Корсарша. Гл. 5. На острове

5. На острове

И снова перемкнуло. Да так, что исчезла ставшая и столом, и домом скамья.  Андрей Кириллович восседал на обточенным  океаническими волнами комле вывернутой  из почвы  острова кокосовой пальмы. Это было нечто вроде царского трона с  высокой спинкой и подлокотниками. От макушки прикрытой капитанской фуражкой  до  ступней  с окаменевшими, похожими на раковины моллюсков  ногтями, профессор воплощал собою властность и умудрённость  жизнью. Поодаль от трона-коряги  догорал костёр. Поддерживая огонь, Климов сунул в уголья бутылкоподобную палку с  ремешками для пристёгивания к ноге. Чтобы разжечь огонь в первый день пребывания на острове, Андрей Кириллович  расправил скомканную пустую пачку  из-под сигарет, сохраняя однако ,блестящую фольгу, которую он намеревался обменять у островитян на костяные крючки для ловли рыбы. Спички он экономил, поэтому прикуривал  найденную на берегу во  время отлива трубку от тлеющего в костре плавня. Последнюю сигарету он давно раскрошил и засыпал в трубку. И поэтому теперь  довольствовался дымом измельчённых листьев  и стеблей ароматических трав, которые собирали и сушили ему его жёны.

Поблескивая пуговицами кителя и кокардой  на околыше белой  капитанской фуражки, с попугаем какаду на плече , профессор высился на своём троне  вождя прикрытый от распаляющегося солнца тенью крыла самолёта. Этот чудесный гидропалан он вместе с жёнами построил из палок, веток и камыша. Макет был обновлённой копией ржавого , изъеденного морской водой  гидросамолёта, потерпевшего крушение в заболоченной лагуне. Летательное средство, на котором некогда на острова доставлялись грузы, опутали ветви мангровых зарослей. Фюзеляж пронзили вездесущие стволы. С крыльев свисали мхи. Яркие цветы привлекали своими раскрытыми зевами огромных бабочек. В кабине  с осыпавшимися стёклами скалился и зиял глазницами   до бела объеденный древесными крабами  скелет. На нём ещё оставались ошмётки униформы лётчика ВВС  США, но невозможно было разглядеть знаков различия.
 
Чуть в стороне от сооружённого из растительности  гидроплана была видна возведённая из того же хвороста «радиовышка» с  «кабелями» из лиан.  Пока что Аня , Таюн и Эбок спали  в хижине, прижавшись друг к другу. Но вскоре их  должен был разбудить крик  попугая Толяна, как стал звать Климов птицу администратора ресторана «Галеон», с помощью которой тот устраивал платные фотосессии для отдыхающих.  Проснувшись, жёны приступят к своим обязанностям. Куда девался сам столь артистично изображавший пирата работник сферы обслуживания? О том можно было легко догадаться , как глядя на занимавшийся  огнём костра протез-култышку «одноногого Джона» , так и на  одну из  вяленых голов, насаженных на жерди , полукругом торчащих из песка по периметру становища для отпугивания  духов. Эту голову со злобно выпученными белками глаз, украшал треугол поверх пакли волос , увязанных на затылке в косицу чёрной ленточкой.
  На растопку костра сгодилась не только пачка из- под сигарет, но и пропитанная жиром форели ресторанная  бумажная  салфетка.Она пыхнула красивым фиолетовым пламечком. Неплохо горела и найденная Аней пятитысячная купюра(её  Климов специально уронил на палубу фальшивого галеона, чтобы приманить поглянувшуюся ему официантку-так деревенские хозяйки сыплют  крошки курице, чтобы отрубить ей голову). Банковскую же карту он использовал для нарезки добытой в лагуне рыбы или мяса крабов.  Со съестным у  профессора и его жён пока что проблем не предвиделось. Тому подтверждением -была вторая, насаженная на жердь голова и уже превратившиеся  в пепел фрагменты костей в кострище. Калган бойфренда профессорской жены Артура в вяленом виде выглядел не столь кинематографично. В ноздрях и во рту мухи отложили личинки -и там происходило постоянное копошение.  Лобастый  «глобус»  заведующего кафедрой этнографических исследований красовался посредине и даже отдельно от туловища как бы продолжал руководить учебным процессом и научными разработками…
 
О пропитании жёнам не особенно нужно было беспокоиться ещё и потому, что их муж и верховный жрец-хранитель культа- примотал к палке выброшенной волнами на пляж проволокой ресторанную вилку -и, заходя в воду, накалывал на самодельную острогу сизых, переливчатых рыбин. Изжаренные на костре они насыщали , потому что были не менее питательны, чем мясо белых людей.
 
