Delirium

ЭПИГРАФ: "Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ".
(М.Лермотов)

Россия, с точки зрения Запада, - это территория необъяснимых парадоксов.

Управляемое из века в век первыми лицами-царями, вознесенными над массой, государство, проводя какую-то внутренне-тайную, подспудную работу в своих сокровенных глубинах,  делало всё для того, чтобы эти первые люди ни в коем случае не были действительными лидерами.

Для российского народа всегда достаточно было того, чтобы лидер был не фактический, а формальный. Поэтому звание первого начальника в России всегда охраняло посредственность и давало ему, так называемый, мандат неба.

К лидерству в России изначально относились с подозрением. Вылезать вперед из толпы было не принято. "Ты что, самый умный, что-ли?" - говорили умникам, имея, однако, в виду не сверх ум человека, вышедшего вперед, а, напротив, его глупость. Потому что подсознательно народ России полагал, что "мир" всегда умнее единицы, а те, кто покидают массу - идиоты.

Поэтому только что выделившихся из народной толщи умников, сразу заталкивали обратно в массу и "окорачивали". Причем старались все - как сверху, так и снизу.

А наверх, как правило, выставляли не лидера, а самого что ни есть посредственного человека, который не мог ничего придумать самостоятельно, а только смотрел за "забор" и пародировал Запад.

Вот почему ЧААДАЕВ - настоящий модернист-западник с лидерскими задатками, задвинутыми в угол российской действительностью - говорил: если мы посмотрим на русскую культуру, русскую историю, русское общество, то мы увидим там какую-то полную чушь. Концы с концами нигде не сходятся. Все - и государство, и право, и идеология, и религия основаны на многоэтажной лжи, имитации, пародировании, неадекватности, передержках, абсурде.

Кто же стерпит такие речи в парадоксальной стране, где лидерами, при формальном лидерстве царей, быть не принято? В России всегда, во все времена и до сих пор умным могло себе позволить СЧИТАТЬСЯ только первое лицо, имеющее формальное звание главного начальника. Таким образом становится понятно, почему одного из самых ярких мыслителей 19 века провозгласили сумасшедшим. А ты сиди тихо, не высовывайся и исполняй приказы - вот и будет тебе счастье.

Вместе с западным марксистским учением Россия получила целый сонм ярких личностей, которые начали активно себя проявлять на путях строительства нового социалистического государства. Но пока увлекающиеся революционеры строили новый мир, некий человек взял, да и вернул, перевернувшиеся было на новый манер государство, обратно - в архаическую русскую действительность, где лидером мог быть только один человек, а все остальные - оставаться толпой.

Поэтому новое первое лицо государства, установив империю, начало уничтожать всех, кто хоть как-то проявлял лидерские качества. Дело кончилось тем, что установился паритет: между царем и государством был поставлен знак равенства. Царь стал равен кастрированному им обществу, в котором больше не было личностей. А если они и были, то тоже кастрированные.

Такое состояние дел привело к тому, что установилась всеобщая имперская посредственность. Такое состояние дел сразу же сказалось негативно на состоянии государства. Потому что главная посредственность, которая правила страной после 1953 года, взяла, да и перекрыла кислород оставшимся лидерам - закрыло науку. После этого в советской стране осталась одна только псевдо жизнь, которая закончилась плохо и, в конце концов, государство принялось умирать с огромным ускорением.

Последний лидер, устав от собственной глупости, сдал свое государство Западу со словами: "Берите его если хотите, а я умом слаб и управлять больше не могу". Поневоле вспомнится детская песенка из "10 негритят" А. Кристи:

Последний негритенок поглядел устало,
Он пошел повесился, и никого не стало.

Так, закончилась история Российской империи, которая не понятно почему, вдруг покончила жизнь самоубийством.

А.Дугин называет такое странное состояние русского ума делириумом (бредом). Бред - это такое состояние, когда страна и весь народ начинают поедать сами себя и не способны остановить этот процесс. Однако самоедство - не самоцель. Его источник - фанатичная ненависть к лидерам, к пассионариям. Ненависть, толкающая людей из толпы говорить талантливому человеку: "Говно ты, а не писатель".

Однажды мне сказали, что каждый человек - это идея. Она может быть как вполне оформленной, так и не оформленной вовсе. Человек, оформленный как идея становится лидером. И вот именно идеи-то русский человек не понимает и не любит в большинстве своем. И ненавидит их всей своей святой глупостью.

А глупость, понятно, провоцирует состояние бреда.

"Бред, - пишет А.Дугин в работе "Археомодерн", - это когда ЛЮДИ БРОДЯТ ВПОТЬМАХ, НАТАЛКИВАЯСЬ НА ИДЕИ ЛБАМИ. Идеи пребывают сами по себе, а мы между ними бродим тоже сами по себе. Мы их не видим, но мы их чувствуем, потому что ОНИ МЕШАЮТ НАМ БРОДИТЬ.

Отталкиваясь от этих идей, отпрыгивая от них и потирая шишку на лбу, мы фиксируем тем самым, что в этом месте есть идея, и мы похожи на умных, потому что умный отличается от совсем неумного (вернее, по-русски умный отличается о животного) тем, что он может отличить какие-то рациональные сигналы - понять, почувствовать, что в этом ментальном месте находится что-то (идея).

И русские вполне могут отличить - по степени болезненности ощущений и силы удара - сильные идеи от слабых. Тем самым создается видимость разумности, не присущей зверям и полным клиническим идиотам. Но при этом отличает эти рациональные сигналы русский человек очень специфически - спиной. Это и есть ментальная картина бреда". (КОНЕЦ  ЦИТАТЫ)

Иногда русский человек прозревает от бреда, набив себе шишку, но потом  снова устало смыкает веки и впадает в прежнее скорбное состояние. Став жертвой катастрофы своего государства, подготовленной всеми первыми лицами страны на заклание, он тем не менее, снова грезит о каком-то "царе правды", который куда-то его поведет. И хотя сегодня "россиянин", подобно прокаженному Иову, сидит, качаясь от боли, около своей лужи рядом с разбитым корытом, - тем не менее он, не в силах поднять отяжелевшую голову к звездному небу, все еще смотрит в свою лужу, надеясь сквозь грязную пену увидеть звезду.