Часть 6 Глава 46

Глава XXXXVI
“Вандемарская башня падает”

   Когда грохот голосов и переживаний начал развеиваться, было уже утро следующего дня. Время порой бывает не на стороне бегущего.

   Алиса проснулась, пытаясь определить своё местоположение не открывая глаз. Это было не так легко, как ей хотелось бы — прохлада воздуха не была похожа на родную прохладу Лондонских дождливых деньков, но и на любую другую походила с трудом. Кажется, было в этой прохладе что-то морское, подводное. Неужели она на берегу? Если так, то где шум волн? А если не так, то почему у неё такое ощущение, словно где-то рядом течёт вода? Неужели потоп? Значит, Тэльф? Или Тэльф не всегда равен потопу?

   Новая волна мыслей влилась в голову с тихим всхлипом, бултыхаясь и волнуясь. Нужно было открывать глаза, чтобы осмотреться. А так не хотелось этого делать — вчерашнее вчера измотало её и вымотало последние силы из её тела, отчего любые желания стали какими-то ненужными и бессмысленными, особенно учитывая тот факт, что она не знала, где находится.

   Но могла бы подозревать, если бы на это были силы.

   Правда, их, как уже было сказано, не было.

- Кажется, я стал на шаг ближе к обнаружении причины, по которой ты плачешь по ночам, - голос звучал откуда-то сверху, и, хоть местоположение его носителя вызывало вопросы, личность его Алисе была хорошо знакома. - Или даже на два.

- Два шага для финорла, но один большой рывок для всего Вандемара, - с трудом произнесла Алиса и улыбнулась от своего остроумия. - Значит, я всё ещё тут.

- Тут. Но это понятие растяжимое, - он не ходил по комнате, а стоял на месте, иначе были бы слышны его шаги. Алиса слушала, надеясь, что всё поймёт с закрытыми глазами. Но иногда их всё же приходится открывать. - Ты могла бы рассказать мне, что случилось вчера?

- А что именно тебя интересует? - наконец-то глаза были открыты. В помещении, где Алиса лежит на кровати, очень и очень светло. Вандемарское, космическое утро схоже с любым другим, но отличается от него своей холодностью и отстранённостью. - Кажется, что за вчера прошла целая жизнь.

- Вот как… Хорошо, что она прошла, а не ушла навсегда, такое тоже могло случиться, - Анулу стоял у противоположной стены. Интересно, что постели вандемарцы всегда приделывают к стенам. - Компьютер считает твоё состояние удовлетворительным, но я в этом сильно сомневаюсь.

- То есть, таким сложным способом ты просто хочешь спросить как у меня дела?

- Именно.

- Косноязычие иных… И зачем только всё это?

- О чём ты?

- Если ты хочешь сказать о чём-то, просто скажи об этом. Можно не вести бессмысленных бесед…

   Анулу на мгновение задумался.

- Всё, что угодно?

- Да, просто говори то, что думаешь.

   Он нахмурился.

   Некоторое время помолчал.

- Это кажется мне слегка невежливым, - наконец заявил он.

- Просто ты принц, а все принцы говорят так, словно… И меня тоже этому научили!

- Да… Значит, тебе всегда тяжело говорить со мной?

- О, нет. Совсем нет… Вернее…

- Хорошо.

- Так, что ты хотел сказать?

   Анулу ухмыльнулся. Отчего-то простые разговоры вызывали в нём дикий восторг. Не то чтобы финорла всегда молчали, напротив, говорили и очень даже бодро, но, судя по всему, во всех этих разговорах не было ничего, кроме воды. Той самой воды, что окружала Принца в его королевстве. Наверное, так или иначе, каждое высшее общество в какой-то момент становится таким — раздутым и бестолковым. Но, стоит отдать должное, такого безумного построения предложений ради донесения до слушателя самой простой мысли Алиса не встречала нигде, кроме как в речи иных и им подобных.

- Я хочу их убить, - наконец сказал финорла, будто бы ожидая наказания за собственные слова.

- Не ты один, - Алиса привстала на локтях от неожиданности, но вставать на ноги всё ещё не решалась, ей хотелось побыть хоть какое-то время на одном месте.

- Тебя это не удивляет? - лицо Анулу исказилось гримасой, состоящей из смеси ужаса, восторга и таинственной заинтригованности. - Я думал, тебя это оскорбит.

- Я не из высших кругов иных, - Стардаст снова улыбнулась. - Да и ты, явно, не знаешь толк в оскорблениях.

- Мать была бы в гневе, я думаю.

- Но я не твоя мать.

- Это прекрасно… И никто не в силах остановить нас… Чудесно. Просто чудесно.

   Анулу резко посмотрел влево — там, на месте ещё одной стены, был проём, выходящий на балкон.

- Погода стоит отличная, хотя вчера был дождь. Я немного переволновался…

- Так вот, что это было!

- Сирена, волнующая море… А у тебя были сомнения?

- Нет, просто… Скажем так, это вызвало некоторые сложности.

