Джентльмены удачи

       4. ДЖЕНТЛЬМЕНЫ УДАЧИ
 

     Неправедно рассуждает, кто варяжское имя приписывает одному народу. Многие сильные доказательства уверяют, что они от разных племен и языков состояли и только одним соединялись обыкновенным тогда по морям разбоем. (М. В. Ломоносов)    
 
 
   Автор приступил к написанию данного очерка, что называется, с чистого листа, не будучи закрепощенным какими-либо научными и уж, тем более, политическими установками, скорее с интересом шахматиста, которому коллега предложил проанализировать сложную позицию на доске. При этом он вовсе не пытается уверить читателя, что ему вообще ничего не было известно о том, что уже много лет носит условное название «норманская проблема». Однако эти знания не выходили за пределы институтского курса, в котором скандинавское происхождение Рюрика и Ко не то, чтобы затушевывалось, но считалось чем-то малозначащим по сравнению с фактором распада родового строя и зарождения классового общества - марксистским постулатом, объясняющим по универсальной схеме возникновение, что древнеегипетского, что древнеславянского государства.
   Карта 5. Экспансия викингов
   а) черным цветом выделены государства и места постоянного проживания викингов;
   б) светло-серым - территории, на которые они совершали набеги
 

   Сразу скажем, что эта «позиция» действительно оказалась настолько запутанной и сложной, что ее анализу следовало бы посвятить отдельную книгу. (Думается, отдельной книги потребовал бы даже предельно краткий обзор имеющейся литературы по данной тематике). Поэтому автор счел уместным сразу ознакомить читателей с результатами своей аналитической работы.
 
   1. Прежде всего необходимо деидеологизировать этот щекотливый для русского, равно, как и для белорусского и украинского, национального сознания вопрос. Ведь, если провести «тождественные преобразования» якобы сложных историко-политических уравнений и максимально упростить их, то предметом спора остается единственный вопрос: способны ли были восточные славяне создать свое государство без «посторонней помощи», а если нет, то не свидетельствует ли это об их отсталости? Или того хуже - расовой неполноценности, как, например, считали идеологи германского фашизма? (Мы ведем речь лишь о спорах «политико-историков» и ни в коем случае не пытаемся поставить под сомнение добросовестность тех ученых, которые занимались и занимаются проблемами генезиса древнерусского государства исключительно в рамках науки.) Между тем, стоит только отбросить идеологию и перевести проблему сугубо в рациональную плоскость, то выясняется, что предмета для спора о чьей-то большей или меньшей «полноценности» попросту не существует, если, конечно, не путать способность этноса к созданию государственных структур с целесообразностью этого в условиях Восточно-Европейской равнины IX века.
 
     К тому же, если вести речь о чьей-то большей или меньшей «продвинутости», то норманны никак не могли быть для своих юго-восточных соседей «лучом света в темном царстве». Возьмем для примера Швецию. О возникновении на ее территории единого государства можно говорить, причем достаточно условно, лишь с XI века, а до этого страной управлял главный мотиватор и организатор жизни большинства древних и средневековых народов - Его Величество Голод. Голод был причиной непрекращающихся жестоких войн между родами за скудные пастбища, голод заставил готов форсировать Балтийское море, он же толкал «лишние рты» в морские набеги - вики. На столетие позже, чем на Руси, в Швеции утвердилось христианство, принеся с собой письменность (древнейшая шведская хроника, как уже говорилось выше, датируется между 1320 и 1335 годами).
 
   Словом, Швеция, как и вся Скандинавия того времени, отнюдь не походила на «Гиперборею» или даже на «очаг цивилизации», и все рассуждения на тему, что, мол, норманская теория унижает славян, представляют собой либо образчик ложно понятого патриотизма, либо являются сознательным передергиванием, либо... именно неосознанным проявлением комплекса неполноценности. (Вряд ли шотландцы, англичане, ирландцы, нормандцы, жители Сицилии и юга Италии чувствуют себя униженными из-за того, что их земли в свое время были завоеваны норманнами, рационально считая события далекого прошлого не более чем историей, «делами давно минувших дней».)
 
