ШАНС. Следующая попытка полная версия

–          После второго прилета перебежками  вперед! - выплюнув землю изо рта, которой нас присыпало после разрыва  рядом с нами артиллерийского снаряда, прокричал сержант и перекатился в сторону от меня по склону небольшого холмика, за который мы залегли после того, как нас обнаружил дрон противника.
           Эту летающую дрянь в условиях боя заметить не реально. Когда стороны периодически поливают друг друга железом различного калибра задирать голову кверху для обнаружения летающей нечисти нет никакой возможности. А беспилотный разведчик в отличие от своих боевых собратьев штука очень легкая, совершенно бесшумная и к тому же визуально почти не видимая, так как окраской мимикрирует под серые тона осеннего неба. И задача его в отличие от ударных летательных машин не навестись на цель, а просто ее обнаружить и мгновенно передать ее данные  координатами в системе GPS артиллерийским системам, находящимся в нескольких километрах. А уж они буквально через долю минуты выплевывают в сторону цели снарядные болванки калибра 122, а то и все 152 миллиметра. Вот и нашей группе не повезло. Мы попали в поле зрения воздушного соглядатая буквально через минуту после того, как вышли из лесопосадки в сторону этого чертова поселка с труднопроизносимым украинским названием. Занять его было очень важно по мнению нашего командования, которое с упорством, достойным лучшего применения раз за разом посылало для его атаки штурмовые группы.
        Сержант, мгновением раньше отдавший мне приказ, по меркам сегодняшнего военного конфликта был уже опытный вояка. Но чем он руководствовался, говоря, что нужно ждать очередного «прилета» снарядной смерти, осталось для меня неясным. Может быть, конечно, он знал, что после разрывов будет какой-то временной интервал, связанный или с перезарядкой системы ведения артогня, или фиксацией результатов тем же разведчиком. Не знаю. Но ждать очередных взрывов рядом с собой за этим ненадежным естественным укрытием было больше моих скромных человеческих сил. Несмотря на свой небольшой прошлый опыт армейской срочной службы, я никак не мог привыкнуть к реальной возможности погибнуть в любой момент боя этой современной войны. Чуть раньше я, бежавший вслед за сержантом, еще до того как плюхнулся за этот мерзлый холмик по приказному жесту его руки,  заприметил небольшую ложбинку чуть в стороне, которая  была явно лучшим прикрытием, нежели то, за которым я сейчас находился. До нее  было метров сто, не больше. Конечно, по всем правилам необходимого для сохранения жизни передвижения, даже эту сотню метров необходимо было преодолеть не по прямой, а желательно ползком или  же, петляя как заяц. Но нервы мои были слишком напряжены, чтобы заставить себя следовать этим правилам пехотного боя. Я мысленно сосчитал до трех и, резко поднявшись, рванул к цели! Когда до углубления оставались уже считанные метры, что-то большое и сильное ударило меня по ногам и оторвало от земли. Мгновенно лишившись сил от этого страшного  удара, я уже не сопротивлялся, когда рыжая с пятнами осенней увядшей травы земля ударила мне в лицо…
         Никогда раньше я не видел себя со стороны. Наверное, очень мало людей на земле могут сказать не иносказательно, что пережили такое. Это не было никоим образом волнительно. Я как-то спокойно, даже с любопытством рассматривал тело в грязной фуфайке защитного цвета, которое, согнувшись, неловко лежало на земле с неестественно вывернутыми в стороны локтями. Лица видно не было, но это был, несомненно, я или то, что при жизни было мной. По крайней мере, инициалы на язычке сорванного взрывом военного ботинка были мои. Когда я приобрел эти ботинки, готовясь отбыть в  негостеприимные сопредельные степи, лично пометил их таким образом, зная по прошлой срочной службе, что  лишним сия процедура не будет. В метре от мертвого тела дымилась горячей землей большая воронка, оставленная, по всей видимости, взрывом мины, на которую я наступил в этом последнем своем земном движении. Странно. Но ведь волнения или какой-то паники действительно нет. Но надо бы разобраться в своих чувствах. Ведь в силу старой истины: « Я мыслю, следовательно, я существую», хотелось бы как-то определиться со своим  бытием в новой ипостаси. Я вижу это свое  уже мертвое тело, но ведь у меня теперь нет глаз? Неужели все то, что я читал о посмертном существовании – правда? Что сейчас моя душа, освобожденная из телесной тюрьмы, начнет свое путешествие через световой тоннель в иной мир, куда попадают души всех, закончивших земные дела. И, действительно, стоило мне об этом подумать, как мертвое тело стало отдаляться вместе с этим проклятым полем моей последней атаки, как будто я превратится в набирающий высоту дрон противника. И это, меня опять-таки ничуть не обеспокоило, а даже наоборот внесло какое-то умиротворение, что процесс действительно будет развиваться, как его описывали все, пережившие кратковременную смерть. Одновременно мне почему-то вспомнилось описание такого же путешествия души погибшего героя Ярослава Гашека, взору которого, однако, предстала