- Алиса…

   Вновь облик Анулу стал двоится — то ли он, то ли уже Саирус, то ли ещё кто-то стоял перед Алисой, обращаясь к ней по имени и глядя в глаза. От подобного внимания, направленного на неё единственную, всегда было жутко. Сердце словно сжималось на мгновение, а потом ускорялось, ожидая беды. Однако, взгляд Анулу вызвал немного другой ужас — более нежный и, скорее, приятный, но не менее тяжёлый от этого. Любое сильное переживание может показаться невыносимым, даже и, о, особенно, любовь.

- Я уже говорил, что мне нра-а-вится говорить с тобой обо всём? - как и всегда, он слегка спотыкался о слова, вызывавшие в нём волнения, но уже чуть меньше обычного.

- Постоянно! Ты постоянно об этом говоришь!

   Алиса наконец нашла в себе силы вскочить с кровати. Анулу не ожидал этого и дёрнулся, но за ним и слева от него были стены, поэтому никакого манёвра он не совершил.

- Ты злишься?

- Вовсе нет.

- Ты так резко вспрыгнула на ноги.

- Нам нужно спешить. Есть ещё одно дело, которое не закончено.

- Дело?

- Пойдём. Нам нужно спешить! Пока в башни не ворвались эти…

   Алиса суетливо подошла к двери, но потом обернулась на Анулу.

- Это же больничный корпус?

   Он молча кивнул.

- И как ты смог проникнуть сюда?

   Снова вздрогнул, но уже менее заметно.

- Залез через окно.

   Говорить то, что думаешь, и то, что на самом деле было, бывает сложно. Но Анулу очень быстро учился.

   ...Капиторн. Некая смесь города и декорации, ведь, по сути, никто не жил в нём по-настоящему. Большие, красивые небоскрёбы не шли ни в какое сравнение с огромными, умопомрачительными башнями ЭАДАС, обитатели которых официальной властью не учитывались. Декорации из районов, являвшихся лишь развлекательными домиками для богачей, были созданы ещё до самого явления Эдана Нау. Скорее, это он был лишним тут, в этом бестолковом пристанище безобразия и дорогих напитков.

   Но, несмотря ни на что, именно тут он был. И именно тут его скоро могло не стать.

   Путь от Вандарна к Капиторну был быстр. С помощью капсулы, ещё вчера чуть не принёсшей ей смерть, они оба — он и она — направлялись к цели. И цель двигалась к ним сама. Взаимное движение, начавшееся ещё вчера в момент лже-явления Даркшейда. Движение навстречу друг другу...

   Отчего-то умные мысли приходят тогда, когда их не ждут. Как некоторые гости, незваные и нежеланные. А когда они нужны — и вовсе исчезают. Как помощь, необходимая порой невероятно…

   И парочка умных мыслей пришла к Алисе в её головную Страну Чудес на чай, ещё раз подчеркнув абсурдность творящегося вокруг, именно тогда, когда никто их не ждал. Особенно сама Алиса.

   Иринэлл Вандар на самом деле был ловушкой, это очевидно. Все его исследования и псевдо-научные работы обманчиво влекли своей якобы значимостью, однако — ведения в музее рассказали Алисе куда больше. Следовательно напрашивается вывод — почти всё, что творят иные по типу Даркшейда не имеет реального веса, а лишь является напускным туманом, скрывающим истинные махинации.

   Винсент Либэот врал. Общеизвестный факт. Но больше того, он врал тогда, когда говорил о своей матери. Не просто так рассказ этот, в котором фигурировали сёстры, показался Алисе неестественным и чересчур вымученным.

- Я хотел дать тебе имя Анна, в честь моей матери Аннарэит, - говорил Винсент однажды.

   Вот только тогда, когда голос его так искренне дрожал, он называл уже совсем другое имя.  Анабайл. Могло ли это быть формой одного и того же имени? Или же это были два разных имени? Или даже две разных матери одного Либэота? Стоит как-нибудь поднять этот вопрос на одном из заседаний в кругу Агентства, но не сейчас.

   И, опять таки, об именах. То количество имён, что было названо семьёй Даркшейдов и Либэотов, а так же немного Джусов и прочих, во время их первой встречи с Алисой, наводило на ещё один путь размышлений — либо кто-то врёт, что естественно в случае иных, да так, что путает остальных, либо «потерянная» девочка была не одна.

   Впрочем… Не время строить теории.

   Сейчас нужно заниматься делами — вот-вот ЭАДАС откроет свои двери, но лишь для того, чтобы их закрыть и уже навсегда. Главное в суетном беспорядке будня не забыть и не перелгать истину тех слов, что были уже сказаны когда-то. Иначе планы сорвутся, как и двери слетят с петель. Сажают ли на Вандемаре двери на петли?

   Что-же, отложим мысли в сторону.

   Анулу, как казалось, был спокоен. И, как бы Алисе не казалось, как бы не мучили её сомнения и страхи, между ними двумя всё было хорошо.

   По-крайней мере, там им обоим казалось.

   Казалось, думалось, виделось — мир мыслей разбился о встречу с реальностью. Капиторн готов был встретить незваных гостей с распростёртыми объятьями. Что бы это ни значило…

- Venlar alren delo’u vand’ermen venleram, - читала Алиса вслух, разглядывая бледноватые плакаты, развешанные на станции. - Если перевести, то получится что-то вроде… «Не бойся говорить то, что чувствуешь» или «говори то, что на самом деле происходит с тобой или с окружающими».

