Письма дедушке - Письмо 21-е

Письмо двадцать первое

«Здравствуй, мой милый дедушка!
Спешу спросить: как у тебя дела? как жизнь? ну и всё остальное…
У меня так себе. Ничего особенного. Серединка на половинку.

Ну, а теперь продолжим про меня и про тебя, про нас с тобой.
Жду, деда, не дождусь тебя… Места не нахожу себе. Скорее бы встретиться нам. Скорее бы ты забрал меня. Ты же на пензе щас. Свободного времени-то на пензе много. Вот и будем с тобой, дедуля, по Пензе нашей родной гулять с утра раннего и до вечера позднего. На людей смотреть да себя показывать.

А пензу ты получаешь, деда?.. Ты же всю жизнь горбатился. Работал, то есть. Как лошадь работал. Вернее, как конь пахал.

Говорят, что на пензу-то щас особо не разгуляешься. Мол, копейки платят.

В Москве доплачивают немного тем, кто не работает. Но ты же не в Москве, не в столице. Да и работал же ты ещё тогда, когда мы уезжали оттуда.

А сейчас, деда, работаешь или нет? Напиши! Я же не в курсе.

В Пензе, говорят, ваще вам пензы маленькие платят. Не такие, как в Москве. Хотя… расширяется она… Москва-то… В вашу сторону продвигается. Может, и вам пензу расширят, когда к Пензе вплотную подойдут.

А в Пензе хорошо нам было с тобой, дедушка! На велике гоняли, в лапту играли, в городки… в волейбол, футбол пинали…
И папанька с нами играл иногда, когда свободное время у него оказывалось.

А вот, когда мы сюда переехали, он тоже сначала в футбол играл. Меня с собой брал. Я-то маленький ещё тогда был и с ними не играл. Так, смотрел токо на них.
А папанька сражался как лев. То в защите, то в нападении.

А когда он у дяди Бори начал работать, то в основном в теннис стал с ним играть. В большой теннис, деда. Мы-то с тобой в настольный играли. В маленький. А эти все люди, которые с дядей Борей в его команде работали, в большой теннис играли. Повально все играли в теннис. И утром, и днём, и вечером, и даже ночью. Иногда и в футбол играли, – это когда дядя Паша к ним приходил. Но папанька меня уже не брал туда. Потому что они после футбола, ну и после тенниса тоже, в баню ходили, в сауну по-ихнему. Парились они там. Голые. Водку пили и песни разные похабные пели. И дела они там государственные решали.

Да, деда, правда. Так и было. Это мне папанька по-секрету как-то сказал. Выпимши он тогда был. Сильно выпимши. С дядей Борей они тогда куролесили весь день и всю ночь. Обмывали какое-то важное государственное событие международного значения. А ещё кредиты они большие брали у иностранцев. И тоже их всегда обмывали. И тоже с песнями и застольями. И тоже с суточными пьянками-гулянками.

Папаня наш всегда от дяди Бори выпимши приходил. Иногда сильно выпимши, иногда очень, а иногда вообще пьяным. В лоскут. В стельку.

Да они и сейчас дела государственные в бане решают. Ну, сауна которая. Но уже без дяди Бори. Дядя Боря-то тоже на пензу ушёл, как и ты. Токо, деда, в теннис эти люди больше не играют. Ни в большой, ни в настольный.

Они теперь, деда, то в зале борются, кто кого поборет, то в хоккей по ночам играют напропалую, а то и с горы высокой на лыжах катаются с Оксанкиным дядей.

А в последние четыре года они ещё и в бадминтон играли. Дядя Митяй их этому научил. Он же ни в какие игры, кроме детского бадминтона, не играл. Папанька евошный с маманькой не разрешали ему другими играми заниматься, чтобы не падал он, коленки не царапал и нос не разбивал. А как вырос, то уже не мог научиться, не получалось.

Вот они все и играли в бадминтон, когда с дядей Митяем оставались в стране на целых четыре года. Когда часы на другую руку перевешивали. А этот бадминтон, деда, навроде тенниса того, большого, токо мячик с хвостом да ракетка поменьше.

Да оно и понятно – дядя Боря-то здоровенный был и плечистый, а дядя Митяй ма-а-аленький… щупленький… хиленький… и… головастенький… Умный, значит. И в очках. Его тут то айфончиком, то твиттером, то головастиком, то лунтиком, то приёмником, то шмелём все зовут. Я не знаю почему. А другого деятеля киндер-сюрпризом. Видать, любит его до ужаса. Мне тоже киндер-сюрприз маманька с папанькой покупали, я его…

Ой, деда… обожди-ка… Там, внизу, шум какой-то… Не война ли началась… Сбегаю сейчас, узнаю в чём там дело, что за война там творится. Я сейчас. Я быстро…

…Ой, деда! Умора сплошная! Там точно война! Кровопролитная! Там, на кухне нашей, вот что произошло. Приготовься! Замри! Слушай! Там Аннушка, кулёма, масло кукурузное на пол по всей кухне разлила… Как её угораздило? Я не понимаю.

А в это время Ибрагим оглы припёрся со своей загипсованной ногой компотику попить. И он, деда, дворник-то, поскользнулся на этом масле жидком и грохнулся на пол. Головой ударился об угол стола. Дыра теперь в черепе. И вторую ногу ещё сломал. Был он инвалидом второй категории, а теперь первой стал. Это Нюшка всем про это объявила.

А в это время Ибрагим оглы припёрся со своей загипсованной ногой компотику попить. И он, деда, дворник-то, поскользнулся на этом масле жидком и грохнулся на пол. Головой ударился об угол стола. Дыра теперь в черепе. И вторую ногу ещё сломал. Был он инвалидом второй категории, а теперь первой стал. Это Нюшка всем объявила.

Все же сбежалися туда. Даже Нюшка, коза, прибежала. Она, вообще-то, не коза. Просто зовут её все так. Косички у неё торчат, как ушки у козы. Ой, не ушки, а рожки. Стоят и смеются. Не смеются, а ржут. У человека горе, а они хохочут. Так тут, деда, принято себя вести. Не так, как в Пензе нашей. В общем, шум там до потолка. Все сбежалися. Все черти полосатые.

А Аннушка отчего-то в последнее время всё разливать стала. То кисель, то компот, то молоко, то сметану. Сметану-то коты сразу слизывают. Молоко тоже. Да почти всё они слизывают, что разливается. У нас на кухне живут шесть или семь жирных котов. Вот они, деда, и сидят на скамейке, ждут… когда Аннушка чё-нить уронит или разольёт. Папанька с маманькой, однако, уволят за это нашу горячо любимую Анну Георгиевну. Жалко её. Хорошо она готовит. Вкусно. Отменно. Я попрошу, чтобы её не увольняли. Ты же должен попробовать, какие у неё салаты, супы, каши и компоты получаются. Да и другое тоже у неё вкусное. Все довольны. Даже коты прыгают от радости и в ладошки хлопают.

Доктор наш тоже на кухню пришёл и приступил к своим врачебным обязанностям. Колдует над разбитой черепушкой. Дырку исследует. Не знаю, выживет теперь дворник или нет. Всё в руках доктора нашего. А руки у него, деда, золотые. И зубы тоже.
Пойду туда смотреть, как получится… Допишу завтра. Всё. Пока.»


Продолжение: http://proza.ru/2022/12/08/455

Предыдущее: http://proza.ru/2022/11/27/389

Начало: http://proza.ru/2022/10/05/382