2. Укажи мне путь!

В доме было необычно тихо. Не слышалось ворчание Джека, прошаркавшего на кухню за новой порцией эспрессо. Не доносился из рабочего кабинета заразительный хохот Чарли, занимающегося с крошкой Приёй. Друзья чародеи с утра пораньше отправились в Лондон по неотложным делам. Элис, кузина Оливера послала с совой сообщение, что прибудет к ужину…

Джейн сидела в гостиной перед очагом, рассеянно глядя на почти угасшее пламя. Она чувствовала себя беспомощной, словно рыба выброшенная на сушу. Сегодня — особенно остро. Ей было известно об опасности, постоянно угрожающей названному брату, и она страдала от сознания, что не знает, чем может ему помочь. Тем более, что он был скрытным и с ней и с Элис.

«В последнее время Нолли совсем замкнулся. Гибель Падмы стала последней каплей. Ах, хоть бы горе его не сломило!»

Услышав позади себя тихий вздох, чародейка встрепенулась и оглянулась. У двери стояла Прия.

– Леди Джейн! – девочка подошла к ней и, забравшись на колени, прильнула как котёнок. – А почему папа такой грустный? Он думает, куда ушла мама?

Джейн поцеловала её и прижала к себе. К горлу подступил ком.

– Мама отправилась в дальние-далёкие края, – промолвила Прия, вглядываясь в огонь камина, словно видела в нём что-то. – Она там живёт в огромном красивом дворце и летает на драконе, таком как у дяди Чарли, только сиреневом… Леди Джейн!
– Да, мой цветочек? – отозвалась волшебница, нежно проводя рукой по её длинным тёмным волосам.
– А где находится дворец? На далёком острове?
– В далёком мире, – Джейн вздохнула.
– Но ведь папа обязательно сможет добраться дотуда! Он заберёт её у Духа, который её охраняет и не пускает ко мне!
– Конечно.

Большие «дедушкины» часы, тускло поблёскивающие циферблатом и бронзовым маятником из своего тёмного угла, пробили девять раз.

– Время сна настало, – промолвила Джейн, поднимаясь и беря девочку за руку.

Она не спорила, была спокойна и послушна. Но только забравшись под одеяло, она прошептала чуть слышно:

– Я буду ждать тебя, папа!

Выйдя из спальни, Джейн прислушалась: сейчас тишина показалась ей почти абсолютной.

Стукнула дверь. Джейн выглянула в прихожую. Брат выглядел усталым и поникшим, и казался бледнее, чем обычно. Глаза его едва заметно светились.

– Как Прия? – спросил он.
– Она ни за что не хочет заснуть, – промолвила волшебница шёпотом. – Тебя ждёт.

Оливер кивнул. Повесив набрякший от сырости плащ на крюк гардероба, он первым делом отправился в спальню дочери.

– Наконец-то пришёл! – «вынырнув» из-под одеяла, воскликнула Прия, лишь только он вошёл в полутёмную комнатку.

К горлу Оливера подкатил ком: Прия как две капли воды походила на Падму!

– Убаюкай меня на сон грядущий! – потребовала девочка.

Оливер улыбнулся. Сказка перед сном была традицией. Присев на край кровати, он устремил взгляд в сумрак дальнего угла.

– Солнышко ясное скрылось за горизонт, ветер-разбойник устал буянить, играя пёстрой осенней листвою.
Птицы притихли, уснув в своих гнёздах; их звонкие песни разбудят тебя поутру.
Месяц в челне серебристом плывёт в синеве небосвода, мир озаряя сияньем своим туманным. Ярко сверкают звёзды. Слышишь ли тихий звон, моя птичка? То поют они твоё имя.
Спи, мой нежный цветочек!

Мягкий, напоминающий мурлыканье кота голос чародея вплетается в тишину полумрака детской спальни.

«Кажется, уснула», – вздохнув, подумал он.

