Вонючий случай Глава 38

Курильщиком в этом заведении была не только я. Возле двери, ведущей в парк находилось несколько скамеек и высоких пепельниц. На одной из скамеек уже сидела парочка пациентов с дымящими сигаретами. Я пристроилась на свободной, ближе к двери.

Не успела я выкурить половину сигареты, как дверь открылась и рядом со мной образовались два санитара.

- Слышал новость? – первый обратился ко второму. Я превратилась в большое ухо.
- Ага, идиотизм. Хотя очень соответствует нашей атмосфере.
- Завтра начнут?
- Вроде да.
- Ух, грязищи будет!
- Палыч сказал, что аккуратно огородят.
- А шум?
- Придется потерпеть.

Санитары еще по разочку чертыхнулись, воткнули бычки в песочек пепельницы и ушли. Значит шум, грязь и идиотизм? Стройка! Что будут строить не так важно. Важен сам процесс, который сопровождается шатанием строителей по территории, въездом спецтранспорта и образованием сопутствующего бардака. Это надо сообщить!

«Алекс Юстасу! ...»: - начала я свое сообщение на единственный номер в записной книжке моего телефона. Я «закрылась» в санузле, замков на двери, естественно, не было, включила воду и строчила сообщение – о стройке и о Марке. Затем выключила телефон, приклеила его скотчем под нижнюю часть раковины (скотч был во втором носке, тоже идея Шурупа), и наконец-то приняла душ.

Далее день заканчивался по намеченному плану. Детокс-процедуры, ужин, перекуры и таблетки. С таблетками вышла неувязочка. Наталья принесла капсулы белого цвета. Я отнесла их в категорию «порошки», сделала вид, что выпила, полежала пару минут на кровати уставившись в стену, а потом отправилась в туалет. Смывать в унитаз было опасно, поэтому неизвестные капсулы полетели в раковину.

***
Утро наступило неожиданно. Естественно, вечером я вырубилась, как младенец на прогулке и спала, согласно моей крепкой нервной системе – «без задних ног».
- Александра, доброе утро! – услышала я сквозь сон женский голос. Сразу не сообразив, где нахожусь, и кто меня так вежливо будит, я подскочила, как ошпаренная, с воплем: «Вы кто и что происходит?», в общем, налажала по полной программе. – Замечательно! – констатировала медсестра с бейджиком «Ирина» - Удивительная динамика!

Не совсем понимая, правильно ли я делаю, но, на всякий случай, я надела сто лет одиночества и с меланхоличным «А-А» плюхнулась снова в кровать.
- Ну, ну… Не так у вас все и плохо, - улыбнулась Ирина. – Вставайте, Александра, через пол часа завтрак, а затем процедуры. Надо умыться и привести себя в порядок.
- Угу, - я неохотно встала, а Ирина деликатно вышла из комнаты.

Сколько сейчас? Семь? Восемь? Я подошла к окну и снова залипла лбом в стекло. Настроение было отличным, хотелось размяться. Рот расплылся в улыбке. Утренняя дымка окутала парк, первые солнечные лучи щекотали разноцветную листву. Красота! Черт! Как бы меня отсюда не выперли за ненадобностью! Хотя, это же бизнес. Продержат ровно столько, сколько оплачено. А оплачена вроде неделя. Ладно, прости Шуруп, пришло время госпожи Бовари.

Я взяла с тумбочки Флобера и отправилась в санузел. Может я почитать, сидя на унитазе люблю! Устроившись на троне, я открыла Флобера и включила телефон. Два новых сообщения. «Юстас Алексу. Информация принята. Про стройку выясняем. Держись!», «Юстас Алексу. Стройка подозрительная, оплачена неизвестным спонсором. Планируется строительство беседки в парке. Проверяем строителей. Установлен пункт наблюдения в километре от клиники. Ближе не можем. Постараемся внедриться в бригаду. Башмак заступает сегодня в 21.00.»

Не успела я настрочить ответ, как услышала голос медсестры. Прикрыв Флобером телефон и продолжая сидеть на унитазе, я недовольно буркнула в ответ: «я в туалете». Ирина тут же приоткрыла дверь и всунула свою голову в дверной проем. На моем лице отразилась госпожа Бовари во всех оттенках тошнотворной скуки. Цепким взглядом Ирина меня отсканировала, извинилась и вышла. Будем надеяться, что ничего подозрительного медсестра не узрела.