в известной книге очередь в чистилище из убитых и искалеченных солдат. Но передо мной не было ни очереди, ни туннеля. Перед моим мысленным взором мелькали земные пейзажи, но вскоре и они исчезли, сменившись изначально мутной завесью, как- будто я влетел в густую облачность, а потом и она исчезла, буквально сразу растворившись в бездонной черной пустоте, сразу окружившей меня со всех сторон. Я  ожидал звездного неба и какого-то пункта назначения что ли, навроде тех же ворот со святыми привратниками. Но не было ничего. Кругом только темнота и пустота. Хотя я ведь даже не могу определить двигаюсь ли я, или же вишу неподвижно в этой черноте. А может быть это и есть конечная точка посмертного путешествия? Вдруг это и есть место, куда попадают души грешников? Ведь ад с его чертями и котлами с кипящей смолой просто результат воображения древних представителей рода человеческого.  А он, наверное, именно такой – безмолвный и бесцветный. Одно больше НИЧТО на все остальное БЕЗВРЕМЕНЬЕ. А вот сейчас мне стало жутко, и от недавнего спокойствия и благостности не осталось и следа. Ведь праведником меня назвать ни под каким соусом  нельзя. Но с другой стороны и грехов-то больших на моей совести, в расплату за которые я должен буду провести ВЕЧНОСТЬ в этом месте, быть не должно. Не смотря на свое участие в военном конфликте бывших двух дружественных государств, я не успел отяготить себя грехом убийства, а прегрешения прошедшей жизни не должны были тянуть на эту ВЫСШУЮ МЕРУ. Мои размышления, уже близкие к паническим, были прерваны появлением в поле моего зрения посторонней точки, явно выделяющейся в пустоте окружающего пространства и достаточно быстро увеличивающейся в размерах. Мои размышления о том, что это появилось  на моем пути, были вскоре прерваны оформлением этого предмета в обыкновенный письменный стол, за которым сидел скучающий субъект мужского пола, средних лет и неопределенной внешности, который равнодушно посмотрел в мою сторону и после значительной паузы лениво произнес:
-       Есть вопросы?
        Я смешался. В этом месте космоса, вселенной или посмертного измерения я был готов встретить что угодно и кого угодно только не скучающего, хамоватого бюрократа, к тому же говорящего на моем родном языке. Тем – не менее, вопросы у меня, конечно же, были:
-       Вы человек?
        Он, все также скучающе, снова посмотрел на меня и, откинувшись на спинку стула, ответил:
-    Смотря, что Вы имеете в виду. Если понимать под человеком носителя разума в совокупности с приемлемой для Вашего восприятия телесной оболочкой, то, скорее всего, да. А вообще-то на этом посту дежурящий принимает привычный для входящего облик.
-       М-м-м, а куда я вхожу, это я могу узнать?
-       Вы, наверное, и сами поняли, что сейчас Вы на новом пути. Земное Ваше существование прервалось при обстоятельствах, которые Вы, наверняка, знаете. А если не знаете, то могу рассказать…
-       Нет, не нужно. С моим…концом мне все понятно. А вот, что дальше?
-       Дальше я с Вами побеседую, и уже от результата этой беседы  будет зависеть ответ на этот вопрос. Итак? – он выжидающе посмотрел на меня.
-       Да. Конечно. Спрашивайте, - если бы у меня была голова, то я ей бы кивнул, хотя, может быть, он меня воспринимает также как и я его, то есть в виде моего прежнего телесного облика.
-       Хорошо. Итак, с какими целями Вы прибыли в точку окончания земного Пути?
-       Э-э-э, собственно… Не то, чтобы я прибыл по своей воле в эту самую конечную точку, скорее я был вынужден туда прибыть… Для э-э-э выполнения своего законного долга.
-       Какого же? Суть Ваших долговых обязательств? Когда, при каких обстоятельствах и перед кем они у Вас возникли?
-       Ну как это перед кем? – я снова смешался и посмотрел вниз.
        К моему удивлению я увидел свое тело. Причем в той же самой фронтовой одежде, которая должна была остаться на трупе. На ноге отсутствовал ботинок, и большой палец вызывающе торчал из дырявого шерстяного носка. Я стыдливо поджал его и попытался объяснить собеседнику суть исполнения воинской повинности:
-       Видите ли, в том государстве, в котором я жил на Земле, по закону при объявлении военной необходимости все люди моего возраста должны явиться по требованию и исполнить  обязанность…
-      Какую конкретно?
-      Ну вот, в данном случае… Блин! Как бы это получше Вам объяснить… Ну, в общем, мое государство должно было защищаться от государства соседнего. Защищается оно с помощью армии, в которую направили меня… Вот… И в результате.. . ,  - я растерянно развел руками.
-     То есть у Вашего государства не было защищающей его группы людей, и оно обязало Вас и других вступить в эту группу?
-     Не то, чтобы не было… Но постоянная группа, которая в обычное время защищает государство с этой защитой не справлялась… М-м-м, по крайней мере так нам сказали… И стали набирать в эту группу других жителей, которые служили там раньше и по закону должны усиливать группу постоянную именно в таких чрезвычайных обстоятельствах.
-     Чрезвычайные обстоятельства были вызваны чем? Внезапным нападением?