- То, что ты сказала мне сегодня, - заметил Анулу.

- Похоже!

- Этот плакат наклеен поверх стекла?

- Да, кажется, до этого здесь была какая-то реклама.

- Их борьба заметна.

   Анулу вздохнул, прищуриваясь.

- Я не люблю политические игры, хотя, наверное, должен был бы любить. Однажды мне придётся стать полноправным правителем и мыслить более масштабно… Я делаю многое, как мне кажется, но нечто вроде одержимости Ламэра и его брата… Мне это недоступно.

   Его размышление звучало печально.

- Я мог бы быть куда более… Безголов. Каждый раз, когда я сталкиваюсь с подобным, я… Чувствую сочувствие.

   После недолгого анализа поверхности Алиса смогла понять, что скрывалось за плакатом, созданным руками жителей башен ЭАДАС — изображение молодой вандемарки в закрытом элегантном костюме. Оно слегка просвечивало сквозь наклейку, потому что под стеклом, его закрывавшем, была рамка из светодиодов.

- У меня в голове слишком много мыслей, которые я не понимаю, - продолжал говорить Анулу, с тревогой поглядывая на Алису. - Очень часто я начинаю злиться тогда, когда сочувствие и траур покидают меня. Иногда я могу быть способен на странные поступки… Но никогда я не могу понять тех, кто поступает так, как…

- Как вандемарцы?

- Как вандемарцы. Хотя, надо сказать, вина так же лежит и на этой женщине, что водится с ними. Как можно, забыв о безопасности, отдаваться полностью неясным играм? Я не понимаю их.

- Раньше они не были такими.

- Ты так уверена в этом?

- Я видела сама.

- Правда?

   Алиса отвлеклась от разглядывания плакатов.

- Я много чего вижу. Особенно то, что другим незаметно — это я вижу лучше всего, - она посмотрела на Анулу, лицо которого то бледнело, то слегка розовело.

- И ты видишь, куда нам нужно двигаться дальше? - спросил он, задумчиво улыбнувшись.

- Это тоже.

- Тогда, нам нужно идти?

- Конечно. Просто, мне показалось, что собрать дополнительную информацию будет очень полезно.

- Я согласен с тобой.

   Впереди — высокие небоскрёбы, а над ними огромные махины, растущие выше неба. Сзади — длинные извилистые пути. Остаётся только сделать шаг, последний и решительный. Как интересно и тревожно бывает сделать то, что на самом деле голова уже давно решила сделать.

   ...Среди тёмных коридоров вандемарских трущоб,
   Зарытых под землю не только под Капиторном,
   Была распространена речь высоких особ -
   Говорили тут медленно, певучим тоном.

   Под землёй томился ни один поэт,
   Очень много талантов скрылось во мраке...
   Но существование их было сведено на нет -
   Кто может творить в грязи, но во фраке?

   Умные, красивые и высокие разговоры…
   Миллион порушенных судеб существ -
   В трущобах селились не только воры,
   Но для всех обитателей других не было мест.

   Очень просто было попасть в «подземелье»,
   Даже если до этого родиться «на поверхности».
   Ибо семьи Элвандэустонов умение
   Было навязывание и избегание ответственности.

   Кто-то виновен, значит будет виноват.
   Но только не тот, кто виновен на самом деле.
   И получит наказание в сто крат
   Те, кто скрыться от него не сумели.

   Эдан Нау родился среди трущоб
   В семье учёных, брошенных на растерзание.
   Украден был, всё пошло на самотёк...
   И стал сам учёным, началось состязание.

   Сын своих родителей, он искал истину,
   Совсем не то, что хотели от него короли.
   Пробить сумел он незнания стену,
   Но понять его всё равно не смогли.

   В бега он подался, свои башни возвёл…
   Но нет счастья ему даже в этом убежище -
   Мир Вандемара прогнил, царит произвол,
   И договорённости все — только посмешище.

   Наступит день и замки слетят с дверей,
   Ибо терпение Нигленма не бесконечно.
   Но к башням два гостя спешат скорей,
   Они поступят куда человечнее.

   ...Алисе казалось, что всё тут, в этом мистическом двоемирье подземного Капиторна, пело и звучало этим пением хоть тихо, но очень уверенно и совсем не по-вандемарски. Вернее, по-вандемарски, но не так современно. Время будто замерло здесь, остановив технологический прогресс, оставив его на поверхности, или и вовсе пошло вспять.

- Очень похоже на Тёмный Квартал, только вместо викторианских зданий здесь космические подземелья и трущобы, - она говорила с Анулу, боясь потеряться в собственных мыслях и подземных лабиринтах, хотя на самом деле просто говорила мысли вслух.

- Здесь очень темно, - заметил Анулу. - Под водой всегда светлее.

- Разве? А как же глубины, которые находятся в сотнях метрах под водой? Или… Пещеры?

- Да, там темно. Но под водой я вижу лучше, чем просто в темноте. Под водой всегда есть кто-то, кто отражает свет.

- Хм…

- Материалы здесь не такие, как на поверхности. Эти металлические стены такие тяжёлые и глухие.

- Возможно, это потому, что…

   Недовольное шипение заставило Алису прерваться на полуслове.

