Я буду ждать на темной стороне. Книга 2. Глава 58

Лисов посмотрел на эти ужранные вхлам лица и ужаснулся представшему его взору картине. По крайней мере, такие эмоции прочитала Евангелина на его лице, бросив торопливый взгляд на этого парня.

Сейчас у него был такой вид, будто он действительно сомневался, что все эти гости являлись хорошо знакомыми людьми. Ведь судя по тому, как вели себя они за столом, воспользовавшись его недолгим отсутствием, это и вправду были не его одногруппники, а просто какой-то загон свиней. Потому что один из парней вообще спал. Лицом в салатнице. Этого человека с ними больше не было. Он кажется ненадолго ушел в астрал, не обещая вернуться. Сколько Лисов себя помнил, он тоже был когда-то разгильдяем, но привычки засыпать где попало, не имел.

«Лисов подошел к столу и начал нас шугаться, — вспоминал позже Харитон, уверенный, что если бы тот заранее увидел, как его одногруппники едят вообще, вместо того, чтобы раскладывать им еду по тарелкам, он мог бы просто кидать её им как свиньям на стол. — Он перестал нас признавать. Теперь мы, короче, не его одногруппники»

— А эта Клава вообще хавает начальное блюдо в две ложки, даже рот не вытирает! — усмехнулся подошедший к имениннику Феликс, не став даже утруждать себя запоминанием подлинного имени Мельчуцкой.

Вернувшись в гостиную, Артем лишь пожал плечами в ответ. Эта проблема его как будто не волновала, потому что его голову занимали совсем другие мысли. С мимолетным визитом Эрики здесь все резко изменилось, и, не в состоянии больше продолжать веселиться, как раньше, досадуя в глубине души, что она все-таки решилась заглянуть на «огонек», быстро сбежав, он как-то мигом все прекратил, подходя к столу именно в тот момент, когда его появления там ожидали меньше всего.

Сев на место, он подозвал к себе Евангелину, которая не посмела его в этот раз ослушаться. Со стороны все выглядело так, будто он разозлился на Драгомарецкого, посмевшего высмеять его танец в не самый подходящий для этого момент, словно преследуя цель затмить своей пародией талант именинника, забыв на миг, где он вообще находится, и что конкретно могло ему прилететь, на деле же все было намного сложнее, чем это можно было себе представить. 

Кажется, он искренне жалел, что не устроил своим гостям ужин в газовой камере, потому что угодить таким жлобам было почти невозможно. Какой бы праздник он ни устроил в их честь, им все было не так. Подойдя к нему, Евангелина была готова вновь сесть ему на колени, заранее приготовившись пережить по этому поводу кучу неприятных эмоций, как вдруг его настрой изменился, и он сказал ей сесть рядом с ним.

Не став возражать, она села за стол, и, предчувствуя в воздухе бурю, готовую разразиться с минуту на минуту, не спешила приниматься за еду. Тем более у неё и до этого не было аппетита, а теперь он окончательно пропал. Ей оставалось просто сидеть и ждать, что случиться дальше, находясь в предвкушении очередного витка развития событий.

Теперь она уже не обращала никакого внимания на Сильвестра, и того, что он мог подумать о ней, вновь увидев её в компании Лисова. Он видел, как не выдержав нервного напряжения, она побежала вслед за ним во двор, но то, что могло произойти между этими двумя там, он мог только догадываться, ища позже повод оказаться с ней рядом, но не находя его. А теперь, когда она вернулась обратно, да ещё и не одна, а в компании этого ненавистного ему типа, у него отпали последние сомнения относительно её мнимого равнодушия к Лисову, который кажется просто отсчитывал в уме, как долго хватит терпения у их одногруппника наблюдать за этим беспределом, держа эмоции при себе.

Окутывающая этих двоих атмосфера чувственности и почти неуловимого притяжения ощущалась буквально на расстоянии. Но даже все эти подозрения вскоре растворились в воздухе под давлением событий, которые вот-вот должны были наступить.   

