В тылу и на фронте

НАТАЛИЯ МУСАЕВА О ЖИЗНИ СВОИХ РОДИТЕЛЕЙ

Героиня нашего рассказа родилась после Великой Отечественной войны. Казалось бы, все трудности военной поры остались в прошлом – живи и радуйся! А родители, пережившие то жестокое время? А их друзья? А знакомые? – Разумеется, они жили рядом, вспоминали то время, рассказывали свои истории. Впечатлениями об услышанном с нами делится жительница Сосновой Поляны Наталия Мусаева.

Как все начиналось

Наталия Абдужамильевна сразу предупредила:
– Мои воспоминания могут показаться кому-то неинтересными, потому что я способна рассказать только о событиях. О чувствах и мыслях мне говорить трудно.

Что ж, посмотрим…
Она родилась в Ленинграде через восемь лет после войны, в 1953-м. Город отстраивался, жил мирной жизнью, работал. Семья жила на улице Воинова, в доме № 36. Когда-то это была Шпалерная улица – с 1857 до 1918 года (когда убили большевика И.А. Воинова и переименовали улицу в его честь). И лишь в 1991-м улице вернули историческое имя. Кстати, раз уж о большевиках вспомнили: в вечер октябрьской революции именно по Шпалерной В.И. Ленину удалось проникнуть к Смольному, миновав пост конных юнкеров. Этот эпизод описал Виктор Пелевин в рассказе «Хрустальный мир».
Дочь вспоминает момент знакомства своих родителей и сразу оживляется:
– Мы давно уже живем в другом месте, но когда я прохожу по этим местам, по улице моего детства, моя душа трепещет. Это же мое детство... Время, когда тебя любят все!.. Детство нежно-ранимое… Оно у меня было прекрасное… Родители познакомились в 1942-м: маме было 20 лет, папе – 21 год. Красавец папа ехал верхом на лошади в составе конного патруля, а мама рыла окопы. С лопатой в руках она так загляделась на красивого таджика, что всадники закричали: «Эй, джигит!!! Не прозевай свое счастье!!!». Всю войну Абдужамиль и Вера переписывались. Письма… Эти заветные, теплые треугольнички еще всплывут сегодня совсем в другом контексте.

Отцовский подвиг

Абдужамиль воевал на Ленинградском фронте, на Волховском и Прибалтийском фронтах. Борьба за Прибалтику была продолжительной, ожесточенной. Противник, располагая хорошо развитой дорожной сетью, активно маневрировал, оказывал упорное сопротивление советским войскам.
В боях за Ригу противник понес огромные потери в живой силе и технике. Наши войска захватили много орудий, пулеметов, минометов и автомашин, склады с военным имуществом и железнодорожный подвижной состав. 13 октября советским войскам удалось освободить правобережную Ригу. Бои при форсировании Западной Двины (Даугавы) приобрели крайне ожесточенный характер. Полностью нацисты были изгнаны из Риги 15 октября.

Из Приказа подразделения № 38 от 24.11.1944 г.:
«Старший лейтенант Мусаев Абдужамиль Вакиевич, командир 1 стрелковой роты 1251 стрелкового полка 377 стрелковой дивизии представляется к награждению орденом Отечественной войны II степени.
Краткое конкретное изложение боевого подвига:
13.10.1944 г. в районе Вецмилгравис Латвийской ССР ст. лейтенант Мусаев А.В. первым со своей ротой форсировал в двух местах реку Западная Двина. С 14 по 16.10.1944 г. рота успешно вела преследование противника, нанося ему большие потери в живой силе и технике. С 14 по 15.10. 1944 г. при форсировании реки Лиелупе в районе населенного пункта Придане Латвийской ССР рота под его командованием овладела шоссейной и железной дорогами, уничтожив при этом 60 солдат и офицеров противника, и захватила легковую машину.
Тов. Мусаев достоин представления к правительственной награде «Орден Отечественной войны II степени.
Командир 1251 стрелкового полка подполковник Рачек».

