ЖИЗНЬ С БОГОМ
Прошло потом много лет, я уже нашел свой путь жизни в Боге, принял Христа, с покаянием, в свое сердце, а этот сослуживец оказался в госпитале, в тяжелом состоянии. Мы, с Галей, навещали в госпитале нашу сестру во Христе, мою землячку по Жмеринке, Полину Васильевну, члена нашей церкви, которая, в последствии, на операционном столе ушла в вечность. Навещая Полину Васильевну, мы заходили и к нашему соседу – моему сослуживцу, который долгое время лежал в другом отделении. Мы видели, что его время идет к концу, и нас, с Галей, волновала судьба моего приятеля, мы молились о нем. Однажды навестили его специально, чтобы побеседовать, потом предложили помолиться о нем, о его спасении. Он, к радости нашей, согласился.
Уже расставаясь, я задал ему вопрос: «а помнишь, как я тебе предлагал сделать, совместное, страшное преступление?» Он был очень удивлен моим вопросом и сказал, что такого не было и он этого ничего не знает. Я понял, что это мой Иисус Христос стер в его памяти то, что я не доверял подушке, не говорю и жене.
Слава Богу! Он пришел ко мне в нужное время, Он изменил мои мысли, Он даровал мне спасение моей души, Он стал моим Утешителем. Воистину, Христос друг и «террористам», каковым я стал тогда по духу зла. Бог изменил мои мысли и мое сердце, и мою жизнь, ведь я был рожден для Его милости.
Сегодня могу сказать, что Иисус Христос не оставлял меня и смотрел на мой жизненный путь. Начальники, которые были у меня, и подчиненные – эти люди помогли мне прийти к познанию Господа и исканию ИСТИНЫ, которая возликовала во мне Вифлеемской звездой, как тем мудрецам с Востока, о чем мы в состоянии прочесть в Вечном Евангелии.
Вспоминаю разговор с подчиненным мне офицером, а он длился шесть часов, после чего он заплакал, получил очищение внутреннего состояния, направленного против меня, чем, весьма, вредил и себе, и службе, и разрушал понимание службы в молодых офицерах. Мы стали с ним дружны и больше не были врагами друг другу. Если такое происходит в человеческом взаимопонимании, то, как бы мне хотелось им всем, а некоторым, еще раз, рассказать: о Иисусе Христе, о вере, о грядущем суде. Что Христос их любит и, умер за них, чтобы спасти. Этого я очень хотел бы, и в отношении моих одноклассников, любимых мною учителей, если они еще живы, дальних и близких родственников, что невозможное человеку - возможно Богу, поэтому и молюсь за них и за всех. У Господа все в свое время. «Даст Бог день – даст Бог и пищу»,- часто мы слышим такие слова.
Когда я покаялся, то обратил внимание, что проезжая общественным транспортом или в движении толп людей, в общении, стал улавливать слова, на которые раньше, слыша, не обращал внимания. Это, многоголосие изречений со стороны доносящихся и улавливаемые ухом слова людей, наподобие шума и голосов, исходящих из радиоприемника. Невольно приходило на память мое увлечение юности. Я часто любил, в ночное время, проводить время досуга у радиоприемника, в уединении и послушать разные радиостанции мира, когда в доме все спали, а я лежал на диване в темной комнате, только мягкий свет от шкалы диапазонов приемника освещал мою руку и лицо. Медленно вращая регулятор приемника, я наблюдал за движком красного цвета, перемещавшегося, по шкале, от одной станции к другой, и затаенно вслушивался в звуки: морзянки, то речи, на разных языках, то позывных станций, то песен, то помех. Еще раз, обращу на это внимание, что, что – то подобное, улавливало мое ухо, когда я находился среди людей и я был, чрезвычайно, удивлен, как люди часто упоминают имя Господа, но, в суе: «Господи!», «Ах! Господи, Боже мой!», «ради Бога», «ради Христа», «подайте, Христа ради», «слава Богу». А на праздник Пасхи многие говорят: «Христос воскрес!» и «Воистину воскрес!».
Как много крестов на кладбищах и, на шеях людей, и в автомобилях, но все это, просто фразеология и лексика нашего менталитета. Смотришь на календарь и каждые семь дней: воскресение, воскресение, воскресение. Эта информация стучит в разум и к сердцу человека, но все мертво. Благо, что это понимание, открыл мне мой Отец, Сущий на небесах, ставший близко Кровию Христа. Как многим это закрыто, да и не откроется. И причина здесь не в Боге, а и в самом человеке, в его безбожии, в его сути: непослушании, неблагодарности, несмирении. Одним словом - греховности.
Слава, и моему, Богу! Ведь я, точно, был рожден для Его милости.
Любопытная ситуация. Когда Бог даровал мне, по Своей милости, прощение, через Сына Своего Иисуса Христа, то, поднявшись с колен, после молитвы, во мне стали происходить изменения. К чему я тяготел, то стало мне не интересно, так как «прелесть» греха открылась мне Господом и я был освобожден Им от влечения к нему. Слава Господу! Молитва все более и более утверждалась во мне. Молитва, пение и желание рассказать другим о Христе, побуждали меня бодрствовать. Господь вдохновил меня делиться Благой Вестью (что значит - Евангелие) на всяком месте. Сослуживцам, жителям городка, в автобусах, электричках, на полустанках и вокзалах, в пути пешем – попутчикам и встречным.
«Говори, не бойся и не умолкай, ибо Я с тобою», – эти слова вдохновляли меня. Я понимал, что это, во мне, от Господа. Смелость и дерзновение владели мною. Я молился, зная, что Господь действует, что Он силен защитить меня. Желание говорить о Христе людям овладело мною, и я это делал, в духовном противостоянии и борении. Видел, что совершает Дух Святой, в окружающих меня людях, когда провозглашалось Слово Христа.
Чем дерзновеннее, в Господе, я совершал благовестие, тем более сильное противостояние, и воинственность, происходили в моей семье, между мною и женою и, моими детьми. Я говорил Господу: «Иисус, я не понимаю, почему это происходит? Ведь я совершаю Твое дело, Ты дал нам повеление идти и учить, а я вижу разрушающее действие в моей семье. Почему?!».
Много неразумности, в моем дерзновении, ради Христа, вело к тому, что я мог потерять семью. Да! Семью. Только молитва церкви, наставление друзей, письма отца, вразумляющий разговор пастора, Николая Васильевича, его жены Антонины Васильевны (тети Тони), собственное желание приобрести мир в семье, помогли, с помощью Христа, завоевать их сердца и разум для Господа. Церковь – величайшая, динамичная, жизнедействующая и утверждающая сила Господа на Земле.
Иисус, Своим Словом, шаг за шагом, совершенствовал и взращивал меня. Он устраивал мне встречи с христианами, исполненными веры и опыта. Их наставление и свидетельство, совершали во мне благотворную работу возрастающей, во мне, веры в Бога.
Дерзновение к Господу и моя простота, вели к тому, что я что – то хотел совершить для церкви, народа Божия. Я смотрел, как поступают служителя и проповедники, поэтому проявлял неразумность, когда выходил, до начала Богослужений, за кафедру и читал, «проповедовал», готовил конспекты к проповедям и план к проведению собраний, подбирал псалмы. Я очень радовался, в Господе, когда часто проповеди и псалмы пелись те, которые я тоже усматривал. Моя активность была моим непониманием дела и порядка в церкви. Делал я это не из тщеславия, не из желания быть в лидерах, а в простоте сердца, думая, что помогаю этим церкви и пастырю. Друзья наблюдали за мною, но, к моему сожалению, никто и ничего мне не сказали, молчали, а молились за меня. Это продолжалось довольно долго, пока я не заметил, что служителя косвенно и осторожно, начали предпринимать меры по отношению к моим поступкам. Не сразу, но пришло понимание, что нужно «сесть на свое место».
По прошествии, уже многого времени, я свидетельствую, что делал это по простоте. Я очень был бы рад тогда, если бы мне сказали прямо, что мои поступки неправильные. Я только был бы благодарен такой подсказке и наставлению. Но, осторожность, по отношению ко мне, я бы осмелился сказать, и боязнь, по непониманию моей натуры, удерживали, прежде всего, пастыря и служителей церкви, совершить такое отцовское и братское наставление. Я помню себя в этот период, да и, вообще, мне более приемлема армейская прямота. Ведь такое обличение, по правде, для меня было бы только в радость, я от них этого искренне ожидал. Благодарю Христа, что Он сохранил меня и тогда, и после, и сейчас.
Бог даровал Свою победу в нас и нам. Прошло время и мы, то с Денисом, то с Жеником, а порой и с двумя, потом, и с нашей мамой, стали ездить в Москву на Богослужения, по воскресениям. А это было не легко. Чтобы успеть на утреннее Богослужение необходимо было вставать весьма – весьма рано. Первая электричка шла в Москву, около пяти утра. Пересадки, автобус, пешком. Приезжали мы в церковь к восьми утра, а Богослужения начинались в десять. После окончания служения – обратно, в путь. Домой, порою, приезжали к семи вечера. Путь туда и обратно составлял от восьми-девяти часов, а реже и, до десяти-одиннадцати часов. И это в один день, «а завтра, в школу». Бывало, что электропоезда и опаздывали. Подниматься, еще в ночи, было утомительно, но Бог давал дерзновение и силы. Прошло время и расписание поменялось. Первые электрички стали прибывать в начале шестого утра, потом и в шесть утра и в начале девятого утра. Я видел милость Господа ко всей нашей семье. Слава Христу!
Были ли недоразумения и нежелание ехать в церковь? Я, никогда, в себе этого не видел, а детям, жене, порою, было очень томительно. Но и это Господь допускал, чтобы и я, прежде всего, проявлял разумение к детям и жене, и к себе. Через разные неустройства взаимоотношений, совершался я – отец и муж, Галя – мама и жена, дети и все, в Господе. Милосерд Господь и, весьма, сострадателен был ко всем нам, таков Он и сейчас. Слава Христу!
В церкви был замечательный хор, в котором пела молодежь и их родители. Регентом был Ваня Макоед, который ездил, более пяти лет, к нам из Минска. Приезжал в субботу – репетиция, воскресение – служение хора, уезжал, а в понедельник, по приезде в Минск, прямо с поезда, бежал на работу. Я люблю петь, поэтому и меня приняли в хор. Репетиции проводились по вечерам, поэтому я оставался ночевать в молитвенном доме, спал на стульях. Много разных событий и встреч даровали мне эти «оставания» в церковном здании, потому что много людей из разных уголков страны, бывшего СССР, да и из-за рубежа, останавливались, на ночлег, в нашем Доме Молитвы, на улице Большая Косинская, 178.
Наступало воскресное утро и, приезжала моя Галя с детьми, повидавшись и переговорив, мы расставались на время Богослужения. Я – в хор, Галя и дети – в зал. Перед началом хора, мы собирались, традиционно, слушать краткое наставление в Слове Господнем и совершали общую молитву перед Господом, просили о благословении на все Богослужение.
Начало девяностых годов было удивительное время. Тяжко было экономически, но люди, услышав Божью Весть, весьма охотно приклоняли ухо свое к слышанью, охотно каялись, но!… мало, фактически единицы, приходили в церковь, а еще меньше оставались.
В городке, в котором проживаю, открылись двери, не без сопротивления, для свидетельства Слова Иисуса Христа. Дирекция школы, учителя охотно соглашались, чтобы говорить о Боге в школьных классах, командование войсковой части – в казармах, ГДО – гарнизонном Доме офицеров. В Москву приезжали, на конференции, съезды христиан, лидеры зарубежных церквей США, Англии, Африки, Голландии, позже Бразилии, как же мне хотелось быть соучастником таких грандиозных событий, как ныне сказали бы: «форумов». Для того чтобы впитывать Благую Весть Господа нашего Иисуса Христа.
После увольнения из рядов ВС СССР, Богу было угодно помочь мне устроиться на работу в той же части, где, до этого, проходил службу. Я работал одним из начальников КЭС коммунально-эксплуатационной службы войсковой части. А это значило, что я имел свободный доступ ходить в те места, где и раньше имел доступ, что позволяло свидетельствовать о Христе: и в карауле, и на гауптвахте, и в солдатской столовой, и в казармах, и в солдатском клубе, и в службах, и в самом штабе, и самому командиру части, и бывшим сослуживцам.
Однажды состоялась, в Москве, многодневная христианская конференция в Измайлово. А как отпроситься с работы? Бог видел мое желание, да, и в этом была его воля, чтобы я наставлялся во Христе, укреплялся в вере. Стоял, на рабочем месте, и мысленно молился, чтобы Иисус помог, а рядом находился начальник, который, внезапно, и говорит: «идите, Евгений Геннадьевич, я отпускаю вас на десять дней». От вдохновения, я чуть было не зарыдал, видя благословение от Господа. Что и как, Христос, проговорил начальнику? я этого пояснить не могу, но он принял такое решение, угодное Богу. Поблагодарив начальника и славословя Господа, я поехал на конференцию. На конференции пела вокальная группа «Эммануил» – двенадцать братьев из Одессы и одесской области. Там я и пригласил их, чтобы они приехали с песнопением, в городок. Молились всей семьей, чтобы Господь благословил. Бог наш ответил на нашу молитву, группа приехала в городок. Нужно понять то время. Куда приехала христианская певческая группа? В военный городок закрытого типа, где, почти сто процентов коммунисты (уже бывшие). При большом противостоянии, духовной брани, почти полный зал Дома офицеров вышел на покаяние. Друзья уехали, хотя и церковь, в городке, не родилась, но прошло время и люди, при Господнем содействии, стали иметь и читать Библию. Многие из городка стали искать Бога, а, в последствии, стали посещать православные храмы в прилегающих деревнях. Пути Господни неисповедимы, так гласит народная пословица. Да, действительно, мы многого не знаем и, частою порою, не понимаем, что происходит, но проходит время, и мы замечаем, что сотворил Господь.
В части несколько дней проходили учения. Меня, как и других, бывших офицеров, поставили в различные группы и расчеты, на случай тревоги, чтобы помогать выполнять задачи военных учений. Никуда не имели права уходить, находились в одном месте, чтобы проверить наш уровень подготовки и знания, по выполнению поставленных группам задач. Нас должны были проверять офицеры вышестоящего штаба, а мне необходимо было ехать на проведение евангелизации, где мне необходимо было обязательно присутствовать. До отправления автобуса оставалось очень мало времени. Я молился Господу, чтобы Он помог выйти из этой ситуации, чтобы Он повлиял на планы проведения учения и меня отпустили. Воистину Богу все возмозно! Пришел, внезапно, ответственный офицер штаба, посмотрел на нас, проверил, а потом говорит: «свободны! но, чтобы вас здесь никого не было. Исчезните, чтобы вас, даже, никто не видел». Радость! Я побежал на автобус и поехал в Москву. Разве все опишешь? Господь в каждом моем дыхании, Он в нашем кругу жизни, Он – Чудный, Он Бог и Милосердия, Слава Ему!
Как прекрасно опираться на слово Христа. Это Слово, действительно, действующее, созидающее. Многократно вижу и, надеюсь, буду видеть Его многомилосердие ко мне и дому моему.
ВСТРЕЧИ
И, снова, вернусь к началу девяностых годов, уже прошлого столетия. В Москве, на базе гостиничного комплекса «Измайлово», состоялась грандиозная евангелизационная конференция, участником которой был и я. Одним из направлений деятельности по приему гостей, руководил Иван Савельевич Федотов, ушедший в вечность, которому я, там, некоторое время, усердно помогал. Вот там я и познакомился с одним братом с тернопольской области Украины, сверстником моего отца, фронтовиком, бывшем узником, за Христа, отсидевшего в лагерях большой срок. Слово за слово, и мы вошли в душевный разговор, полилась доверительная беседа, взаимное свидетельство: примеры, смех, слезы, сопереживание. Я запомнил его свидетельство о себе. Брат росточком невелик, худенький, щупленький. Когда началась война, вчерашнего пацана взяли на фронт. В одном из повседневных боев, их подразделение оказалось на главном направлении наступления немцев. А у наших ничего не было для отражения атаки, ни поддержки. Немецкая авиация стала бомбить и окопы, потом пропахивала снарядами артиллерия - кромешный ад: гул, тьма, огонь, взрывы, осколки, свист пуль, короче, тьма и ужас. Спрятаться от всего этого просто не было где. Глянул молодой воин, что спастись можно только, если бежать вперед, а там была балка, где, возможно, было бы легче, да и от осколков и пуль, как бы укрытие, только поднялся и бежать, сделал несколько рывков вперед, глянул, а прямо на него, на их позицию, движется армада танков. Одна мысль: «спастись!». Глянул, а под ногами, то ли межа от огорода, то ли тропа, то ли рытвина от гусениц, поросшая травой, а, может, природный желобок, типа углубления в земле. Все смешалось в круговерти ада, пал, руки разложил в стороны, большая каска на плечах, в правой руке трехлинейка… лежит и кричит: «Боже! Спаси! Если спасешь, то есть со свиньями, без ложки, буду». Говорил, кричал, плакал, а танки немецкие фронтом и колоннами рычат, стреляя, движутся на него. Вдруг слышит: «Жить хочешь?!» – громко. А брат, то есть тот армеец, пацан – фронтовик, отвечает криком: «да-а-а!», а в ответ слышит слова: «Я Бог! Дарю тебе жизнь, запомни все и расскажи всем, Кто тебя спас от погибели». Поднимает голову, а на него смотрит из танка, сквозь щель, молодой, рыжий танкист, с голубыми глазами, как колючками. «Смотрит на меня… шлем светло-коричневый из новой кожи, желтого цвета… я дышу, сердце стучит. Танкист был ведущим в колонне танков, посмотрел, остановив танк, а потом медленно развернулся, а танки за ним и вдоль фронта медленно проползают. Бог говорит: «смотри и запоминай», я запомнил цвет краски танка, запах смазки, число болтов на деталях махины, число шипов на гусенице, все запахи. Танки уехали. Бог и говорит: «а теперь встань и посмотри на это поле смерти». Я встал, все осмотрел вокруг, по сторонам – все погибли, нет живого ни одного, только я один и живой. «Потом я свидетельствовал в окопах, везде, как Господь спас меня и что Он мне говорил. Бог меня таким, сверхъестественным образом, девятнадцать раз спасал на войне, а я обо всем рассказывал в окопа.