Несколько мгновений с едва заметной улыбкой маг глядел на дочь — милую малютку лет восьми, лежащую в уютной, искусно расписанной затейливыми узорами деревянной кроватке, прислушиваясь к её лёгкому дыханию, затем, заботливо оправив край одеяла, нагнулся и поцеловал в пухленькую щёчку. В тот же миг глаза девочки открылись.

– Расскажи сказку! – потребовала она.

Отец усмехнулся и погладил дочь по голове.

– Но я уже рассказал её тебе, – ответил он.
– Ты только песню спел, – возразила малышка, строго сдвигая тонкие тёмные брови. – Расскажи теперь сказку. Ты ведь обещал!

Отец пристально поглядел на неё и вдруг рассмеялся.

– Ладно, Прия, - вздохнув, промолвил он. - Видно, ничего с тобой не поделаешь... Расскажу я тебе сегодня…

Волшебник устремил задумчивый взгляд на свечу в серебряном подсвечнике, стоящем на маленьком круглом столике в углу комнаты. Её тонкое, слегка подрагивающее желтоватое пламя отражалось в его газах мерцающими золотистыми искорками.

– О ком же, папа?! – окликнула его дочь, настойчиво потеребив за рукав.

Маг вздохнул, выныривая из своих мыслей.

– О Животворящем Кирпиче, – промолвил он.
– Ух ты!.. – прошептала маленькая непоседа; она поёрзала в постели, устраиваясь поудобнее, и, зажав в руке серую кроличью лапку, которую носила на шее, не снимая даже на ночь, устремила на отца взгляд блестящих тёмных слегка раскосых глаз. – Правда животворящий?!

Ну как тут было не улыбнуться, глядя на это создание?!

– Правда, – большие синие глаза волшебника едва заметно светились изнутри. – Это весьма необычный артефакт. С виду он ничем не примечателен — обыкновенный обшарпанный, закопченный красный кирпич. Однако он наделён необычным свойством. Он может возникнуть где угодно: в куче с другими кирпичами на какой-нибудь стройке, или валяться на дороге, или на свалке... Или возникнуть в стене дома, или в ограде, или в печной трубе на крыше — стать частью кладки. Стоит взглянуть на него тому, кто испытывает нужду, – и счастье улыбнётся ему. Пленник получит свободу, униженный воспрянет духом, нищий разбогатеет, а сирота обретёт семью. Но горе тому, кто замыслил недоброе! Злодею воздастся по заслугам — стоит лишь ему увидеть Животворящий Кирпич!

Прия снова поёрзала и подтянула край одеяла к подбородку.

– Так значит, для них он становиться... – она на миг запнулась, подыскивая нужное слово, – наказательным!
– Правильно, моя звёздочка, – ответил отец. – Этот артефакт ещё зовут Карающим Кирпичом. Или Кирпичом Возмездия. В тайну о его существовании посвящены лишь немногие. Они-то знают, отчего произошёл несчастный случай. Лишь одна маленькая примета может на него указать: там, где он возникает, портится погода и становится жутко грязно. Но стоит лишь свернуть за угол — и дождя как не бывало!

Несколько минут Прия лежала тихо, задумчиво глядя куда-то в темноту комнаты.

– Я, кажется, видела Животворящий Кирпич, – тихонько промолвила она. – Вчера вечером, когда мы с дядей Чарли и тётей Джейн возвращались домой. Стало вдруг так холодно, и дождь пошёл, когда мы свернули к старой мыловарне! Глядим — толпа собралась. Оказалось, одному пьяному дядьке кирпич на голову свалился. Он валялся в грязной луже и так кричал! И слова нехорошие говорил, – добавила малышка шёпотом, широко раскрывая глаза.
– Валялся в луже, говоришь? Тогда это наверняка был он, – ответил отец, утвердительно кивая.

Прия помолчала, что-то обдумывая.

– А ты видел его, папа? – наконец спросила она.
– Наверное, видел... – задумчиво промолвил тот.