     2. Мы уже приводили аргументы в пользу теории внешнего завоевания, которая, на наш взгляд, наиболее полным образом объясняет причины возникновения государства на Восточно-Европейской равнине. С ней созвучна и неординарная концепция А. П. Толочко, согласно которой в государство эволюционировала, созданная русами, «Почтенная Ост-Европейская компания»1. Правда, впервые идею о том, что дальняя торговля явилась решающим фактором в деле образования древнерусского государства, выдвинул еще в начале XIX века российский экономист А. К. Шторх. Схожих взглядов придерживались В. О. Ключевский и М. С. Грушевский.
 
   Возвращаясь к теме «национального унижения», скажем, что ничего «постыдного» для восточных славян, равно как и для финно-угров и балтов, в том, что они не смогли противостоять русам в военном плане, не было. «Боже, избавь нас от ярости норманнов!» - молились тогда по всей Западной Европе, предпочитая откупаться от свирепых пиратов «датскими деньгами» нежели бросать против них в бой рыцарей - хорошо вооруженных полупрофессиональных воинов. Вполне естественно, что у миролюбивых, плохо вооруженных и разобщенных восточнославянских и финно-угорских племен не было никаких шансов победить русов. При этом не имеет значения, кем на самом деле были русы - норманнами, наводящими ужас на европейцев, или «всего лишь» южно-балтийскими славянами, кстати, ничуть не уступающими скандинавам в пиратском «ремесле». (Показательно, что существовала аналогичная молитва против ярости славянских пиратов!) И в том, и в другом случае итог мог быть только один.
 
     Успех завоевателей, также считая его относительно легким, Л. Н. Гумилев объяснял с позиций своей теории пассионарности: «Неспособность финских, угорских, балтских и даже славянских племен к сопротивлению показывает, что большая часть их была реликтами древних этногенезов, притершихся друг к другу. Образно говоря, эти этносы были не дети, а старички. Даже самые молодые из них - радимичи и вятичи - имели за плечами не менее 800 лет, а учитывая инкубационный период - 1000 лет2. Но мы, повторимся, считаем, что дело было все же не в возрасте этносов, а в профессионализме воинов...

     3. Что касается задекларированной в «Повести» добровольности призвания варягов, то мы не будем вдаваться в пространные рассуждения о том, что ПВЛ создавалось по заказу или под патронажем потомков Рюрика и вполне вероятно, что автор сознательно придал варяжскому завоеванию «политкорректный» вид. В конце концов, это пусть и обоснованные, но всего лишь предположения. Попытаемся лучше разобраться в ситуации с позиции здравого смысла и житейской логики. Для этого достаточно смоделировать следующую ситуацию: вожди и старейшины одного из племен (не суть важно какого - славянского, балтского или финно-угорского), из поколения в поколение занимающегося лесным промыслом и подсечным земледелием, вдруг решают пригласить для руководства этими давно освоенными и не требующими никакого административного аппарата незамысловатыми процессами «зарубежных специалистов». При этом не просто пригласить, а отдать себя и свое племя в их полное подчинение, позволив в качестве платы за «передовой менеджмент», брать дань мехами, воском и, наконец, рабами. Представили?! Думается, что на этом все разговоры о какой-либо «добровольности» следует прекратить.
 
   Если даже признать достоверность Иоакимовской летописи и то, что Рюрик был внуком упомянутого в ней Гостомысла (среди историков, признающих существование этого вождя или князя ильменских словен, нет единого мнения о его происхождении), то и в таком случае «добровольно призвали» его лишь ильменские словене. Все остальные восточнославянские и финно-угорские племена были завоеваны русами. Детали этого завоевания так и остались вне поля зрения историографии по все той же причине полного отсутствия письменных источников, современных вышеупомянутым событиям. Несомненно одно - это было именно завоевание, которому разобщенное и в политическом, и в территориальном смыслах местное население не смогло дать надлежащий отпор.
 