Потом меня приговорили, за религиозную пропаганду к расстрелу, но и там меня Христос спас, вырвал, чтобы я шел и говорил людям, как Он меня спас. Потом лагеря, Сибирь. В особом лагере, каторжные работы, а у меня опущение желудка, на каменоломне: упал – расстреляют, малый камень взял – били прикладами, а то и пулю. Подхожу к большому гранитному камню и говорю: «Господи, исцели, дай силы, во имя Отца и Сына, и Духа Святого», чувствую, как желудок – «щелк!» и, стал на место. Я подошел и взял большущий камень, не по росту и не по силе моей. А меня должны были расстрелять, так как я и там продолжал говорить о Христе и свидетельствовал, что Он сделал для меня на фронтах войны. Охрана и начальство увидели, что произошло чудо, так как тот камень, никто и здоровый, поднять не смогли бы, это раз! И, что я исцелен, а они знали, что у меня проблема с желудком – это два!». Потом было еще много свидетельств Господней славы в жизни бывшего солдата, скорбей и преследования. Опускаю многое, но расскажу, как Иисус наставлял его, будучи женатым.
Брат был худеньким, я говорил об этом, а жена полная и плотная женщина, выше его ростом. «Хочу идти служить Богу, а она - преграда, нет мира, свары в семье. В одно вечернее время, когда нужно было идти доить корову, вышел я с ведром и стал доить корову. Дою, а она подходит, садится мне на плечи, ноги спустила мне на грудь, а я спокойно дою, делаю вид, что ничего не происходит и молчу, понимаю, что это Господь дает мне, через нее, испытание. А она и говорит: «А ну! Поднимай меня десять раз, корову же продолжай доить». Помолившись Господу (а я очень хотел идти и служить делу веры, а жена противилась), я тихо поднимаюсь, как мальчонка, а она здоровенная, полногрудая, сидит, смеется и только считает: «Раз, два, три, … шесть, …девять», а я продолжаю доить буренку свою, в глазах все потемнело, весь в поту, еще раз подняться, то есть десятый и, умру, а она со смехом слезла с меня и говорит: «вот теперь вижу, что ты готов. Иди и служи Господу. Выдержал экзамен. Буду тебе послушной и любящей. Иди, служи Господу нашему Иисусу Христу!»
«Вывод, - говорит брат, - Бог испытывает нас, учит, закаляет через жен, чтобы мы были готовы служить Ему. Я - древесный чурбан, а жена – инструмент. Господь, сперва обрубает, через жену, наши ветки, сучки, очищает кору – ох! больно, как больно. Потом, этот чурбан берет и ставит нас в станок (жена станок), включает движок, чурбан начинает вращаться все быстрее и быстрее, резцом одним обрабатывает, снимает выступы, отскакивают щепки. Потом берет другой резец – летит витая стружка. Потом увеличивает скорость вращения, новым резцом – более мелкую стружку. Потом шлифует, ложит руку на деталь, а она гладкая гладкая, а после этого вынимает заготовку из станка и ставит ее туда, куда захотел Сам. И все это через жену. Хочешь служить Богу! Стань гладкой деталью! То есть, станешь такой, но, сперва, топор, резец».
Я понял все. У меня сильные осложнения были тогда с моей Галей, не было взаимопонимания, ссоры, споры, противостояния. Я молился. Ей плохо, мне плохо - нам плохо, но шло время и Иисус, по молитвам церкви, родных, друзей наших остругивал меня – готовил, чтобы я и мы стали пригодны Ему на служение. Слава Христу! Он, воистину, милосердный Бог и Он верен. Я, ведь, был рожден для Его милости!
А с братом с тернопольщины, я встречался уже, когда Господь призвал нас служить Ему в МТИ (П) – Московском Теологическом Институте, тогда еще (П) – Пятидесятников ХВЕ в России. Потом, «стыдливо», идя на поводу политиканства, руководящие братья, (П) – убрали. «Ну! Как же, как – то читается удобнее и просто и быстро: М (эм) Т (тэ) И (и), и шильдики оформлять удобнее: «Московский Теологический Институт», а то каждому нужно объяснять, на вопрос: «а что значит (П)?», «Да, знаете, что это, это … «Пятидесятники», «А – а- а, сектанты!», но это уже другая тема.
ВОЙНА В АБХАЗИИ
Одним из ярких свидетельств в моей христианской жизни, как я уже отмечал, это было то, когда Бог употребил и меня, вместе с Василием и Николаем Романюками, для поездки в Абхазию, точнее в столицу - Сухуми. Время было напряженное, Грузия ввела свои воинские формирования на территорию Абхазии и совершала страшные мракобесные поступки военных преступлений по отношению к населению Абхазии. Война жестокая, как всегда, несправедливая, преступная и ужасная. Абхазцы, вооружившись, давали должный отпор, а, потом, и добились независимости и победили. Конечно, не без помощи «старшего брата» – а может и, «сестры» – России.
Апогей, наших, событий совершился в период с 12 июля 1993 года по 18 июля 1993 года, когда мы: Василий, Николай Романюки и я оказались на территории Абхазии, расположившись на военной базе Вооруженных Сил России в городе Гудаута, проживая в гостинице – санатории военной базы, на берегу Черного моря. Но этим все завершилось, а начало отодвигается на период, фактически, годовой давности, до этих дней.
И, да поможет мне Господь, в этом повествовании.
А, сегодня 12 июля 2006 года, тихо, мирно, воздух напоен запахом липы и цветением разных трав. Вечер, после изнурительной жары, наступила прохлада, в периоде умиротворения: деревья и листва находятся в общем согласии, гармонии, благоговейно тихо, отдыхая вместе с человеком, в безветрии. Зелень напоена корнями своими. В насыщении, открытости и красоте – флора, по Божьему установлению, совершает свой благодатный труд, в цикличности (после потопа).
Ласточки радостно мельтешат крыльями, то, в стремительном полете, ловят летающую трапезу своим питомцам, сидящих в гнездах под балконами и, страстно открывая желторотые клювики, для сытной пищи, которую собрали, в трудолюбии и ответственности за жизнь своих детенышей – птенцов. Птичья малышня, по немногом времени, покинет родной «отчий дом», станут на крыло и… в перелет на юга, чтобы совершить труд, уже, для своих детей.
Круговорот, спирали, времени, несущегося навстречу с Господом, так как «время близко».
Итак! Чтобы ничего не упустить, начну повествование о Славе Христа в моей жизни и церкви.
По Слову Господа, церковь Сухуми выехала, почти, в полном составе за океан, расположившись на новой земле. Но были и те, которые, по разным причинам, остались жить в своем городе: приморском, курортном и развратном. Здесь, с давних времен, любил отдыхать царь Всея Руси и его вельможи, а так же знать и люди денежные. После всех событий истории, Сухуми стал своеобразной здравницей СССР, где расположилось множество санаториев и Домов отдыха, ведь рядом горы, море, пальмы.
Так было угодно обстоятельствам жизни, что я еще далекий от Бога, бывал здесь один, а также с женой моею Галей и Дениской.
Характер и поведение города формировался желаниями и похотью отдыхающих. Формировался и блудливый характер среднестатистического сухумлянина, ищущего удовольствия, развлечения и денег. Так произошло, что Господь открыл двери для благовестия в этом городе, когда в СССР еще и «пикнуть» нельзя было о Христе, но это чудо прошло для людей города, фактически, незамеченным. Большинство отвергло принятие Благой Вести, хотя Христос посылал в этот вертепный город лучших своих сыновей и дочерей. Да! В городе были евангельские церкви, где Слово Истины произносилось в проповедях и служении Господу, но город, подобно известным городам приморским, времен Христа на земле Палестины, Его не принял. Господь, зная, что грядет время крови и войн, возвестил Слово Свое, по великой Своей милости, чтобы дети Его покинули Сухуми и Абхазию. Развал СССР, в результате, так называемой перестройки, привел к тому, что произошла жестокая война со стороны Грузии к Осетии. Война еще не пришла в Абхазию, но время было уже сочтено.
Оставшиеся в Сухуми, братья и сестры, стали активно проводить евангелизацию, как в самом городе, так и в горных селах. Церковь прилагалась из новообращенных, не только в Сухуми, но по всей Абхазии. В этих условиях жизни, церковь усердно вела евангелизацию в санаториях, домах отдыха, в общественных местах. Нужны были радио усилители, микрофоны, мобильные переносные электростанции, чтобы в вечернее время, после работы, как в городе, так и на выездах, эффективно благовествовать Божье Слово.
В СССР, в начале девяностых, по великой милости Творца, открылись двери для благовестия. Вот, с этой волной пробуждения, принесло и меня, в поместную московскую церковь Христову, куда 3 мая 1990 года пришел я, и покаялся. Церковь, постоянно, наполнялась от каявшихся в своих грехах людей. Радость и слезы, ликование и славословие, благодарственная молитва и песнопения, дерзновенные проповеди о призыве идти к Иисусу, дружественные рукопожатия и задушевные беседы, запомнились мне на всю мою жизнь.
Так случилось, что, как бы, само собой, произошла моя встреча с братом Николаем Шаршаковым, его женой Ларисой и их детками, в московской церкви, на улице Большая Косинская, 178, где нашим пастором был Романюк Николай Васильевич.
Ухудшение условий жизни, как по всей стране, так и на Кавказе, способствовали тому, что семья Шаршаковых, была вынуждена покинуть свой город Сухуми и стала проживать, сперва в нашем Доме Молитвы, а потом, в ответ на молитву, в доме, который впоследствии пошел под снос, будучи там уже прописанными (как бы случайно), и они получили прекрасную квартиру во вновь строящемся микрорайоне Новокосино, на его центральном проспекте!
Но это было потом, а, по началу, стесненные обстоятельства. Жена Лариса с пятью детьми, перебивались как могли, то на Украине – родине отцов, а потом осели и стали дежурить по нашему Дому Молитвы. Совершали работу по поддержанию порядка, чем служили Господу и народу Его. Николай, муж и отец их, то приезжал, то уезжал (в Сухуми, Бог, чудным образом помог им построить большой дом), чтобы присмотреть за хозяйством и домом, рассчитывая, что еще все как – то уладится.
В один из вечеров, когда я приехал на репетицию хора в дом Молитвы, из Чернецкого, я близко познакомился с этой семьей, слушал свидетельство о их жизни, о трагедии и радости, о Славе Христа в их жизни, что Господь совершил в их семье. За разговором я услышал большую нужду для церкви Сухуми. Нужны четыре микрофона, усилитель мощности, мощные звуковые колонки, генератор электроэнергии. Меня это очень тронуло и взволновало. Я сопереживал потребность Сухмской церкви, для активизации евангелизации.
Важно понять то, что, в то время, все это трудно было приобрести, так как ничего нигде не было, а если и продавалось, то стоило баснословные деньги. Я пообещал, что буду искать, так как мои сослуживцы и подчиненные были очень увлекающимися радиолюбителями (я рассчитывал на их совет и помощь). Они – то знали, где и что можно было приобрести. Но мы договорились, что денег от сухумской церкви будет очень мало, порядка, восьми тысяч рублей. Но они могут передать их, впоследствии, на покупку потребного радио оборудования, для евангелизационной группы церкви.
Но, малое у Бога - совершает великие дела. Вспомним пять хлебов и две рыбки: «Разве, что нам купить хлебов на триста динариев?». Господь коснулся моего сердца, я прочувствовал, сопереживанием, нужду церкви Сухуми.
Поэтому просил помощи у Господа, стал искать и расспрашивать у знакомых, благовествовал и свидетельствовал для чего мне нужны микрофоны и все остальное. Были такие офицеры, которые дарили мне шнуры, микрофоны и разные приспособления, видя добрую цель моих усилий. Меня это ободрило, я понял, что нужно идти до конца, не останавливаться, и друзьям помочь!
Был у меня друг и подчиненный, к сожалению, уже покойный, майор Коля Паньков, отец одноклассника моего старшего сына Дениса. У нас была добрая и разумная дружба. Я любил Николая, как человека, у которого была сложная судьба (вы скажите, а у кого она простая на этой грешной земле?). Он был сирота, будучи женатым, в первом браке, был предан своею женою и своим другом, от горя стал пить, опустился, но волею судеб, Коля стал моим подчиненным. Перевели его ко мне, в подчинение, старшим лейтенантом, разрушенным и переломанным жизнью, а службу закончил майором, в полном уважении у командования, людей и в своей семье, от второго брака. Вот, именно, этот Коля, как радиолюбитель, часто ездил по магазинам, толкучкам, разным конторам и «шарашкам», чтобы нужное приобрести и изобрести что – то дельное и получить радость от соделанного, и в моральном, и в материальном плане. Он запомнил мою просьбу, знал, что мне потребно и какую сумму денег я могу дать на приобретение.
Шло время, я продолжал поиски, расспрашивал, будировал, где только мог, а сам продолжал молиться за церковь Сухуми и, чтобы Господь мне помог купить усилители, микрофоны, колонки. В один, из таких дней, приехал Николай и, мимоходом, сказал: «в городе Клин, в подвальчике, одного, мне известного, магазинчика, я нашел потребное по деньгам, по составу, по мощности и по параметрам. Но есть один недостаток – колонки разного цвета: одна черная, а другая - коричневая». Я же очень обрадовался, до нетерпения, и сказал, что все это подходит, что это то, что нужно. Отдал Николаю деньги и, со временем, он, лично, привез мне все, из города Клина, домой.
Если учесть, что дорога туда, равнозначна дороге от Самарии до дороги, «которая пуста», ведущей на Газу, на которую послал Господь, через Ангела, дьякона, первоапостольской церкви, Филиппа, если учесть финансовые трудности того периода жизни, то вы должна понять ту любовь Господа, которую Он проявил через Колю.
Когда я пришел домой, после службы, и увидел две колонки, усилитель, шнуры, микрофоны, да еще и, ощутимую скидку, которую сделал продавец на весь товар, как некондиционный, давно пролежавший в том магазинчике, обреченный на то, что его уже никто не купит, то должны понять, что я испытал, от вдохновения, радости и милости Господа нашего Иисуса Христа. Господь знал ту грядущую нужду церкви Сухуми, поэтому, в магазине, была допущена ошибка в реализации товара разного цвета. Так ответил Он на нашу и мою молитву о церкви Сухуми. И Колю Панькова привел ко мне, в свое время, для продолжения службы, и помог мне приобрести добрые и дружественные с ним взаимоотношения. Бог все это усмотрел, изначально, когда я был еще от Него далеко. Но Иисус, богатый милостью, чудно все усмотрел и все было исполнено, в свое время, употребив меня и Колю, для церкви Сухуми.
Денис и Женя расставили по комнате колонки, подключили шнуры, микрофоны к усилителю, подали электропитание, а я в тихой радости и благоговении смотрю на все оборудование и думаю: «а как же все это привезти в Москву, отдать Коле Шаршакову? А ведь его нет, он в Сухуми. Как доставить все это богатство друзьям? Поездом? Или как?». Молча размышлял. Дети рядом, в возбужденной радости, регулируют, пробуют по мощности микрофоны и колонки… а мне Господь проговаривает: «ты сам повезешь все это в Сухуми». «Как, Господи?», - отвечаю Ему в мыслях. Я понял, что Иисус сказал мне Свое решение. Я промолчал, никому, из домашних, ничего не сказал, что Господь сказал мне о Своей воле. Стал только молиться.
Да, пока я искал все это, шло время и началась братоубийственная война в Абхазии. Грузия напала на Абхазию и массово уничтожала там людей. Коля Шаршаков остался в блокированном Сухуми. Война. Но Иисус то сказал, что я все это повезу в Сухуми. Поэтому я стал искать автогенератор, который обеспечил бы освещение территории или зала и обеспечил бы работу музыкальной усилительной аппаратуры.
Война в Сухуми разгорелась и становилась все более масштабнее и масштабнее. Новости с Кавказа одна другой трагичнее. Я же усердно продолжал молиться за Абхазию, Сухуми, церковь и, чтобы Господь даровал мне один миллион рублей на все забот. Молился, в церкви, постоянно, объявлял нужду, чтобы Господь помог все завезти в Абхазию. Молился и сопереживал, постился, чтобы Господь содействовал помощью в приобретении и доставке всего в Сухуми.
Помощь в приобретении армейского генератора, мощностью в четыре киловатта, оказал Николай Панченко, бывший командир большой инженерной железнодорожной части. Денег на покупку не было, но была простая вера, как у детей, в Господа. Были предварительные переговоры, телефонные звонки, поиск людей, кто обеспечит нам содействие в приобретении генератора. Все было найдено, с помощью Божьей, но оставалась малость – деньги и автотранспорт. И таким помощником оказался Володя Данилян (у него был грузовик, а также и деньги). Володя, и брат его Виталик, родом из горной деревни Бадара (на армянском, Храмовая), которая находится в Карабахе, или, как говорят, в Нагорном Карабахе. Володя, брат во Христе, весьма жертвенный, любящий Господа и Божье дело.
Была холодная и морозная зима, но ради Господа, Володя стал усердно содействовать, чтобы был приобретен генератор для Абхазии. Приехали мы в воинскую часть, в которой некогда командовал Николай Панченко, ставший членом нашей церкви. Мы покаялись с ним третьего мая девяностого года. Познакомились с его бывшим подчиненным, который отдал нам, по низкой цене, свой генератор. Загрузили и, поздно ночью, приехали в мой военный городок, затянули его в гараж, цепенея от холода. Генератор весом, более сотни килограмм, снимали с Божьей помощью, так, что, от нагрузки, хрустели кости позвоночника. Радость! Есть усилитель, есть генератор, который потом отлично наладили мои сослуживцы, отличные мастера и в таких делах.