- Вы ещё кто такие!? - вандемарка, что удивительно, ведь вандемарок всегда было меньше, чем вандемарцев, достаточно взрослая и уже стареющая, что было видно по её морщинистому лицу, возникла возле одной из низких полукруглых чёрных дверей. Она стояла согнувшись, щурясь и недовольно потирая ладони. - Таких как вы здесь не ждут.

- Мы по важному делу, - Анулу умел сохранять лицо в сложных ситуациях, правда, это не мешало ему потом уничтожать всё на своём пути, но некоторой сдержанностью, присущей лишь истинным дипломатам, он обладал в должной мере, чтобы избегать некоторых обострений.

- Важное дело? У служителей королевского режима есть важное дело? Интересно, что же вы пришли делать? Неужели, наконец-то вернёте нам тепло? Или запустите винтэглау по трубам, чтобы мы могли нормально существовать? Я не говорю ни о чём, что могло бы быть более приемлемо для нас… Но посмотрите на то, как живёт дворец — разве мы просим многого? - её голос немного дрожал, но не от страха, его в ней не осталось, а от усталости и злости.

- Вы путаете нас с кем-то, кем мы не являемся, - Принц Финорла старался нащупать безопасную тему, которая могла бы перевести разговор в мирное русло, но это было невозможно. - Мы здесь не для того, чтобы...

- Да что вы говорите!? - но пожилая вандемарка не сдавала позиций. Алиса наконец-то смогла определить её возраст по манере её разговора — более молодые вандемарцы говорили чуть менее эмоционально, если вообще можно было говорить об эмоциях в случае вандемарцев. - Приходите, топчитесь здесь, а потом, потом вы уходите обратно к своему начальству, чтобы доложить о том, что…

- Мы идём в Башни, чтобы предупредить Эдана Нау, - расчёт сработал верно, стоило Алисе выгадать момент, чтобы её слова ударили во время и громко, как лицо незнакомки переменилось. Она замолчала. - Но мы не можем войти… Через парадный вход.

- И поэтому вы спустились сюда? - лицо женщины, слабо меняющееся, стало выражать почти незримое сочувствие. - Вы явно не из тех ванде, за которых я вас приняла. Прошу прощения за мою предыдущую грубость.

- У вас есть причины, чтобы злиться, - Анулу задумчиво сделал шаг назад, вербально и невербально передавая инициативу разговора Алисе.

- Вы не могли бы, - ей не нужно было много говорить, чтобы убедить вандемарку. Одного их присутствия было достаточно, чтобы понять — они пришли сюда не по просьбе правителей, по-крайней мере раньше никто не вёл себя так вежливо и растерянно одновременно, пытаясь попасть в Башни.

- Я покажу вам. Идите за мной.

   ...Утро началось с того, что Хелен потащила Люциуса на прогулку. Он не сильно сопротивлялся, ведь находиться в одном помещении с Эльвентиусом Даркшейдом, даже ненастоящим, было для него пыткой.

- А это бывший музей, сейчас там административное здание. Другой музей чуть подальше, там ещё есть экспонаты и вот это всё, - афроамериканка явно хорошо знала местность. - И ещё есть неплохое такое местечко… Но ходить туда не советуют.

- Почему это? - Грэбэлл старался быть одновременно внимательным, в меру подозрительным, спокойным и незаметным, и удавалось ему это плохо.

- Ну… Это небезопасно. Спускаться вниз, тем более без карточек…

- Карточек?

- Тут всё не так, как на Земле. Даже не знаю, с чего начать объяснять. Чтобы пойти куда-то, нужно иметь допуск. А чтобы доказать то, что допуск существует, нужно иметь при себе специальную намагниченную пластиковую карту.

- Иначе будет так же, как с Алисой?

- Иначе будет так же, как с Алисой. Или хуже.

- А ваша подруга, Сара?

- Сара? Она мне давно уже не подруга, босс.

- Она же везде ходит без пропусков?

- Она спит с Ламэром или, по-крайней мере, достаточно близка к нему, чтобы мочь нажимать на кнопочки королевского компьютера в режиме «всё дозволено».

- Что же… Что же… Не мне её судить. Пусть это сделают сами вандемарцы, когда придёт подходящий момент. А он наступит. Они здесь… Нигленм, в особенности… Очень не любят, когда их правила нарушают. А она нарушает все правила, думая, что если ей удаётся это, то последствий не будет. Смешно. Смешно… Думаю, пока что меня волнует вот что — первостепенно меня беспокоит состояние Алисы, но повлиять на него мы не можем… Но визит Даркшейда — вот то, что сводит меня с ума. Как узнал? Откуда? И зачем он… Он ведь даже… Это было совершенно бессмысленно.

- Чёрт его знает этого вашего Даркшейда… Он тип ещё более нелогичный, чем Сара. И от этого куда менее предсказуемый.

- И, вероятно, крайне глупый, - голос Элминиди заставил говоривших подпрыгнуть на месте. - Не бойтесь, друзья, я не тот, за кого вы меня принимаете. Я из Башен. Меня зовут Элминиди. Это долгая история, но я уже захватил ваши вещи, поэтому, пока мы идём, могу рассказать вам её во всех подробностях.