Внезапно  какаду Толян заорал, хлопая крыльями:
- Порра! Порра! Порра совершать ритуал! Ритуал! Ритуал!
Встав со своего трона,  Климов сделал шаг по горячему песку. Пятки его кривоватых волосатых ног  давно задубели от хождения по шершавым кораллам и не чувствовали обжигающего жара. Он , правда, подобно индийским йогам, не совершал сакральных хождений по раскалённым угольям священных костров, но камни побережья накаляющиеся на солнце до такого состояния, что на них можно было готовить яичницу, не причиняли одичавшему профессору никакого вреда. Ощущая приятные касания тёплого бриза, Климов подрагивал икрами и мышцами бёдер.  Белые курортные брюки, которые он натягивал на мускулистые бёдра центрфорварда факультетской команды, когда  отправлялся в ресторан в предвкушении приключений, давно были изорваны на лоскутки для ублажения духов. Ниже кителя не было даже трусов или плавок. Как и все обитатели острова Нгуа и его окрестностей -всё что было ниже пупа – он прикрывал набедренной повязкой, представлявшей собой плотно увязанный пучок сушёного мангрового лыка, крепящегося на поясе верёвкой из того же природного материала.

 Попыхивая трубкой, Андрей Кириллович , пристально всматривался вдаль, за выступающий в океан коралловый мыс, на белом блюде которого скелетом обглоданной рыбины лежал остов потерпевшего крушение галеона.Грот,фок,стеньга, форштевень и догнивающие шпангоуты торчали рёбрами. Бак и нос корабля завалились на бок. Пустой глазницей смотрел клюз. На нём -то,на этом галеоне, с надписью "МЕЧТА" на корме  все они- он, три женщины, зав. кафедрой , администратор ресторана и попугай и  были доставлены сюда…

 Пенная полоса золотилась в лучах поднимающегося к зениту солнца. В бирюзовой дали, расстоянием -не больше  десяти кабельтовых обнаружилось лёгкое движение. Вождь ждал появления оттуда  каноэ обитателей рассыпанных на пути океанического течения соседних островов. С тех пор, как профессор появился на острове, нгуанцы, ожидавшие прихода мессии, уверовали в него. А всё потому, что на нём была белая фуражка с чёрным блестящим козырьком и кокардой в виде золотого древесного краба. Когда же они, подползши к земному богу на коленях, передали ему их священную реликвию- траченный временем китель американского лейтенанта ВВС , на котором не доставало одной пуговицы, и он надел его,-все дружно воскликнув «Ох!» - и пали ниц.  Обросший трёхнедельной чёрной бородой, голубоглазый, с облупившимся носом,  пенковой трубкой в зубах ,   лихо заломленной набок сувенирной капитанской фуражке  и в кителе с эполетами времён капитана Джемса Кука ,  Климов -был вылитый Бэн Уоллес. Дезертир, скрывшийся во время боевых действий американо-японских сражений в джунглях и научивший аборигенов обворовывать интендантские палатки, где подобием пиастров в пиратских сундуках , поблескивали в темноте кругляки консервных банок. Вежливо попросив сбросить штаны, плавки и предложив заменить их набедренной повязкой из лыкового мочала, островитяне окончательно убедились-профессор и есть вернувшийся мессия. В том их ещё больше укрепила победа этнографа в войне с его соперниками-деканом, администратором ресторана  и бойфрендом, которых он заколол во сне вилкой, втыкая столовый прибор в сонные артерии. В то же утро мессия и его жёны любезно пригласили нгуанцев отведать зажаренных на костре врагов , чьи головы были тщательно просолены и выставлены для завяливания. «Это он!- обсасывая берцовую кость говорил старейшина нгуанцев  Тоа, покачивая перьевой короной.- Он! Пришедший с Неба. Он вернулся! И скоро у нас будет очень много консервных банок! И нам не надо будет ловить рыбу и нырять за жемчугом, рискуя быть сожранными акулами! Да ведь и  мясо чаек -такая дрянь! Оно мерзкое на вкус, отдаёт тухлятиной, и застревает между зубов!» -«Это он! Он!»-хором подтверждали нгуанцы, швыряя обглоданные кости в костёр. «И он построит нам идола большого самолёта на поплавках, что рухнул в лагуну. В нём было так много консервов, что мы даже не стали есть лётчика, оставив лакомиться его белым сочным мясом древесным крабам, чайкам и личинкам мух…» - бросил вождь-старейшина  в костёр набело обглоданную лытку зав. кафедрой этнографических исследований. «Построит!»-вторили эхом нгуанцы, словно шелест листьев в вершинах кокосовых пальм.
   
Стоило прокричать попугаю,  как из хижины одна за другой стали выбегать жёны мессии. На них были только набедренные юбки-ободки из  мангрового лыка. Смоляного цвета распущенные волосы мансийки Таюн  ниспадали на её грудь-трепетунью. Без шаманского балахона , узкобёдрая, с желтоватым оттенком загорелой кожи, сверкая смородинами глаз сквозь щелочки век, она была ещё прекраснее, чем прежде.   В левой её руке круглился шаманский бубен, правой  она ударяла деревянной колотушкой о гулкую кожу.   Курчавые волосы микронезийки Эбок  были слегка смяты «наушниками» . Имитация радиоустройства, изготовленная из округлой полоски мангровой коры, соединяющей половинки   кокосового ореха-недоростка, украшала её голову подобно настоящим изобретениям западной цивилизации. Воинственно топорщась тёмными сосками бугорков под выступающими ключицами, большегубая, черноглазая, белозубо улыбаясь, она устремилась к радиовышке. Таюн уже камлала , двигаясь по кругу у костра, когда в бандане из остатков тельняшки присоединилась к ней со своим подносом Аня. С искусством заядлой стрептизёрки она потряхивала торсом , приводя в движении и кувшиноподобную талию, и налитые бёдра, и увенчанные розовыми навершиями  холмики грудок.
 