— Интересно, откуда Лисов набрал на свою вечеринку столько отбитых на всю голову гостей? — равнодушно отозвался ученик черного мага, поворачиваясь к одному из бывших одноклассников. — По каким сусекам он их наскреб?! Этот лупоглазый, — так назвал он дергавшегося ранее под музыку Харитона, — танцевал как деревенский дурачек. Впрочем, недалеко ушла и его толстая подруга по разуму, — под этими словами он подразумевал Мельчуцкую, — а этот типок, — подмигнул он в сторону робко улыбавшегося Драгомарецкого, — по-моему, вообще не умеет есть, ещё и слюнявчик этот с собой притащил…

— Из всех гостей наверное он один производит впечатление вроде адекватного, — возразил одноклассник, подразумевая ничего не подозревавшего об их разговорах Зонтинова, — но я неоднократно видел, как он тарился в дешевых супермаркетах по красным ценам с друзьями, что не есть гуд, а вон та брюнетка, — он имел в виду Гольдштейн, — хоть и старается произвести впечатление воспитанной особы, в итоге даже рот свой не может нормально вытереть после трапезы. Зато новая подруга Лисова, — это был его камень в огород Литковской, — возомнившая себя эталоном сексуальности, несколько переоценивает собственную внешность, в результате чего выглядит как шлюха, а сам Лисов кажется вообще неадекватным: корчит из себя мажора с непиленной короной на голове, а остальные — типа его рабы. Зря выпустил его покойный отец из класса коррекции, направив на учебу в универ для нормальных студентов. Такого человека, по-моему, нужно держать в изоляции, причем желательно на цепи и под ударной дозой галоперидола. Никто даже не замечает, как его радикальные взгляды подрывают общественные устои. Не удивлюсь, если вдруг окажется, что он и грохнул своего папашку, лишь бы поскорее завладеть его холдингом.

Далекий от обсуждений его персоны одноклассниками, сам Лисов в этот момент смотрел на присутствующих так, что если бы его взгляд мог сжигать, эти гости уже давно превратились в пепел. И когда накопившиеся эмоции уже невозможно было сдерживать, первым под раздачу, как всегда, попал Драгомарецкий. В тот момент он просто ближе всех сидел к имениннику в сравнении с другими гостями.

— Мне кажется, он слабо жизнь понял, — проронил вслух Лисов, обращаясь к молчавшей Евангелине. — Все высматривает в разных вещах какую-то детскость, но взрослым человеком при этом совсем не кажется. Да ещё этот измазанный рот едой, включая слюнявчик… — Его слова были подобно каплям азотной кислоты, насквозь прожигавшей кожу, — до такой степени раздражалипаоня трусы на шее у этого «парашютиста».

Для полноты картины на голове Драгомарецкого не хватало младенческого чепчика и погремушки в руках.

— Я одного не пойму, — продолжил Лисов, обращаясь теперь уже к Феликсу, — как можно быть таким ботаном с дико нелепыми ушами, но корчить из себя при этом альфача. Он себя вообще осмысливает?! У него участок, отвечающий за самооценку и рефлексию, напрочь отбит или как? —Возмущению именинника не было предела. — Да я б с таким фейсом не то, что на вечеринку… Из дома за хлебом стремался б ходить!..

И только сейчас осознав в полной мере, какую ошибку он допустил, относясь прежде к этому сброду как к нормальным людям, Лисов решил переменить свою тактику, преследуя цель намеренно испортить им праздник. Пора гостям, в конце концов, «взбодриться». Иначе именины имели все шансы превратиться в цирк с полудохлыми пони. Тем более момент для устройства очередного «развлечения» выдался куда более подходящим.

Пришла пора резать именинный торт и угощать им всех присутствующих. Поспешив вооружиться ножом, Лисов пододвинул к себе блюдо с этой воздушно-розовой массой, и аккуратно нарезая куски, принялся тут же раздавать их гостям, начав, разумеется, с себя. Дальше последовала очередь Евангелины. И нарочно проигнорировав протянутое ему блюдце Драгомарецкого, переложил предназначавшийся ему кусок торта на блюдечко Гольдштейн.

Не понимая, что происходит, Кирилл изо всех сил пытался напомнить о себе, но сосредоточив свое внимание на других гостях, Лисов по-прежнему обходил его стороной, делая вид, будто не замечает его присутствия, пока вовсе не выдержав повисания этого парня у себя над головой, покончив с раздачей торта, он решил слегка его осадить.

