Ребе 14

Глава 14

Гретта и Нюська, сомлев от жары, развалились на полу бесстыжими сосками кверху. Пятница.
 
В этот день, после обеда Илларионович равноудалялся от семьи и службы за оградой из бурьяна и безмолвия. В центре покоя стоял видавший виды пятистенок, колодец с журавлем и переоборудованный под мастерскую сарай. Тем не менее на километровых картах объект значился как сельское поселение со всеми вытекающими. Дело в том, что в эпоху накопления первичного капитала сметливый Матвей купил за бесценок хуторок на отшибе поселка, прописал в нем тещу, восстановил за счет бюджета линию электропередач и убитую гравийку. Поначалу супруга неохотно, но все ж таки сопровождала Матвея в романтические путешествия в голожопую юность. Однако с годами мужнина «блажь» проиграла битву с центральным отоплением и индукционной плитой. Илларионыч изобразил вящее огорчение и выторговал отступные: «Чтоб теща ни ногой!» На том и сошлись.

Вальс Амурские волны накатывал старорежимным прибоем на грезящих сук, отталкивался от пыльных гобеленов и устремлялся в печную трубу навстречу красавице Кассиопее. Прильнув щекой к баяну, Матвей вдумчиво растягивал меха, словно душу, и она – душа – то расширялась, то складывалась в угоду хозяину, демонстрируя полнейшую преданность или «конформизм», как выразилась бы мадам Оллинклудова, будь они знакомы поближе.    

Нюська первая учуяла надвигающуюся опасность. Встала, потянулась, подошла к двери. Илларионыч легонько ткнул носком валенка Гретту:
-  А ты чего? Даром что с паспортом.

Та не обиделась, широко зевнула и уселась напротив.
-  Все я, да я… - Матвей отложил баян, - Эх, кого там нелегкая в подоле принесла?


Благоразумно оставив охрану в машине, Денис Альбертович вошел в избу:

-  Вот вы где прячетесь.

Игривый тон спецпосланника насторожил хозяина и овчарок.

-  Имею право, - подыграл Матвей, - ребе говорит, в Шаббат трудиться грешно.  Чем обязан, многоуважаемый Денис Альбертович? Чайку? Покрепче?

Початая бутыль с неопределенного цвета жидкостью свидетельствовала в пользу второго.

«Была не была» - решился Оллинклудов:
-  А наливай! Небось на травах колдовских?
-  Чистый ректификат, - поддакнул Илларионыч, - Главврач не даст соврать.

Напиток отдаленно напоминал английский джин в июльский зной, после третьей рюмки - капризы увядающей фотомодели, ну а потом – исповедь папского унция на смертном одре.

-  Дело у меня, - вспомнил гость, - Неотложное.
-  Выкладывай, - оба не заметили, как перешли на ты.
-  Поиздержался. Выручи с наличными.

«Ага, - обрадовался Матвей, но тут же спохватился, - а вдруг провокация? Дашь взятку и сядешь».

-  Да ты не сомневайся, - убеждал Денис, - я тебе хоть щас эту сумму на карту переведу.

«Еще хуже, - глава трезвел на глазах, - Он, выходит, мне взятку сунул. Как докажу, что вернул? Нее, меня на мякине не проведешь», - и начал водить хоровод, мол, с радостью, да все деньги у жены в чулке. А чулок в диване, а на диване супруга сиднем сидит – охраняет.

-  Не для себя прошу, для людей, - настаивал уполномоченный.
-  Это понятно, это знакомо, - кивал Матвей, - но мы ж с тобой понимаем, что им сколько ни дашь, все пропьют и еще попросят.
-  Мои не пьют, - икнул Денис, - На работе, по крайней мере.
-  Я тоже, не обижайся, по первости так думал. А как внимательнее присмотрелся… БА, то один зрение потерял, то другой без пальца ходит. Теперича они у меня вот где! - заросший рыжими волосами кулак воцарился над тарелкой с кабанятиной.

У Дениса заныло под ложечкой. Где-то он уже видел нечто подобное.  Но за дверями мерзла голодная опричнина, и, собравшись, спецпосланник перелистал в уме личное дело гражданина Зуйкова М.И.
-  Ззайка! (Илларионыч аж вздрогнул) дай капусту. Или организуй. Очень надо обналичить.

Осознав, что под него копают глубоко, глава обреченно согласился поспособствовать:
-  Едем. Едем на кладбище.