Русская правда. Фрагмент

- Саймон, мой мальчик, поверь старому солдату. Две самые страшные войны, в которых я принимал участие, помогли мне понять некоторые очень непростые вещи – Пайет Ривз посадил маленького Саймона к себе на колени – одна из них та, что войны на нашей планете между людьми гарантированно прекратятся только в двух случаях. Первый – когда будет убит последний житель Земли. И второй – когда будет уничтожен последний на планете банкир. И вторая вещь, которую я понял, гласит так. Под этим небом есть только одна сила, способная противостоять абсолютному злу.
- Я знаю, знаю, это Америка!
- Нет, Саймон. Эта сила есть только у русских.
- Но… как же… ведь все говорят, что Америка – самая сильная и самая богатая страна.
- Видишь ли, сынок. Сила и богатство никогда не были определениями правоты и справедливости. И уж тем более, мерилом истинного могущества. Скажу тебе больше, Саймон. Если Америка не свернёт со своего пути, то именно она вскоре станет полностью олицетворять собой силу абсолютного зла на этой планете. И когда это случится – будет война. С Россией. И Америка будет обречена на поражение.
- Почему, ведь мы самые сильные?
- Да, сильные. Но то, что есть у русских… делает их непобедимыми.
- Атомные бомбы?
- Нет. Намного, намного сильнее. У русских есть «Правда»…
- Праавдааа… - задумчиво протянул мальчик Саймон, словно пробуя слово на вкус - Что означает это слово?
- Я не знаю, сынок.
- Не знаешь? Как же так? Разве ты не спросил у русских, что оно означает?
- Спрашивал. И даже не один раз. Спрашивал и у пехотинцев императорской армии, и у советских комиссаров, и у матросов и даже у генерала одного спросил…
- И что же они ответили? – в нетерпении елозил на отцовском колене Саймон.
- Ничего. Никто мне не дал ответа на этот вопрос.
- Это, наверное, самый страшный русский секрет?
- Нет. Насколько я сумел понять, что такое «Правда» знает почти каждый русский. Но они её не знают, как мы, как другие нации. Русские ею просто живут или её просто чувствуют. Некоторые русские связывают это понятие с некоей «совестью», и, насколько я сумел понять, совесть у них как-то связана с Правдой невидимыми духовными нитями и когда где-то нарушена Правда, у них начинает болеть эта самая Совесть. Когда я спрашивал, что именно у них в этот момент болит, они отвечали мне, что у них болит душа. Я так и не сумел понять до конца, что это значит на практике. «Правда» у русских, это как у нас Бог, но она намного более могущественна.
- Так может и не стоит бояться того, чего не знают даже сами русские?
- Бояться не стоит. Но опасаться точно имеет смысл.
- Почему?
- Потому, что мы должны опасаться нарушить эту самую Правду, для защиты которой они готовы прийти даже за край мира, чтобы там, как один, за неё умереть. Ты знаешь хоть что-нибудь такое, за что готова умереть хотя бы половина американцев или европейцев?
Саймон отрицательно помотал головой.
– Вот и я не знаю. И никто не знает. А у русских это есть. У них есть Правда. И горе тем, кто вздумает надеяться, что русские будут воевать за деньги, за земли, за женщин, за царей или даже за идеи. Да, они идут в бой с криками «за царя», «за Сталина» или «за Родину», они идут в бой даже просто дико матерясь, но умирают они только за Правду. Люди, деньги и даже идеология, всё это материально и всё это можно изменять и подменять. Но никто и ничего не может сделать с Правдой. Потому, что её нельзя никак определить. Невозможно исказить то, что невозможно воспроизвести. Эта ошибка всегда стоила большой крови для нападавших на Россию и страшных потрясений для всего остального мира… Запомни это, Саймон. Навсегда запомни…. И никогда, слышишь, никогда не замышляй зла против России. Если где-то и живёт Бог, то он живёт именно там… в России…
Пайет Ривз надолго замолчал и ещё какое-то время задумчиво укачивал заснувшего маленького Саймона в своих могучих израненных руках.

2012г.