Да воздаст Господь Володе, брату моему во Христе, его семье. Его родина, стала моей родиной, которую постоянно несу в себе для Господа, которых не видел, но люблю и помню, его христианская жизнь, созвучна в моей, если хотите, судьбе.
Как же хотелось исполнить волю Господа и, поскорее, все доставить в Сухуми. Я страстно и дерзновенно, неотступно молился, просил помощи у Иисуса Христа, чтобы Он помог всем потребным, к этой поездке, в Абхазию: деньги, отпроситься с работы, иметь согласие жены, благословение пастыря и церкви. В церкви были люди, которые меня поддерживали, давали, кто пять, кто десять рублей. Это меня ободряло и вдохновляло, укрепляло в вере.
Я думал, что поедем в Абхазию с Максимом, братом во Христе, по возрасту, годившемуся, мне в сыновья. Гитарист, певец, добрый малый, с которым я сдружился. Максим был из Львова, учился в Подмосковье, постоянно посещал нашу церковь. Он приезжал ко мне в городок, мы вместе с ним проводили евангелизационные служения: у подъезда моего дома, в электричке, в ближней деревне, в школе городка, а так же поддерживали служение в церкви (в Косино и в ДК «Серп и Молот»). Рука Господня содействовала нам в нашей дружбе. Но у него, постоянно, проявлялось слабоволие, в хождении, в вере. Мне приходилось постоянно его ободрять, укреплять духовно. Мы вместе молились, беседовали, дружили искренне, доверяли друг другу наши взаимные тревоги и волнения, нужды.
Пришло время, когда Максим, я и мой сын Денис, по благословении церкви и брата Василия Романюка, как служителя, были весьма ободрены Христом и Его славою, Его заботою, Его возможностями, когда летали в Западную Сибирь, в глубинку, где жила его мама Галя и брат Костя. Мы имели поддержку Господа в активном служении и общении с людьми и членами молодой, только что родившейся церкви. Об этом можно написать отдельную книгу. Поэтому я и имел, в мыслях, Максима, что мы поедем в Абхазию, где предполагали, что будем благовествовать, проповедовать, петь во славу Бога, доставив церкви Сухуми нужные генератор, усилитель, микрофоны, колонки.
Это я так думал, а у Господа был другой план. Он знал, кто со мной или с кем мне положено будет выполнить эту миссию. Максим, после защиты дипломного проекта, уехал на Украину, во Львов, связь с ним прервалась, хотя молитва за него еще более усилилась. Я это переживал, когда, по договоренности с ним, в вечернее время, одновременно становились на молитву о нем и о нашей поездке. Лицом я поворачивался к западу, поднимал руки к Небу и, дерзновенно, до исступления, молился, чтобы Господь благословил нас на поездку в Абхазию. Но я многого не знал, до поры до времени, пожалуй, так оно и должно было быть. Никаких вестей от Максима я не имел, не знал, как сложилось настоящее, а тем более, не мог знать и будущего.
По воскресным дням, когда мы молились за нужды, я, настойчиво и постоянно, призывал молиться за Абхазию, поездку в Сухуми, о благословении от Господа. Церковь знала, что вскоре должно совершиться практическое, поэтому поддерживали и делом и словом и молитвою.
Однажды, пастор Николай Васильевич, побеседовал со мною, в братской комнате, относительно моего желания по поездке в Сухуми. Он испытывающее поглядел на меня, да и подтрунил надо мною: «Ну да! Женя хочет идти по окопам, по дорогам Абхазии и благовествовать, а то, нет где делать этот труд в Подмосковье». И так, со смешком и увещанием.
После этого разговора, ехал я с семьей с богослужения в Чернецкое, сидим в электричке, все с усталости, перекусив свежим батоном хлеба, уснули, а я, прикрыв глаза, переживал, вспоминал проделанное и обращение ко мне Господа: «Ты повезешь все это в Сухуми», слова пастора – наставника, старшего и опытного в христианской жизни, и стал я себя ругать: «пацан ты, пацан, это все твои эмоции, а пастор прав»… Короче - засомневался, и слезы и ком в горле. Решил: «не буду молиться месяц, если это не от Господа – уйдет, а, если от Него – да будет Его воля».
Вот, здесь то, и сделаю еще одну паузу в повествовании, весьма нужную и поучительную. До всех этих событий, подошел ко мне Иван Савельевич Федотов, он уехал к детям в США, а перед этим подарил мне чемоданчик картонный, крашеный, небольшой. Некогда, он с этим чемоданчиком «ушел в люди». И как дорогую «реликвию» своей жизни, подарил мне, но, подошедши ко мне, сказал доброе задушевное слово и пожелание, благословил и отдал мне чемоданчик с разными книгами. При это, сказал: «кое – что тебе, обязательно, пригодится почитать». Я, с пониманием, взял этот подарок и поблагодарил. Привез домой, книги сложил на полке, пометил, а чемоданчик отложил в другое место для своих нужд.
А все это было от Господа. Он знал, что я окажусь в ситуации сомнения, поэтому я получил в подарок эти книги в чемоданчике. К слову, до самой смерти Ивана Савельевича, мы с ним переписывались и весьма оживленно. Он решил, нас с Галей, пригласить в гости в США, но потом передумал, из – за своей болезни (его парализовало). Он писал: «что лучше будет, чтобы мы его помнили таким, каким знали, а не немощного и разрушающегося здоровьем». Но видеться, на этой земле, нам более не свелось. А вот одна из подаренных им книг, была для меня откровением от Господа: «Как слышать Слово Господа» – книга Ульфа Экмана, в последствии, ругаемого и запрещаемого к чтению, его книги, в церкви. Но его ранняя книга, оказалась очень эффективной и действенной. Она мне открыла глаза, дала понимание, ободрила и утвердила, что, если Господь сказал тебе Свое слово, то жди, молись, смиряйся и, весьма, смиряйся! Будет победа, так как Господь – Победитель! Автор напоминал: «что будет испытание, дьявол будет подступаться через жену, детей, близких, членов церкви, пастыря, служителей, но ты смиряйся, молись и победа от Господа придет». Это меня окрылило и вдохновило! Господь учил меня урокам веры: «только не подведи, смиряйся, не ропщи, не срывайся, будь кротким – придет время и все совершится, как Я сказал». Этому учит нас Библия, например, через «Первую книгу Царств», первую главу. Анна и Илий, испытание, а потом - победа Господа, в жизни Анны.
В одно, из последующих, воскресений, после богослужения, позвал меня Вася Романюк в комнатку, которая находилась рядом с братской, будучи очень усталым, потому что выложился в прошедшем служении при проповедовании дерзновенной проповеди в Духе. Сидя в кресле, говорил мне, чтобы я не унывал, вспомнил Анну и Илию, как дьявол противодействовал и Апостолу Павлу, чтобы я ободрился, а потом сказал, что они, с Колей молятся в семьях за меня и о предстоящей поездке в Сухуми. Ободрил! А ведь пошел против своего отца и пастыря, которого очень ценил и любил, но ради славы Господа и воли Его – пошел наперекор. Я это, разумно, понял и весьма этим ободрился. Потом Вася и спросил: «а почему ты думаешь, что должен ехать в Сухуми с Максимом, а не с другими? Например, с ним и Николаем?». Это меня и удивило и ободрило. Я промолчал, или, что – то ответил, но к Васе и его семье у меня проявилась нежная, сердечная любовь, потому что они поддержали. Я хотел его обнять и нежно тискать, прижать его к себе, за его внимание и готовность вместе исполнить желание Христа Господа нашего.
Повествование пишется более быстро и последовательно, строка за строкой. Читающий представляет события, но ожидания и дерзновение исполнить волю Господа побуждали к молитве и, повторюсь, более и более смиряться, не закрыть собою дверь, которую открыл Господь. А атаки дьявола подстерегали на всяком месте. Война в Абхазии разворачивалась все, более, ожесточеннее. По программе телевидения показывали ужасы войны. При очередном просмотре телепередачи, мой сын, Денис, шутя и говорит: «мама, папа полетит туда самолетиком или вертолетиком, а пульки по ним тюк – тюк – тюк и папы не станет», а Галя в ответ, в ощущении сказанного, буквально, в крике души: «не – пу – щу – у – у! Что я буду делать одна с детьми без тебя?». Я молчал, молился и смирялся, чтобы Иисус устроил Свою победу.
ВОЛОДЯ АКИМЕНКО
Подошло время, когда и в церкви совершалась молитва за церковь Абхазии, Сухуми, с открытым сердцем, помочь друзьям, находящимся в затруднении. Вести к нам приносили те, кто вырывался из блокадного Сухуми. В городе был голод. Наш российский десантный батальон, расположенный на горе, рядом с Домом молитвы, на улице Чиндара, испытывал большие трудности. Война, голод, террор грузин против абхазцев и ответные действия абхазцев, мстивших за свой народ. Трупы в городе и округе лежали на местах убийства, никто не прятал их, да и не было кому, собаки грызли человеческую плоть, смрад, стрельба, бомбежки, взрывы, вылазки. Дорога, идущая из Сухуми в аэропорт стала линией фронта. Со стороны моря - абхазцы, со стороны суши - грузины, которые в ночных вылазках, постоянно атаковали позиции абхазцев. Грузины врывались в дома и убивали, насиловали, грабили, взрывали. Однажды ночью, грузины ворвались в дом пастора церкви Володи Акименко, у которого было девять детей. Хотели силой взять молодую дочь, но он удерживал дверь, чтобы она бежала через окно, а его избивали и, наконец, ударом приклада по голове убили – он упал на пол. Сын подбежал к нему, пал на грудь и стал слушать сердце – оно уже не билось, Володя с открытыми глазами лежал на полу бездыханен, но мозг его продолжал работать, очи видели и он все слышал, как сын кричал маме о его смерти, о ужасающем и раздирающем крике жены, которую бандиты хотели изнасиловать, но Господь вступился. Володя узнал голос соседа – грузина, юноши, который и привел бандитов в этот дом, «не трогайте, она заразная и больная, умирает от рака». Бандиты ушли, прибежали абхазцы, взяли Володю и отнесли в госпиталь, где его и возвратили к жизни.
Это все, трагичное, рассказал мне Володя Акименко, когда приехал к нам в церковь из Сухуми. Он то мне и рассказал подробности и связи в Сухуми, Абхазии, а так же, как голодовали семьей: «девять месяцев не имели краюхи и крошечки хлеба во рту, ели траву и фасоль» и подсказал, что если туда ехать, то нужно везти продукты: фасоль, хлеб, соль, спички. На фасоли тот народ и продержался. Далее, продолжал рассказ Володя Акименко, что дошла молва, Бог знает как, что за линией фронта дают муку. А нужно пройти через грузинские кордоны. Помолились Господу, два его сына взяли два пустых мешка и, с верою, прошли беспрепятственно все позиции грузин. Назад, нагруженные мукой, изнуренные и слабые, дети прошли мимо постов, их, как не видели. Часовые разговаривали, солдаты вели свои разговоры, а они прошли мимо них с мешками муки, к себе домой, сколько же было благодарности и славословий Богу, со слезами радости, благодарения и пережитого горя, претерпевшей христианской семьи.
Это тот Акименко Володя, который за веру в Господа, будучи юношей, получил тюремный срок. Вместе с братьями, в послевоенное время, которого не имели права, как малолетнего, привлекать к суду, но КГБ, через решение «суда», засадили и его, дали срок.
На суде, он исполнился Духа Святого, и сказал, что сидящие в зале увидят, что через короткое время – три года, братья и он будут на свободе. Члены суда смеялись, бросая едкие слова. Но, через три года, умер вождь народов Сталин И. В., и их освободили. Когда он оформлял документы на получение паспорта, то те, кто их «судили» увидели, как он сидел за столом и писал, а одна из участников суда увидела его и узнала, вспомнила его пророческое слово, в Господе, об освобождении и сроке, побежала и созвала всех, те же прибежали и смотрели на Володю, как на чудо. Володя воспользовался этим и стал свидетельствовать о Христе, о Его Славе, а потом, сделав свое дело, ушел. Так прославился Иисус Христос через его свидетельство.
Это тот Володя Акименко, который отсиживал в камере с царским полковником, сидевшего в лагерях СССР, со времени гражданской войны. Полковник был в той же камере, где отбывал с ним срок брат Воронаев, основоположник Пятидесятнического движения в нашей стране, они лежали в бараке, а полковник в маленькую щель, отодвинутой доски, дышал свежим воздухом и смотрел, что делается в зоне, а однажды он увидел, как вооруженные часовые с овчарками вели Воронаева. Приказали идти вперед, а сами отстали, один из них выстрелил в брата Воронаева в правую лопатку, Воронаев упал, а часовые выпустили овчарок, которые и загрызли до смерти узника Христа.
Это тот Володя Акименко, который ездил проводить богослужения в близлежащем поселке под Сухуми через линию фронта. Однажды Господь побудил его выйти из автобуса раньше времени. А дело было уже в темноте. Проходя знакомою тропою, он услышал, а потом и увидел тех, лежавших в засаде, которые уничтожили автобус и всех ехавших. Он это видел и поблагодарил Бога о его спасении, скрываясь от бандитов, пошел проводить богослужение. Так случилось потом, что он же увидел смерть тех, кто пролил кровь невинную, расстрелявших людей: детей, стариков и старух, ехавших в автобусе.
Володя нарисовал мне подробный план города Сухуми и Гудауты, а так же и военного аэродрома, ручеек, через который нужно пройти в дом, пастора – инвалида первой группы из Бомборы, у которого было пятнадцать детей и жена красавица, я все это запоминал, впитывал, как в губку, чтобы потом использовать на деле. Зарисовал и хранил, на раскладке из ватмана, и эту схему, где море, где линия фронта, где минные поля, фамилии людей, офицеров, которые благоволили к христианам, рискуя собой, помогали выводить людей из блокадного Сухуми морем и вертолетами, эта раскладка сохранена у меня и доныне.
Когда мы расставались с Володей Акименко, то мы стали близки и родственны с ним, как от одной пуповины. Время было трудное, денег у нас не было, этот разговор остался между нами, а в церкви его присутствие было скрыто от всех руководящих братьев. Брат видел, что мы не говоруны, а делатели, поэтому после окончания богослужения подошел ко мне и поведал о себе, а я слушал и, в сердце, все более и более укреплялся, что мы должны быть в Сухуми.
Расставаясь с ним, я на деньги, какие имел, купил было, думал для дома, буханку пахучего черного хлеба (под названием «столичный»), но, что – то меня побудило, и я отдал эту буханку Володе Акименко, стыдясь того, что не могу дать ему большего… слезы гложат и ком в горле, как вспоминаю этот день и ту буханку хлеба.
Мы расстались, я уехал к семье в Чернецкое, а Володя Акименко - своим путем.
Прошло, после этого, более семи лет, когда пастор Вася Романюк посетил США и там, в городе Портланд, повстречался и с Володей Акименко, который и рассказал ему о буханке хлеба, подаренной мною, как он плакал и благодарил Господа за этот хлеб, как он его нюхал и обливался слезами радости и пережитой скорби, после прожитых дней, месяцев, годов голода и войны в Абхазии. Когда они расставались с Василием, то брат подарил ему, для меня, пятьдесят долларов , которые Василий, неожиданно для меня, по своем возвращении, и отдал мне с письмом от брата Володи Акименко. Я был растроган и благодарен ему и Господу за оказанное, и незаслуженное мною, внимание, но подумал, что эти деньги можно было и не передавать, так как имел средства на то время. Подумал: «для чего, Господи, Ты, мне их дал, ведь я не нуждаюсь?», но прошло совсем немного времени, и я увидел милость Христа ко мне, как же понадобились мне эти пятьдесят долларов, дарованных Христом, через брата Акименко Володю.
Потом я написал письмо брату, в Портланд, в котором поблагодарил его за внимание и добрую память, и свидетельствовал, что сделал Господь, для меня, через эти деньги. Его информация и рассказы не пропали даром. Все это послужило делу, чем прославлялся Христос в нашей поездке в Сухуми.
Время не заставило себя ждать. Война и обстоятельства заставили бежать Колю Шаршакова из Сухуми, так как он был офицером запаса и имел воинское звание «старшего лейтенанта», поэтому его призвали на фронт. Коля бежал из Сухуми в пустой цистерне из нефтепродуктов, что его и спасло, с Божьей помощью, от участия в братоубийственной войне. Николай вернулся в Москву, где была его жена Лариса и пятеро деток. Наша церковь помогла им стать на ноги, а они помогли церкви по дежурству и поддержанию порядка. Будучи, по натуре, энергичным он устроился, прописался в доме идущем под снос, а потом Господь благословил их квартирой в Москве, о чем я свидетельствовал.
Уехал один брат, будучи пастором одной из московских новообразовавшихся церквей, передал труд Николаю Шаршакову, где он и трудился, по откровению от Господа. Поэтому, по согласованию с ним, я и передал ему усилитель, колонки, микрофоны для труда в этой церкви, при этом, оговорив, что все вопросы он согласовал с Сухумчанами, так как церковь Сухуми и собирали эти деньги на приобретенное мною, с Божьей помощью, до времени.
Усилитель и все причитающееся к нему я передал, но генератор оставили и хранили в нашей церкви, чтобы потом, доставить в Сухуми и отдать церкви в подарок.