     Доводы «антинорманистов», согласно которым малочисленные варяги не могли захватить и держать под контролем столь огромные территории, не выдерживают критики с позиций военной стратегии. Русам вовсе не требовалось оккупировать Восточно-Европейскую равнину полностью, размещая гарнизоны по всем хоть сколько-нибудь значимым населенным пунктам. Как и большинство завоевателей древности, они властвовали не над абстрактными территориями, зачастую малонаселенными и не имеющими реальной экономической ценности (перед нами именно такой случай), а над людьми, материальными ресурсами и торговыми путями. Поэтому для удержания своей власти завоевателям, согласно канонам военной науки, достаточно было создать цепь крепостей в ключевых стратегических пунктах и разместить в них сильные гарнизоны. Такими пунктами, выполняющими одновременно роль торговых факторий, стали Старая Ладога и Рюриково городище (предтеча Новгорода Великого) на землях ильменских словен; группа поселений в Верхнем Поволжье (Сарское городище, Тимерево, Петровское, Михайловское); Гнездово в Верхнем Приднепровье; в Среднем Приднепровье - Шестовица, Чернигов и, конечно, Киев3. Из этих крепостей русы во главе с князем или его наместниками совершали объезд покоренных племен с целью сбора дани (полюдье), и, отбросим политкорректность, психологического террора населения4. (Примечательно, что аналогичную стратегию викинги применяли и в Западной Европе, где, опираясь на систему замков, опустошали окрестности до тех пор, пока население не соглашалось платить дань5.) Полюдье упоминается в арабских и византийских источниках, именно во время полюдья согласно русским летописям погиб Игорь.

     Итак, можно констатировать, что «призвание» варягов на Русь было обычным завоеванием, которое в итоге и привело к созданию государства.
 
   4. Дошедшие до нас этнонимы и топонимы древности и раннего средневековья зачастую не позволяют с уверенностью идентифицировать народы и географические местности. Одинаково звучащие имена собственные могли и очень часто принадлежали совершенно разным людям, народам, городам и территориям. Например, тех же скандинавских пиратов во Франции звали норманны, в Англии - даны, в Византии - варанги. Кроме того, следует помнить, что одно и то же имя даже в одну и ту же эпоху могло употребляться то в обширном (родовом), то в тесном (видовом) значении. Такое положение вещей нередко не только сбивает с толку профессионалов, но и предоставляет широкий простор для самых разнообразных псевдоисторических фантазий, позволяя недобросовестным авторам с легкостью жонглировать придуманными на основе случайных созвучий фактами.
 
     Ситуация с этнонимом «русь», учитывая эти обстоятельства, является весьма сложной для исторических интерпретаций. На просторах Европы от Германии и до Волги, помимо Киевской Руси, существовали Русь Подунайская, Приазовская, Прикаспийская, Прикарпатская, Пургасова. Четыре сообщества русов отмечены на Балтике: остров Рюген, район устья Немана, устье Западной Двины (Даугавы) и Роталия-Руссия в Эстонии. Приазовская Русь представляет для нас особый интерес. Это еще одна пиратская вольница, существовавшая, согласно арабским источникам, в Черноморско-Азовском бассейне. Вполне возможно, что именно она и совершала так красочно описанные в ПВЛ морские походы на Константинополь. (Обычно «азово-черноморскую русь» связывают с проживающим в этом регионе ираноязычным населением. Но, думается, нельзя полностью исключать и наличие в ее составе пережившего нашествие гуннов германского компонента. Во всяком случае, на это косвенно указывает сохранившаяся со времен Готской войны традиция морских походов, которой никогда не было у «сухопутных» иранцев.)

     Кроме того, существуют серьезные разногласия по поводу происхождения имени «русь». Норманисты выводят его либо из древнескандинавского R;;smenn или R;;skarlar («гребцы, мореходы»), либо из финского Ruotsi (шведы), а их противники, наоборот, не усматривают здесь никакой взаимосвязи. Сторонники «иранско-сарматской» теории, проводящие параллели между названиями «русы» и иранским ruksi («белый, светлый»), наталкиваются на аналогичные возражения. (Исходя из сходства с этнонимами чудь, корсь, весь можно предположить его балтийское происхождение.)
 
     Более того, отнюдь не факт, что завоеватели, которых летописец спустя два с половиной столетия назвал русью, носили именно это имя в момент «призвания». М. Н. Тихомиров, например, доказывал, что название «Русь» как обозначение собственно Киевской земли - области расселения полян, существовало уже в первой половине IX века, задолго до завоевания Киева варягами6, и с этим легко увязать предположение М. И. Артамонова7 о том, что «норманно-славянские дружины могли носить это имя вследствие того, что они формировались в русской земле и выходили из нее»8.

