88. Кем быть?

Предыдущая глава : глава 87.
http://proza.ru/2022/11/27/1788

             У мамы появился новый поклонник, причем весьма упорный и серьезно настроенный, Константин (мы с Верой стали звать его дядя Котя, за глаза, конечно, а в глаза — никак, просто на Вы). Был он лет на пять постарше мамы (ей в 1972 году должно было исполниться сорок лет), симпатичный лысеющий  брюнет из обрусевших греков, с орлиным носом, крепенький такой, среднего роста, с кривоватыми ногами, но весьма шустрый и подвижный. Проявлял очень большую заботу о нашей маме — было видно, что у человека самые серьезные чувства к ней. "Гала, Галочка, моя Гала" — только и было слышно от него.

              Мама начала потихоньку оттаивать, помягчела, чаще улыбалась, иногда и откровенничала с нами, но так, по мелочи, а своими далеко идущими планами с нами не делилась. У дяди Коти был голубой "Москвич-407" — уже слегка устаревшая на тот момент модель, не современный "Москвич-412", конечно, но вполне хорошая и ухоженная машинка.

             Хозяйственность и расторопность дяди Коти теперь распространилась и на наше небольшое семейство: то привезет жирненькую копчёную рыбу — вкусную, ням-ням!, то мешок кочанов свежей капусты или картошки, то какие-то, невиданные нами доселе, мочёные арбузы-карлики — мелкие, сантиметров 10-15 в диаметре, но такие же полосато-тёмно-зелёные, как и их взрослые арбузы-собратья, а внутри — с тонкой корочкой, спелые, красные, с мелкими черными семечками. Но если бы они были свежие, сладкие, тогда — да! А то — солёно-мочёные,  так — на любителя! Как говорится, на вкус, на цвет товарищей нет.

             Впрочем, вру, привозил он и большие арбузы, ароматные, сахарные, с красной сочной мякотью, покрытой на разломах как будто серебристой изморозью, с чёрными семечками. Он учил нас, как правильно выбирать арбуз — чтобы хвостик был сухой, чтобы при щелчке по твёрдой тёмно-зелёной корке арбуз отзывался внутренним тугим полузвоном-полугулом, готовый в любой неосторожный момент расколоться на куски. А ещё он учил нас правильно есть арбуз —  правильно на его взгляд, конечно. "Ну, кто так ест арбуз? — сокрушался он, глядя, как мы с Верой аккуратно откусываем алую сахаристую мякоть. "Надо вот так вгрызаться в него, чтобы сок на лице был от уха до уха! Мы только так в детстве ели!“ И показывал, как надо его есть под общий наш смех.

            У мамы — своя жизнь, а у нас — своя! Все мои сознательные одноклассники упорно готовились к предстоящим в июне экзаменам, думаю, однако, что они были в меньшинстве. Большая часть, как и я, "раскачивались", и — как только, так сразу! - всё ещё готовились приступить к штудированию предметов. 

           Сдавать по окончании восьмого класса предстояло четыре экзамена: русский язык (письменно и устно), алгебру и геометрию (устно и письменно). Нам уже были известны вопросы  экзаменационных билетов, я добросовестно завела две тетради, в которых намеревалась разобрать  ВСЕ билеты, чтобы достойно сдать экзамены. В тетради по математике были досконально проработаны вопросы N1, N2 и N3, дальше я пока не продвинулась, а по русскому Татьяна Алексеевна сама начала нас гонять по билетам, не надеясь на нашу ответственность и добросовестность. Мы должны были готовить по 5 билетов и сдавать их ей (как бы генеральная репетиция экзамена). Но я никак не могла собраться с силами, всё на что-то отвлекалась и оптимистично думала, что впереди ещё весенние каникулы и апрель с маем, так что достаточно времени, чтобы горы свернуть.

          В конце третьей четверти одноклассник — маленький Радик — пригласил меня в кино. Я легкомысленно приняла приглашение — а чего не пойти, Радик был хорошим товарищем, всегда приветливый, доброжелательный, с лукавой круглой мордашкой и в круглых же очочках. Я до сих пор вспоминаю его с теплотой, хотя и отношения наши были сведены к минимуму, так, соседи по партам,  он - на первой, а я - на второй. Договорились пойти первого апреля, в субботу, в кинотеатр "Октябрь". Забегая вперёд, скажу, что я напрочь забыла о своем обещании и вспомнила о нём только в первый учебный день после каникул, взглянув на кроткое личико Радика. Он ничего не сказал мне, я тоже промолчала, даже не извинившись перед ним, но не по причине равнодушия, а из-за того, что было стыдно.

          В марте я, наконец-то, завела новый дневник — взяла из маминых запасов толстую амбарную книгу в твердом бледно-зеленом переплёте. На внутренней стороне обложки старательно написала понравившиеся мне стихи Редьярда Киплинга:

"Умей принУдить сердце,нервы, тело
 Тебе служить, когда в твоей груди
  Уже давно всё пусто, всё сгорело,
  И только воля говорит:"Иди!"

         Теперь мне стало всё равно, если вдруг Вера залезет в дневник почитать мои рассуждения, упражняясь потом в остроумии по этому поводу. Впрочем, сестрёнка тоже решила вести дневник, и мы договорились не совать свои носы в чужие записи. Вера предложила:"А давай напишем расписки, что не будем читать дневники друг друга!" И мы тут же склонились над своими листочками, потом я свернула свою расписку и вручила Вере, а она мне свою.
Я быстро пробежала глазами стандартный текст сестрёнкиного обещания и поскорей перевела взгляд на её лицо, реакция которого после чтения моей расписки была бесценна: лицо сначала вытянулось от изумления, потом пришло в мгновенное негодование, и только потом Веру пробил здоровый детский смех. Я тоже смеялась вместе с ней, поскольку расписка моя Вере, всегда острой на язычок,  гласила:"Я, такая-то, обещаю такой-то не соблюдать никакие договорённости, потому что не сестра она мне вовсе, а ЕХИДНА". Потом мы весело разорвали свои расписки, и, позднее, у нас уже не возникало никаких претензий друг к другу по поводу наших дневников.