Атмосфера завтрака немного отличалась количеством жизненной силы. Видимо с утра, шизики и психи, еще не накачанные психотропами, пребывают в аутентичном состоянии и это состояние транслируют во вне. Я зашла в столовую с госпожой Бовари и тут же схлопотала шматок каши в эту самую Бовари. Тщедушный псих пулялся завтраком, а сопровождающий его санитар несся через весь зал к своему подопечному, расплескивая на ходу стакан с соком.

Овсянка сэр! Я взяла салфетку со стола и вытерла кашу, с трудом оставив на своем месте Бовари. Вспомнился пионерский лагерь с, примерно таким же, хулиганством. В другом конце столовой, глубоким баритоном еще один постоялец заголосил «Пароход» Утесова, да так хорошо, что мне было искренне жаль, что сопровождающий санитар заткнул его завтраком.
 
Квокка и Надя уже были в столовой и махнули мне рукой, приглашая за свой стол. Ну, раз у меня динамика, то можно и подружиться.
- Доброе утро… - пробубнила я и села за стол.
- О! Сегодня уже получше! – сразу среагировала Надя. – Я же говорила, здесь волшебники!
- Ага, для избранных! Я-то все еще лыблюсь! – Мила, чудным образом, снова раздвоилась на лице. Полное несчастье сверху и голливудская улыбка снизу.
- Затяжной дипресс за неделю не уйдет! – со знанием дела ответила Надя. – Саш, так чего у тебя?
- Козел у меня, - я неопределенно пожала плечами, чтобы не промазать с диагнозом.
- Аааа, - хором ответили дамы.
- А у меня улыбчивая депрессия… запущенная… - поделилась Мила.
- Я на профилактике, что б как Милка не лыбиться и как ты – не хандрить! – поддержала откровения Надя. – Я тут уже побывала на лечении в разных состояниях. Больше не хочу. 

- Наполеоны есть? – не удержалась я. Мне же потом с ЛырБыр опытом обмениваться!
- Вот это по-нашему! – обрадовалась Надя. – Слушай сюда. Дрыща видишь, который кашей в тебя запулил? Это химик. Он наследник фармацевтической империи. Изобретает панацею от всех раковых опухолей. Доизобретался. Кукуха съехала окончательно и бесповоротно. Вон тот, ну ты уже поняла – поющий в терновнике, сбрендил от собственной опупительности. Трахает все что шевелится, что не шевелится – шевелит и трахает. И главное поет! Трахает и поет!
Поехали дальше. В углу, тетку видишь? Это мисс вселенная. Спятила на почве красоты. У нее ботекса и силикона больше, чем тела. А вот и бессмертный гений пожаловал! - Я обернулась и увидела Марка в сопровождении нового санитара. Значит меняются.

- Почему бессмертный гений? – спросила я.
- Суицидник. Все порывается на тот свет, а его вечно оттуда возвращают. Умный, говорят, от этого и чокнулся. Теперь почти овощ, чушь всякую несет, но забавную. Можно, ради прикола, послушать.
После трапезы бейджик «Ольга» сопроводил меня в палату на очередную дозу ширева и колес. Очень хочется надеяться, что такое количество медикаментов не отразится на моих умственных способностях. Сегодня были розовые пилюли, которые ушли сразу в желудок.

За окном послышались голоса и звуки, не характерные нашему центру душевного покоя. Ага, вот и начало идиотизма. Ну что ж, пора мне на прогулку. Я надела куртку, засунула в носок телефон и отправилась в парк.
Для начала был перекур. Затем я медленно отправилась в сторону строительной суеты. Слева от главного корпуса, хотя он был единственный, не считая парочки хозблоков, работал экскаватор и суетились несколько рабочих. Огородить еще ничего не успели, да и чего тут огораживать-то. Выкопают ямку под фундамент, зальют бетоном. Вон и бетономешалка на горизонте нарисовалась.
Я внимательно понаблюдала за рабочими – ничего подозрительного не заметила и отправилась гулять по парку, в надежде, что у Марка по плану утренняя прогулка тоже имеется. Теоретически, здесь нечего делать, кроме как - есть, глотать пилюли, спать и гулять. И не ошиблась.

На скамейке возле пруда обнаружился Марк в гордом одиночестве и закутанный в плед. Куда делся санитар? Я пристроилась рядом. Марк молча смотрел на пруд и даже не повернул голову в мою сторону.

- Привет, Марк! – поздоровалась я. Марк дернулся. Плед съехал вниз и открыл запястье, которое было пристегнуто наручником к скамейке. Ясно, чего сидеть-то с психом, можно пристегнуть и отправиться по своим делам. Куда он денется. Я прикрыла халтуру санитара пледом. Это даже к лучшему.

