Записки непутёвой. Севастополь

Севастополь, июль 2021 года
Севастополь – город, достойный поклонения и, конечно, достойный того, чтобы нырнуть с набережной прямо в Черное море. Это пляж? Городской, самый что ни на есть, в центре города, в обрамлении пестрых витрин. Иду вдоль набережной. В 23.00 огни отключили. Нельзя. Распоряжение губернатора. С 23.00 до 6 утра по улицам ходит вирус и жрет людей. Но нас не запугаешь!
Молодежь танцует и громко поет под лозунги «Успешная служба», «Успешная семья» и «Любимая жена». Кредо из трех постулатов. Затем парни с разбегу ныряют. Молодые крепкие тела растворяются в черной бездне. Девчонки активные, с набитыми тату, тоже ныряют с разбегу. Наверное, это и есть их мир, офицерский, корабельный. Всё вместе: вместе служба, вместе отдых.
Дельфинарий, киоски с пирожками, минимаркет. Захожу в минимаркет.
– Алкоголь не продаем, в очереди не стойте! – командует молоденькая продавщица с забранной в хвост причёской и воинствующим взглядом. Сразу исчезло пол-очереди.
– А пиво можно?
– Алкоголь не продаем! И мои нервы тоже! Не стойте.
– А что это та-а-кое, нервы? – Белобрысый мужчина с толстой серебряной цепью на шее добивался желаемого.
Обрывки фраз растворяются в темноте. Выхожу обратно на набережную. В руках – пломбир с кедровыми орешками и кофе.
Пляж мыса Хрустальный. Рыбак поймал маленькую рыбешку. Прошу дать подержать спиннинг и тоже попытать счастья. Не дал.
На остановке присела, пью кофе. Остановка подозрительная, явно не для автобусов.
– Это раньше для катеров была станция, года два-три назад, – просветил прохожий. – Меня Макс зовут, – представился бородатый парень с туристским рюкзаком и присел рядом. – Я из Бахчисарая, полтора суток пешком шел. У нас в деревне все забухали. А мне скучно, я и пошел. Без телефона три дня. С пятницы иду, к понедельнику надо вернуться.
– И как у вас жизнь в деревне, налаживается? – пытаясь поддержать разговор, спросила я. – Лошади есть?
– Даже верблюд, прикинь!
– А что скучно-то? Прикладное творчество не пробовал?
– Да ты не поверишь, у меня два диплома! И прикладное, и декоративное. Две «Нивы» разбил... – протянул собеседник как-то затуманено, вспоминая. – А ты знаешь, что байкеры здесь тусуются? – И Макс указал на толпящихся мотоциклистов. – У них забастовка, запретили заезд.
Одинокие путники часто объединяются, и одиночкам надо иногда поговорить и посмеяться с кем-то. Макс познакомил меня с Костяном, парнем лет двадцати. Худой голубоглазый Костян- выпускник детдома. Он шёл пешком два месяца из Нижнего Новгорода.
– Телефон я почти сразу продал, чтобы купить еды. Ориентировался по указателям на автодороге.
У Костяна был такой замученный и смиренный, на всё согласный вид, что становилось не по себе.
«В чем же моя ошибка? – думала я. – В чем? У меня в отеле отличный вай-фай, отдельный номер с душем и туалетом, кондиционер, телик. В путешествиях я пытаюсь поймать ветер странствий, а он, наверное, гуляет где-то по пыльным дорогам, без удобств и предсказуемости. И его ловят Макс и Костян».