— Ты знаешь, я наверное из уважения к Евангелине едва сдерживаюсь, — фыркнул Артем, кивая на блюдо с остатками торта, — чтобы не одеть тебе эту конструкцию на голову.

— Я пришел на вечеринку, а мне ничего не положили, — заскулил Драгомарецкий, почувствовав себя обделенным. — Я сижу с пустой тарелкой! И никому до меня нет дела!
 
Эта жалоба стала для Лисова последней каплей, и не в состоянии больше терпеть его нытья, он вдруг вскочил со своего места, словно собираясь собственноручно заколоть его ножом, которым только что резал торт. 

— Слушай, а может иди отсюда?! — толкнув парня в бок, Лисов попросил его покинуть мероприятие. — Может тебе уже пора?!

— И вы ещё издеваетесь здесь все надо мной… — поджав губы, захныкал одногруппник, словно действуя ему назло.

— Тебе не надоело вообще?! — Устав ждать, когда Драгомарецкий соизволит, наконец, сделать одолжение и покинет этот дом самостоятельно, тем самым избавляя окружающих от необходимости созерцать свою физиономию, Лисов вдруг схватил парня за голову и забрав у него из рук пустое блюдце, попытался вышвырнуть его из-за стола. — Давай, я тебе может как-то помогу… Провожу тебя…

И все это на глазах у Евангелины, не спешившей пока вмешиваться в происходящее. Как будто её вмешательство могло на что-то повлиять и изменить ход событий.

Подавшись назад, Драгомарецкий вцепился в скатерть мертвой хваткой, словно показывая своим жестом, что он был не готов так рано покидать сие торжество. По крайней мере, до тех пор, пока не отведает торта. Но никак не ожидая встретить с его стороны отпор, изменив своей сдержанности, Лисов с такой силой оттолкнул его прочь от стола, что вцепившись машинально в скатерть, Драгомарецкий потащил её за собой через весь стол, чуть не опрокинув его вместе с именинным тортом и блюдцами на пол. Евангелина едва успела отскочить в сторону, дабы не запачкаться десертом, который она даже не успела попробовать. Остальные гости оказались не столь проворны. И лишь одному накуренному имениннику было на все плевать. Главное, что он проучил этого задрота, а то, что другие гости лишились десерта, ему на это было наплевать.

— Капец, он как палка упал, не согнувшись даже! — захохотал Феликс, как только вышвырнутый вперед Лисовым Драгомарецкий налетел на вернувшегося со двора полуживого белобрысого, и, сбив того с ног, оба приземлился на пол.

— Пошел вон с моего праздника… Пошел вон… — процедил Лисов, указывая ему на дверь и с трудом сдерживаясь, чтоб устроить хорошую нахлобучку обоим гостям.

Похоже, он был решительно настроен выдворить одногруппника с собственных именин. Ещё ни один человек на свете так не бесил его своей тупостью, как заупрямившийся Драгомарецкий. Но ничего этого не подозревая, умудрившись к тому времени кое-как подняться с пола, Кирилл протянул руку его приятелю, помогая и этому бедолаге обрести долгожданную твердость в ногах.

Выпрямившись оба, в таком виде они и предстали спустя время перед Лисовым, окончательно разозлив его своим поведением.

— Я не потерплю, чтобы приглашенные на мой день рождения люди считали нормальным вести себя подобным образом, — продолжал зубоскалить именинник, смерив обоих презрительным взглядом. — Одно дело, когда ко мне приходят друзья, чтобы меня поддержать… И совсем другое, когда забыв, где ты, Кирюша, находишься, начинаешь всем рассказывать, какой омерзительный получился из меня хозяин вечера, вплоть до того, что ты начинаешь вмешиваться в те события, которые тебя вовсе не касаются и пародировать мой танец. Поэтому, чтобы впредь у нас с тобой не возникало больше конфликтов на данной почве, ты сейчас уходишь отсюда и выметаешься нахрен с моего праздника!

Внимательно выслушав тираду одногруппника, Драгомарецкий скорчил скорбное лицо. Просто Лисову надо было на ком-то отыграться. Спустить пар. А он был виноват в том, что ему «посчастливилось» попасться под горячую руку.

— Меня впервые выгнали с праздника! Я потрясен!.. — ужаснулся Драгомарецкий, поднимая с пола свой слюнявчик.