     5. Поскольку нам приходится основываться на свидетельствах древних авторов, то необходимой становится беспристрастная трактовка их сообщений, а не выискивание фрагментов, подтверждающих ту или иную теорию, или, что гораздо хуже, объявление непреложными аргументами фраз, допускающих неоднозначное толкование. Например, при внимательном прочтении описания русов Ибн-Фадланом, которое является одним из главных козырей «норманистов», сразу возникает вопрос, почему фразы: «И я {Ибн-Фадлан} не видел людей с более совершенными телами, чем они {русы}. Они подобны пальмам, румяны, красны.» или «С каждым из них имеется секира и меч и нож, и он никогда не расстается с тем, о чем мы сейчас упомянули. Мечи их плоские, с бороздками, франкские.»9 должны свидетельствовать непременно о скандинавском, а не о южно-балтийском происхождении русов. А ведь именно на них делают упор приверженцы норманской теории.
 
   Ничего в этом плане не доказывает и описанное Ибн-Фадланом сожжение умершего руса вместе с кораблем - если считать действующее на Волге торгово-пиратское сообщество полиэтничным, то наличие в его рядах скандинава вполне объяснимо10. Но это, так сказать, частное замечание. Существенным является другое - так называемый «скандинавский погребальный обряд», предусматривающий трупосожжение с последующим захоронением в урне пепла, остатков костей, оружия, украшений, был до принятия христианства распространен и у других индоевропейских народов, в том числе у славян. (Хорошо известный читателю из художественных фильмов красочный обряд сожжения покойников вместе с отплывающим от берега кораблем, вероятно, применялся чаще всего на чужбине, во время походов, так как оставшееся на чужой земле «стационарное» погребение было бы наверняка осквернено и разграблено11.)

      Схожими были не только погребальные обряды двух этнических общностей. Не вступая в полемику о существовании некоей особой циркумбалтийской культуры12, считаем возможным утверждать, что в результате торговых, культурных и матримониальных связей между народами, обитавшими на противоположных берегах Балтийского моря, возникла своего рода этнокультурная диффузия.
 
     К слову, собственно сам труд Ибн-Фадлана известен нам не по первоисточнику, а в изложении позднейших пересказчиков и, наряду со считающимися достоверными описаниями, содержит множество откровенных небылиц о сражающихся армиях джиннов, единорогах и т. п. По крайней мере, этот рассказ уж никак не достовернее сообщений ПВЛ. При этом мы не утверждаем, что ибн-фадлановские русы не были скандинавами, речь идет лишь о том, что из описания арабского автора вовсе не следует, что они обязательно являются скандинавами, а также о том, что у историков должна быть некая общая система доказательств.
Последнее - из разряда недостижимых идеалов, но, по крайней мере, единая логика в подходах историков, пусть и придерживающихся разных взглядов по тем или иным вопросам, должна иметь место. И если «Повесть временных лет» считать литературой, то к этому жанру следует отнести и «Путешествие на Волгу», либо же признать оба труда в качестве исторических источников. Впрочем, в реальности дело обстоит как раз наоборот.

   6. Еще один интересный вопрос: можно ли отождествлять встреченных Ибн-Фадланом русов с их днепровскими «коллегами», которые, если верить ПВЛ13, уже успели к тому времени (921-922 гг.) основать стремительно набирающее мощь Древнерусское государство? Принимая во внимание то, что восточные авторы хорошо знают первых, но не упоминают о вторых, а в византийских источниках картина диаметрально противоположная, можно предположить, что волжские русы вообще не были встроены в какую-либо государственную структуру14.
 
     Также вполне логично предположить, что описанные в ПВЛ русы, оперирующие по линии Волхов (или Западная Двина) - Днепр, имели несколько иной этнический состав, чем их волжские «коллеги». Возможны самые разнообразные варианты: от скандинавов на Волге и южно-балтийских славян на Днепре (при этом нельзя с абсолютной уверенностью исключить и обратную картину) до полиэтничных сообществ на обоих торговых путях. В дополнение также заметим, что на обширной территории Восточной Европы существовали и другие группы русов. Одна из них хорошо известна из ПВЛ - эти русы под началом не входящего в клан Рюриковичей полоцкого князя Рогволда контролировали торговый путь по Западной Двине.
 
     7. «Полиэтничная» версия долгое время находилась в тени на фоне ожесточенных баталий норманистов и антинорманистов, вольно или невольно следовавших лозунгу «Кто не с нами, тот против нас». И рискнувший отстаивать ее историк имел все шансы подвергнуться дружной атаке с обеих сторон, а в период «обострения военных действий» его могли обвинить в «отсутствии четкой гражданской позиции». Вместе с тем эта версия, не имеющая под собой признанной в сообществе историков «железной» доказательной базы (заметим, такой базы нет и у других теорий!), вполне логично объясняет нам «кто, как и почему».
 
