Музафрида, она...

Моя жизнь и творчество были вдохновлены образом Музафриды,
как я её называл и как она фигурировала со своими работами
в моём фестивале, начавшемся с Жёлтого квадрата, который
стал отдельной историей, но это потом.

Музафрида называла себя Музафри – муза свободы, настоящее
её имя - Кира Аветисян, и мне с нею было легко и очень
свободно общаться на протяжении 10-ти лет, до самой её
смерти.

Надо сказать, что на внешность она была самой некрасивой,
наверное, женщиной, которые встречались мне, но как же она
красива была в общении, обсуждении тем. Нет, это не та
красивость, которая так вычурно сочится из рук художниц и
жестов актрис. Это была самая простая красота, когда ты
правильно понимаем, не ощущаешь, что говоришь на каком-то
незнакомом языке, а собеседник постоянно вынуждает тебя
объяснять те или иные слова, а потом загоняет тебя в
постоянные оправдывания на грани скандала.

Может, Музафриде помогало то, что она преподавала разные языки
в Академии президента, в питерском филиале.  А может то,
что муж её был со взрывным характером, и эти взрывы она
привыкла купировать, пока его сердце однажды не взорвалось
окончательно – так он реагировал на окружающую жизнь, ей
несправедливое, как многие считают, устройство.

А её так называемая ужасная некрасивость с толстыми армянскими
бровями, глубокими морщинами времени на лице, неуклюже торчащими
зубами, волосатыми ногами и руками – всё это как раз привлекало
меня в каком-то нежном порыве: если бы я был Бог, я сделал бы из
тебя красотку. Хотя в молодости она и была красотка.

История моей Музафриды – это больше моя история, связанная с нею.
В принципе, у каждого человека есть связь с историей другого
человека,  и мне хочется показать и рассказать о том самом человеке –
Музафриде, которая всё так же сильно продолжает во мне жить, будто она
где-то за перегородкой, потом выглянет и скажет: ну ты и расписал меня,
но мне нравится. И засмеется.

Она никогда не сказала мне ни одного обидного слова, хотя я очень остро
реагирую на слова. Как она так сумела? Талант. Художница души.

А ещё мы с нею мечтали уехать в Новую Зеландию и продолжить там другую
жизнь. Она бы стала моим личным переводчиком, а потом и я бы изучил
язык… Правда, мне говорили, что я с моим характером со скуки там
сдохну… Не знаю…

Когда в неё врезалась катастрофа её жизни, она попала на больничную
койку, я готов был поехать к ней в Питер из Москвы, ухаживать за
нею, мыть, кормить…
Но я сам тогда оказался прикован к постели. Ковид. А потом
долгий-долгий выход из состояния удушья, постоянная одышка.
А когда немного оклемался, узнал, что Музафрида ушла навсегда…

Я с разу ощутил что-то такое…  Будто ещё один шлагбаум обрушился
перед пропастью вечности…

И я стал лихорадочно собирать переписку с этой удивительной женщиной,
её фотокартины, которым она сама не придавала особого значения – так,
забава от нечего делать, в промежутках между серьёзной работой по
выпуску специалистов на конвейер правительственной работы…

А я всё мечтал приехать к ней, забрать книгу, подписанную для меня
одним автором, эта книга всегда была связующим звеном, Музафрида
не хотела мне высылать: сам приедешь и заберёшь…

Но приехать так и не удалось…

Где та книга, теперь неизвестно. Интересно было бы прочитать её,
автора-историка я знал через интернет, но тоже ни разу не видел. 
В этой книге есть слова и обо мне. Помню, тогда было десятилетие
общения в интернете, оно было такое… Сейчас этого нет. Души не
стало. Одни рекламные выкрики. Или непонятные крики, что кому-то
хреновато, говоря по-японски. Но никто ни к кому не идёт на помощь,
каждый умирает на своём ложе, а вокруг если только прокрусты
соберутся, чтобы тебя расчленять на понятные им формы…


И стихи Музафриды:
что такое красота - это огонь в кувшине
под названьем человек:

Autumn. Beauty
Кира Muzafree (Otto):

1.
Leaves are falling on the ground,
Joyful sun has gone away.
Aurumn twilight comes much earlier,
Darker, longer every day.

2.
What beauty is
You wanted to define.
Is it a jug that empty is inside
Or is it fire burning in the jug?