Тихо вздохнув, Евангелина потупила свой взор. На Кирилла сейчас было жалко смотреть. И куда он только лез со своим «уставом», презрев местные устои? Ему проще было плюнуть на все и уйти отсюда по-хорошему, а теперь он выглядел таким расстроенным, будто после выходки Лисова разрушилась вся его жизнь.

— Ну, ты прям типичный крет... В смысле, борец за социальную справедливость, — похвалил его за выдержку Артем, впервые сталкиваясь со столь непрошибаемым тугодумием. — Сам придумал оскорбление и сам же на него обиделся. Будь проще, малыш!

— Я считаю, это неуважительно — так относиться к гостям, — по-прежнему не унимаясь, отозвался Драгомарецкий, переводя стрелки со своей персоны на персону именинника.
 
— Слушай, закрой рот и вали отсюда по-хорошему! — Лисов взмахнул ему рукой в сторону двери, устав слушать все его оправдания.

Ему было не жаль этого человека. И если он решил  устроить вечер конкретно в таком стиле, как следует поглумившись над особо зажравшимися гостями, это ещё не значило, что усмиряя угрызения совести после каждой своей выходки, он должен был теперь сесть огорченным напротив воображаемого торшера и лить горькие слезы.

Поскольку время шло, а уязвленный до глубины души поведением именинника Драгомарецкий не спешил покидать дом, так и не предоставив ему возможности как следует собраться, Лисов вновь схватил парня за голову и, не обращая внимания на замечания других одногруппников оставить этого типа в покое, он поволок его в сторону прихожей, запретив ему переступать территорию дома до конца праздника:

— Проваливай, давай! Просто потеряйся…

— Наш дружище — бог скандалов! — вдруг торжественно закричал Феликс, поражаясь умению Лисова раздуть скандал из любой мелочи, лишь бы привлечь к нему как можно больше внимания. — Он просто мастерски портит вечеринки!

Остальные гости не могли с этим не согласиться, включая белобрысого. И до сих пор чувствуя себя не самым лучшим образом после проваленного соревнования по выкуриванию сигарет, он прикладывал немало усилий, чтобы не потерять сознание повторно, держась обеими руками за край стола. Аварийное столкновение с Драгомарецким чуть не отправило его в очередной «нокаут». И едва этот тип пропал с его радаров, невольно выпрямившись, белобрысый промычал в ответ следующее, по-своему охарактеризовав его внешний вид: 

— И откуда только взялся этот девственник… Со слюнявчиком на шее? И вообще, ты правильно сделал, что выгнал его… — Повернулся он к Лисову, который и без него знал, как следовало обращаться с неблагодарными гостями. — Нехрен таким вообще присутствовать на наших вечеринках…

— А я бы этому пареньку его ушастую голову в его же задницу б засунул, — подхватил речь одногруппника подвыпивший черный маг, невзлюбивший почему-то Драгомарецкого ещё с момента появления этого парня на пороге дома перед началом праздника. — Странно, что он додумался притащиться сюда с детским слюнявчиком, а ведь на вид ему уже двадцать с лишним лет! И вообще мне кажется, что Лисов ещё долго продержался. Я бы на его месте и десяти минут не выдержал в компании таких гостей… Уже б давно всех разъ**л. Поражаюсь его выдержке… 

— Мне этот лопоухий тоже показался каким-то приплюснутым, — подтвердил его домыслы Феликс, накатывая ещё одну рюмку коньяка.

— Не знаю, как вы, а мне, наоборот, даже по-своему стало его жаль, — невольно призналась одна из их бывших одноклассниц, прислушиваясь к комментариям своих приятелей. — Он был таким худющим и так хорошо ел всю эту блевотину, которые приготовили для нас повара. Один кусочек именинного пирога парень все же заслужил. Жаль, Артем так и не дал ему возможности нормально поесть.

— Ты ничего не понимаешь, — осадил её белобрысый, которому в свое время было поручено заниматься досугом некой Милочки, подруги Эрики, чтобы та не вздумала вновь таскаться за Лисов. — Наш приятель разгоняет своими действиями скучную обстановку, не то вы б сидели здесь как сонные тетери на бревнах! И вообще, Лисов — молодец! Внес жизнь и движуху в праздник…   

Совсем иного мнения о происходящем была его соседка напротив — Зоя Гольдштейн, о чем она тут же поспешила поставить этих людей в известность. Причем ей было наплевать, как  отреагируют они на её слова.