10.00 утра, пляж мыса Хрустальный. Артиллерийская бухта.
– Я и здесь могу переодеться! – самоуверенно произнесла полная дама в шляпе и футболке. Она стояла в очереди в кабинку для переодевания. – А какая разница, где? – отвечала она на мой недоумённый взгляд. – Да что вы! Я вас умоляю, кругом одни импотенты. При нашей-то жизни!
Парочка престарелых отдыхающих зашла переодеться вместе. Девочки – по трое. Мне тоже предложили переодеться на пару с одной бабушкой, так быстрее. Я сразу заметила, что некоторые как на свадьбу переодеваются, и поэтому в кабинки, которых целых шесть, вечно стоит очередь.
Наверное, переодевалка – это еще и кабинка для уединения, подумаете вы. Да, но только не здесь! На самом деле это просто переговорная на все темы, от цен на недвижимость до простого «как настроение и погода».
Пятеро пацанчиков двенадцати лет прыгали с набережной в воду, с азартом, с разбегу. Упитанный мальчик падал бомбочкой, поднимая брызги во все стороны.
– Поправь челку! – одёргивают товарищи, и мальчик старательно зализывает челку набок, красуется.
Я в своем открытом купальнике «бразильяна» тоже красуюсь и стесняюсь одновременно, поправляю, вылезаю, хватаясь за поручни. Мальчики тоже вылезали из воды и снова ныряли с разбегу, отталкиваясь от скользких ступеней. На щербатых бетонных блоках видны углубления, продавленные от постоянных прыжков. Вот сейчас они просто отрабатывают ныряние, а вскоре – как знать? Они уже курсанты, будущее морфлота! Они не боятся риска, и море для них – своя, испытанная стихия. Я тоже люблю море. Но нырять с разбегу не хватает смелости. Трусиха.
Толстячок поднимается по лесенке из воды. Парень с челкой пытается стянуть вниз трусы толстячка. Затем тут же, на горячей, сухой тротуарной плитке начинается борьба. Толстячок подминает под себя тоненького, как тростинка, хулигана. Небольшая потасовка, и вот толстяк отомстил обидчику, шутя, играя. Победил! Натиск был недолгим.
Освободившись от борьбы, они снова ныряют.
– Кто отвечает за этих детей? Где ответственный? – закричала разозлённая бабуля. – Выйти из воды не дают!
– А что нам, тонуть, что ли? – отвечают мальчики и пытаются залезть по лестнице без очереди.
Они успевают по 2-3 раза нырнуть и вылезти из воды, пока пенсионеры медленно, еле-еле спускаются в воду или доплывают обратно до стальной лестницы, терпеливо ожидая эту ватагу.
– Так пропускать надо! – командует парадом бабуля.
– О, смотрите, гуси! – крикнул толстячок.
Мальчишки нырнули и поплыли к черным гусям, неожиданно севшим на воду.
К вечеру разыгрался шторм. Вода поднимается, как огромная черная грудь, приходит в ярость, дышит глубоко и готова обрушится на тебя. Потрясающее зрелище. На изгибе набережной волны бьют с огромной силой, и феерическое шоу начинается. Волна скользит, обрезает бетонный край и внезапно обдаёт брызгами безмятежно стоящих отдыхающих.
Три девчушки с визгом ждут этот аттракцион. Легли животиками на мостовую, как дельфинчики застыли и ждут команды. Волна набегает, обдает их струями, девчонки верещат что есть сил. Я невольно смеюсь вместе с ними, потому что тоже вся сырая от брызг. Становишься ребенком от общего восторга и радости. Побежала скорее в кабинку. И туда волна докатилась, обдала до колен. Туфли мои поплыли. Их уносило в море.
– Скольким головы поразбивало! Сразу волной шлеп – и всё! – Спасатели вытаскивали мужчину из штормящего моря. Пострадавший долго приходил в себя, затем достал костыли и побрёл по набережной.
Волны рассыпались бисером, блестели всплески волн, феерия продолжалась.