     В мировой истории достаточно примеров интернациональных «береговых братств», начиная от киликийских пиратов античности и заканчивая берберскими корсарами Северной Африки, занимавшихся своим сверхприбыльным бизнесом вплоть до середины XIX века. Одно из подобных братств процветало в XVII веке в бассейне Карибского моря. Пиратская республика, основанная на острове Тортуга французскими гугенотами, английскими и голландскими протестантами, со временем обросла авантюристами или, как бы сказал Л. Н. Гумилев, пассионариями всех мастей и национальностей - ирландцами, евреями, испанцами, мулатами, метисами и... африканцами, составлявшими в одно время до 20 % от общей численности карибских пиратов. Другое братство, существовавшее примерно в то же время, хорошо известно из отечественной истории: «Люди, близкие к запорожским казакам, в своих воспоминаниях единодушно свидетельствуют, что в Сечи можно было встретить всевозможные народности, выходцев едва ли не со всего мира - украинцев, поляков, литовцев, белорусов, великороссов, донцов, болгар, валахов, черногорцев, турок, татар, евреев, калмыков, немцев, французов, итальянцев, испанцев, англичан»15.

     На протяжении многих столетий таким же раем для пиратов было Балтийское море, где в описываемый нами период процветали свои «Тортуги» и «Сечи»: Бирка, Хедебю, Волин и, конечно же, остров Руян (Рюген). Пиратствовали практически все этносы, населяющие его берега: шведы, славяне, датчане, эсты, куроны. Есть все основания предполагать, что и на Балтике отдельные ватаги «джентльменов удачи» также могли объединяться для крупных совместных походов. Возможно, описанные в ПВЛ русы были именно таким торгово-пиратским «интернационалом». В рамках гипотезы «берегового братства» можно с полным основанием предполагать, что сам Рюрик был скандинавом, а большинство его дружинников - теми же славянами с южного побережья Балтийского моря, причем не следует отвергать и обратный вариант.
 
   8. Другой теорией, с безупречной логикой объясняющей события летописного «призвания», является южно-балтийская. Она связывает с южно-балтийскими славянами не только Рюрика и его русов, но и 'призвавших' его ильменских словен в целом. Об этом дают возможность говорить ряд лингвистических, антропологических, генетических и археологических исследований, а также свидетельства германских средневековых хроник.


     1. См.: Толочко А. П. Очерки начальной Руси. Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015. С. 191-304.
 
     2. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. Москва: Товарищество Клышников, Комаров и Ко совместно с издательством «Лорис», 1992. С. 230.

     3. Толочко А. П. Очерки начальной Руси. Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015. С. 159.
 
      4. Авторы исторических карт впоследствии будут изображать территорию, охваченную полюдьем, как территорию древнерусского государства.

     5. Ловмянский Х. Русь и норманны. Москва, 1985. С. 94; Стриннгольм А. Походы викингов. Москва, 2005. С. 119.
   
     6. См.: Тихомиров М. Н. Русское летописание. Москва: Наука, 1979. С. 22-48.

     7. Артамонов М. И. (1898-1972) - основатель советской школы хазароведения, директор Эрмитажа, доктор исторических наук.
 
     8. Артамонов М. И. История хазар. Ленинград: Изд-во государственного Эрмитажа, 1962. С. 383.

     9. Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. Москва-Ленинград: Изд-во АН СССР, 1939. С. 78.
   «Франкские мечи» были в то время широко распространены по всей Европе и являлись оружием элитных воинов.
 
     10. По той же причине мы не можем считать всех русов скандинавами, основываясь лишь на том факте, что в захоронении знатного воина были найдены останки его рабыни.
 
   11. Например, согласно летописному сообщению о Невской битве, шведы грузили тела убитых на корабли, которые затем отправляли в открытое море.
 
   12. Циркумбалтийская культура - условное название экономических, культурных, матримониальных связей между народа ми, населяющими берега Балтийского моря.

     13. Хронология ПВЛ также вызывает немало вопросов у историков.
 
     14. Толочко А. П. Очерки начальной Руси. Киев; Санкт-Петербург: Лаурус, 2015. С. 186.

    15. Яворницький Д. І. Історія запорізьких козаків. Львiв: Свiт, 1990.Т. 1. С. 115.