Так выглядели эти скупые строки приказа. А за ним были фронтовая грязь, слякоть, пот и кровь наших бойцов. Прибалтийская операция длилась 71 день, в результате 24 ноября 1944 года Красная армия полностью освободила от немецко-фашистских войск территорию Латвии, Литвы и Эстонии. В результате Прибалтийской операции были созданы предпосылки для развития наступления советских войск в Восточной Пруссии, что и было затем сделано в ходе Восточно-Прусской наступательной операции 1945 года.
У Абдужамиля Вакиевича были ранения, контузия, но несмотря на это, когда закончилась война, он отправился добровольцем воевать с Японией. Вскоре по его возвращении родители нашей рассказчицы поженились.

Чужие письма

А Вера, пока ждала своего жениха, читала корреспонденцию. Ещё в детстве нас учили, что нельзя читать чужие письма. Впрочем, есть профессия, где это просто необходимо. Должность Веры Александровны до войны, в военное время и после нее – военный цензор, инспектор по проверке и доставке писем оперативного отдела ленинградского следственного изолятора № 1. Это тюрьма. Как не допустить саботаж, панику, критику власти? По долгу службы она проверяла чужую переписку. Бывало, что благодаря проверке корреспонденции Вере Александровне удавалось не только спасти осужденного от суицида, но и предотвратить готовящееся преступление.

В первые дни войны особенно остро встал вопрос о сохранении государственной тайны, недопущении распространения по почте и телеграфу антисоветских, пораженческих, провокационных сообщений и откровенной клеветы, подрывающих обороноспособность и безопасность нашей страны. С этой целью выходит постановление ГКО от 6 июля 1941 г. «О мерах по усилению политического контроля почтово-телеграфной корреспонденции». Пункт 2 этого документа обязывал Народный комиссариат государственной безопасности СССР организовать стопроцентный просмотр писем.
Содержание писем заключенных было разным. «Пиши почаще, дорогой. Ты сам говоришь, теперь это твоя основная работа», «Получила на днях твои поздравления. Спасибо тебе за заботу и внимание…». Ах, если бы все было так гладко, как в этих письмах!..

Рабочие будни цензора начинались одинаково – с горы писем. Вера Александровна раскладывала конверты и погружалась в личную жизнь каждого осужденного. А за день таких писем поступало до 200. И так 40 лет!!!
– Нередко мама читала письма с лупой. И дело не только в почерке автора, но и в поиске «секретных посланий» в виде точек или других знаков. Но всё приходит с опытом. Бывало, с одним письмом она работала полдня, а другое прочитывала на одном дыхании за несколько минут. Кстати, вот один из секретов цензора: если читается легко, значит, подвоха в тексте нет. Вообще вся жизнь моей мамы – это бумажная дорога заключенных. Кто-то выздоравливал, кто-то оставался прежним, но в письмах все они стремились домой.

Конверт с сюрпризом

Писать открыто о готовящемся преступлении наверняка решаются немногие. Но всегда есть умельцы, хорошо скрывающие истинный смысл письма. Интересно, как преступники шифруют письма?
– Фантазии осужденных невообразимы. Один даже код специальный придумал: каждой букве алфавита он присвоил отдельный номер. По замыслу, в переписке между строк нужно было вставлять цифры, а адресат уже мог составить из них тайное послание. Другой выбрал путь полегче: между строк писал отдельные сообщения. Думал, что цензор не вчитывается в каждое слово. В итоге получилось письмо в письме. Однажды мама рассказала о трудном послании: раз пять перечитывала, а смысла понять не могла. Вроде написано по-русски, разборчиво, а смысла нет. Оказалось, что читать его нужно было снизу вверх. Позже выяснилось, что это особая техника написания, пришедшая от японских самураев: они придумали ее для любовной переписки.
Цензор может и не пропустить письмо, а если посчитает нужным, то отдаст его в оперчасть. Бывает, что заключенный стоит на особом контроле, и тогда все его письма читаются и перечитываются особенно внимательно, чтобы не пропустить какою-нибудь шифровку. И не важно где – в Ленинградской области или на Колыме – до сих пор бредут заключенные молчаливой толпой по этой бумажной дороге. Бредут к своему дому.