Сорвавшись с плеча профессора, попугай с криками пустился по кругу за камлающими шаманкой и официанткой. Вернувшись на свой трон-корягу , Климов наблюдал за тем, как, сидя на вышке,  Эбок «осуществляла радиосвязь», а Таюн и Аня  танцевали у костра…
Набив трубку, Климов раскурил этот мини -вулкан с помощью тлеющей веточки , которую он предусмотрительно прихватил, возвращаясь от костра к  «трону». Затянувшись и выпустив клуб дыма,  он стал всматриваться в лазурную даль в ожидании каноэ самолётопклонников, но увидел нечто совсем иное…
   
Из клубов дыма  трубки , разгорающегося сигнального костра и облаков над горизонтом вырисовалось лицо  жены профессора. Брови её были строго сдвинуты. Небесного колера глаза поблескивали холодом дамасской стали. Ещё немного - и из сгущающейся тучи прорисовалась вся фигура Анжелики Семёновны Климовой, в студенческо-аспирантском девичестве – Шульман. Облачённая в судейскую мантию жена была расчёсана на прямой пробор  и мстительно сжимала губы.
- Подсудимый! -разжались губы.-Вы обвиняетесь  в  тройном убийстве и хищении средств международного фонда в особо крупных размерах! В отношении вас были возбУждены  уголовные дела и проведены расследования…
Стая взметнувшихся с  мангровых зарослей тёмных птиц, зависнув в небе, сложилась в строки обвинительного заключения. Прежде всего невменяемому Климову вменялось убийство бойфренда Артура. Его он расчленил и уложив  в чемодан,  сунул в  багажник «Тойоты-опы» жены. Как показали свидетели – убийство было совершено оригинальным способом – прежде чем пронзить бойфренда гарпуном, профессор гонялся  за Артуром по двору нового ЖСК  обутый в ласты , в  маске для ныряния и с гарпунным ружьём для подводной охоты. Психиатрическая экспертиза установила, что убийство было совершено на почве ревности в состоянии аффекта. Невменяемый обвиняемый, которому вменяется…Словом , заветной мечтой задвинутого на дайвинге ранее не судимого подсудимого   было – наколоть на гарпун обитателя кораллов -гигантского групера. И во время вспышки ревности он принял за коралловый риф -девятиэтажку, за гигантского групера автомобиль жены, за мурену-бойфренда. За пасть рыбины-багажник. И скормил расчленённого Артура в виде привады…
-Кроме того,-монотонно бубнила жена -грозовая туча.- Вы обвиняетесь в мошенническом подлоге…
  И погромыхивая, туча сообщила о том, что из квартиры профессора была изъята  изготовленная из папье -маше голова гигантской щуки , тотем, ставший темой кандидатской диссертации « Тотем щуки-великанши в мансийской мифологии». Что касается растрат средств международного фонда, то они были связаны с  преднамеренной организацией строительства объектов карго-культа на островах Васюганья. Мошенническое «открытие»  этих сооружений стало темой докторской диссертации, под которую и были выделены средства международного фонда…
   
Сверкнуло. Гром прокатился над островом грохочущими булыжниками. Хлынул тропический ливень…

…Климов ощущал холод, пробирающий до костей на которых ещё оставалось несъеденным мясо его профессорской плоти. Почему -то он вовсе не восседал на троне, а лежал на  пляже Причерноморска, так и не дойдя от ресторана «Галион» до  отеля «Каравелла».

Набегающая волна  покачивала так и не обутый, кроссовок, из которого он намеревался вылить воду. Покинувший ставшую тесной раковину махонький рачок- отшельник обследовал горлышко канувшей на дно бутылки. Затылок Климова разламывала адская боль. Оторвав  щеку от колких камушков, он увидел два, удаляющихся по берегу  силуэта -мужской и женский. Светила луна. Всплыли читанные ему женою строчки: «Лунный шар под звёздным абажуром освещал приморский городок. Молча шли по набережной хмурой-парень со спортивною фигурой и девчонка – хрупкий стебелёк.» Он узнал и его и её. Дельфиньи движения бёдер, бандана,-она. Треугол, торчащая из под него косица-он. На плече «парня  со спортивною фигурой» была видна увесистая дубина. «Так вот он мня чем! Своей култышкой!»

продолжение:
http://proza.ru/2022/12/01/1091