- Все не так! Все совсем не так. Нельзя. Нет смысла. Ничего нет! – Марк повернулся ко мне.
- Чего нет?
- Ничего. Ты не понимаешь и не должна понимать. Никто не должен понимать. Понимание – смерть. Поймешь – умрешь. Нет смысла. Все не так.

- А как?
- Очень просто. Все очень просто. Все просто так, как никто не понимает! Марк чувствует. Бар-Мицва. Поздравляют. Они не знают. Не знают, понимаешь? Не понимаешь. Марк чувствует, но не это! Не это! Не это!
- А что Марк чувствует?

- Радость. Марк чувствует радость. Нет. Не радость. Страшно. Где аба? Ты знаешь? Нееет… Ты не можешь знать… Шалош ибур… Понять – умереть.
-Тогда зачем?
- Нет! Вопрос не тот! Не так! Все не так!
- Какой вопрос правильный?

- Правильный? Нет! Ничего правильного нет и не правильного тоже.
- А что есть?
- Ничего.
- Тогда зачем жить?
- Что бы умереть…

И тут меня как током ударило. Несколько лет назад со мной приключилась очень странная история. Я была в Израиле, в городе Ришон ле Цийон. Было шаббатнее утро. Что это значит? Это значит что город абсолютно пуст. Можно триллер снимать. Ни одной машины, ни одного прохожего, вообще никого, кроме меня. А мне приспичило позавтракать, да не просто, а традиционно – по-еврейски! И я искала хоть одно работающее кафе. Ну не могут же все быть настолько религиозны!

Я бродила по городу и вышла на огромный перекресток. Дороги просматривались метров на пятьсот во все стороны – тишина и пустота! Пересекая проезжую часть на последних метрах, я услышала за спиной визг тормозов и заорала от неожиданности. Могу поклясться, что машины быть не могло, потому что, в принципе, машины с неба не падают. Но она была! Более того, из машины выскочил странный мужчина и схватил меня за руку. Я продолжала орать, а он тряс мою руку и говорил. Очень нервно и на иврите. Во всем его монологе повторялась одна фраза – Шалош ибур. Было много слов, но эти два - повторялись.

Ивритом я не владею, и естественно, что запомнила я только это. Мужик уехал так же внезапно, как и появился. А я стояла на пустой дороге, хлопала глазами и повторяла – шалош ибур. Позже, мои еврейские друзья перевели слово «шалош» - это «три». А вот «ибур» осталось загадкой. Как пошутил мой приятель: «Я вообще не ибур, что такое ибур!».

Эта история, со временем превратилась в забавный эпизод и вовсе забылась. А сейчас Марк произнес эти непонятные слова! И я снова перенеслась на пустой перекресток, снова слышу визг тормозов и снова «шалош ибур».

- Марк! Что значит – шалош ибур?
- Освободи меня… пожалуйста… - глаза Марка наполнились слезами и одна скатилась по щеке.
- Ты знаешь, как это сделать?
- Убей!
- Я не могу!

К нам на всех парах мчался санитар. Что-то было не так. Крепкий парень в санитрной амуниции подлетел к нашей скамейке и рявкнул в мою сторону:

- Что вы здесь делаете?!
- Сижу… – вяло ответила я и на всякий случай натянула госпожу Бовари на физиономию.
- Пошла вон!

Вот это было совсем неожиданно. Санитар рванул Марка со скамейки, но фокус не удался. Плед сполз вниз и открыл «фиксацию пациента» на одной точке координат. Санитар выматерился, а я сообразила, что не так. Маска! Он был единственным санитаром в медицинской маске! Еще обувь! Весь мед персонал носил светлые кроксы, а этот был в черных ботинках. Мысли завертелись каруселью. С этим бугаем я не справлюсь. Надо привлечь внимание. Санитар, своим черным ботинком лупил в деревянную рейку скамейки. Еще пара ударов и рейка сломается.

- ААААА!!!! – заорала я во все горло и отскочила от санитара, что бы в мою Бовари не прилетело. – АААА!!!! – вопила я что есть мочи и топала ногами. Санитар осмотрелся по сторонам и заметил бегущую в нашу сторону делегацию в белом, бросил на меня уничтожающий взгляд и рванул в другую сторону. Я продолжала орать, даже когда прибежали сотрудники клиники. Я вроде тоже псих, хоть и не конченный. Можно и поорать всласть.