Постоянно, бодрствуя в молитве о предстоящей поездке в Абхазию, при молитвенной поддержке церкви, стоя на коленях в своей комнате, во время завершения молитвы словами «Отче наш», Господь мне проговорил, что в Сухуми мы полетим на самолете Военно-Воздушных Сил, чтобы я подошел к Коле Панченко, он все устроит. Встал я с молитвы ободренный, а это была суббота, канун воскресного богослужения. В воскресный день, мы приехали в Москву, на автобусной остановке нас встретила, сестра во Христе, Женя из Жуковска. Муж ее был командиром батальона на севере. Сестра Женя подошла ко мне, попросила отойти в сторону, за автобусную остановку, чтобы никто не видел, а потом сказала: «Господь повелел мне отдать эту сумму денег тебе, на поездку в Сухуми» и протянула новенькую, упакованную, пачку купюр. Это была ощутимая сумма. Я от вдохновения, еле сдержал слезы от благодарности Христу и сестре. Господь ободрил меня таким удостоверением внимания, так как я постоянно просил Его об этом, чтобы умножалась моя вера. Не скрою, что не всегда давали деньги, а порою казалось, что все затихает и глохнет от бездействия. Согласитесь, что мы не каждый день слышим конкретные ответы на наши земные заботы, даже, для Господа.
Пришел я в церковь в приподнятом и взволнованном состоянии, ожидая разговора с Николаем Панченко. Подошел я к Николаю и поприветствовался. А я, еще раз помолился Господу на наше общение и разговор. Когда я спросил Николая о возможности устроить перелет самолетом, то он спокойно и живо ответил, что нет проблем, что у него есть друзья – сослуживцы, с кем учился в военной академии, вот через них он и организует помощь. Что нужно только решиться «когда?» и «кто?» и «что необходимо?». Тут – то я и не смог сдержаться, от всего пережитого, от скорбей и от решения исхода и от вдохновения Божьей благодати и Его внимания на нужды человека. Коля посмотрел на меня, видя мои слезы, подумал, что у меня не все в порядке со здоровьем. Даже поспешил успокоить меня, что так нельзя расслабляться, но, когда я ему объяснил причины моих слез, то вместе со мною возрадовался, обняв меня и, положив руку на плечи, в доброй улыбке, свойственной ему, и простоте возблагодарили Господа.
После этого события, рассказав все братьям, пастырю, Васе Романюку, мы решили действовать сообща. Василий объявил церкви, чтобы братья и сестры, у кого есть возможность, приносили продукты, кто может поддержать деньгами – деньгами. В Доме молитвы, на первом этаже, в столовом зале, определили угол, где стали все складывать. Василий встретился с теми, кто мог дать продуктов много, со складов – все свозилось в церковь. Наступил день, когда я встретился с Василием и Николаем Панченко у Таганской площади, а дальше пошли в военное управление, которое возглавлял генерал – майор Харебин Сергей Павлович, армейский друг Николая, предварительно уведомив его о нашем прибытии и разговоре. Зашли в кабинет в простоте и свободе, почтительности. Познакомились: Василий, как служитель церкви, я, как подполковник запаса и член церкви. Харебин – общительный, веселый. Вел разговор с нами, как с друзьями, просто и открыто. Весельчак, проводил много примеров из жизни военной верхушки, мы подсели ближе к столу, говорили о христианских ценностях, а потом о главном, как и когда, через кого организовать наш полет в воюющую Абхазию. Он взял лист бумаги, нарисовал море, Сухуми, где и как проходит линия фронта. Нарисовал аэродром (базу) в Гудауте, Бамборы, ручеек… я же смотрел и ликовал, так как эта схема лежала уже, нарисованная, в моем кармане. Господь еще раз показал, что Он лично ведет нас (и меня) верным путем, что Он интересуется и знает все. Слава Ему!
Генерал рассказал нам обстановку, дал совет, что, когда мы встретимся с его другом - командующим армейской группировки в Абхазии генерал – лейтенантом Чиндаровым Александром Алексеевичем, то для уверенного решения нашего вопроса, в качестве «пароля», чтобы мы сказали ему и напомнили о том, как они, будучи, молодыми офицерами вместе служили на Кавказе. Один из них был командиром роты, а другой был командиром взвода, той же роты. При этом рассказал суть событий тех дней. Сказал нам, что это окончательно, умилостивит его и он поймет, что мы личные друзья Харебина, которым отказывать нельзя и нужно помочь. Знаете, скажу вам, это возымело свое действие, когда мы уже находились в штабе группировки российских войск в Бомборах. Василий Романюк уловил момент, когда это нужно было сказать, вручая Чиндарову А.А. Святое Писание, напомнил, «пароль» – слова, от его армейского друга молодости и командира, свидетельствующие, что мы точно от Харебина. Это и послужило ко благу нашего приезда и размещения, и отеческой заботы о нас и о нашем пребывании в Абхазии. Шла война, напряженная обстановка, а тут трое, прилетевших, отрывают от штабных дел, не имевших ничего общего с их делом, просят переправить вертолетом в Сухуми и обратно, так как мы твердо знали, что другого пути нет. Здесь, еще раз, в пору, сказать: «не правда ли, что я рожден был для милости?». Добавлю: «мы». Слава Господу!
Но все это произошло потом, нам всем еще, потребно было пройти ряд испытаний. Все номера телефонов, фамилии, звания, оперативных дежурных я сгруппировал у себя, чтобы, уже, не беспокоить Колю Панченко. По прошествии малого времени, мы поехали, с Василием Романюком, в штаб ВВС Военно–Воздушных сил, для встречи с другим генералом, чтобы окончательно заручиться о дне и часе вылета штабного самолета ВВС из Москвы. Долго пришлось ждать. Телефонный номер, никак, не соединялся, поэтому я непрерывно молился Духом, а Василий спокойно сидел и наблюдал за мною, за моим поведением и состоянием, а потом и сказал: «Геннадич! Если бы я был Богом, то врезал бы тебе за твое состояние, что ты будируешь и, все время, тормошишь Господа? Он все слышит, знает и помогает нам».
По прошествии времени, к нам вышел адъютант генерала, с которым мы хотели встретиться. Он дал нам номера телефонов, куда звонить, откуда будет вылет самолета и порядок тех вещей, которые мы должны были знать. Расставшись, мы усердно, благодарили Господа.
На очередном богослужении, в начале июля, нам позвонили, что вылетает самолет по нужному нам маршруту. Мы совершили молитву, попросили помощи у Господа. А вопросов было много, кто поможет все довезти в аэропорт, где взять машину (груза было на два грузовика), кто поможет грузить тяжелый генератор, получить благословение церкви.
А до этого дня, за месяц, пастор Николай Васильевич собрал нас, наших жен и по очереди приглашал жен, чтобы спросить их, благословляют ли они нас и отпускают ли добровольно? Первой зашла Люба Коли Романюка, а она была на сносях, с улыбкой и светлостью лица, ответила, что «согласна Коленьку отпустить и благословляет». А мы все сидели в безмолвии, так повелел пастор, что вопросы задает только он один. Потом зашла Люба Васина, видно, что она сильно волновалась и переживала. На вопрос Николая Васильевича, также ответила, что «да и благословляет». А пастор только и говорит: «спасибо, можешь выйти». Зашла моя Галя и улыбается, моя красавица, и кротко ответила, что «да – согласна и благословляет».
Вопрос решен, как в отряде космонавтов, летим мы: Василий, Николай Романюки – дети пастора и я. Экипаж готов. Помолились и разошлись.
Так вот, Господь допустил нам, если так можно сказать, «фальшь – старт», проверить нашу готовность и мобильность. Мы готовились, но, как бы, оказались и не готовы. Стали искать, в суете, машины, людей, помощников, пока искали, а время все летело. Приехал я в МТИ (П), попросить помощи, чтобы дали автобус. Любопытное наблюдение заметил я, когда зашел на территорию института, то все мне казалось, происходило, как в замедленной съемке. Я прошу и объясняю нужду церкви у Вуладимира Кузьмича Шарикова, а слышу: «не – е - е – е – е мо - о – о – о - г -у – у – у», «н е - е – е – е – е да - а – а – а – м». Он - то говорил нормальным голосом, а все как бы в невесомости, плывет медленно вокруг, я это видел, молчал и думал: «что это, Господи?» А Господь показывал, что еще не время, это не тот день. Ушел я немного расстроенный, но не давал ходу мыслям, смирялся, чтобы быть в святости. Этот урок я четко усвоил. Пришел я в Дом Молитвы, все собрались, а ничего не устрояется, нет помощников, нет машины, больше вопросов от неустройства, чем успеха. Господь видел это и учил нас уметь побеждать в ожидании, совете, действии. И тут же, нам позвонили, что рейс отменяется, самолет улетел через Горький (Нижний Новгород). Отбой! Выдох! Сделали для себя вывод и разошлись.
На неделе я заступил дежурить на насосную станцию вместо отпросившегося оператора. Место тихое, рядом лес, читал Библию и, вдруг, Господь стал мне говорить через Свое Слово. Суть: «поставьте вехи и идите». Я понял, что больше осечки не будет, прославил Господа в молитве, ускоренно пошел в организацию, у которой был «московский» телефон и средства закрытой дальней связи. Сразу же дозвонился (это просто невообразимо), по каналу дальней связи, в штаб ВВС и договорился о рейсе самолета, дате вылета и месте отлета с аэродрома Чкаловского. Слава Господу! Затем позвонил в Москву Василию Романюку и сообщил радостные новости, после чего, там начали исполнять определенный труд по подготовке к отлету. Господь благословил и тем, что меня отпустили с работы. Неделя, предстоящая вылету, была такова, что я и Женя, были дома одни, потому что Галя с Дениской поехали навестить маму в Харьков. По взаимному договору с Галей, мы решили, что, если полечу, до ее приезда, с друзьями в Абхазию, то Женик останется один, а соседка присмотрит.
Приостановлюсь, на малое время, в своем повествовании, и отмечу еще одно важное событие, которое произошло, незамеченным, членами церкви, а коснулось меня и семьи пастора Николая Васильевича. Так совершилось, что я оказался, не помню как, в кругу семьи, возлюбленного пастора. В Доме Молитвы, на кухне, собрались пастор Николай Васильевич, тетя Тоня, Вася, Люба, Николай и его Люба, тетя Тамара, а были ли там Сергей и Лена – не помню. Я зашел и смутился, что, возможно, помешал семейному разговору, как мне показалось, у Николая Васильевича были очи на грани слез (или он до этого всплакнул). Я хотел выйти, но Николай Васильевич обратился ко мне с просьбой: «Женя, возьми меня в Сухуми, Абхазию. Я буду делать все и грузить, и помогать тебе, а Вася и Коля пусть останутся». У меня, честно говоря, «в зобу дыханье сперло» и смутился от такого обращения. Я не знал, что сказать. Вася и Коля молчали, как и все (они очень уважали отца), но, с волнением смотрели на меня, особенно Василий и Николай. Что я отвечу? А я в простоте, как дитя малое: «Вы же пастор. Вам нужно оставаться с церковью». Вася вышел вперед и сказал: «Ты слышал, что ты пастор и тебе оставаться. Правильно, Геннадьич! Ты все сказал правильно. Иди, ты свободен, а мы тут поговорим».
Николая Васильевича я знал мало, но видел, что он строг, заботлив, справедлив, в чем-то и резок, тверд. Но, как я понимаю, был весьма чувствительной натурой. Я разумел, что он, как отец и пастырь, очень (не то слово) переживал за исход всего дела в предстоящей поездке. Как мне кажется, что больше всего переживаний и страданий за нас, улетавших в Абхазию, перенес он – мой пастор, которого люблю в своей памяти. Что испытывали мать, жены – Бог знает, но я, как человек своего времени, имел, да и, по сей день, имею такое чувственное понимание.
Подошло воскресение 11 июля 1993 года. В церкви проходило богослужение. К этому дню мы успели определить многие вопросы технического и организационного характера. Василий с Николаем сделали значительную часть подготовки к поездке. На богослужении я был с Жеником, а 12 июля, то есть в понедельник, должна была приехать Галя – жена моя с Денисом – старшим сыном, из Харькова, где они навещали маму Гали и родственников.
По телефону сообщили подтверждение, что утром вылет самолета из военного аэропорта Чкаловского на Абхазию. Мы знали: время, рейс, номер борта. Все закрутилось, мне необходимо было срочно завезти Женика в Чернецкое, вернуться на ночь в Дом Молитвы, так как весьма рано необходимо было выезжать на аэродром. Закончилось Богослужение, помимо всего, необходимо было решить много согласующих вопросов: что, где, кто, когда?
С волнением успели на электричку. Сидел с Жеником рядом и молился: «Господи! Останови электричку на мосту, при въезде на станцию Подольск, чтобы видеть, что Ты все совершаешь, чтобы и в этом прославилось Твое имя. Подготовь людей к слышанию, коснись их Духом Святым. Ты Бог мой, Ты сказал, что Я поддержу тебя и помогу тебе десницею правды Моей. Во имя Отца и Сына и Духа Святого. Аминь». И сказал Женику: «Женя, молись за папу, потому что я буду благовествовать».
Электричка продолжала движение. Солнце склонялось к закату. Окна вагона были открыты с двух сторон. Шумно, поэтому я и попросил Иисуса Христа остановить эшелон. Как только поднялся, и начал благовествовать, так электричка замедлила ход и остановилась на большом пролете моста, высоко проложенного над журчащей, в низине, рекой. Меня это внимание Господа ободрило и вдохновило, поэтому благовествовал о Его Имени, спасении, покаянии, церкви, а в конце и сказал: «Я помолюсь о вас, слышавших благую весть Иисуса Христа». Совершая молитву, поднял высоко правую руку к Небу и сказал: «Господь, благодарю Тебя, а теперь разреши, чтобы электричка поехала дальше. Слава Тебе и благодарность, во имя Иисуса Христа. Аминь!»
Как вы думаете? Что произошло? Электричка, медленно, тронулась и помчалась к станции, а я сел рядом с сыном моим, пожав ему нежно и тепло руку, положив мою ладонь на его ручонку.
Вышли мы с Жеником в Подольске, чтобы успеть на автобус. Когда выходили из электрички, подошла молодая женщина и говорит: «Это вы молились обо мне. Ведь я покаялась в церкви (и называет именно нашу церковь)». Я не знал ее, пришла ли она в церковь нашу или другую, Бог знает? Но скажу, что таких чудес в благовестии, Господь, посылал не один раз.
А мы дальше поехали с сыном в городок, где успел купить ему, в закрывающемся магазине, упаковку сосисок и пищу. Утешил его и, затем, помолились, предавая себя благодати Иисуса Христа. Нужно было спешить на последний автобус. Зашел к соседке, чтобы предупредить ее о моем уезде, что оставляю сыночка одного, чтобы присмотрела до приезда Гали и Дениса, а сам побежал с портфелем на последний автобус до станции Чехов, чтобы оттуда приехать в Косино. Весь, от спринтерского бега на большую дистанцию (до остановки автобуса) промок, как от сильного ливня. Когда сел в уходящий автобус, прославил Господа и молился о благословении. Затем, еще раз, проверил наличие документов. Спокойно, все разложил по разным карманам: паспорт, записную планшетку со всеми данными (позывными, телефонами, именами и фамилиями, должностями и званиями, схемами), а также ощутимую, по тем временам, для меня, сумму денег, дарованную Господом, на эту поездку.
Женечка уснул мирно, в квартире, после того, как за один присест съел все, что я ему положил в холодильник на несколько раз. Галя и Денис ехали, в это время, в скором поезде Харьков – Москва, а я с автобуса, на электричке, от Чехова до Москвы, а далее в метро и автобусом, затем пешком, далеко заполночь, пришел в Дом Молитвы, где уже стояли грузовые машины, загруженные продовольствием и генератором. Братья спали, Василий и Коля попрощавшись с семьями, прилегли на стульях, в Доме Молитвы, на пару часов, прилег и я, помолившись, уснул до подъема, чтобы войти в день 12 июля 1993 года – День Славы Господа и Деяний Святого Духа через нас, по молитвам народа Божьего и Воле Христа.
Так как я проживаю в лесу, где закончил свою военную службу, то это обстоятельство послужило к тому, что, фактически, по сей день, я мало знаю друзей из других церквей, да и своей церкви. Потому, что приезжаю на Богослужение, а по окончании, срочно, необходимо ехать к месту проживания, чтобы не опоздать на электричку (или автобус), а потом, на другую электричку. Пишу это с той целью, чтобы не обидеть тех, кто был задействован в помощи погрузки имущества и продовольствия, кто вел два грузовика. Я знаю только Володю Даниляна, а второго водителя и назвать не могу. Это точно знает Василий Романюк.
Это отвлечение в повествовании сделал с той целью, чтобы не сложилось впечатление, что я локализуюсь только на своей личности. Но, в тоже время, буду идти последовательно, в свидетельстве, где Господь употреблял меня, по моему разумению и характеру моему, то есть, что мог, то и делал, а где не мог – оказывал помощь или привлекались другие.