-     Ну… Нападения как такового не было, но… оно было бы, если бы мое государство своевременно само не на… Э-э-э не приняло меры …против этого, возможного нападения.
      Он непонимающе взглянул на меня и после долгой паузы вновь вернулся к беседе:
-     Все-таки когда Вы заключили сделку с Вашим государством об исполнении этой законной обязанности? А именно - заплатить своей Жизнью в случае… возможного нападения на него извне?
-     Да не заключал я этой сделки! Я же говорю – такой закон у нас там!
-     Хорошо. Если не затруднит, то поясните мне суть этого закона.
-     Суть его такова, что если государству грозит… Нет, не грозит… Господи! Как же там сформулировано то? В общем, нужно его защищать!
-     Во всех случаях? Или когда ему кажется, что его надо защищать? Каковы критерии защиты? Поймите вопросы эти далеко не праздные. Вы утратили принадлежащий Вам Дар Жизни. Утратили его не в силу стечения обстоятельств ( так называемый несчастный случай), а осознанно. И, если не будет установлено каких-либо серьезных причин к тому… Вас могут ожидать очень неблагоприятные последствия.
-     Какие же еще? – саркастически вопросил я, - Куда уж еще неблагоприятнее!
-     Какие? Ну во-первых Вы общаетесь со мной, то есть продолжаете в ином виде свое существование… А можете… Скажем так…лишится этой способности. Во-вторых Вы, несмотря на повреждение своей оболочки, пришедшей в негодность по Вашей же вине, не испытываете сейчас значимого дискомфорта, - он насмешливо посмотрел на мою босую ногу, - А есть бесконечное количество мук как телесных, так и иного свойства… Поэтому обстоятельства утери Вами Дара Жизни имеют ЗНАЧЕНИЕ!
-     Но ведь, посудите сами. Господи! Ну, нет у меня достаточного образования, чтобы объяснить, что у нас так положено вести себя! Ведь живем мы не сами по себе, а в обществе и должны подчиняться его законам! В тех обстоятельствах я не мог поступить иначе!
-     То есть ваше общество имеет законы, нарушающее законы более общие, которые  еще с момента зарождения всех первичных обществ в обязательном порядке  им направляются. Если какой-то общественный закон не соответствует этому ЗАКОНУ, то любой субъект - носитель Дара Жизни может его не исполнять. Об этом свидетельствуют все, даже земные, - он посмотрел в книжку, лежащую перед ним на столе, - религии…
-     Да у нас есть, конечно, на Земле религии, но …я не знаю, насколько законы моего государства им не соответствуют, - я в отчаянии опустил голову.
-     Не знаете? Ну, это не требует образования, о недостатке которого Вы сожалеете. Вот скажите. Выполняя свою, как Вы утверждаете, общественную обязанность, Вы с какой конкретной целью пришли в конечную точку?
-    С какой целью… Ну,.. воевать с армией того государства, которое угрожало государству моему…
-     Воевать. То есть также лишать Дара Жизни таких же носителей, каким являетесь и Вы сами… Я ищу для Вас каких-то оправданий. Обстоятельств, смягчающих утерю  Вами Дара Жизни… И не нахожу их!
      Я в отчаянии смотрел на него, на этот его неуместный здесь письменный стол, на черноту вокруг. Неужели меня ждет то самое НИЧТО, НИГДЕ и НИКОГДА !!! То, чего я страшился! Ведь и возразить-то ему нечего! Знал ведь я, действительно знал, зачем пришел я на сопредельную территорию! Знал! И все знали! Несмотря на все эти государственные законы! И все эти «не убий», «не укради» и прочее тоже знал, как и все вокруг меня! Что я могу против этого возразить здесь! Что могу противопоставить этой немудреной и ясной простоте существования?!
-     Я вижу, что Вы и сами все поняли. - мне показалось, что в голосе этого внеземного бюрократа появилось сочувствие, - Вера, это совсем не то, что Вы понимаете под этим словом! Это большая ответственность. И ответственность, прежде всего, перед самим собой. Нельзя Дар Жизни приносить в жертву так бездумно, как это сделали Вы, ибо это преступление перед Высшим Законом Жизни! Запомните, что это преступление настоящее, а не фиктивное, выражающееся в несоблюдении мелких местных установлений, о которых говорили здесь Вы, да и не только Вы…, - он безнадежно махнул рукой.
      Я сжался. Мне хотелось убежать, спрятаться, обещать кому-нибудь много, много раз о том, что я буду жить теперь праведно…  Но кому, кому теперь нужны эти обещания?! И что, что же теперь?! Сейчас, именно сейчас выключится свет, и на сей раз уже НАВСЕГДА…

      Я очнулся от резкой боли в большом пальце ноги. Эта боль  сейчас была самой большой моей земной радостью. Я обул сорванный взрывом ботинок. Привиделась ли мне моя беседа в небесной канцелярии или нет, теперь уже не важно! Важно другое. У меня теперь есть Знание Смысла. Я должен хранить Дар Жизни, причем хранить его, не нарушая Высших Законов, который знает здесь каждый, но не каждый знает кару за их забвение…