Убедительная сила награды

Когда-то Вера Александровна жила на Фонтанке. В 44-м их дом разбомбили, и она попала на улицу Воинова, а Наталия, выйдя замуж и разведясь, оказалась в коммунальной квартире, тоже в центре города – был такой эпизод в истории нашей рассказчицы. Впрочем, эпизод этот затянулся на сорок лет – целая жизнь! Ленинград – город коммуналок, и соседи в них бывают разные. Условно разделим их на две категории: интеллигенты и хамы. Однажды ее соседями стали хамы. Начались бесконечные «разборки» с оскорблениями и издевательствами. Наталия не выдержала и пришла в милицию. Участковый развел руками:
– Ну, вы ведь понимаете, я не могу вашего соседа за руку схватить. Это не в моих силах…

Как же так? Представитель власти не в силах защитить своих граждан? Наталия, доведенная «до ручки», достает медаль своей матери, кладет ее на стол и тихо говорит участковому:
– Вот такой награды у вас никогда не будет.
Старший лейтенант с интересом разглядывает реликвию – никогда такую не видел – вытягивается в струнку и произносит слова, которые так жаждала услышать доведенная до отчаяния женщина:
– Я сделаю все, что в моих силах. Больше соседи не будут вас беспокоить – обещаю вам!

Слово свое участковый милиционер сдержал. Хам-сосед надел наконец-то маску интеллигента и почему-то сразу зауважал обиженную женщину. Кстати, что же это за награда такая, редкая? «За безупречную службу» – ведомственная медаль, учрежденная совместным приказом Министра обороны СССР, Министра внутренних дел СССР и Председателя Комитета государственной безопасности СССР.
Кроме упомянутой медали на парадном кителе Веры Александровны красуются и другие награды: орден Отечественной войны, медаль Жукова, медаль «За оборону Ленинграда», медаль «200 лет МВД России» и много-много других.

Валенки и боевые 100 грамм

О блокадном городе Вера Александровна рассказывала сухо, сдержанно, потому что боль осталась на всю жизнь: ведь у нее умерли от голода все родственники, а бабушку с дистрофией не довезли до конечного пункта эвакуации, она скончалась в городе Галич Костромской области. На этой станции она и похоронена… Наталия помнит одну блокадную историю:
– Однажды мама шла на работу. Был сильный мороз, и она надела валенки. Напротив какого-то подвального помещения лежала веревочная петля. Валенок попал в петлю, которую кто-то стремительно затянул и подсёк… Мама упала, но быстро вскочила и в одном валенке побежала через Литейный мост на работу. Была бы в ботиночках, да на шнурочках – домой бы не вернулась (ее бы съели).
Да, голод был, и людоедство, о котором не принято говорить, тоже подстерегало одиноких ослабленных граждан в таких подвальчиках. Зима, мороз… Спасибо валенкам…
– Я помню, уже подросшая: 9 мая мама накрывала стол, мы садились, с друзьями или одни, папа с мамой выпивали по 100 армейских грамм, молча. И никаких разговоров о войне не вели. Отцу было тяжело, и маме не легче. Они не хотели рассказывать нам с сестрами о войне.

Кстати, об этих самых 100 граммах. Поэты-лирики называли их боевыми. А вот воевавшие реалисты не согласны с ними. Например, режиссер Петр Тодоровский утверждал обратное: «Вообще выдавали их только перед самой атакой. Старшина шел по траншее с ведром и кружкой, и те, кто хотел, наливали себе. Те, кто был постарше и поопытнее, отказывались. Молодые и необстрелянные пили. Они-то в первую очередь и погибали. „Старики“ знали, что от водки добра ждать не приходится». Вот такие они, боевые 100 грамм. Двусмысленные.

***
А что же наша героиня? Как сложилась ее судьба? Многие годы она работала в Военно-медицинской академии на кафедре амбулаторно-поликлинической помощи секретарем-машинисткой. Работала достойно, как и жила. У нее двое детей: сын, морской навигатор, и дочь, медицинский психолог и реабилитолог. И пенсия… А время и болезни забирают родных. Уже нет родителей и ее сестер, а воспоминания… пусть живут.
«Что я могу рассказать своим детям и внукам о бабушке и дедушке?» – подумала однажды Наталия Абдужамильевна. Идея обратиться в архивы МВД и Министерства обороны родилась мгновенно. Неравнодушный человек, она сделала великое дело для своих потомков. Конечно, были проблемы при чтении и расшифровке отдельных рукописных фрагментов. Например, неразборчивый почерк. Или затухающий текст – приказ о награждении отца мы читали с лупой, но оно того стоило. Архивные документы открыли нам свои тайны. Так появилась эта статья.