Весьма рано подъехали к военному городку Чкаловского аэродрома. Отлет намечался на восемь часов утра. Когда подъехали к главному КПП, то нам категорически отказали в пропускании, ссылаясь на то, что есть другое КПП по пропуску грузовых машин. Проехали и к этому КПП, но и здесь потребовали пропуск, а где его брать и откуда звонить, тем более, что дежурный расчет не давал подойти к телефону. Как быть? Все напрасно?! Но Господь наш есть Бог Всемогущий. Бог даровал дерзновение разговаривать со старшим лейтенантом – дежурным по проходной. Я представился по воинскому званию «подполковник Благородный Евгений Геннадьевич» и стал благовествовать, говорил ему о цели нашей поездки, о том, что я и мои друзья члены церкви, что нас ожидает самолет на Сухуми. Благовествуя расчету КПП, вижу, что Бог располагает его сердце нам помочь, убеждаю его в добром намерении, он разрешил звонить с его телефона. Я набрал позывные КП ВВС – командного пункта Военно–Воздушных сил России, по их совету написал рапорт, после чего раздались звонки с распоряжением: «Пропустить!». Слава нашему Господу! Неотступно, мои дорогие друзья, Василий и Николай, они содействуют поддержкой. Проехали КПП, едим в сторону аэродрома через незнакомый нам городок. Спросили, как проехать к взлетной полосе аэродрома Чкаловского. Приехали и, сразу же, на пункт управления аэродрома. На пути стояла большая толпа полковников с портфелями, видно, что в ожидании посадки на самолет. Как потом выяснилось, что это оперативная группа штаба, которая должна была заменить своих коллег с командного пункта ВВС и ВДВ, в Гудауте (Абхазии). Шли боевые действия, поэтому производилась постоянная ротация штабных офицеров по управлению войсками России в Абхазии. Я это знал. Старший из них, подошел ко мне и говорит, что вылета не будет, что самолет утянули на запасённую и удаленную стоянку, в двух километрах от места ожидаемой посадки в самолет, где мы и находились. Но Бог даровал мне твердость, веру и решительность. Внутри меня постоянно звучал гимн: «верю я, верю я, верю я, верю я, верю я, верю я в Иисуса». Я ответил, что мы полетим, а про себя помыслил: «С нами Господь!», а полковник: «нет, не полетите, уже и экипаж уехал домой, а они все живут в Москве, вот и мы все разъезжаемся».
И показывает, что его сослуживцы штаба, с портфелями, уходят. Я твердо сказал: «самолет полетит», он же только засмеялся. С молитвою к Господу, размышляю, рядом Василий, читает какое – то стихотворение, что: «моя вера начинает угасать», а я мирно и бодро: «что у меня в груди звучит торжественно пение «Верю я». Николай и говорит: «вот видишь, Василий» и что – то добавил, что нужно, бодрствовать и похлопал брата своего по плечу. «Что будем делать?!». Я ответил: «иду на КП – командный пункт и буду звонить генералу, который обязался устроить вылет». Меня мои друзья, благословили.
Когда вошел на КП, то увидел офицеров управления полетами. Представился по званию и сказал цель, ради чего пришел. Благословлил их именем Господа Иисуса Христа. Они показали мне на самолет, который утянули тягачи. Я попросил разрешения позвонить на КП ВВС. Господь расположил их допустить меня к данному виду связи. Звоню, докладываю обстановку вокруг самолета и вылета оперативному дежурному, непосредственно подчиненного командующему. Доложил, что экипаж уехал в Москву, самолет на запасной дальней стоянке, что офицеры оперативной группы группировки штаба ВДВ и ВВС уехали в Москву, по домам.
Ситуация сложилась так, что Оперативный Дежурный Командного Пункта Военно-Воздушных Сил, имея приказ от командующего: «Борт номер…, на вылет, в Абхазию», а оперативный дежурный Командного Пункта Воздушно – Десантных Войск, подчиненный вышестоящему штабу, то есть ВВС, отменил приказ вышестоящего штаба, нарушив субординацию, это обстоятельство обострило честолюбие начальствующего, так как был попран приказ Главкома и уничижен авторитет оперативной службы офицеров штаба ВВС. Офицер управления КП ВВС спокойно мне ответил: «ждите, экипаж сейчас приедет, самолет подадут на взлет, грузитесь, счастливого полета». Я благословил его именем Господним и поблагодарил. Офицеры КП управления полетами Чкаловского, с доброжелательством, и с любопытством смотрели на меня. Поблагодарив их и благословив именем Господа Иисуса Христа, вышел к ожидавшим меня братьям Василию и Николаю и тем, кто ждал в машинах с грузом. Доложил обстановку – обрадовались! Поблагодарили, еще раз, Господа.
В это время подтянули наш самолет, с указанным бортом, на место, где надлежало нам грузиться. Подъехали наши машины, начали разгружать. Только начали, как в ярости подбежал майор КГБ, ругаясь: «срочно убрать машины, долой, кто разрешил!?». Оказывается, прилетел Министр силовых структур, происходит встреча, при трапная суета у самолета прилетевших. Как собрались, так и разъехались, исчез и офицер КГБ.
Помолились, опять подъехали наши машины для разгрузки «гуманитарной помощи» членам церкви Сухуми: продовольствия и генератора. Приехал экипаж самолета, на котором нам надлежало лететь. Самолет был необычным, летающий КП – командный пункт ВВС. Командир – подполковник, разыскал меня, мы взаимно представились, пожали друг другу руки. Все вместе благословили его и экипаж… Командир пошел оформлять полетные документы на вылет, а экипаж начал помогать загружать самолет. Только разгрузили наши две машины, сняли тяжелый генератор, стали затаскивать все в самолет, как в, той же, ярости и гневе прибежал офицер таможни. «Где документы для отправки груза за рубеж?». У нас «аж, дыхание перехватило»! Молясь, мы стали ему пояснять, кто мы и что… все бодрствуют в Духе. Идем с офицером таможни в их комнату, расположенную рядом со взлетной полосой. Пока шли в контору, Господь умилостивляет его сердце. Он стал говорить мирно, после того, как понял, что мы от церкви и для кого и чего гуманитарный груз. Зайдя в таможенное помещение, мы увидели нескольких человек этой службы и их начальника. Громогласно благословили их именем Господа нашего Иисуса Христа, затем представились. Благовествуя и поясняя нашу нужду по вылету в Сухуми. Бог даровал победу! Они умилились, стали говорить с нами дружелюбно. Подарили им всем Библии, подкрепляя наши добрые намерения словами из Святого Писания. От них получили вразумление, что Абхазия уже не наша страна, а зарубеж. Пояснили порядок оформления гуманитарной помощи зарубежным странам, как упаковывать, каким весом, как подписывать, куда приклеивать надписи, короче, весь таможенный порядок, о чем мы даже и не имели представления. Что документы оформляются через Совет Министров России, Министерство Иностранных Дел, что нужно ставить множество виз, подписей и печатей по согласованию груза и его отправке, но наш Господь - Великий Бог! Слава Ему! Сотрудники таможни дружно помогли нам оформить нужные, в сложившейся ситуации, бумаги, где и как поставить подписи и печати церкви и таможни (печать была с нами, усмотрел Василий). Оформили документы за несколько минут, не покидая комнаты. После всего слышанного и виденного, они нам сказали: «мы видим, с какими целями и намерениями летят туда, и обратно, другие. Что оттуда все вывозят ворованное, все, что помещается на борт самолета: легковые машины, вещи, а, здесь, впервые едут добровольно на войну, да еще с помощью для людей». Они были потрясены до слез, с радушием жали нам руки, а мы, благодарно, им. Расставаясь, благодарим их и благословляем Именем Господним и выходим к нашему самолету. Еще одна победа во Христе! Слава нашему Богу!
Снова, все начали загружать. Таможенная служба дала разрешение. Экипаж, в добром удивлении, помогал нам загружать наш груз на борт самолета. Дружно ухватившись, начали затаскивать генератор, офицер экипажа нам и говорит: «Напрасно вы везете туда генератор, тем более, военного производства. Его, в Абхазии, у церкви конфискуют, так как война, да и топливо им там будет трудно достать». Мы вняли благоразумному совету. Опять, генератор перетянули в нашу машину, попрощались с нашими братьями. Они поехали обратно, с генератором, в Дом молитвы, а мы, помолившись, все вместе, зашли на борт самолета. Экипаж, за нами, мирно наблюдал и все слышал, и, чудным образом, благорасположились к нам.
Провели нас в салон самолета. Василий и Николай расположились слева по борту, а я, через проход, справа. Испытывали состояние волнительного и благоговейного торжества и благодарности нашему Господу за соделанное, ведь духовное противостояние продолжалось, в этот день, более четырех часов. Самолет, резво пробежавшись по взлетной полосе, взмыл свечей в небо, к солнцу. Штурман экипажа, майор, в кожаной куртке, с теплотой в глазах и дружеской лаской, посмотрел на нас, пожелал счастливого полета, закрыл за собой шторку, ушел в рубку, где находились его товарищи. О чем они разговаривали, мы не знали, но везли, простите, совершали полет на крыльях авиа, необычных пассажиров - детей Царя Царей, детей Неба, с посольской миссией, летевших в Абхазию, где гудела страшная война, помочь и поддержать братьев и сестер церкви Господа нашего Иисуса Христа. В салоне исключительно светло, пространно, солнце сияло через иллюминаторы, пришлось зашториться голубизной ткани, везде карты, таблицы (режимные), но нас все это вообще не интересовало. Коля и сказал: «вот увидел бы нас, сейчас, тот КГБ–ист, который допрашивал», так продолжался разговор с молитвенными паузами и размышлениями.
Самолет пошел на снижение высоты полета, развернулся над морем и аэродромом, зашел на влетно–посадочную полосу, приземлился, пробежав по бетонной полосе, завернул на место стоянки, взревел, торжественно, всеми турбинами, последний раз, наступила долгожданная тишина, в салон зашел командир экипажа, сообщил нам, что мы приземлились на военном аэродроме в Гудауте (мой школьный математик сказал бы: «что и требовалось доказать!»).
Авиалайнеру предстоял дальнейший полет, а нам необходимо было оперативно разгрузиться, что мы и сделали, с помощью членов экипажа. Разгрузили все неподалеку от самолета на бетонную полосу. Осмотревшись по сторонам, я сделал незаметно несколько фотоснимков, на память. В метрах четырехстах, находился КП управления полетами, вокруг локаторы, боевая техника, вертолеты. Совершили молитву, прославили и поблагодарили Господа, попросили благословения на дальнейшие наши заботы. Решили, что я «иду на разведку», а Василий и Николай остаются у сгруженного гуманитарного груза. На Командном Пункте необходимо было связаться, по оперативной связи, со штабом российской группировки, чтобы дежурный доложил генерал – лейтенанту Чендарову о нашем прибытии, чтобы он помог в нашем обустойстве и, в дальнейшем, перелете вертолетами из Гудауты до Сухуми.
Была вторая половина дня, как мне запомнилось, что погода была более умеренная, нежели жаркая и солнечная. Бодрствуя, поддерживаемые Христом, шел к КП управления полетами аэродрома военно-воздушной базы Российских войск в Гудауте. Навстречу мне шла рота солдат, которую остановили и повернули развернутым строем для постановки задач, я подошел к командиру, представился по воинскому званию, сказал, что я член церкви Христовой и попросил обратиться к солдатам подразделения с Благой Вестью, предварительно попросив у Господа благословения. Мне разрешили. Я представился и стал говорить об Иисусе Христе. Все слушали очень внимательно, когда закончил, то поблагодарил командира и военнослужащих, за их внимательное отношение к сказанному, пожелал им мира и всего доброго.
Когда зашел на КП управления полетами, то поприветствовал всех и представился. Понял, что они уже знают о нас, так как командир экипажа, с которым мы прилетели, сообщил им еще в полете, потому что мы об этом его попросили. Понимая, что они при выполнении боевых задач, кратко благовествовал и попросил, чтобы мне разрешили позвонить оперативному дежурному КП ВДВ. Представился по телефону ОД – оперативному дежурному, после окончания разговора, он сообщил, что за нами высылают автомашину. Поблагодарив всех, возвратился к «нашему» самолету, на котором прилетели и где меня ожидали мои друзья. Когда же я подошел к самолету, то увидел, что рядом с Василием и Николаем стоял православный священник, имя которого, как потом выяснилось, «отец Виссарион». Это был подтянутый и худощавый человек, подобно джигиту, обутый в национальных сапожках, какие мы привыкли видеть у танцоров Кавказа (это я отметил про себя), в черной сутане православного священнослужителя, у которого на груди висел огромный серебряный крест, на выразительной цепи из того же металла.
Подойдя, я, в простоте сердца, громко благословил его именем Господним. Не успел представиться, не успел понять о чем шел у них разговор с моими друзьями. Пока я находился на КП, кто – то из дежурного персонала доброхотно сообщил ему о нашем прилете. Что происходило в мое отсутствие? Не знаю, но увидел, что этот «отец» более агрессивен нежели любезен к нам. Он уже знал, что мы привезли гуманитарную помощь из Москвы. Разобравшись, что мы «не от тех», стал строго предлагать убираться, а «всю гуманитарку» спрятать у него в сарае. Но видя, что мы тверды и непреклонны, стал, с напарником своим (а они с ним приехали вдвоем), запугивать и стращать. Мы же стояли твердо и спокойно, отражали его атаки. Видя, что мы не из пугливых, «отец» изменил тактику и стал юлить, лукавить. Наперед скажу, что мы потом узнали от прихожан православной церкви и жителей Гудауты, что этот «отец» Виссарион из бывших зэков и является руководителем местной мафии – эти слова не мои, а свидетельство многих людей. Что приходящую гуманитарную помощь, он перепродавал за большие деньги. Мы же, по этому поводу, молчали, а просто принимали к сведению и говорили, что в храм вы идете не к «отцу» Виссариону, а к Богу, что делайте и дальше и молитесь за своего батюшку. Напарника мы, потом, часто видели приходящего, в сумерках вечера и ночи, в гостиницу, где, потаенно, он беседовал в одном углу, как представитель абхазской стороны, а в другом углу, того же фойе, одновременно, беседовал представитель грузинской стороны(!?). Уговаривая летчиков совершить боевой вылет на бомбежку, на грузин, а его «коллега» по переговорам – на абхазцев. Тариф («такса одна») для любой из сторон – один боевой вылет оценивался в триста тысяч рубликов. Всего – то!
Об этом нам, по секрету, и сказал молодой летчик, с которыми мы жили и с которыми подружились, которым активно и благовествовали, беседуя с ними. Многие из авиаторов были просто изгои – без родины, без гражданства, с разрушенными судьбами. Они были работники, как было уже не раз, в истории человечества, «ножа и топора» - профессиональные убийцы, выполнявшие «боевые задачи». Они это делали, не думая, идеология ушла в прошлое. «Перестройка», так называемая, начатая в планах КПСС – «совести и чести нашей эпохи», рушила не только границы, структуры, но, в первую очередь, человеческие судьбы. Бог допустил, «прилизанных» бандюг и беззаконников, совершать эту «перестройку», из тех же рядов партии, которая гнала церковь, миллионы людей уничтожили в советских концлагерях на лесоповалах, шахтах, каменоломнях, одним словом – «на стройках коммунизма». Были «те», стали «эти» – «демократы». История подвластна Христу, «сердце царя в руке Господа», Господь даровал свободу церкви, вышли из подполья христиане, пример тому Василий и Николай – члены церкви, вышедшие из подполья ХВЕ (П), а ныне находящиеся на земле Абхазии. А я, бывший член КПСС, где пробыл 23 года с половиною, вышел добровольно из ее многомиллионных рядов (машины погибели). Но Иисус Христос Словом Своим и Духом Святым освободил от уз прошлого, даровав истинную свободу, о которой любили кричать коммунисты: «Я такой другой страны не знаю, где так вольно дышит человек» и я, в том числе, горланил эту песню: «Широка страна моя родная…».
Иисус избрал меня для Своей милости, усыновив Отцу Небесному, я уже не сирота, не брошенный. Я – Его дитя, царственное священство, Слава Господа! Разве это не милость родиться для этого!?
Немного отвлекшись, вернемся к нашему самолету, где на взлетном поле, лежала гуманитарная помощь жителям Сухуми, в лице Христиан братской церкви. Пока шли «пререкающие» переговоры с «отцом» Виссарионом, как я, тут же понял, что он абсолютно не знает Божьего Слова – Евангелия.
Наконец, приехал представитель командующего, который поставил точки над «i». Привезенное спрятали в боевые вертолеты, до вылета в Сухуми, закрыли и опечатали, а мы, приглашенные в автомобиль, уехали с аэродрома в “ставку”, которую и возглавлял друг генерала Харебина. Шли боевые действия, штаб работал в напряженном режиме.
Российские войска стояли на страже сохранения Абхазии от уничтожения грузинскими войсками. Русские миротворцы не позволяли совершать кровавое месиво на земле Абхазии и это, факт!
Разговор с командующим и определил наше пребывание на земле Абхазии, на военной базе российских войск. Мы видели Божью милость и Его заботу, через генерала Харебина и его друга, выполнявшего тяжелую и рутинную фронтовую “работу”, где Россия, в случае промаха, могла понести страшные политические последствия.
“Отец” Виссарион, лукаво предлагал нам жить в местной “гостинице” – одноэтажный обшарпанный сарай, более напоминающий хлев, точнее, бывший хлев для скотины, но Бог дал нам мудрости не спешить с такими условиями приглашения этого человека. Мы еще не знали где и как нам предстоит быть, но на “приглашение” услуг “отца” Виссариона отказались. А, после, сказанного “пароля” генерала Харебина, его другу юности и сослуживцу, все повернулось к нашему благу. Видя такую заботу о нас, а нас поместили на базе гостиницы российской группировки офицеров летчиков и штаба ВДВ, под охраной и сервис россиян. “Отец” Виссарион, после этого, исчез с нашего поля зрения, хотя, не думаю, что он оставил нас. Через своих людей, возможно, был в курсе событий. Хотя бы через того же “представителя” абхазской стороны, бывшего с нами на аэродроме, после встречаемого нами в гостинице.
Нам дали хорошую комнату со всеми удобствами, постельное белье, душ, пляж, офицерская столовая – все на высшем уровне. Ознакомившись с обстановкой и, договорившись с генерал–лейтенантом Чиндаровым об ожидаемом вылете вертолетами в Сухуми, мы, помолившись, легли спать, так как были в усталости. Завтра нас ожидал день, день ожиданий на скорейший вылет в Сухуми.