— Пафос зашкаливает в человеке настолько, — пробубнила Зоя, подпирая свой подбородок  ладонью, — что он даже не понимает, настолько смешон, забавляя народ своей клоунадой.

— Да ты богохульница, однако! Как вообще смеешь говорить такое о нашем друге! — Насмешливо осадил её Феликс. — Артем Лисов — наше все! Он будущая надежда нашего края и главная опора холдинга своего отца!

Перехватив на себе взгляд оторопевших приятелей, парень глухо рассмеялся, надеясь, что его шутка не была воспринята ими всерьёз, пока его речь не прервал на полуслове сам Лисов, услышавший краем уха, что говорят о нем:

— Извините за тон, дражайший, но пока я — именинник на этом празднике, поэтому советую тебе до поры до времени прикусить свой язык, и выбирать выражения.

Вняв его речи, Феликс приложился к рюмке, и, списав негодование приятеля на недавнюю потасовку с обнаглевшим одногруппником, не сильно осудил его за столь внезапное нападение. Тем не менее, надо было сделать все возможное, чтобы эта вечеринка не закончилась бойней.

Ничего не скажешь, Лисов любил потроллить общественность, заранее предугадывая реакцию публики, и оставаясь при этом непоколебимым подобно льду внутри хаоса, устроенного его же руками. И едва инцидент с Драгомарецким был исчерпан, не спеша оставлять в покое остальных гостей, он внезапно наметил для себя ещё одну «жертву», пытаясь подобраться к ней через другого человека.

Вновь вернувшись к столу и сев на свое место, Лисов как ни в чем не бывало позвал прислугу, приказывая подавать гостям шашлык. И это после десерта!

Не зная, чего ещё ожидать от него, остальные боялись критиковать его вечеринку. По той причине, что сам именинник находился сейчас в таком состоянии, что мог запросто бросить этот шашлык кому-то в лицо, если ему просто не понравится человек, либо вовсе выгнать его из-за стола, как это произошло с Драгомарецким. Поэтому получая каждый свою порцию подгоревшего шашлыка, гости старались не сильно кривить свои рожи при виде блюда, как можно корректнее высказываясь в его адрес, чтобы не нервировать Лисова, когда остановив свой взгляд на Зонтинове, тот неожиданно поинтересовался его мнением относительно качества приготовленного мяса. 

Рассматривая со всех сторон пригоревший кусок шашлыка, однако так и не решившись его попробовать, парень воткнул в него вилку, и, подковырнув его со стороны, осторожно ответил:

— Мясо запеклось вроде нормально, но на вкус оно немного суховато.

— То есть тебе не понравилось только это, — уточнил Лисов, откладывая в сторону свою вилку.

— Я уже боюсь говорить, что мне что-то не понравилось, — виновато улыбнулся Зонтинов, не желая повторить судьбу Драгомарецкого.

— Правильно-правильно, Жека, — поддержал его мысль именинник, задумавшись о чем-то.

— Ты ещё не облил нас шампанским, — вмешалась Рамахеева, намекая на себя и кое-как доевшей свою порцию пригоревшего мяса Мельчуцкую, — но мы постараемся похвалить шашлык.

— Ещё не вечер, — наигранно улыбаясь, намекнул ей Лисов, снисходя до язвительных комплиментов. — Мне некуда пока спешить.

Вновь принявшись за трапезу, он долго обдумывал брошенную Зонтиновым фразу о шашлыке. Возможно, его одногруппник и вправду неплохо разбирался в кулинарии, но не пошло ли получение этих знаний в ущерб его жизненному опыту?!

А вот Харитону его кухня пришлась по душе. И наблюдая какое-то время за тем, как они  давятся с Мельчуцкой подгоревшим шашлыком, эти двое показались ему и Евангелине какими-то всеядными. Литковской десерт понравился, но к подгоревшему мясу она даже не притронулась. 

В какой-то момент Лисову стало скучно наблюдать за вялотекущим ходом событий на своих именинах. И разочаровавшись недавно в одном одногруппнике, теперь он хотел окончательно все испортить.