Пляж «Омега».
Набережная. Бабушка на входе разложила цветочки-василечки.
– А это от чего? – спрашиваю.
– Мята и душица, пить чай.
– А это?
– Глина. Ну, вам-то не надо, а мне, старой обезьяне, можно на колени, суставы прикладывать, лечит.
Автоматы с крем-содой, киоски с коктейлями, вяленой рыбой. Вывеска «Качаю». Чуть ниже –  «матрасы и круги». Все ясно, что тут качают.
– Горячая кукуруза, пахлава медовая! – раздаётся со всех сторон.
Дед и бабушка медленно прожевывают чебурек. Дед разгадывает сканворд и что-то зачитывает вслух. Затем бабушка медленно копает ямку. Добытый песок насыпается в ракушку, которую подаёт внучок, мальчик пяти лет. Далее из ракушки песок высыпается в яркий кузов грузовичка. Бабуля интенсивно и не без удовольствия копает и копает, подавая груз в машину. И вот грузовик полон! Так вот для чего нужны бабушки на пляже!
Волны накатывали друг на друга, по цвету напоминая мутный хризолит. Пытаюсь открыть книгу, но содержание совершенно не идёт в голову. Вспомнила, что Айвазовский не прочитал ни одной книги за всю жизнь. Наверное, я не книжный червь, и так же имею на все свое мнение. На этом и успокоилась.
В бухту заплыла белоснежная яхта со спущенными парусами.
– А яхту хочешь? – спрашиваю у нового знакомого, Руслана.
Он попросил сфотографировать его в волнах. Мы разговорились.
– Нет, яхту не хочу. У меня снегоход был в Самаре, продал...Целый год здесь работаю, – продолжал он. – Сначала – эйфория, потом привыкаешь к морю и не замечаешь его. Только сегодня на пляж пришёл.
– Байк с наворотами хочешь?
– Не. Это позвонками трясти, колени убивать. Я уже ничего не хочу. Все желания исполнены к сорока годам. Дом построен, сын рожден.
– Дерево, наверно, тоже посажено,- продолжила я.
Руслан закатил мне целое застолье. Видимо, давно не было гостей, а по характеру он южный, гостеприимный, очень радушный. Баклажаны, соленья, хачапури по-аджарски, шашлыки. Дегустация восьми вин мягко перетекла в бутылку виски.
– Как я ее любил… – делился Руслан.
– А сколько времени?
– Три с половиной года. Маленькая такая, худенькая… Утром вставал, думал о ней, днем думал. Только бы постоять рядом с ней. Бежал, искал, встречи. Вот это была эйфория, счастье! С тобой такое происходило? Ты веришь в любовь?
– Периодически... – протянула я.
Огромный пушистый кот спал на каменном ограждении приморского ресторана. Морской бриз трепал его шерсть. Шум и рокот волн успокаивал. Волны накатывали, пенились, а затем солнце нырнуло в морскую пучину. Мы проводили божественное светило, полюбовались закатом.
 После первого бокала вина захотелось остаться здесь навсегда, переехать из питерского туманного Альбиона в яркий светлый Севастополь. По подсчетам алкокалькулятора, средняя тяжесть опьянения.

Мини рынок
– А от сливы живот не заболит? – обращаюсь к продавцу, веселому татарину, он торговал фруктами с машины.
– Это чернослив. Живот или желудок? У такой хорошей девушки не заболит. Попробуйте этот сорт. – Взвешивает мне полкило.
– Ой, много не надо, мне не хватит, – останавливаю его, вспоминая, что налички почти не осталось.
– Ничего, принесете в следующий раз. Что, вам в долг не дают?
– Дают.
– Ну вот и принесете двадцать рублей. А вы откуда?
– Из Питера.
– Питер… Питер – жадный город. Москва – грязная. А мы – щедрые, не жалко! – И продавец протягивает мне пакет со сливой.
– Вы сами выращиваете?
– Да. Бахчисарай.
– Я б сливы пособирать хотела, сама, с веток…
– Зачем? – удивился продавец. – Гуляйте, пейте вино в ресторанах! Отдыхайте!
– Смотри, какие глаза у неё голубые! Елена, говорите? Елена Прекрасная? Есть еще Елена Премудрая, – добавила пожилая женщина-крымчанка, работавшая в паре с татарином.
На лотках перед соседней машиной лежали коробки с копченой пелядью. Снеток, вяленая тарань, вобла. Огромный ротан с открытой пастью и выпученными глазами не влезал с коробку.
– Да вы попробуйте! Забудете про пиво! – завлекал хозяин машины.
– Ну, – протянула я, – это ж целый церемониал. Пока почистишь, поговоришь, самой с собой, что ли, разговаривать? Или с рыбой? Так рыбы вроде не говорят.
– Съездите на рынок «Чайка». Там есть хороший выбор, – советовала покупающая пелядь женщина.
– «Чайка» – ничего особенного, – ответила продавец, веселая девушка.
– А свежей рыбы вы сейчас не найдете, – продолжил хозяин фургона, – она вся залегла от жары в ямы. И в море, и на реках не найти.
Банкомат выдал мне 200 рублей, за комиссию взял 100. За наличку я купила огромную пышную булку-косичку с маком, хватит на три дня. Булка победно торчала из рюкзака.