   Люциус с минуту помолчал. Если бы у него были с собой очки, он обязательно бы их поправил разок-другой, но их не было.

- Ладно, - сказал он наконец. - Кем бы ты ни был… Не думаю, что у нас есть выбор.

- А наша Стардаст? Её ты тоже с собой прихватил? - растерянность Киприс перерастала в гнев.

- Она ушла сама вместе со своим принцем, уже некоторое время назад. Если мы поспешим, то, захватив с собой Элора Оахэ… Мы успеем проделать всю операцию до вечера.

- Но сначала… Нужно же…

   Хелен сбилась с мысли.

- Пойдём, он всё расскажет, - Люциус осторожно похлопал Хелен по плечу. - Исходя из моего опыта, такие авантюры лучше творить не в одиночку.

   “И когда только ты стал верить в авантюры?” - спросил сам себя Грэбэлл. И правда, ведь года два назад он никогда бы не поступил так, как поступал теперь ежеминутно.

   ...Белизна металлов, пластин и блеск вечно мерцающих огоньков рано или поздно надоел бы каждому. Эдану повезло, потому что он привык к жизни, в которой любая чистота, включающая в себя наличие источника постоянного света, это привилегия, которую иногда не получить и за всю свою жизнь. Даже, если работать. Даже, если жить больше ста лет. Поэтому он долго, очень долго спокойно относился к бездушности его собственных башен. Они были статичны, стерильны и в меру пусты. В них не было уюта. Даже в родных ему трущобах был уют — среди тьмы, грязи, нищеты и болезней. Мог ли быть уют в темнице, которую он сам построил для себя для того, чтобы избежать настоящей?

   У него были последователи. Сам он не искал их, он искал истину, но чем больше других начинали искать вместе с ним, тем чаще он начинал задумываться о том, что вместе они могут найти истину быстрее. Ему было непривычно слышать согласие вместо холодного негодования, он часто искал предателей среди своего окружения, но так ни разу не нашёл. Находили другие — их глаза были куда зорче.

   Эдану было тяжело поверить в предательство, быть может, поэтому он и не видел его, хотя, на самом деле, предатели просто не успевали добраться до него.

   Ровно до того момента, как в игру вступил Нигленм.

   Эдан Нау видел его несколько раз мельком, когда ещё работал среди королевских учёных. Он был высокий, широковатый, постоянно в волнистых, многослойных робах, вечно задумчивый и отдалённый. В нём не было угрозы в тот момент. Когда же она появилась?

   Скорее всего его болезнь повлияла на него или же камера, что спасала его все годы, отравила его сознание, так или иначе, Эдан не мог сделать заключение без личной консультации, Нигленм оказался куда большей проблемой, чем Ламэр.

   Ламэр был марионеткой в руках совета, чем создавал много проблем. Время от времени он начинал считать себя самостоятельной единицей, внося нелогичные коррективы в планы, что сбивало всех с толку. Временами пытался уничтожить себя или наследника, которого так жаждали получить от него приближённые к правительству. Он был хаотичен, глуп и слишком самолюбив. Но Нигленм… Нигленм поставил всё и всех на свои места. Почти всё и всех, с Ламэром ему тоже было непросто. Нигленм представлял из себя все современные вандемарские идеалы — холодность, жестокость, необратимость. Нигленм решил внимательней взглянуть на проблему башен ЭАДАС.

   Его имя не выходило из головы, и начинало казаться, что каждая мысль начинается с него. Эдан Нау правда был сильно озабочен выдумкой нового правителя. Тот решил взглянуть на все дела, которые связаны с ЭАДАС. На все! Это вызывало в Эдане одновременно восторг и негодование. Внезапно оказалось, что не только башни представляли угрозу для безэмоциональности Вандемара, но и заключали сомнительные сделки с другими планетами. Иногда вредили им без предупреждения. Сабриан, самый заклятый враг Вандемара, с незапамятных времён имевших территориальные и прочие необоснованные претензии в его сторону, вдруг оказался… Возможным союзником? Способом давления?

   Эдан не сделал ничего незаконного. Он просто добывал и изучал информацию. Разве её должны были скрывать? Сначала всё было чуть более невинно — наука, медицина. Затем искусство. История. Политика. Тут всё пошло немного не так, как хотелось правителям правителей Вандемара. Скандалы, тайны, мелкие и большие возмутительные проступки… Особой растратой средств не пахло, но эксплуатация населения в различных, в том числе военных целях…

   Вряд ли Эдана можно было назвать пацифистом.

   Он любил Вандемар, он понимал, что Вандемар всегда находился в опасности и оттого наращивал свою мощь. Но ему казалось, он убеждён был в том, что тупое накачивание солдат гормонами не приведёт ни к чему хорошему. Такой солдат ничего не даст в случае настоящего конфликта — он превратиться в чудовище, разбросает десяток другой врагов. И что потом? Умрёт от истощения. Каков смысл в таком солдате? Не говоря уже о моральной стороне вопроса. У солдата может быть семья. Может быть, потому что вандемарская система жизни была развалена из-за таких вандемарцев как Ламэр. Может быть, потому что реальных отношений, общения и любви на Вандемаре не было уже давно. Нет эмоций, нет чувств, значит нет искренности и желаний. Только система, которая говорит тебе, что делать, а что нет.