          Я надеялась, что ведение ежедневных записей как-то дисциплинирует меня, поможет укрепить волю, будет способствовать развитию моего мышления, памяти, письменной речи, а также умению составлять краткосрочные и долгосрочные жизненные планы. И вот теперь я напланировала переделать кучу дел во время весенних каникул. Всего-то, вроде одна неделя, а, с другой стороны, как посмотреть — ЦЕЛАЯ НЕДЕЛЯ!

         Беспощадная русичка Татьяна столько поназадавала нам и по русскому, и по литературе: кроме подготовки по билетам, выучить какие-то правила, изучить статью  Белинского, несколько тем по литературе, а также велела подумать над сочинением на тему:"Печорин и герои нашего (настоящего) времени", предупредив, что мы будем писать сочинение сразу после каникул. Другие преподаватели столько, слава Богу, не задавали, относились с пониманием — каникулы, всё же.

         Кроме школьных дел, я ещё решила на каникулах провернуть генеральную уборку во всей квартире с очередной перестановкой в нашей комнате — аж руки чесались поскорей взяться за это! Были кое-какие дела и в дворовом клубе "Искра". И ещё я созрела, наконец, идти к парикмахеру. Что я и осуществила в первые дни каникул.

        Отправилась в парикмахерскую неподалёку, в соседнем микрорайоне, взяв у мамы 55 копеек на модельную стрижку "Гаврош". Шла, уже заранее съёжившись, не зная, в каких руках окажусь и какой результат получу на голове. Мне повезло, я попала к молодой доброжелательной девушке с умелыми, тактичными руками. Пока она меня стригла, я с изумлением обнаружила в себе разгорающееся желание тоже освоить эту профессию, научиться осчастливливать своих клиентов посредством правильно подобранной и мастерски выполненной причёски, проявляя в этом собственное творчество, дарить доверившимся мне людям красоту, радость преображения и уверенность в себе! Благодарная девушке и очень довольная стрижкой, я, как на крыльях, полетела домой, чтобы поделиться с близкими своей новой идеей.

          Но мама в штыки встретила моё заявление о том, что я хочу выучиться на парикмахера, назвала идею бредовой, привела кучу доводов против: целый день на ногах, руки на весу, возня с химикатами, мелкие волосы летят в нос и рот, низкие заработки. "Да, к тому же, такие иногда попадаются клиенты — туши свет, кидай гранату! Ты хоть вывернись наизнанку, а они всё будут недовольны!" — торжествующе заключила мама. Я возразила, что, как правило, сами мастера вечно недовольны и треплют клиентам нервы, но задумалась над мамиными доводами.

          Да, наверно, много подводных камней таится в каждой профессии, но пока САМ не поработаешь в той или иной сфере, не прочувствуешь все профессиональные тонкости на своей, так сказать, шкуре — не поймёшь. К тому же, что было немаловажно для мамы, да и для меня — средние специальные педагогические и медицинские училища котировались выше в советском обществе, чем ГПТУ или СПТУ (городские и сельские профессионально-техническое училища, в которых ребят обучали разным профессиям, так нужных и в городе, и на селе). По окончании пед- или медучилища ты получал среднее специальное образование, диплом и плавно вливался в многочисленный класс советской интеллигенции.

         Час от часу не легче! Вера тоже внесла некоторое  смятение в нашу семейную атмосферу, заявив, что она решила после школы учиться на экскаваторщика и потом  поехать на БАМ. И похвалилась, что несколько девчонок из её класса тоже собираются вместе с ней. К тому времени уже вовсю шли разговоры о начале строительства на востоке страны крупнейшей в Союзе железнодорожной линии — Байкало-Амурской Магистрали ("а, короче, — БАМ").

           "Да, ладно, ты — экскаваторщик?!" — засмеялась я, не поверив Вере. — "Как ты в кабину-то заберёшься, он ведь такой огромный! А у тебя рост — метр с кепкой!"  В нашей семье я себя чувствовала этаким Гулливером, была выше всех ростом (при своих 158 см). Мама была на пару сантиметров ниже меня, а Вера немного ниже мамы, где-то 154 см. Она была и самой болезненной, и самой худенькой из нас, хотя духом и характером была сильна, обладала рациональным и скептическим складом ума, прекрасной памятью, выдержкой, была находчива в словах, а часто и очень язвительна. Это её желание покорять дальневосточные просторы показалось мне немного странным и нелепым. Как призыв в той советской частушке, которая всегда очень веселила меня:

  Девочки, пойдёмте в шахты,
  Будем уголь добывать.
  Победим в соревнованьи -
  Нам зазорно отставать!

   Впрочем, я всегда уважительно относилась к устремлениям других, если эти устремления не шли во вред  остальным окружающим. Ведь наши желания — это как зелёные ростки, прорастающие из внутренних потребностей каждого, формирующиеся где-то там, в невидимых и неведомых недрах наших душ, и надо всегда, в разумных пределах, считаться с ними.

          Мама же на заявление сестрёнки отреагировала, почему-то, вяло: наверно, подумала, что Вере учиться ещё один год до окончания восьмого класса, и, даст Бог, сто раз передумает.

Продолжение: Глава 89. Фильм "У озера"
http://proza.ru/2023/01/08/104