Спасите Ель мужики!

Щепинские рассказы, или Яшкины были.

Семейная хроника.

               
                = Ёлки и палки =
               
                *быль*

" ... Заснеженные окна дворцов в центре столицы, пестрящие огнями свечей в канделябрах и многослойных люстрах, журчащий дамский смех, завораживающий и вскруживший голову молодым офицерам и прелой наледи высокомерных чиновников. Многоголосица и гомон в залах, не смущало гостей стоящих в ожидание княжеского бала. Дамы внимательно, с критическим, словно отрегулированном взглядом  мамаш и свах, рассматривающих кавалеров в надежде на привенчание своих дочерей, внучек. Множество благородных дворянских фамилий из числа гостей, в большинстве своём богатых и не очень, словно высчитывали в поклонах и улыбках своим знакомым, друзьям и более всего перспективным чиновникам приближённых ко двору, своё  искреннее внимание и явное уважение. Планы и новогодние надежды всех приглашённых, сводились к одному, это показать себя, свои семейства в лучшем виде и, что вполне естественно, очаровать раболепской своею преданностью членов императорской фамилии, пусть и дальней очерёдности, но из романовской капеллы. После бала ожидались гулянья в обширном и заснеженном саду с катанием на санях и горках, а некоторые, особо смелые, кружили на шведских коньках по залитому ещё неделю назад льду. В центре парка стояли три великолепные пушистые ёлки украшенные по старому русскому обычаю разноцветными лентами и огромными, специально приготовленными для праздника конфетами. Князь Щепин-Ростовский, нелюбивший суеты балов с их шутовством и настырностью благовонных болтливых матушек друзей, так и стремившихся поженить его, отрешённо гулял в глубине аллей надеясь только на чудо, что встретит свою невесту баронессу Корф (1810-1881г.-автор), дочери баронов Корф,  Фёдора Фёдоровича и Марии Сергеевны в девичестве Смирновой, что из древней своей вотчины поместья их рода Приекуле, которым семья владела более семисот лет...
Она, молоденькая и хрупкая, совсем юная четырнадцатилетняя красавица, была приглашена с матушкой на бал князьями Лобановыми-Ростовскими. Познакомились же молодые,на одном из первых балов в жизни баронессы,который произошёл в 1823 году ,где и была представлена их матушкой с батюшкой императору Александру Павловичу. Семья князя была против их знакомства и предпочитали русских, а не немецких красавиц, присмотрев в жёны сыну девицу старинного русского рода. Особое влияние на сестру оказывал её брат барон Корф Николай Фёдорович (1798-1830 г.-автор), который даже вызвал на дуэль Дмитрия Александровича Щепин-Ростовского. Теперь же, возвращаясь по аллее ко дворцу, князь залюбовался красотой больших и малых елей, и пожалел  лишь о том, что как схожи судьбы людей и древа, зависящие от чьей-то воли,что и они были-бы все загублены,а их тепло и душа вскоре-бы погибли из-за ритуала и глупости хозяина дворца. Невосполнима наша жизнь, когда мы губим чью-то красоту, тем более из-за прихоти глупца, а ведь Ели можно было и до ста лет прожить, пережив многих нынешних хозяев жизни, не плача и не горюя,не страдая от прихоти человека."
                из  воспоминаний декабриста. 1827г.

Пятое декабря две тысячи двадцать второго года, смущённое едким холодом и льдом, заставляли москвичей кутаться в куртки и шубы. Старик, сидевший  за письменным столом у себя в квартире,сегодня даже не раздвигал плотные зимние шторы на окне, так было зябко и жгуче холодно в кабинете. Обернув себя тёплым одеялом и  окунув ноги в шерстяные носки, а их в свою очередь в тёплые зимние тапки, он с большим  интересом читал дневник предка и сопоставлял его с нашим, как говорила молодёжь " стрёмным временем", всё по сути было так же, те же дворцы борцов с коррупцией и без(с)хозяйственностью, те же владыки и мини-царьки на местах, та же наивная народная вера в добро и некую справедливость, та же война и кровь, те же шальные праздники в это же, такое же трудное для Отечества время. Ничего не изменилось в судьбах Европы и России, та же борьба и та же ненависть друг к другу. Вот и его правнук Александр служил на Донбассе, как и он когда-то готовый умереть за Россию, за Отечество, за нас, и вдруг эти же как-бы невпопад траурные праздники.
Старик усмехнулся своим мыслям, стар что ли стал, раз так ожесточился в своём отношение и нетерпимости к греху и несправедливости людской и власти. Последние три дня, он сидел даже куска без хлеба, жуя манную крупу и запивая его старым, 1990 года производства чаем, сохранённым его супругою с тех времён, когда в столице СССР,  хватали в магазинах всё, что ещё оставалось на прилавках. Жена уже давно умерла, будучи на даче при прополке огорода, она  тогда хотела его порадовать огурчиками и яблоками зимой..., а вот последняя пачка "Индийского" высшего сорта ещё "жива". Чудно всё это. Дети и внуки, кто где, и бывают у него теперь столь редко, что он начал забывать их лица. Каждый в делах и заботах. Вот родная правнучка, его любимая княжна Ольга Сергеевна, закончила наконец-то институт и тридцатого числа получила диплом, шесть лет труда и забот, но на отлично. Старый князь улыбнулся своим мыслям  о дорогом для него человеке. Так ещё иногда случается в этом Мире. Старик неторопясь пил душистый, не нынешний полу химический, но всё-таки довольно жиденький напиток. Даже здесь он как кулак, старательно экономил, заварив чай в большом заварном чайнике, и цедил его теперь по ложке, старательно и по чуть-чуть, это со стороны напоминало  совесть чиновников, жиденькую и неустойчивую к работе, как и чай старика. А тот, забыв о проблемах и закрыв в утомление слезящиеся глаза, мурлыкал себе под нос старинную песенку предка:

Реченька-водица меня приголубит
Речка водица нас друг не разлюбит
Слёзы, как море, горьки и печальны
Матушка  с батюшкой горько рыдают
Гроб с моим сердцем к Церкви провожают
Шаг их степенен измучен годами
Там, есть погост для родных и влюблённых
Песнь соловья затихает невольно
Зрители плачут, а дьяк недовольный
Спи же сердце в последней усладе
В вечном покое и мире бесправном...

Звонок телефона невольно прервал песню князя и он целых полчаса был вынужден общаться с Палычем звонившим из Ленинграда. Да, при про читке рассказа, дед недовольно перебил меня и в который раз упрекнул в том, что для него не существует Санкт Петербурга, а есть город герой Ленинград. Тот город, город его юности и битвы за жизнь, там он оставил своих четверых родных в блокаду.
Перебивая мысли, старик положил трубку телефона и включил телевизор, по которому  показывали повторение мирового чемпионата по футболу между командами Испания и Германия. Счёт уже был 4-0 в пользу германца. Дед сплюнул, что за чёрт и почему Германия побеждает, это просто по человечески не справедливо, ведь она, такая стерва, обрушила свой гнев и ненависть на Россию, а дед ненавидящий германца ещё  с войны, негодовал и чертыхался пыхтя старинной трубкой декабриста, но  всё таки просмотрел матч до самого окончания, когда "поймал" своего Шилова и довольный, завершил свой вечер рюмкой коньячка, допив остатки его  от 9 мая, когда они с Палычем праздновали день победы.
Наступивший вечер тихо клонил старика ко сну, а он хотел посмотреть ещё "соловьиную рощу". Впрочем он сразу вспомнил, что сегодня уже  пятница и того на экране вроде, как-бы и не должно быть. Новости в который раз показывали войну на Донбассе, сообщали о подготовке Ели - 95 летней, мощной и красивой, к рубке и доставке в столицу.  Зачем и за что сие преступление? Вот ведь антихристы такую Ель сгубить, и ради чего, танцев с бубном? Несчастная ждёт своей судьбы, и удивительно-то, что все зверюшки и птицы, белки уже покинули дерево смерти, словно зная её судьбу и участь. Главное оспорить и внушить чиновникам, что это варварство, ещё никому не дано и не пристало по России. У кого ныне разум и совесть? Спасти красавицу некому...- Дед тяжело вздохнул и подумал - Разве нет ныне  богатырей ратоборцев лесных, чтобы спасти красавицу, нет, видно некому. Чудно, будто и нет матушки Святой России, одно непонятно, как докатились до сего варварства...Кутерьма что  ли в головах ныне у народов?  Помнится, кажется Андрей Соколов говорил и спорил с барином, когда тот на праздник  пожелал срубить ель и нарядить ея лентами. Ну, вроде к народу ближе, вроде с ним на полу равных что ли. Так спор заладился и служка  отвоевал, переспорил барина, самого Михаила Юрьевича Лермонтова от порубки невинной елочки. Да и Лукерья не смолчала в этот раз и только домоуправительница бабка Лизавета молча "пыхтела" в сторонке явно выражая своё недовольство внучку. Так потом тот спасибо ему оказал и подарок подарил, за то, что помог понять тому суть русского народа, ведь они наряжали деревца непорубая, а оберегая души лесных богов. Как-то так господа чиновники. Любо тогда было на Руси к  трезвости умишки. Дед заулыбался от воспоминаний детства и сладости слов батюшки, рассказывающего ему энтову вот историю с барином в Тарханах.
P.S.
Так будем помнить, что срубая и губя чью-то невинную жизнь данную не нами и не вами, а каким-то другим, может быть могучим космическим разумом, мы свершаем преступление, вольно или невольно не важно... Ель, это чья-то жизнь, корм, дом в конце-концов. Спасите московскую красавицу, беда одна не ходит...

фото: Кн. Щепин-Ростовской
2016г.