9. Целитель

… Пятеро откормленных свиней, деловито похрюкивая, сосредоточенно рылись пятачками в деревянной лохани, отыскивая в баланде лакомые кусочки и смачно чавкая. Одна их хрюш, оторвавшись от своего приятного занятия, повернула рыло и уставилась на раба, чистящего загаженное стойло.

– Интересно, – негромко проговорил Оливер, распрямляясь и глядя на свинку, – догадываешься ли ты, что скоро станешь чьим-то обедом или ужином?
– Хрю-хрю! – издала та в ответ и вернулась к своему занятию.
– Наверное, нет. Иначе вряд ли у тебя был такой завидный аппетит, – заключил Оливер, втыкая лопату в навоз.

Скинув на пол кожаные рукавицы, он стащил рубаху и, вытерев ею потное лицо и грудь, перекинул её через деревянную перекладину загородки загона. С каким бы удовольствием он искупался бы сейчас в пруду!.. Да только вот незадача: пруда поблизости не было. Оливеру было разрешено умываться утром и вечером у бочки, которую он же и наполнял ежедневно, таская воду из колодца на соседней улице.

Второй его привилегией (не считая сна) была порция жидкого супа, иногда отдающего тухлятиной, с краюхой серого хлеба три раза в день — в лучшем случае.

Мельком глянув на свиней, Оливер подошёл к воротам свинарника и, высунувшись наружу, вдохнул полной грудью, блаженно прикрыв глаза. После спёртой жары, царившей внутри, воздух, разогретый полуденным зноем, но всё же свежий, показался ему божественно прохладным.

«Кажется, целая вечность миновала… – подумал он, глядя, прищурившись, куда-то вдаль. – А ведь всего-то две недели прошло…»

Высоко в небе пролетела птица — словно короткий чёрный росчерк на блеклой голубизне. Вольная как ветер…

Кто я? Откуда родом? Почему мир, в котором я оказался сам не знаю как, кажется мне всё же таким знакомым, а язык, на котором здесь говорят, понятен мне, словно родной?..»

– Эй, нелюд чахлый! – прикрикнул на раба Каспар, оказавшийся, как по заказу поблизости. – Никак отлынивать надумал, дармоед?

Остановившись в пяти шагах от Оливера, он утёр ладонью губы, испачканные соком вишен, которыми только что лакомился, и продемонстрировал пульт, переливающийся разноцветными огоньками.

– А что, весёлый бы аттракцион вышел! – заметил Каспар, с довольной улыбкой глядя, как Оливера, вцепившись обеими руками в край косяка, корчится от боли. – Надо будет папаше посоветовать. А то жалуется он, что посетителей меньше стало…

Сунув пульт в карман, младший сын трактирщика посвистывая удалился.

Оливер не ропща снёс оскорбления и муку, он научился этому. Так же, как и абстрагироваться от всех и вся, закрываясь в своей раковине, за толстой её стенкой, пряча за маской отупения ранимую душу. У него не было выбора.

«Такова цена свободы, – с горечью думал Оливер, переводя дыхание. – Вместо плена Стражей — рабство.»

Подопечные свинтусы настойчиво напоминали о себе громким хрюканьем и повизгиванием. Бросив взгляд на выцветшее от жары небо, Оливер, вздохнув, снова взялся за лопату. Он должен был управиться с уборкой до ужина…

… Отчаянный вопль внезапно врезался в сознание Оливера. Удивлённый, он выскочил наружу: нет, никого, кто бы мог кричать, поблизости не было.

«Показалось», – подумал Оливер, и собрался было вернуться к работе, но тут новый крик, ещё более истошный, безысходный, пронзил его мозг.

Оливер содрогнулся: неимоверное страдание и смертный страх кричащей он ощутил так явственно, словно сам их испытывал.

Ни секунды не раздумывая, Оливер опрометью бросился в дом и, взлетев по лестнице на второй этаж, ворвался в спальню.

Жена Михара Сафрона лежала, распростёршись на полу навзничь со сведёнными судорогами руками и ногами. Изо рта текла пена. Михар Сафрон и трое его сыновей, сгрудившись вокруг неё, пытались оказать ей помощь, по видимому, безуспешно. Она продолжала биться в конвульсиях, время от времени вскрикивая, мотая головой из стороны в сторону.

– Пропустите! – воскликнул Оливер и, с силой отпихнув Джастина, среднего сына трактирщика, опустился на колени подле больной.
– Ах, мразь! Да как ты!.. – взвился было Каспар.
– Держите крепко вашу жену, – спокойно и твёрдо промолвил Оливер, взглянув на Михара. – Я хочу ей помочь.

И, накрыл ладонями посеревшее, покрытое холодной липкой испариной измождённое лицо несчастной.

– Он колдун! – раздалось злобное шипение Каспара. – Он изведёт её, наслав на неё порчу своими проклятыми чарами!
– Заткнись, дурак! – одёрнул его доселе молчавший старший брат, которого Оливер не видел прежде. – Он исцелит мать.

Они молча следили за движениями его рук, прислушивались к странным словам, которые он произносил едва слышно, почти не шевеля губами. И, чувствуя силу, исходящую от него, боялись шевельнуться, робели — словно перед неведомым т;инством, не подвластным их пониманию.

Припадок постепенно отпускал свою жертву: тело, скрюченное судорогой, расслабилось, дыхание, хриплое и свистящее, сделалось ровным и бесшумным, болезненная гримаса больше не искажала черт.

– Мама… – старший сын окликнул её тихо, пристально вглядываясь в бледное, но спокойное лицо больной. – Мама!..
– Она сейчас спит, – сказал Оливер. – Всё самое страшное позади.

Вздрогнув, парень вскинул голову и уставился на него, словно на диковинку. Затем раскрыл было рот, словно хотел спросить о чём-то, но промолчал.

– Так лечить могут только маги. И эльфы, – тихо проговорил Михар. Затем сделал маленькую паузу. – Ты ведь эльф, так? – Хотя… – трактирщик оглядел его с ног до головы, скептически наморщив и без того маленький курносый нос. – Для эльфа ты, пожалуй маловат ростом.

Оливер молча выдержал пристальный взгляд его водянистых как у рыбы глаз. Затем бережно поднял больную и перенёс на кровать.

– Это ещё зачем?! – воскликнул Каспар, глядя, как Оливер заботливо укрывает её одеялом. – По такой-то жаре!
– Её организм истратил почти все силы на борьбу с припадком, – объяснил Оливер, игнорируя насмешливый тон. – Нельзя допускать, чтобы начался озноб. Когда проснётся, дайте ей несколько ложек горячего…
– А это уж не твоя забота! – оборвал его отчего-то занервничавший трактирщик. – Ступай!

Оливер лишь молча повиновался.

– Кликните Мирту! – донёсся до него голос трактирщика из-за двери спальни. – Сегодня пускай ухаживает за Зилой! В распивочной и без неё справятся.

Уже внизу, его нагнал окрик. Оливер обернулся. На лестнице маячила высокая широкоплечая фигура старшего сына Михара Сафрона.

– Ты эльф, – убеждённо кивнул тот. – Только вы можете выдержать такую казнь и не подохнуть.
– Казнь?! – Оливер вскинул брови. На лице его было написано неподдельное удивление.
– Не пытайся меня одурачить! – трактирщик нахмурился. – Такую искусную роспись на твоей спине мог оставить только палач своей заклятой плетью.

«Так вот почему он так на меня глядел!» – припомнил Оливер.

– Не бойся, – приблизившись, Захариас положил руку на его плечо. – Я не выдам тебя. Ты мою мать спас.