Да, когда мы оказались на авиабазе в Гудауте, то сориентировавшись на местности, а потом проезжая на машине, я увидел тот ручеек, через который надо было пройти, чтобы оказаться на улице и у дома пастора церкви из Бомбор, но необходимо было решить главное в нашем пребывании, ради чего Господь нас привел: расположиться, а далее, только, в Сухуми и, только, туда. Но и здесь не все заключалось только в наших желаниях, при минимуме возможностей, но это в человеческом плане, но не тем, кто ходит верою. Богу все возможно и все возможно верному ему человеку. Оставшись и обустроившись, мы и церковь молились, ожидая момента, когда будет вылет вертолетов на Сухуми. Оказывается, что здесь проводилась большая работа по переговорам с грузинской стороной, с абхазской и российскими военными формированиями, а этот процесс весьма взрывоопасный, каждая из сторон должна была быть удовлетворена. Не все складывалось гладко, да, не говоря уже о погодных условиях, таким днем должен был быть вторник. Когда достигался договор, то создавался “коридор” для колонны, которая должна была пройти от десантного батальона в Сухуми, базировавшийся в укрепрайоне на горе, через линию разъединения (линию фронта). Это была дорога до аэропорта города Сухуми, любое неправильное действие – взрыв, стрельба, и все мгновенно прекращалось, точнее, срывалось.
Аэропорт Сухуми расположен на высокой горе, южнее, вдоль моря. Когда смотреть с той горы на Сухуми, то видно глубоко внизу, в отдалении, как на ладони: город, море, горы. Восхитительно! Этот, некогда, город – здравица, город блуда, разврата и бойкой торговли, весь в зелени, контрастных сине-голубых и зеленых оттенках красок с белыми кудлатыми облаками, по – домашнему, возлежащих на вершинах гор, скорбно смотрящих на воюющий и голодующий город и на свое отражение в теплом июльском сиротском море, вот туда - то и простирались наши желания, к нашим братьям и сестрам христовой церкви.
Так получилось, что в день, когда мы надеялись, что будет вылет и уже подготовились, вдруг пришла команда, чтобы вертолеты отправились в Гагры. Как оказалось, что туда прилетает из столицы один из силовых министров России. Экипажи весьма обрадовались, так как весь аэродромный персонал и те, кто туда вылетал, имели возможность развлечься и закупить спиртное для себя и для “заказчиков” – своих сослуживцев. Мы: Вася, Коля и я – все это видели и стали молиться Господу, чтобы Он вмешался в это дело, так как вылетать в Сухуми, по договоренности, возможно было только, повторяю, только, в один день недели – вторник, если мы будем в пассивности, то все сдвигается на неделю, а мы положили в совете, в воскресение быть у себя в церкви в Москве. Братья поручили мне идти на КП управления полетами базы и будировать наш вопрос. Имея великое дерзновение от Господа и, Им дарованную веру, что мы вылетим, именно сегодня.
Когда я пришел на КП, то заявил, в мирности, дежурному персоналу, что мы вскоре вылетим, чтобы они не унывали и поддерживали связь с батальоном в Сухуми, с аэропортом, с грузинской и абхазской стороной. Так как наш Господь истинный полководец и Ему подвластна всякая власть, поэтому Он и привел нас сюда исполнить Его миссию, и прибавил свидетельством из Библии. Они все молчали. Что они думали, в это время, не знаю.
А в это время, экипаж (при нашей помощи) разгрузил вертолеты, все лежало на взлетной полосе, вертолеты откатились в сторону, готовясь на взлет в Гагры. Но наша вера не колебалась, мы, и я, понимал, что нужно терпение и ожидание – Господь Победитель! И это чувствование было не от меня, а от Духа Святого. Слава Христу!
Внезапно приходит сообщение из Сухуми: препятствие к выдвижению колонны ВДВ батальона, потом наступает длительное радиомолчание (я нахожусь на КП управления полетами, стою слушаю и молюсь). Вертолетчики бодро докладывают о готовности к вылету, ревут турбины и гремят лопасти вертолетов. На КП переполненное молчание, так как здесь делается все только по команде вышестоящего штаба ОД ВДВ под командованием генерал – лейтенанта Чиндарова. Я стою, бодрствуя, наблюдаю и слушаю радиопереговоры, какая последует команда, какие поступают доклады, запросы и ответы.
Вдруг! Слава Христу! Команда ОД с КП ВДВ, чтобы колонна из Сухуми выдвигалась в сторону аэропорта и начала движение. А это значит, что вскоре должны лететь два боевых вертолета из авиабазы на Сухуми (над морем), но этих вертолетов нет, так как уже они стоят на старте к вылету на Гагры и ждут команды на взлет. Молюсь, бодрствую и воинствую, в Господе: прошу благословить и движение колонны батальона из укрепрайона в Сухуми и, чтобы были отменены вылеты вертолетов на Гагры. В эфире прозвучала команда: полет вертолетов на Гагры отменяются, так как прилет силового министра России туда не будет, чтобы вертолеты, срочно готовились к вылету на Сухуми. Аллилуйя!!! Все смотрят на меня, а я сияю и славлю Господа и благословляю Иисуса Христа вслух всех их. Прощаюсь с дежурным персоналом КПУ аэродромом и бегу к ожидающим меня Василию, Николаю и сообщаю им все, что произошло. Вертолеты подкатывают к нам и нашему грузу – все оперативно загружаем в вертолеты, а также книги Святого Писания и брошюры, которые мы распространяли по месту нашей, временной, дислокации.
Садимся в вертолет, поступает команда на взлет, наши вертолеты парой, на высоте птичьего полета дружно взлетели и полетели над морем, удаляясь от берега и, не зря, чтобы никто не обстрелял нас ни из зенитных пушек, ни ракет. Осмотревшись на борту вертолета, глянул в иллюминатор, а до волн моря, хоть протягивай руку. Такова тактика боевого полета, чтобы и локаторам не было возможности обнаружить и сложнее нас поразить. Полет происходил, все более, удаляясь в сторону моря, так безопаснее.
Вокруг только небо и море, ревут турбины и лопасти. Совершив полет по дуге над акваторией моря, вертолетное звено сделало разворот в сторону берега, поднимаясь выше и выше, догадываюсь, что скоро аэропорт Сухуми, который находился в руках грузинской стороны. Зависание над сушей, медленное опускание – посадка, прикосновение к земле. Экипаж предупреждает, чтобы мы были только на своих местах и, чтобы выходили только строго по команде. Раскрывается брюхо – створки вертолета, мы стоим, в руках Библии, а на нас направлены стволы пулеметов в руках вооруженных людей и строгий приказ: «Руки вверх! Выходить по одному!». Но мы смотрим на дула стволов без страха, двигаемся навстречу вооруженных грузин и, громко и четко, благословляем их именем Господа нашего Иисуса Христа, провозглашаем мир и благословения, дарим им, первым, Библии, опустив руки. Стволы опускаются, глаза грозных бородачей наполняются слезами благодарности. Они говорят нам: “где же вы были раньше, если бы вы пришли в 90 – ом году, то этой войны не стало бы?” Господь коснулся, утомленных войной, сердец, и разума. Все, и встречающие и прилетевшие, смешались, радуются и общаются свободно и мирно друг с другом: солдаты и офицеры (десантники) из Сухуми, грузины, тут же и представитель от церкви Сухуми, бывший полковник, прокурор Северо–Кавказского Военного Округа.
Он же и сообщил нам, что обстановка чрезвычайно сложная и взрывоопасная, что лучше нам в город не входить, да и пришел приказ нас туда не пропускать. Василий уговаривает офицера колоны взять нас в Сухуми, но он говорит, что имеет право взять только одного, например, Василия. После этого разговора Вася подошел к нам для совета: “как быть?”, но мы все тверды в одном, а Коля чрезвычайно строго (до чего же он похож на своего отца Николая Васильевича!) напоминает: “либо все вместе, либо никто туда не поедет”. Мы посмотрели друг другу в глаза и, Николай, сказал Василию: “нет!” Решение: вместе возвращаемся в Гудауту. Василий в любви и послушании, возвращается к командиру и говорит наш вердикт. По поручению братьев, я подошел к бывшему полковнику, члену церкви Сухуми, пересказал ему все наши пожелания и благословения, под расписку, отдал ему крупную сумму денег, собранных от членов нашей церкви, которые, предварительно, обменяли на новые купюры (одна к одной) и передал ему. Он, с благодарностью, взял деньги, а расписку от него я забрал себе. Потом дружно занялись перегрузкой гуманитарной помощи из вертолетов в кузов трехосного грузовика и большой прицеп к нему, как подарок от церкви Москвы. Когда мы все это, расторопно, совершали, то рядом оказался высокий капитан десантник со своею женой – члены церкви (!), они были очень радостны в люби к Господу. Мы попривествовавшись, познакомились, они засвидетельствовали, что посещают сухумскую церковь и как пришли к Богу.
Сколько же было к нам вопросов: “что, где, когда, как, почему?” и от офицеров и солдат десантников и вооруженных грузин. Но так как время встречи было ограниченно, то все спешили, беседовали и делали свои дела, то отходили, то подходили, то отдавали распоряжения. Среди этого поспешества, я оглянулся и стал осматривать вокруг нас всю обстановку, замечая, сокрытое от стороннего глаза, где засады, пулеметные точки, пушки, а потом увидел вдали, внизу город Сухуми, море, горы. Подумал: “Господи, как красиво! Но там война”.
Мы попросили сфотографироваться, нам разрешили, но только у российских вертолетов и, ни в коем случае, в сторону укреплений и Сухуми. Я настроил мой фотоаппарат, брат, капитан, подошел и сфотографировал нас: Василия, полковника – члена церкви, Николая и меня. Командир батальона десантников, в добродушной улыбке нам и говорит: “после того, что все услышали от вас о Христе, подарков Евангелия и брошюр, да батальон через три дня разоружится”. Василий, в соответствии, что – то ответил.
Время встречи истекло, подана команда: “всем по местам!” Нам в вертолеты, на вылет, а колонне, по мирному и временному коридору, возвращаться на базу в Сухуми.
Солнце золотилось над морем, мы снова летели на высоте воробьиного полета, на военную базу в Гудауту. Радостные и счастливые, в Господе, от событий, от приходящих мыслей, невольно текли благоговейные слезы, я молился: “благодарю тебя, Господи, прошу устрой, чтобы я еще раз, мог быть в Сухуми и послужить тебе”. Слезы благодарности Христу, на сердце необыкновенный мир и утешение. Посмотрел в иллюминатор, а на фоне золотистого неба, появился российский самолет МИГ, делая “кобру” для боевого действия. Страха нет, смотрим друг на друга и на тех, кто вылетел с нами из блокированного Сухуми.
Потом уже на земле, мы узнали, что грузинская сторона, все – таки, нарушила мирную договоренность и пустили в нашу сторону ракету, чтобы нас сбить. А под прикрытием нашего маршрута вертолетов, полетели два истребителя – бомбардировщика, чтобы обмануть операторов РЛС базы, зайти на гудаутскую базу и нанести ракетно-бомбовый удар. Но Господь хранил нас и не позволил совершиться злому замыслу противника. Абхазские военнослужащие сбили ракету, пущенную по вертолетам, а российский МИГ, сбил один из самолетов противоборствующей стороны. Мы благополучно вернулись на базу и приземлились.
Когда собирался выйти из вертолета, то заглянул под сидение, на котором сидел и обнаружил упаковку с брошюрами Слова Божьего. Эту упаковку я вез из Чернецкого, а их мне прислали братья из Исландии, церкви города Селфоса, где пастором был брат Халгрим, которого я не видел в лицо, но долго с ним переписывался. Ко мне подступилось сильное огорчение и я помыслил: «кто же их сюда задвинул, ведь их надо было раздать там на аэродроме Сухуми, вместе с другими брошюрами и Писаниями?». Но, именно, в этот момент Господь проговорил ко мне: «Бери и продолжай, в других местах, распространять Мое Слово».
Наступила крутая южная ночь. Пришел дежурный автобус, посланный ОД КП ВДВ и ВВС, за экипажем и нами. Завершался июльский, очередной, вторник, как многие считают, несчастливого тринадцатого числа, а мы, счастливые и невредимые, вернулись на базу своего временного проживания. Прежде всего, совершили молитву, в которой мы славословили и благодарили нашего Бога, благословляли его святое имя, а так же попросили об устройстве нам обратного пути в Москву.
Решили пойти и покупаться в море. Ночь сверкала яркими и мерцающими звездами. Покупавшись, мы ободрились колышущей зыбью моря, усталость прошла, наступила бодрость и спокойность в наших телах, только маленькие камушки и мелкие ракушки, смешанные с песком причиняли непривычное беспокойство ненатренированным стопам наших ног. Тихо переговариваясь, мы пришли в гостиницу, в наш номер, и легли спать с одной мыслью благодарности Господу и об обратном грядущем пути в Москву.
Разве не для милости Господа, вместе с братьями, родился я!?
На следующий день, дождались выхода командующего, поблагодарили за все, пояснив, почему мы не смогли попасть в Сухуми, попросили помочь нам устроить обратный вылет. Он внимательно выслушал нас, принял наши благодарности и благословения, тут же распорядился, через подчиненного ему офицера, чтобы для нас было все исполнено. Уходя, офицер оперативной группы пояснил, как с ним поддерживать связь, а затем последовал за генералом на завтрак. А нам оставалось только уповать на Господа.
Ожидался прилет борта на Краснодар, посоветовались, что так и будем выбираться обратно, так как Василий получил от Господа откровение, мы решили в совете, что самолеты, хотя и бывают на Москву, но редко и ждать долго.
Июль, солнце, чистый пляж, который периодически очищали солдаты, несшие здесь тяжелую армейскую службу. Мы купались, загорали, спали прямо у моря, а рядом гремела война, вокруг пальмы, фруктовые деревья, цветы, чайки. На КПП базы вооруженные «до зубов» в касках и бронежилетах военнослужащие. По городу ходили вооруженные люди, у кого карабин, у кого пулемет или автомат, а то и гранатомет. Курортный город Гудауты стал фронтовым. На месте санаториев разрушенные и поврежденные осколками и пулями, здания. Все побережье моря усеяно плодами войны, ступать босой ногой невозможно, осколки, искорёженные куски корпусов ракет и самолетов, все переплелось водорослями и выброшенными ракушками рапанов, а вокруг гул, взрывы, стрельба из разных видов вооружения, рев самолетов особенно над Сухуми.
Василий с Николаем любят заплывать далеко в море, а я нет, так как этому учил меня мой отец, а его, его отец (мой дедушка Никифор), на воде не увлекаться. Радовался, купался в море, становясь на дно, чтобы испытывать приятность колебания и обволакивание теплыми морскими волнами, нырял и плавал вдоль берега моря. Находясь в воде, смотрел по сторонам, по побережью и, вместе с наслаждением от приятности морской воды, видел вокруг войну и грохот ее, взрывы, смерть, стрельбу, клубы дыма, поднимающиеся к небу. Стал я на косе - мелководье (намытый волнами песок, параллельной полосой, пролегающей вдоль берега в метрах семидесяти от суши), и задумчиво смотрел в сторону воюющего Сухуми: «сколько же боли претерпевает за нас Господь, ведь все те погибшие могли быть спасены, ведь Христос умер и за них на кресте»…, с этими размышлениями вышел на берег, прилег, согреваясь от солнца и разогретого пляжа, а потом потихоньку переполз в тень деревьев, растущих рядом с морем, дремля, в переживаниях размышлений, заснул. Рядом мои братья, во Христе, Василий и Николай и неизменный фотоаппарат, которым делаю снимки, на память.
БОМБОРЫ
В ожидании вылета, решили навестить семью пастора церкви в Бомборах, у которого, как потом выяснилось, пятнадцать детей, а брат инвалид первой группы, имел деревянный костыль на ноге. По хозяйству держал упряжку лошадей и телеги. Жена добрая и красивая женщина, с восхитительными волосами. Это мы узнали потом. Я предложил братьям навестить их. Решили идти пешком по побережью моря, по пляжу, как прикинули, что, возможно, идти около километра, а оказалось, что более трех.
То ли усталость от всех забот, то ли другие причины, но заметил, что мои друзья Вася и Коля не изъявляли особого желания посетить семью пастора в Бамборах, но потом согласились идти вдоль берега моря в сторону аэродрома Гудауты, у забора которого проходила дорога, отделяющая базу от населенного пункта Бамборы, упирающиеся своими улицами параллельно друг дужке к бывшему пляжу, где, буквально недавно, взорвался наш современный МИГ, заходящий на посадку военной базы в Гудаутах, взлетная полоса которой устремлялась в сторону моря.
Шли медленно, осторожно ступая, чтобы не повредить ноги, так как весь песок «пляжа» был смешан с осколками и гильзами, жестянками алюминия, изувеченных от взрывов корпусов ракет и самолетов, на которых просматривались маркировка, оттиски, названия частей и блоков, из которых были укомплектованы эти боевые изделия, как раньше любили говорить режимщики.
Шаг за шагом, ступая по бывшим пляжам знаменитого курорта, где все строения были изувечены осколками и пулями различных калибров, нет «живого места» на пляжных пристройках, а рядом стоят молчаливые остовы санаторных зданий и Домов отдыха; израненные, обожженные, изувеченные снарядами, минометными обстрелами, пораженные крупнокалиберными пулеметами, осколками гранат, а кое - где и огнеметами “выкуривали” сопротивляющихся.
Собирали ракушки рапанов, трофеи войны – убийственной и адской жестокости и несправедливости… везде автографы смерти, оставленные рукой “хомо-сапиенс”, переполненные греховностью злобы, действующей в сынах противления – как работников “ножа и топора”, исполняющих грязную работу политиков, подпитываемых “государственными” интересами, а все это кровь и кровь человеческая, вопиющая от земли, одних к Богу, а других – в аду.
Внезапно стал стучать станковый пулемет от строений, как потом оказалось, базы воинственных чеченцев, помогавшим “отстаивать” независимость. Только потом мы поняли, что стреляли, от зданий, в сторону моря, по нас, ради забавы, но Бог нас миловал.