   И в какой-то момент система сказала Эдану: «Прекрати.»

   Будь он идиотом, он сразу же начал бы закатывать истерики и требовать расследований. Жил бы он на Земле, одновременно с этим являясь идиотом, он начинал бы проводить параллели с прошлым, с какими-то карательными режимами, быть может. Но он не жил на Земле и, что точно, не был идиотом. Или был им, но не до конца.

   Эдан прекрасно понимал, что пока Вандемаром правит Ламэр или кто-то, кто управляет им, никакой реальной опасности для него быть не может. Ты не можешь называть тирана тираном, потому, что если ты можешь это делать, значит, перед тобой не тиран. Ты даже подумать об этом не можешь. Следовательно, если думать и делать можно хоть что-то, то дела не так плохи.

   И башни были примером. Неплохим, очень стойким примером.

   А потом появился Нигленм.

   Тиран? Отнюдь.

   Нигленма трудно отнести хоть к какому-нибудь типу правителей — он правил слишком мало и слишком часто менял свои преференции.

   Но, что самое печальное в этой истории, это всё было не так важно.

   Эдан понимал, что борется не за разрушение своего Вандемара, а за возможность жить на нём, ощущая всю прелесть этой жизни, не убивая себя бессмысленными блокаторами.

   Он был объявлен оппозиционным врагом, когда истинные предатели Вандемара процветали. Он был пойман на якобы воровстве информации. Его обещали выдать Сабриану и раньше, но Нигленм был первым, кто решился на это.

- Такой идиот, этот Нигленм, - бормотал Эдан Нау, полулёжа в своём белом кресле, похожем чем-то на ванну и наклоняющемся во все возможные стороны максимально глубоко. - Как можно за один шаг испортить столько работы… Столько трудов пустить в…

   Последнее время Эдан часто бормотал. Он понимал, что его ждёт. Башни будут разрушены, все, кто жил в них — убиты. Он, скорее всего, после суда, быть может, тоже. Но не смерть тревожила его. Нет! Смерть — лишь часть игры. А игра всегда начинается сначала. Если умрёт он, то обязательно будет тот, кто родится и разыграет партию заново. Как не потерять, не отдать грубияну Нигленму всё то, что много лет собиралось, разбиралось и изучалось им и его последователями? Как? Как?

   Если бы Эдан Нау был наивнее, то, конечно, не оказался был в таком положении. В таком затруднительном положении сложно оказаться, если ты наивен — ты просто не дотягиваешь до этого момента, ты погибаешь задолго до, заранее. Но, ох, если бы он был наивен и крайне, крайне везуч, то думал бы сейчас о том, как хорошо было бы, если бы кто-то пришёл и спас его. Просто так.

   И он, правда, не был наивен.

   Но отчего-то всё чаще думал именно так.

- К вам визитёры, - Илизо Ариви, вырвавшийся из королевской медицинской академии несколько лет назад для того, чтобы избежать мук блокаторов, выглядел сегодня улыбчивее обычного. Плохой знак. А визитёры — знак ещё более худший.

- Уже? - Эдан сразу же понял, что к чему. Последнее время он даже за камерами не следил так тщательно, как до этого. В этом не было смысла, ведь западня приближалась, а сделать он ничего не мог. И вот она зажала его в кольцо… В этом он не сомневался. - Пусть зайдут.

- Я так и думал.

   Впрочем, что-то всё-таки было не так. Он ожидал увидеть в глазах своего помощника страх, негодование. Нет, он даже удивлён был увидеть его живым. Значит, эти «визитёры» были не теми гостями, которых ждал Эдан Нау. Но кем же они были тогда? О чём так восхищённо докладывал Элминиди?

   Эдан решил не терять времени зря и запустил на своём компьютере одну из тех записей, что, собственно, и ввела его в затруднительное положение, выхода из которого не предвиделось. На ней один из королевских учёных беседовал на тему того, почему в популяции вандемарцев стали исчезать женские особи.

- ...не считаете ли вы странным, что именно в тот момент, когда началась эта война, резко уменьшилась пропорция женщин? Мы говорим и вверяем всем информацию о том, что это последствия войны. Дескать, именно потому, что мужской организм сильнее, он научился сам вынашивать и рожать, а женский эволюционно стал вымирать. Вот только исследования говорят об обратном. Истина, покрытая мраком, такова: «Тесты первых блокаторов показали уничтожительную, невероятно смертельную деятельность» Если переводить со старого языка на новый — мы сами стали уничтожать себя. Уверен, стоит прекратить запихивать в вандэ эти бессмысленные блокаторы настроений, эмоций и так далее, как выясниться, что большинство из нас развилось неверно.

- Нет, не считаю. Понимаете ли, ваши слова верны. Но лишь отчасти. Блокаторы оказались смертельны. Они дорабатывались. Они становились хуже. Но считать, что их нужно убрать, и мы справимся с нашими общественными проблемами — чистой воды провокация. Вы всех нас подставите таким образом.

- Почему же?

- Потому, что вы представите нас сумасшедшими идиотами. Мы не радикальные идиоты, какими покажемся из-за ваших выступлений. Это чушь, думать, что популяцию можно возродить просто так, представив, что половина её просто поменяет пол. На бумаге это будет выглядеть красиво. Но что мы получим в реальности? Сущий кошмар!