– Папа... – тихонько окликнула его дочь, дотрагиваясь до его руки.
– Что, мой весенний цветочек? – откликнулся маг, встрепенувшись.
– Спой мне твою песню! – попросила она.

Волшебник улыбнулся и отвёл с её лба тёмную чёлку.

– Солнышко скрылось за горизонт. Ветер угомонился: устал он буянить, играя пёстрой осенней листвою.
Птицы притихли, уснув в своих гнёздах; их звонкие песни разбудят тебя поутру.
Месяц в челне серебристом плывёт в синеве небосвода, мир озаряя сияньем своим туманным. Ярко искрятся звёзды. Слышишь ли тихий звон, моя нежная птичка? То поют они твоё имя.
Спи, мой нежный нераскрывшийся бутон! Спи...

Чародей умолк. Он взглянул на дочь: на губах спящей девочки играла улыбка.

Внезапно посетившая его мысль заставила Оливера похолодеть: это милое личико он видит последний раз. И больше никогда не услышит нежный голосок, который просит его: «Расскажи сказку!».

Никогда...

***

Смех. Злой, издевательский. Торжествующий смех того, кто всегда старался причинить Оливеру зло.

– Тебе не удалось. Я смог сломить тебя.

Голос, доносящийся из Зазеркалья. Тёмный зал по ту сторону холодной тонкой грани. Зеркальные стены черны, нет в них отражений.

– Я всё ещё жив.

Тишина в ответ.

– Слышишь?! Я принимаю бой!
– Бой… Бой… бо-ой… – отражается от чёрных глянцевых стен зала многократным эхом.

Кулаки его стиснуты до побелевших костяшек. Удар! Ещё один, исступлённый, неистовый.

– Я найду тебя, где бы ты ни находился! Ты ответишь за всё! За все совершённые тобой злодеяния! Кровь невинных жертв падёт на тебя!
– Ты бессилен против меня, крысёныш.

Хохот разносится отголосками, пробуждая ослепляющую ярость. Гладкая зеркальная поверхность треснула, а он всё колотил, колотил, не ощущая боли от порезов, не замечая крови…

– Оливер! Оливер, прекрати! О-ли-ве-ер!!!

Чьи-то руки, вцепившись в плечи, с силой оттащили его назад.

– Нолли, успокойся, – проговорил друг, опускаясь на пол и крепко прижимая к себе его, всхлипывающего, содрогающегося всем телом. – Я здесь. Я вернулся, чтобы помочь тебе!

Оливер вдруг обмяк, словно ватная кукла. Взгляд его чуть светящихся широко раскрытых глаз устремился в одну точку.

– Всё хорошо, Нолли, – проговорил Ричард, едва не касаясь губами его уха.
– Она погибла, Дик, – прошептал Оливер. – Я не сумел её уберечь.

Прерывисто вздохнув, он поднялся и подошёл к разбитому зеркалу.

– Я столько раз пытался, – проговорил Ричард, адресуясь к осколку, валяющемуся на полу. – Если бы я отправиться сюда раньше!..
– Ты о чём? – откликнулся Оливер, не оборачиваясь.
– Если бы не авария, в которую я угодил, я бы давно был здесь…
– Авария?!
– Банальное магловское сотрясение, – отмахнулся Ричард. – Я всё вспомнил.

Поднявшись, он подошёл к другу и положил руку ему на плечо.

– Помнишь тот день, когда мы встретились в поезде? Тогда, в пиццерии я рассказал тебе о странном пророчестве?
– «Вернувшийся из Земли Бессмертия, Прошедший сквозь Бездну и Время, чтобы встретить Светлого Воина и указать ему Путь к Владыке Теней…», – процитировал Оливер.
– Это о нас с тобой!

Взгляд Оливера, устремлённый на Ричарда, был пристален и серьёзен. «Найди его, воин-эльф! Только ты можешь его победить!» – вспомнились ему слова умершей девочки.

– Я готов следовать за тобой немедленно! – промолвил он. – Укажи мне путь!