Так, мы благополучно добрались до нужной улицы, свернули от “пляжа” на нее. Прошли немного, увидели людей и догадываемся, что это дети Божии, так как на них была видна “печать Божия”—наши! Вежливо спрашиваем, но фактически, уверенны, что это свои по духу, во Христе. Знакомимся, нас приглашают в дом, слезы радости от всего ими пережитого, преклоняем в благоговении колени пред нашим Господом и благодарим, благодарим и славим нашего Иисуса Христа за все: за услышанные молитвы их и наши, за помощь и сохранение нас в этих происходящих событиях. Наши друзья очень просили Господа, чтобы Он послал им Своих вестников, как знак внимания к ним и, что Он их слышит. Мы благодарили Иисуса Христа за исполненное желание Его воли. В радости и умиротворении уселись и беседовали, свидетельствовали о жизни наших церквей, о знакомых, о цели нашего появления на земле Абхазии.
Как же друзья были рады нашему появлению, новостям и отец, и мать, и дети, многодетная семья, этот островок, форпост, Христовой любви и мира. Так за разговорами наступил вечер, солнце склонилось к закату и ушло за волнистые воды Черного моря, а хозяйка приготовила угощение и глава семьи пригласил нас к столу, но Василий и Коля, в один голос: “не надо, у нас все есть”, я молчал. Простились, ушли, договорившись, что зайдем через день, когда соберется вся церковь.
Уходили тем же путем, как и пришли – вдоль моря… Молчали, под впечатлением встречи, то переговаривались, делясь впечатлением от увиденного и услышанного. Шумный и ласковый прибой затихал, утомленные своей работой волны тихо набегали и окутывали наши ноги, а песок жадно и ненасытимо поглощал угасающие потоки вод. Мне было скорбно, что мы ничем не смогли помочь нашим друзьям по вере, кроме, как своим появлением в Бамборах, так как мы пришли с “пустыми руками”.
Время проводили в ожидании, просили Господа о благословении на обратный путь, встречались с людьми, попытались в местном кинотеатре провести Евангелизационное общение, но те, кто обещал нам помочь что-то не сделали вовремя, попросту не сделали объявления, когда мы собирались уже уходить из зала, начали говорить о вере, о Христе, о спасении тому же руководителю “культурного” сектора базы отдыха личного состава авиационной группировки наших войск в Абхазии.
Отдыхали на пляже, купались и загорали, дремали, беседовали и фотографировались. Наступил день, когда нужно было идти снова в Бомборы, как договаривались с пастором поместной церкви, но Василий и Николай “утомившись”, после обеда, захотели отдохнуть в комнате гостиницы, а мне, так решили, необходимо было идти. Собрался и пошел по берегу моря, зная уже путь. Шел и искал обломки радиоэлектронных блоков, от схем ракет и самолетов, прекративших свое существование, после боевого применения, над водами Черного моря. Я захотел подремонтировать радиоприемник для наших друзей, сделать антенну, чтобы во время, когда подадут электроэнергию, можно было им послушать новости.
Пришел и сказал, что мои друзья не могут прийти, а я пришел сообщить об этом, да и решил посмотреть их радиоприемник. Нашли паяльник, разогрели на чем только могли, припой брал с панелей выброшенных на берег волнами моря, что-то просмотрел, что-то припаял, сделал антенну, включил, пошли шумы, не помню, чтобы приемник, претерпевший «исследования» детишками в многодетной семье, стал отлично работать, но тем не менее появилась возможность что-то услышать. Собрался уходить, пришел глава семьи после своих забот, и сообщил, что ему не удалось оповестить членов поместной церкви, так как все где-то на различных работах, а что могут только собраться в воскресение. Я сказал, что нас уже здесь не будет, после чего я решил уходить. Помолились и поблагодарили Господа за все, что Он дает нам в этой жизни. Встав с молитвы, брат и его жена, очень сердечно попросили, чтобы я принял приготовленную пищу, иначе обижу их. Я видел их глаза и понял, что они в скорби, что на их любовь и заботу я не вправе отказать, как отказали им первый раз, когда были все вместе, а, я тоже переживал по нашему отказу, исходя из того, что они, весьма многодетная семья, военное время, большие нужды в продовольствии. Но в данной ситуации, я мирно и с благодарностью, от чистого сердца, принял их угощение, так нужно было тогда поступить. Они поджарили мне картошку и яичницу и угостили отличным чаем с сахаром, я, помолившись, сел и с благодарением добросовестно все съел, так как видел переживания, любящих христианских сердец. Тогда я не размышлял, как им все это досталось, но понял, что они это делали ради Христа, поблагодарив Господа за пищу и за их заботу, благословили друг друга, в утешении, расстались.
Провели последнюю ночь в гостинице, получили сообщение, что прилетел самолет, который будет вылетать в г. Краснодар на армейский аэродром, поэтому решили, что необходимо срочно вылетать, так как уже, где - то, и истомились ожиданием прилета попутного самолёта.
Привезли нас на аэродром, командир борта оформил нас в полетную карточку, завели в большой транспортный самолет, где набралось “нашего брата”, желающих улететь, более чем это положено. Взревели турбины лайнера, разворот, выход на взлетную полосу, взлет ! Всех, в срочном порядке, перевели в кабину летчиков, набилось нас там, как селедки в бочке, загерметизировали входную дверь рубки, вращающимся штурвалом, как на подводной лодке, набрали высоту, выровняли давление в рубке и грузовом отсеке, открыли двери и мы все вывалили в грузовое пространство АН-а, ревущего своими четырьмя моторами… немного томления от неустроенности перелета, потому что пришлось стоять, держась за силовые элементы фюзеляжа, самолет пошел на посадку, прикоснулся шасси к бетонной дорожке посадочной полосы, замедлил пробег, рев турбин, разворот, остановка - все! Слава Богу! Мы на мирной земле Краснодара! Спросили куда идти, прошли достаточное расстояние мимо ангаров с самолетами, прошли на территорию летного военного училища.
Вечерело. Солнце склонялось на запад, решили найти гостиницу, наконец нашли , а это оказалось офицерское общежитие, так как была суббота, то холостяки – постояльцы разъехались по своим молодежным делам. Беседуем с дежурной , свидетельствуем о себе, о Христе… сердце ее умилостивилось, показала нам комнату, где разрешит нам переночевать, а утром, чтобы мы до восьми утра ушли. Договорились о том, что мы поедем в аэропорт г. Краснодара, если будет проблема с вылетом, то воспользуемся их добротой, но уже были тверды: “скоро и вылет”. Шли достаточно долго (училище на окраине города), потом городским транспортом доехали к центру, к авиакассам, изучили расписание, цены, время вылета, пребывая в молитве. Наконец, добрались в густой темноте в аэропорт. Ознакомились с обстановкой, походили вдоль касс, а я попытался что-то выяснить о возможности вылета “за так”, но на меня посмотрели, как на шутника (это вежливое выражение). Николай нашел меня и сказал: “будем покупать билеты”. Лето, юг, отпуска - людей как в эвакуацию, проблема, поэтому я пристроился к одной кассе, познакомился с кассиром по продаже билетов, разговорились и женщина получила милость от Господа, она расположилась ко мне и сказала, что скоро даст мне три билета, но, чтобы не привлекать внимание к этой кассе я временно отошел, постоял в сторонке, чтобы не сгруппировать конкурентов, а потом по данному ей мне незаметному знаку я подошел, получил три билета, поблагодарил ее, пожелал ей благословения, отошел с билетами в кармане - “ура! Господу!” До вылета еще ждать, полет за полночь, но это уже не то, Господь явил к нам Свою заботу и милость, любовь. Подошел к Васе и Коле с радостной весть, все возликовали! Вася побежал звонить в Москву, чтобы в аэропорту нас встретил Сергей Романюк, младший брат Василия и Николая – активный порученец и исполнитель в кругу разных забот.
Объявили посадку, следуем на регистрацию, сидим в салоне лайнера «Краснодар – Москва». Взлет, полет, посадка. Такой охраны полета, очевидно, тот летак не видел, ведь молилась церковь, жены, родители Николая и Василия, дети наши. Я, сердцем своим и разумом, чувствовал величайшее переживание за нас нашего пастора Николая Васильевича. В аэропорту встретил нас Сергей, мы в том же благоговейном довольстве благодати Христовой. Сели в автомашину, братья беседовали, обменивались новостями, я молчал, так и приехали в Щербинку, в родительский дом, где успели поспать несколько часов, поднявшись, после молитвы, уехали в Косино на богослужение. День был мирный, солнечный и славный – счастливое возращение: встреча с нашими женами, детьми, братьями и сестрами, друзьями и пастором - церковью. Был воскресный день 18 июля 1993 года, день поклонения, день воскресный.
Положили наши «боевые сувениры» на стол, чтобы братья и сестры посмотрели, что делает война. Славили Бога, слушали Слово Божье и свидетельство Николая, Василия и мое, что совершил Господь в этом пути. Да! воистину, это была гирлянда из ожерелья, жемчужина к жемчужине, Божьей Славы, охраны, милости и любви, Деяний Святого Духа в «Церкви Святой Троицы», истории Церкви, здесь на земле.
Запомнил глаза сияющие, у моего сына Дениса – радости и восхищения, мира и послушания. Ехали домой электричкой, с разрешения семьи, благовествовал и свидетельствовал: о Христе, о мире, о спасении, об Абхазии и ужасах войны. Приехали домой, в Чернецкое, где жизнь пошла очередными заботами труда и дома, в уповании на Христа, на Его милость, в повседневных событиях бытия, которые сопровождают человека, живущего на Земле, в скоротечности жизни. И величайшее благо, если человек познал Творца и Господа Своего, имеет мир и здравие, кров над головой и пищу, которую дарует ему Бог от трудов и усердий своих. И верно гласит Божье Слово, что, «богатство от суетности истощается, а собирающий трудами умножает его» (Пр.13, 11) и величайшее благо для человека, у которого Господь его есть Бог – истинное богатство, которое принял Его в свое сердце, в свой круг жизни.
МОСКОВСКИЙ ТЕОЛОГИЧЕСКИЙ
Прошло время… дети взрослели, окончил школу Денис, призвали в армию – служил по милости Божьей, в рязанском автомобильном институте. Призвали весной в конце, а вернулся из армии в начале лета 1997 года. К этому времени заканчивал школу и младший - Женик. У нас, с Галей, были переживания, как, при своем стесненном финансовом состоянии, дать детям образование, как помочь нашим чадам войти в самостоятельную взрослую жизнь… вздохи… молились к Господу, ибо только в Нем наша помощь и милость, милость и милость. Да, многократно, подтверждаю, что я был рожден для милости!
В начале 1997 года предложили, от Назара Павловича Рещиковца, через пастора нашего Романюка Василия, работать в Московском Теологическом Институте ( Пятидесятников ) в должности завхоза. Тот кто этого труда не знал, не хлебнул, тот никогда не сможет уразуметь и понять, что это за труд – это не работа заведующего хозяйством, в школе, больнице или какой – то организации. Это служение Богу в христианской организации, где есть много “ надо “ и “давай “, и “еще надо и давай “ без помощи финансовой и человеков - натиск человеков, властей, обстоятельств, от сотни людей внутренних (имеющих отношение к МТИ) и потребительский натиск от внешних - властей, разных мастей и организаций столичного города, а также проходимцев разных профилей и мастей – злых делателей, нечестивых и беспорядочных людей, водимых духом злобы поднебесной.
Скажу кратко, что Бог мой милующий, помогал мне перенести эти страдания, даровал мне величайшую академическую учебу христианской жизни на протяжении четырех лет. Практическую академию друзей и недругов, лжебратьев и лжесестер, наблюдений, правды и постоянного обмана, величайших благословений от служения моему Господу и Спасителю нашему Иисусу Христу, Его поддержки, защиты и милости: в страданиях и злой несправедливости, подлостях и предательствах, томлениях и болезнях, изнурительных трудах, клеветах и в поступках нечестия, окружавших меня и мою семью. И все это покрывалось исцеляющей благодатью и защитой Крови Иисуса Христа, утешением от Святого Духа. Благодарность Христу – Богу нашему, за преизбыточествующие Его благословения и милости ко мне и моей семье: жене – другу и помощнику моему Галине ( дорогой мне Аннушке ), к детям Денису и Евгению, которые были, по милости Господа, со мною рядом – в окопах, во имя Иисуса, в МТИ (П), где сражались и мужали, здесь получали раны и врачевания, поругания и похвалы, здесь мы возрастали во Христе всей семьей, так как были неразлучны по месту нашего служения Богу.
В августе 2000 года мы “покинули” стены Московского Теологического Института (да, к этому времени, слово: “Пятидесятников” было изъято, из названия Божьего учреждения, транспаранта института, печати, документов), "уходили" мы, с разными чувствами и переживаниями, чтобы получить своевременную благодать, милость и мир от Господа нашего Иисуса Христа, к новым урокам христианской жизни. Бог, единый, Он, Иисус Христос, только в Нем опора, в Нем наш щит, радость, утешение, покой, исцеление и здоровье от Него и все нам потребное
Подтверждаю и провозглашаю, что, воистину, Христос даровал мне стать странником и пришельцем на этой земле для Его величайшей милости.
Слава и хвала Богу нашему во веки веков! Аминь.
РАЗМЫШЛЕНИЯ
Крупицы счастья, и - проблемы…
Гора, гора, гора проблем…
“Не унывай, душа!”, “ будь верным”,
“В Христе решение дилем”.
“Молись, молись – не унывая,
Ведь должно быть нам во Христе,
К Отцу небесному взывая,
Найдешь защиту на Кресте”.
Да, да - “КРЕСТЕ”, кресте голгофском,
На нем Сын Божий умирал!
И поносим Своим народом –
Проклятье смерти принимал.
За что распят был наш Спаситель?
Какое зло соделал Он?!
Был истязуем, Искупитель,
Ходатай жизни, счастье в Нем.
Вглянись, вглянись ты в эти раны,
В венец терновый на главе,
На кровь истекшую из раны,
Копьем, пронзенным на Кресте.
Он в муках страшных удушался
И жаждой тяжкою томим,
А люд в неисстве надсмехался…
Со злобой, уксусом, поим.
Как черепок иссох Он силой,
Пролился, словно, как вода
И сердце стало в воск плавимый,
Растаяв во внутрях Христа.
Как псы, Его, все окружили
И злобой скопищ обступя,
Тельцы во множестве кружились
Рычали львами в пасть ревя.
О, мой Господь! О, мой Спаситель!
Ведь это я тебя пронзал,
Злобясь, с толпой, мой Искупитель,
В усердье уксус подавал.
Ведь это я унес те ризы,
Бросая жребий ухитрясь,
В зените дня той тьмой покрытый –
Бежал с Голгофы восвоясь…
Через века, через столетья,
Услышал я мольбу Твою
И глас: “свершилось“… в лихолетья…
Смотря на “ зрелище “, стою.
За что распьят был наш Спаситель,
Какое зло соделал Он?!
Был истязуем, Искупитель,
Ходатай жизни, счастье в Нем.
Твой взор любовию исполнен,
Прощенье на Твоих устах,
Ты милосердием наполнен,
Ты изъязвлен в моих грехах.
В моих мучим Ты беззаконьях,
И наказуем Богом был,
Ты Муж скорбей и в униженьях
Мой грех Собою искупил.
Прости меня, О! Всемогущий!
Прости, прости, прости – прости…
Омой в Крови Твоей, О! Сущий!
И Сам Собою освяти.
О Царь Царей! О, Вседержавный,
Владыка Неба и Земли!
Хвала Тебе, Господь, мой Славный.
Звезда надежды мне в пути.
Благодарю, Иисус, мой Верный,
Что Ты признал меня таким,
Что Ты покров мой есть безмерный
В Кровавой ризе я храним!
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Наконец, подхожу к завершению моего повествования. Нет того вдохновения и осознания, что пребывало перед написанием этого свидетельства. Очевидность быстротечности жизни человека, фактически, видна из моего повествования (две тетради большого формата и одна только начатая), если дети мои, которых мне даровал Господь и их дети найдут возможным и желанным прочесть, написанное мною и увидят из трагичности человеческого бытия мое доброе и, достаточно, многое худое, увидят в чем – то себя, узнают судьбу мою и пожелают, в чем - то, подражать или иметь позитивность родословия в себе, или, вообще, закричать, подняв потрясая руками: “только не это, только не это!”, учтут и сделают корректировку, призвав Того, Который может сделать в нас лучшее – Иисуса, а так же поблагодарить Бога за нас и за себя. Что они, то есть, “вы” – значительно лучше и счастливее меня и нас.
Я буду, заранее, благодарен тому, что кто – то, читая, найдет для себя “перлинку “ и, проделав в ней тонкое отверстие, оденет на тонкую, незримую, нить и повесит, как украшение, на шею свою, радуясь, в Господе, и этим сообщенным фактам и фактом моей жизни, ведь я, точно, был рожден для милости.
ЭПИЛОГ
А теперь я возвращаюсь к событиям. Почти, двадцатилетней давности, когда однажды приехал к отцу и, в нашем разговоре, он вывел меня во двор своего дома, открыл дверь сарая, протянул руку и указал на то место, где он обещал спрятать банку, в которой будет лежать свидетельство и ответ: “ кто мы? и из какого рода и племени?“ При этом добавил, чтобы я достал, спрятанное, только после его смерти. Я пообещал, что так оно и будет, если жизнь моя не прервется раньше его. Отец мой часто повторял: “я прошу Господа, чтобы мне, как отцу, не пришлось хоронить своих детей”. Тогда я был еще без Господа в сердце и разуме моем, хотя Он не оставлял меня.
Пришло время и Бог даровал мне милость Свою – стать спасенным, благодаря Сыну Его и Спасителю нашему Иисусу Христу. Слава Господу!