- Вы считаете, что я ошибаюсь? В чём же?

- Женщины вандемара так немногочислены не только из-за эволюционных и прочих проблем. Их ровно столько же, сколько и нас, но в высшем обществе они долго не задерживаются. Была жена, стала ненужна — где она оказывается? В трущобах. И, пусть наши организмы так многообразны, что могут спариваться хоть сами с собой, разве можно лишать вандемарцев счастья жить с любимыми жёнами, детьми, семьями?

- Как интересно вы это завернули...

- Интересно, жив ли он, - пробормотал Эдан чуть громче прежнего. - Я помню, я проверял, но уже не помню, что именно умудрился выведать… Информации так много…

   Визитёры, которые явно вошли, но отчего-то словно застыли, замерли и затихли. Эдану Нау не хотелось громкой кончины, но и такой тихой тоже не хотелось.

- Но почему они пытаются сделать это с Ламэром? - он поставил запись на паузу и медленно стал разворачиваться в своём невесомом кресле. - Принц не хотел жениться. А наследник нужен. Почему просто не вырастить в пробирке? Что заставляет взывать к плоти, от которой они сами хотели отказаться? Вопрос такой запутанный и сложный. Такой неоднозначный. Пока одни хотят доказать, что вандемарские мужчины тоже женщины, другие мучают несчастных химер, которые вообще способны на куда более большее, чем все мы. Те или этакие. Что же всех их заставляет вести себя так? Задушенные эмоции. Азарт. Жажда власти. То, чего быть бы не должно было, если бы блокаторы работали. А они не работают. Они никогда не работали. И если вы хотите сказать, что эта правда это то, за что я умру…

   Развернувшись, он увидел перед собой заинтересованные лица Алисы и Анулу. И, хоть оба они и носили королевские одежды, а именно космические доспехи дворцового образца, но отношения к тем «визитёрам», которых так ждал Эдан, не имели.

- ...я бы сказал, что это крайне глупо, у меня есть куда больше достижений. Вы всё испортили, - он не хотел звучать обиженным или оскорблённым, но удивлению его не было предела. - Я ожидал, что умру. А вы… Просто пришли и… Постойте… Я вас знаю! Я видел ваше лицо в списке… И вы всё ещё живы? Какая прелесть.

- О чём говорили эти двое? - Анулу абсолютно не понимал проблем вандемарцев, отчасти потому, что они создали половину из них сами и продолжали поддерживать, хотя стоило бы им отойти в сторону, и половина всех бед исчезла бы сама собой.

- Ах, друг мой, - Эдан с помощью своего любимого пульта запустил скрытое генетическое сканирование. - Они говорили о том, что происходит на самом деле в стенах этих дурацких королевских лабораторий. Чушь, а не наука. Вместо того, чтобы создавать искусственные источники винтэглау, эти гении решают выдуманные проблемы. Кто хочет взять в жёны безымянную нищенку? Нет, нужна лишь чистокровная королева. Таких нет. «Ах, женщины вырождаются!» Детей, даже с найденными жёнами, так же не имеется. Проблемы с рождаемостью… Тем временем безымянная мать в трущобах не знает чем кормить своих шестерых детей. «Ах, мы все умрём! Больше блокаторов, они помогут!» Тьфу!

   Алиса с трудом поняла, что так забавляло её в Эдане Нау. Он двигался так необычно для вандемарца — быстрее, живее и бессмысленнее. Он несколько раз потратил время на то, чтобы дотронуться до собственной брови, якобы поправляя её положение. Вандемарцы не делают лишних, а тем более, комичных движений. Впрочем, когда-то раньше делали. Давным давно. И Алиса лично знала несколько таких вандемарцев.

- Зачем же вы пришли сюда, если не расправиться со мной? - Эдан закинул левую ногу на правую. - Я ожидал других гостей, но вас приму куда любезнее.

- Мы здесь, чтобы спасти вас, - Анулу говорил вместо Алисы, потому что она имела слегка растерянный, туманный вид. Он не был уверен, видит ли она что-то помимо него и Эдана Нау, но не хотел уточнять.

- А ваша спутница не говорит? - Эдан широко улыбнулся. - И откуда эти наряды?

- Вы видели меня в списке, разве нет? - Алиса улыбнулась ему в ответ, но глаза её резко стали в сто крат несчастнее.

- Видел, видел… Не могу составить логическую цепочку, как ужасно. В последнее время я совсем… Расклеиваюсь. Теряю хватку. Смерть близится ко мне…

- Я бы так не сказала.

   Анулу посмотрел на Алису, и та ещё раз столкнулась с образом, от которого пыталась избавиться. Саурус здесь, Саурус там.

- Смерть вас не ждёт, это вы её ждёте. А она даже не думала к вам являться.

- Какая смешная шутка…

   Эдан усмехнулся. По-вандемарски, но очень живо.

