с Пашей тоже решили поучаствовать в добром деле!
Еще подобной семьей с не налаженным бытом была странная семья Головачёвых, в которой отец и мать были совершенно неподходящими друг для друга людьми, и мы, дети, это понимали. Этот разрыв отражался и на их быте самым прямым образом. Странность была в том, что их слепой глава семьи был моложе, красивее, а главное гораздо более интеллектуально развит, чем его супруга Клава. Она была почти зрячая, но очень страшненькая, рыхлая, возрастная и ограниченно-туповатая с маленькими тусклыми глазками. Видимо у слепых мужчин не так и много выбора для заключения брака, а зрячие и слабовидящие женщины ценятся у них выше, чем слепые. Однако они воспитывали дочку и сына, и как-то проживали вместе в квартире с голыми полами и не имея никаких занавесок на окнах. Отец этого семейства мягко, но часто обрывал какие-то реплики своей Клавы даже в нашем присутствии. Дети его очень любили, а к матери относились критически. Клаве с её больной головой врач прописал почаще есть шоколад, кусочки которого в избытке имелись в карманах её домашнего халата. Дети таскали у неё эту сладость, и угощали нас дворовых друзей. Шоколад продавался в магазине «Заря», но нам его практически не покупали из-за его дороговизны, чаще дома в избытке были ириски и «сосательные» конфеты, карамельки то есть. Но вот небольшие горбатенькие плитки шоколада «Белочка» за двадцать две копейки время от времени нам перепадали. Это был вкуснейший шоколад с измельчёнными орешками.