Его «поезд» уходил, поэтому намереваясь ещё раз обратить на себя внимание публики, он решил действовать быстро и дерзко. По этой причине не собираясь тратить время на лишние разговоры, Лисов потянулся вдруг за блюдом, где до сих пор лежали остатки торта и, взяв оттуда последний кусок, украшенный глазурью и кремом, покосился на Галочку, чье декольте его безмерно раздражало.

— Знаешь, Харитон, я тут подумал, — обратился он внезапно к своему одногруппнику, не скрывая затаенной озлобленности в голосе. — Тебе наверное будет неинтересно есть торт просто так, поэтому я решил оказать тебе услугу, и сделать все возможное, чтобы ты начал его есть… Прямо с груди Мельчуцкой. 

Испытывая от своих действий прямо садистское удовольствие, он размазал этот кусок торта прямо по груди одногруппнцы. Мельчуцкая даже не успела отреагировать на его жест, не совсем понимая, что тот задумал, когда и так все было очевидно.

— Харитоша, не хочешь слизать, а? — насмешливо обратился к нему Лисов,  словно сподвигая его обратить внимание на эту девицу.

Возмущенная его поведением, Евангелина вдруг резко поднялась из-за стола, и, размахнувшись рукой, закатила ему такую хорошую оплеуху, что схватив на полпути ещё пару кусков торта с огромного блюда, Лисов уронил все это дело на пол, чуть сам не поскользнувшись на куче десерта.

Смачно выругавшись, Мельчуцкая встала из-за стола, пытаясь смахнуть со своей груди кусочки сладкой зефирной массы, запачкавшей ей также и платье. Это была последняя картина, которую Евангелина отчетливо запомнила в тот вечер, прежде чем ринуться прочь из гостиной, где не могла больше находиться. С неё довольно этой клоунады! И если Лисов ринется следом за ней, она даже не станет ему ничего объяснять. Просто пошлет его подальше и все!

Происходящее просто не укладывалось в её голове. Она успела десять раз пожалеть о том, что вообще заявилась на праздник, позволив этому человеку вести себя так в присутствии одногруппников. Впрочем, её поведение тоже не отличалось ложной скромностью.

После всех этих посиделок за столом, да ещё у него на коленях, о ней теперь точно пойдет молва. И если раньше ей ещё как-то удавалось скрывать от окружающих сам факт своей связи с Лисовым, теперь в этом не было нужды. Большинство все поняли без слов. Даже те, кому она пыталась врать все это время, утверждая обратное. Кажется, теперь на дружбе с Сильвестром и Зонтиновым можно было окончательно ставить точку. Но если Зонтинов мог с пониманием отнестись к увиденному на празднике, то за реакцию Сильвестра она ручаться не могла. Что ж, тем хуже для неё. 

Такими мыслями была занята её голова, когда стремительно шагая в сторону прихожей, она почувствовала, как кто-то резко схватил её за руку и потянул её на себя.

Как дурное предзнаменование перед ней появился Лисов, догнавший её в считанные секунды. Его выражение лица говорило само за себя. В какой-то момент ему до такой степени стало плевать на гостей, что оставив их предоставленными самих себе, он помчался за ней, проигнорировав брошенный ему вслед негодующий взгляд Сильвестра.

— Куда ты пропала? Я везде тебя ищу… — подхватив её под локоть, Лисов попытался её остановить.

Не в состоянии противостоять ему, Евангелина застыла на месте, не собираясь ему ничего объяснять. Бороться с ним сейчас, когда он находился в таком состоянии, было бессмысленно. Лисов выглядел слегка захмелевшим, но вполне контролировал собственное поведение, прекрасно отдавая отчет своим поступкам. Особенно ей это стало понятно, когда пытаясь помешать ему увлечь её за собой, она услышала от него следующее: 

— Как же они мне все надоели! Пойдем, я соскучился по тебе…

И прежде чем она успела сообразить, что он имеет в виду, обращаясь с ней неестественно ласковым образом, обхватив ладонью её за талию и прижав слегка к себе, он потащил её в одну из дальних комнат, где была расположена его спальня, надеясь на близкую развязку этого вечера.

Книга 2. Глава 59

http://proza.ru/2022/12/06/1028