- Хочешь ли ты сказать, имеет ли значения дата моей смерти? Хочешь ли обмануть меня, Алисар? - голос Магдайла перебивал Алису, но та всё равно решительно говорила, не слыша себя. - Алисар, Алисар, Алисар… Какая дрянная девчонка! И что только заставляет меня слушать тебя, ведь я уже давно мог бы оказаться свободнее… Придёт ли смерть за мной? Или это опять будешь ты? Снова ты? Как будто нет от тебя спасения…

- Хочешь сказать, что я… Поступил плохо? - Блейзаар, чья суть успела потухнуть после видений Миангуду, тоже не давал Алисе слышать себя. Как интересно — не знак ли это? Ей могло казаться когда-то, что эти двое, связанные навеки проклятьями, давали ей возможность поговорить с самой собой. Но теперь лишь перебивали, сбивали с толку. Было ли так всегда? - Всего лишь убил миллион с десятой своих верных верующих, что с того? Их продолжают убивать. Мой брат убивал и лично. Каждый Бог когда-нибудь до этого доходит.

- Не говори чуши, так не бывает.

- Я сам видел! Я сделал это своими собственными руками, так значит каждый…

   Алиса могла не слышать себя, но Анулу и, что самое важное, Эдан слышали каждое её слово. Она говорила спокойно, но очень скоро стало понятно, что за этим напускным спокойствием бушует отчаяние. Что-то в Эдане, что-то в Анулу, что-то во всём мире вокруг неё терзало её душу, напоминая о прошлом, которое она видела, о прошлом, которое она испытала на себе, и даже о прошлом, о котором она практически ничего не знала. Нити чужих судеб связывали её, сжимаясь, скручиваясь, сплетаясь в узкий, душащий кокон. Иногда так хочется спасти кого-то, но все твои аргументы, все твои попытки не дают никакого результата — человек так и пропадает, навсегда теряясь. И чувство вины… Ох, с большим трудом от него можно избавиться. Но чувство тоски, чувство печали… Как ты избавишься от скорби, когда она лишь нарастает? И как ты спасёшь кого-то, даже себя, если хочешь утонуть, сгинуть, спрыгнуть, разбиться, лишь бы не видеть, не слышать и не чувствовать эту скорбь?

   Алиса сначала боролась с желанием поверить в чудо. Потом с чудесами, но не теми, в которые она поверила. Затем боролась с другими… Не с теми, с кем боролась до этого, не с теми, с кем боролась всю свою жизнь раньше. Постоянно боролась, и не было никого, кто боролся бы с ней. А за неё? Кто поборолся бы за неё, если это потребовалось бы?

   И слабина, осложняющая борьбу, проявлялась ровно в тот момент, когда нужно было быть сильнее, когда счёт шёл на единицы. Единицы судеб, переплетённые между собой нитями душ. Единицы слёз, утраченные когда-то давным давно. Единицы, нули, единицы…

   Пока Элминиди и Грэбэлл помогают Киприс организовать небольшой-большой сбой в системе вандемарских компьютеров, Элор Оахэ стоит рядом, делая вид, что ничего не замечает и не видит. Компьютер же, послушно верит его словам. Ничего не происходит. Ничего не угрожает мировой безопасности.

   Пока Сара радостно вливает очередную каплю яда в напиток, который попросил у неё Ламэр, тот продолжает убеждать Нигленма в том, что она незаслуженно им отвергнута. «Брат, просто послушай меня!» Ничего не происходит. Ничего не угрожает мировой безопасности.

   Пока Алиса рассказывает Эдану Нау о положении вещей, Анулу стоит рядом и слушает, восхищаясь её красотой. Говорил ли кто-нибудь ей когда-то, что она некрасива? Отчего она так боится всего? Отчего так несчастна? Ничего не происходит. Происходит ли?

   Трущобы полыхают в огне, потому, что огонь — это самый действенный способ избавиться от улик.

- Что случилось с домом Альгуномона?

- Погиб в пожаре.

- Что случилось с Башнями ЭАДАС?

- Сгорели.

- А Эдан Нау?

- Эдан Нау...

   Раскрыть портал, помочь сообразить, что делать с техникой. Как много нужно успеть сделать за секунды. Но, к удивлению Алисы, в этот раз думать, делать и обгонять время ей пришлось не одной.

   Сбой системы произошёл как раз вовремя.

   Всё просчитано до секунды, но все просчитались.

   Нигленм был уверен, что к тому моменту, как они с братом договорят, одна из их проблем уже будет на полпути в тюрьму где-то на Сабриане.

   Но Ламэр стал задыхаться.

   Сара сделала вид, что не знает, как бутылёк с ядом оказался в её руке. И Нигленм сделал вид, что тоже не знает, ведь в этот раз он сам дал ей его. Просчитался, она не добавила сладкое себе в напиток. Добавила в напиток Ламэра. Как странно… Неужели и правда она?

   Пожары должны были мгновенно подняться вверх по башням, но что-то остановило их.

   Яркая вспышка. Внеочередная волна пробежалась по проводам, выводя электронику из строя.

   Ничего не происходит. Ничего не угрожает мировой безопасности.

   Уже нет, потому, что Башни упали.

   Уже нет, потому, что все обитатели их сбежали.

   Уже нет, потому, что Эдан Нау теперь на другой стороне.

   Всё уже случилось. Теперь его архивы восстановят и используют по назначению.

   В Агентстве.

   Под его тщательным руководством.