Любовь Ивана Алексеевича. 1. Иван Алексеевич

Последний раз, когда я его видел, он стоял на остановке напротив театра и разговаривал с женщиной. И тут, еще сомневаясь, я спросил себя: «Не та ли эта женщина?»

В первую очередь, по понятной причине – он был мне знаком, я обратил внимание  именно на него: среднего роста, грузный, было лето и поэтому на нем светлая тенниска и серые брюки, на ногах босоножки. Держит на руках маленькую лохматую собачку с круглыми глазками.

Он улыбался женщине. Лицо крупное, бабье, но даже, если ему за пятьдесят, не лишено приятности.

Во вторую - на женщину, я видел ее мельком и понятно, не мог составить о ней мнение. Что видел: маленькая, пухленькая, играла глазками, как всегда бывает с женщинами, если им уделить немного внимания.

Нет, она не была той женщиной. Та должно быть была ведьмой.

«Хороший он мужик, - когда, как это обычно бывает, что обо всех поговорили, и остался кто-то один, теперь это был Иван Алексеевич – завхоз детской больницы, где мы ремонтировали кровлю, заметил о нем Руслан. – Только какой-то неустроенный». Мы ехали по Хрещатику в Киеве на стареньком КАвЗе, куда час назад загрузили рубемаст. Я тогда еще подумал: « Почему неустроенный?» Руслану 35 лет. Он высокий, подтянутый, крупные черты лица, где главное прямой нос с горбинкой и острый взгляд. Был октябрь, теплый, как август. Мы остановились на перекрестке на красный свет, и женщина средних лет в отрезном шерстяном платье с вырезом- лодочкой и коротком пиджачке, прежде чем ступить на зебру, быстро-быстро зачеркала перед ним указательным пальчиком по воздуху, мол, ты подожди, пока я пройду.

Он на кресле, как орел в гнезде, повернул голову в ее сторону и, вроде, мимо, но улыбка, искривившая нижнюю губу, выдала его с головой – чтоб увидеть, какая она.

Бывает так, что стоит кому-нибудь сказать слово, или несколько слов, не обязательно даже, чтоб предложением, вскользь, как о чем-то незначительном, и тут, так сказать, заронит в голову мысль, и уже нет покоя, все думаешь о том, что бы оно (слово) значило. Так и с Русланом: ну, и что с того, что сказал, а уже задумался, и после  его слов начал присматриваться к Ивану Алексеевичу, тут же обратив внимание на отклонения, несоответствие с моими представлениями о том, как должно быть и как все было на самом деле, начав с кабинета; его обстановка, по моему твердому убеждению, могла дать ключ к разгадке, к пониманию человека. Первое, что бросалось в глаза, много вещей для работы завхоза бесполезных, и будто на чужих местах. Им, вообще, здесь не место. Странно, что они были. Хотя случается, когда для создания уюта, домашней обстановки, приносят на работу горшок с цветком, можно и деревянную модель корабля. Кстати, был здесь и корабль. Он стоял на шкафу с полками заставленными папками, где кроме них также дешевые сувениры вроде Московского кремля с красной звездой в плексигласе. «Это какой корабль?» - не выдержав, спросил его я. Мой интерес к модели польстил ему и он, встав из-за стола, начал объяснять мне, далекому от истории кораблей человеку, что и ему нравится эта модель, это галеон Сан Джованни Батиста и так далее. Можно было бы перечислить все предметы, но зачем, тем более, что уже есть направление мысли: я веду к тому, что во всех вещах, которые окружали его, была нездоровая странность. Но совсем необычно то, что за занавеской - кровать, что тут же в кабинете раковина и на полке на зеркале в стакане зубные щетки, одна уже никуда не годная, лысая. И еще: телефон с голосом «возьми трубку, возьми трубку». Неправда, забавно. Казалось бы, где неустроенность, наоборот, все для удобства.

Мы спешили с ремонтом детской больницы, потому что еще был подряд на роддоме за забором.

Вначале я не придал значения вещам в его кабинете, которые никак не вязались с работой, хотя часто заходил к нему и подолгу разговаривал с ним, по большей части о незначительном, пустом, а Руслан уже все знал, знал, что к чему.

Надо сказать, что рабочие всегда в этих делах реалисты  и всегда впереди меня. Обо всем я узнаю последним, как о мертвой девочке, которую Автомеенко нашел утром в одной из заброшенных комнат  рядом с кабинетом завхоза, где он переодевался. Тогда же  рабочие сказали, что там их ноги больше не будет. Потом остыли, хотя и говорили, что как бы видят ее.  Но ее в то же утро увезли на каталке в морг роддома.

Что за натура! всегда, как бы витаю в эмпиреях, идеализируя незнакомых мне людей. Вот и Иван Алексеевич, в моем представлении был добрым улыбчивым стариком.