Кто кормит бездомных котов
Магазин был забит мешками с кормами: косточки и копыта для собак, зерна для попугайчиков, все виды сухого корма. Настоящий рай для животных! На прилавке сидела крупная пего-рыжая кошка и вылизывала шерсть. Она явно линяла. Шерсть сыпалась на прилавок.
– А чем питаются уличные кошки? Мышами, птичками? – спрашиваем у продавца.
– Люди подкармливают. К нам по четырнадцать кошек в день заходит. Кормим, обрабатываем, капаем от блох на холку.
И точно, у входа полная миска корма.
– Когда-то эта кошка забежала к нам, худая больная. Мы ее вылечили. Родила котят. У котят больные глаза. Капали лекарство, выходили. Очень красивые были котята, всех пристроили. Стерилизовали ее. И решила кошка погулять. Вернулась. Вся морда исполосована, как будто проволокой. Шерсть ободрана. Не собаками… Людей злых очень много. Выходили ее, вылечили глаз. И теперь она не очень гулять любит.
– А на ночь вы ее здесь закрываете?
– Да. У нее тут и туалет.
– Не грызет пакеты?
– Нет. Она прихотливая. Не все корма ест. Будет есть только один корм.

На следующий день прогуливаюсь по набережной Корнилова. Бабуля лет за восемьдесят в летнем темно-синем платье сидела на табуреточке. На коленях – довольно взрослый кот, месяцев восемь, длинношерстный, какого-то фантастического бело-розового оттенка. Бабуля нежно расчесывает кота массажной расческой. Кот такой довольный, потягивается и блаженствует.
– Продаете?
– Да. Чтобы прокормить двоих других, – с грустью ответила бабуля.
Вечером беру с собой пакет с кормом и выхожу во двор. Ночь неожиданной темнотой накрывает город. Сверчки отчаянно звенят. В потёмках высматриваю под кустами котов.
– Кто ж еще их накормит! – сказал пробегающий мимо прохожий. – У самого двое! Бегу с работы скорее!
Всего я встретила семь кошек, и все они с благодарностью похрустели ароматными «сухариками». Я поговорила с каждым котом. Первая, самая ласковая, даже спела песенку, я взяла ее на руки. Больше пяти секунд не сидят, не любят на руках. Попался и знакомый кот Рыжик. Прежде чем начать есть, он долго оборачивался по сторонам, вставал в позу суслика. Спокойно поесть не удавалось. Сзади уже подбиралась кошка-«черепашка» (черепаховый окрас).
 
Возвращение домой.
На набережной Артиллерийской бухты старьевщик-коллекционер разложил из нескольких чемоданов несметные  богатства. Чего тут только нет: рынды, латунные турки, советские открытки, значки, старые офицерские ремни, нашивки с фамилиями, оторванные погоны.
– Это мальчишки в основном таскают, – кивнул на погоны коллекционер.
Я принялась рассматривать монеты и значки. Советские денежки – 2 копейки 1946 года, 3 копейки 1952 года, стертые царские – ничего не разобрать.
– И это все, что они могли нам сказать?
– Я думаю, они еще скажут свое последнее слово. – Голубоглазый владелец коллекции смотрит на меня с улыбкой. И вот значок «Слава ВМФ» за двадцать копеек пополняет мою скудную коллекцию.
– Катер по бухтам города! Экскурсия к боевым кораблям, присоединяйтесь! – бойко, перекрикивая друг друга, зазывали отдыхающих блондинка в бейсболке и загорелый мужчина средних лет. – Морская экскурсия на катере, морские обзорные экскурсии! Морская экскурсия к военным кораблям на катере!
Проводив взором прекрасную бухту, вызываю такси.
– Батилиман, Изумруд, Ласпи, Форос – вот это пляжи! А вы купались в грязных вонючках, – подытожил мою поездку мрачный таксист.
Я обиделась:
– «Голубая лагуна» прекрасна! И «Омега» тоже ничего.
Местный был непреклонен:
– «Омега» – это просто грязная лужа.
– Ну, это вы слишком! Мне понравилось море. «Омега» – прекрасный, светлый, новый район с акациями и кошками, лавочками, с фруктовыми киосками. А какие еще лучшие города здесь есть?
– Симферополь грязный, большая деревня. Ялта – большая деревня, Евпатория – тоже. Керчь – большая деревня… – перечислял жемчужины Крыма таксист.
– Выходит, Севастополь – самый цивилизованный?
– Выходит, да.