Будучи уже членом церкви, а дело было зимой, я снова навестил своего отца. Был поздний вечер, мирно беседовали, вышли подышать на улицу и он мне повествовал, что, как – то ночью, он вышел во двор, стоял тихо и стал наблюдать, что происходит у соседей в огороде. Увидел, что они возятся под яблоней (что – то прячут…!?), велик соблазн, когда они уже спали, то он перелез через забор, подошел к тому месту, разрыл и обнаружил тайник - драгоценностей!!! Все вернул в исходное состояние и уже не спускал с того места глаз. Тихо подсматривал по ночам и однажды обнаружил, что драгоценности исчезли.
Я спокойно ответил, что это нас не касается, что это все проклятое и нам до этого не должно быть интереса. А отец задал мне вопрос: “чтобы я с этим богатством сделал и как поступил бы?” Я добавил, что это грех и предложил войти в дом и лечь, после молитвы, спать, что и сделали.
Зная своего отца, хотя и прожил с ним мало времени и, сопоставляя события, факты, слова, действия - я пришел к выводу, что “клад” был.
Когда он впервые сказал о тайнике, тогда я подумал, что это батюшка проверял меня “на вшивость“, “а каков я на самом деле христианин?” Видит Бог, что сердце мое чисто и мысли мои чисты были и есть, относительно того “клада“. Я свидетельствовал, что в личном деле КГБ, по пятому управлению (такое было в СССР), была фраза, кто Благородный Геннадий Никифорович: “начальник контрразведки церкви“ и “банкир церкви”. Когда мне пришлось слушать эти формулировки, то я засмеялся по той причине, что, “начальник контрразведки церкви“, это точно, Бог его в этом благословлял. Господь даровал ему открывать подосланных лжебратьев и лжесестер – врагов веры и церкви. Я это знал, а вот смех у меня больше вызвала фраза: “банкир церкви”, но тогда я смеялся напрасно.
Прошло время и я, как – то отцу говорю, что я помню о его завещании, о спрятанной для меня банке. На что мой батюшка мне ответил: “а там уже ничего нет, и все растрачено, а родословная тебе не нужна, слава Богу, что Господь тебя спас. Тебе больше ничего не надо. Я прятать банку в то место не буду”. Оказывается он раньше имел такое желание, но нашлась “сила”, которая ему не дала этого сделать – мама Нина. Она чрезвычайно переживала о своем интересе, требуя от меня подтверждения, что я не буду ни на что претендовать! К сожалению, они меня не знали. Я, будучи безбожником, ничего не востребовал бы, а уже членом церкви Христовой и подавно.
К слову сказать, что я был, однажды, до слез, тронут и взволнован словами жены моего, очень любимого мною дяди – Володи Андрюхина, когда она, в простоте сердца сказала, что в их доме всегда найдется место для меня и моей семьи в любое время жизни, так как я родился в этом доме и, чтобы я это всегда помнил и не смущался, что наш дом является и моим домом. Да благословит Господь ее и воздаст за ее разумение и сказанные ею эти слова.
Пишу это свидетельство и прослезился, так как истинная любовь проявляется по поступкам.
Умерла мама Нина, отец остался один. На похороны как и, до этого, мы приезжали с Галей.
А потом Бог послал мне необычный сон, в котором открылось моему пониманию, что дух и ее воля, там витают и живут по сей день, по сути, так оно и должно быть, отец беспрекословно выполняет волю той, которую любил и с которой прожил более пятидесяти лет. Я об этом свидетельствую с мирным и чистым сердцем. Переживая за отца, чтобы он не ушел в вечность со грехом, я написал однажды ему большое письмо и нарисовал картину, с высоты птичьего полета: его дом, сарай, двор, усадьбу. Ничего более не писал, чтобы никто ничего не понял, если письмо попадет в другие руки. Долго не было ответа, а потом пришло письмо. Смысл которого таков: “ты что – то написал и нарисовал, как безумный, я ничего не понял”, потом бытовые мелочи о жизни, а письмо заканчивалось такими словами: “и вообще, чего ты хочешь? У меня свои дети, а у тебя свои!” Он был взволнован суетностностью, а на суть – покаяния, имел свое понимание. Я ответил ему добрым письмом: “Папа, ты все прекрасно понял, об этом свидетельствует само твое письмо.”
Когда была еще жива мама Нина, после женитьбы Дениса, по прошествии некоторого времени, я, Денис и Виола поехали на родину моего рождения, тем более, что был замечательный повод – выходила замуж Аллочка - дочь моего брата Олежика и Люды. Скоротечно все на этой земле – пришла пора нам уезжать обратно, в Россию. Во время небольшого разговора я понял, что «клад» у него был, но я ничего отцу уже не говорил, промолчал и мы расстались.
Недавно, Бог благословил наше путешествие на машине, с Денисом. Были в отпуске, ехали через Киев, Житомир, Винницу, где навестили нашего брата во Христе Романюка Василь Васильевича и его помощницу, на жизненном пути, Лену, а потом приехали в Жмеринку в отцовский дом. Встреча, радость, молитва, общение, отдых, а утром, после проявленной заботы о нас Олега и Люды нужно было нам ехать дальше, по милости Божией, в сторону моря – к Одессе, где нас ожидало теплое, шумящее прибоем Черное море, Одесса, церковь и, далее, обратный путь в Россию.
А относительно своего родословия, то могу математически и логически доказать по генеалогической линии и сплетениям родства, когда я, по просьбе старшего сына, нарисовал ему это в фотоальбоме, в связи с рождением первенца, то из уст сына моего вырвались слова: “папа, смотри – все покрыто грехом наших родителей, дедов и прадедов?!” К моему удивлению - это факт, но мне очень хочется, чтобы от наших имен развивалось древо родословной в жизнь вечную, растущее в святости, Божией любви и мире, обильно политое дождем Благодати Христовой. Удобренное и укорененное Словом Евангелия в атмосфере Духа Святого, чтобы эти ветви поднимались выше, выше и выше к престолу благодати, сплетшись с древом жизни, которое приготовлено на Небесах Богом нашим, верующих в Сына Его, Иисуса Христа, Господа и Спасителя нашего. Да поможет нам в этом Господь.
На протяжении всей жизни, мне всегда хотелось знать “кто мы?” и из “кого мы?” Тот, кто не имел в своей жизни тех “прелестей”, подобные моим, тот, пожалуй, не сможет понять глубину чувств и моих желаний, но я, периодически расспрашивал своего отца, он что – то рассказывал, а я запоминал, отец забывал, а я молчал и только отлагал это в памяти своей, то он называл нашу фамилию: “Благородий”; проходили годы, бывало спрошу, как бы я не помню, то “Благородиенко”, то “Благодарий”… а потом я понял, что он рассказывал “легенду”, но я молчал, не обличал его, а только смотрел со скорбью и переживал за него, что он многое из прошлого, выдумывал и рассказывал “чужую” жизнь и родословную. Но я помню, как он, увлекшись, порою, повествованием, ронял слова: “я был с детства посвящен в священниками”, то еще отдельные фразы, но я молчал, слушал, запоминал, анализировал, не “копал” его, а отец, было, проговорившись на таких словах, быстро уходил от тревожных точек своего воспоминания и больше старался мне ничего не говорить, только скажет что – либо отвлеченное и дальше умолкал.
Делаю вывод, что нашу фамилию “Благородный”, которая удачно прослеживается в автобиографии, но она не имеет никакого связующего с изначальной родословной фамилией, которая ответила бы мне на вопрос: “кто мы?” Да это, в настоящий момент, не имеет значения. Я – уроженец Украины, из г. Жмеринка, родился с четверга на пятницу, в три часа ночи, в 194? году, в войну, в доме моей бабушки Галковской Полины, от матери моей Войтко Анны Никитовны (по паспорту, 1924 года, а фактически - 1926 года рождения), от отца – Благородного Геннадия Никифоровича (по паспорту – 9.07.22 года). По факту моего свидетельства, еще раз, утверждаю, что рожден был, в лихолетье, для милости Господа моего и Спасителя моего, Ему Единому и Слава и Хвала и поклонение, во веки вечные, от рода в род! Да будет на это Его воля. Аминь.
НАПОМИНАНИЕ
О, любишь ли Меня, Мой сын?!
Послушен ли, о, сын, Мой любый?
С тобой хочу общаться, сын
И слышать голос твой, не грубый.
Возможно суета сует
Тебя собою поглащает,
Но помни, помни Мой Завет:
Господь, в Крови Своей, прощает!
Я слышу, вижу все дела,
Когда встаешь, когда ложишься
И дом, что на краю села,
Куда усталый ты стремишся.
Что жажда воздухом дышать,
Побыть в тиши, любви объятий…
И крик детей, их целовать
Влечет тебя от всех изъятий.
И время, время… так летит…
Заботы дня, заботы ночи…
Однажды гонг наш прозвучит…
Вернуть назад не будет мочи…
О! Дорожи общеньем, сын!
Ищи Меня на всяком месте!
Храни Слова Мои, Мой сын!
Мой Дух в тебе – всегда Мы вместе
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Свидетельство мое есть отражение действительности в моем миропонимании от первых мгновений, всплывших в памяти моей. Я не претендую на абсолютность событий, воспроизводимых мною на страницах этого автобиографического свидетельства, но все написано в том понимании, как оно отлагалось в моей памяти от увиденного, от услышанного, от пережитого во всех скоротечных днях моей жизни.
Возможно, читающий, увидит мою неточность, поэтому не судите строго. Все написанное не является плодом вымысла, а плодом тех фактов, к которым я имел отношение через различные источники информации. Мне рассудилось, к концу написания этого повествования, изменить мою фамилию, а так же название улицы и номера дома, где я прожил с моим отцом дни совместной жизни. Помимо этого я изменил фамилию мамы Нины и название села, в котором она жила.
Я благодарю Господа моего, что Он позволил мне написать мое свидетельство для Вас, прежде всего моих детей и моих внуков. Я благодарю Вас, что Вы нашли время и терпение прочесть мое повествование. Постоянная молитва моя и вера выражается словами псалмопевца: «Потомство мое будет служить Ему и будет называться Господним вовек: придут и будут возвещать правду Его людям, которые родятся, что сотворил Господь». Аминь.
ПЕРЕХОД ОТЦА В ВЕЧНОСТЬ
Время вносит свои корректуры на жизненном пути. 6.11.2008 года, в 17.10 часов 10 минут московского времени, ушёл в вечность мой отец, после тяжёлых страданий и кратковременной болезни. Это произошло в моём присутствии.
Последний раз мы имели общение с ним в конце августа этого же года, когда я приехал навестить его в моём краткосрочном отпуске. Девяностые годы прошлого века и лета нового столетия он был верен Господу и церкви Христовой, как и всю свою сознательную жизнь. В этом отец был хорошим примером для подражания хождения перед Богом для своего наследия и других.
ЦЕРКОВЬ ДЛЯ НЕГО БЫЛА МАТЬ РОДНАЯ, А ЕГО БОГ БЫЛ ЕМУ ОТЦОМ, Он любил безгранично Его Слово, читал до последних здравых дней своей жизни, исследовал его. Когда мы беседовали с ним последний раз, то он попросил меня подарить ему маркер, для того, чтобы оттенять в Библии Божьи Слова, те стихи, которые трогали внутреннего человека, чтобы обращать на них своё внимание, а так же доносить Божью мысль при благовестии и проповеди, когда ему предлагали это делать руководящие братья в своей поместной церкви или в гостях.
Пока билось его сердце и силы не покидали его, отец Геннадий постоянно посещал церкви в сёлах, где когда-то трудился сам, а на склоне лет этот труд несли его друзья по его поместной церкви. Служители периодически ставили его на проповедь, а так же брали его с собой на богослужения для свидетельства Благой Вести в церквах сёл: Станиславчика, Щученец, Лопатынец, Клопотивец, Майдана Чениливецкого, Куриловец, Дубовэ и других.
«Дом плача» для него был желанным делом, где он мог поддержать плачущих, скорбящих, злострадающих. Даже, если это было простое безмолвное присутствие.
Я чрезвычайно благодарен Господу за Его великую милость к отцу, Его любовь и заботу, которые проявлялись и со стороны служителей церкви, друзей, усердствующих по проведению Евангелизации в окружающих сёлах. Особая у меня благодарность к брату во Христе Вите Дёмину, которого Господь употреблял для их совместной дружбы, бесед, поездок, совета, взаимного назидания.
Отец наш ушёл в вечность на 87 – ом году жизни. Разум его был здрав и светлым. Только за несколько лет до смерти он оставил вождение легкового автомобиля, не имея возможности поддерживать его технически исправное состояние, отдав своё авто на поддержание младшему сыну Виктору.
Пережил он свою любимую жену Нину более чем на четыре года. На все богослужения, как правило, он ходил пешком. Последнее собрание святых в своей жизни он посетил седьмого сентября. Это был День Воспоминаний о страданиях и смерти любимого им Иисуса Христа на Голгофском кресте. Отец был сопричастником страданий Спасителя: вкусив хлеб, как символ Тела Христа, мучимого за грехи наши испил глоток вина из церковной чаши, святыню, как символ Крови Сына Божьего, пролитой из пронзённых рук и ног, ран и язв Его, из под тернового венца и проткнутого подреберья копьём римского воина за грехи и беззакония наши.
В этот день он был бодр духом, в немощи своей. Я ехал вместе с моей Галей в автобусе из Москвы к месту моего постоянного проживания в Чернецкое, после аналогичного богослужения и разговаривал с ним по мобильному телефону.
Последние два десятка лет принцип его христианской жизни заключался в простой формуле поступков: «утром воды, а вечером пыты(пить)», днём – неплотный обед, молитва, чтение Библии, повседневные заботы его круга жизни.
Перед уходом в вечность папа не имел желания к приёму пищи, появилась слабость, без всяких болей, быстро утомлялся, поэтому часто ложился на своё ложе.. И так день за днём, движения было мало, силы покидали его. С седьмое на восьмое сентября отца на скорой помощи увезли в больницу, где обнаружили у него двустороннее воспаление лёгких. Олежик, который был в этот время с отцом рядом, спросил его: «не вызвать ли Женю?», но ответил, что не время ещё.
Пятого ноября отец попросил Олега, чтобы он вызвал меня из Подмосковья. Звонок от него я получил утром этого же дня. Так как я находился на работе, поэтому решил отработать рабочий день на предприятии и, получив от директора разрешение на трёхдневный отпуск по семейным обстоятельствам, поехал в Москву на Киевский вокзал, купил билет на отходящий поезд, а шестого ноября во второй половине дня приехал в Жмеринку.
Не зная, что меня ожидает самого. Как и всех нас. Я помолился Господу, чтобы Он укрепил и утешил меня, помог во всех заботах, размышления мои сводились к тому, что если отец попросил меня приехать, «время уже», то наш Господь и даст ему жизни на нашу встречу…. Подойдя к дому, где жил отец, на улице Жатвенной, я обнаружил, что все двери закрыты, поэтому пришёл к Олегу и Люде, которые проживают рядом на той жее улице. Приведя себя в порядок от дороги, подкрепившись пищей, переговорив кратко о всех обстоятельствах нашего бытия, пошёл к больному отцу…Он лежал на постели, стонал от боли и тяжело дышал… Время московское, было 16 часов 10 минут. Подойдя к постели, на которой страдал отец, я взял его за руку и сказал: « папа, я приехал…это Женя», он слегка с усилием приоткрыл левый глаз и так же медленно закрыл его. Тогда я стал у его одра, исполнившись Духа Святого, начал громко молиться Духом и от ума. Просил милости, милости, милости на своего тяжело страдающего отца. После молитвы сказал ему: «папа, прости меня за всё и благодарю тебя за всё»… Он продолжал стонать и тяжело дышал с хрипами, «порвавшихся» лёгких и бронхов. Левой рукой он передвигал от подреберья к нижней части живота. Я тихо положил свою рук у на его руку и молился Духом. Молитва сама собой сильным родником билась во мне… Сел на рядом стоящий стул, огляделся что было на столе, на стуле, стоящего у изголовья… На стуле лежали его ручные часы, стрелки остановились на 17 часов 10 минут, во мне прошла мысль: «час молитвы - и папы не станет». Но я воспротивился этой мысли, взял часы и завёл их, выставил текущее время и положил на тоже место. Начал давать ему чайной ложечкой пить водичку, он с желанием её пил, я давал ему пить ложечку за ложечкой, боясь, чтобы он не захлебнулся, и не сбилось его дыхание.. Папа пил воду с жаждой и стонал…
Я смотрел на страдания и муки своего отца и думал: «Что тебя ждёт самого?». Молитва «клокотала» во мне. Отец медленно, с усилием, трижды поднимал правую руку и указывал пальцем в мою сторону, за спиной была печь. Я подумал, что он хочет пить, но после третьего показа пальцем уразумел, что он хотел сказать, что он там что-то оставил. После этого он притих и стал дышать ровно, без хрипов и стонов. Я подумал словами псалмопевца: «Подкрепи меня, нежели заберёшь». Папа дышал ровно и тихо, как грудной младенец, я посмотрел вокруг, увидел, что отрывной календарь не тронут с сентября месяца, поднялся и подошёл к нему, оторвал листочки, складывая на полочку, на которой находилось зеркальце. Отрывал листочек за листочком, и так до шестого ноября. Часы, висевшие над его головой, стояли и, очевидно, уже давно…
Было необыкновенно тихо… я подошёл к папе, прислушался, дышит ли он? – тихо! Наклонился, приклонил своё ухо, но не услышал дыхания. Подошёл к полочке, на которой находилось зеркальце, взял его, поднёс к лицу отца, подержал, затем посмотрел на него, но следов дыхания на зеркале не было. Отодвинув его горячую руку, стал на колени и приложил ухо к его груди, но сердцебиения не было, пульса тоже… Прикрыл плотнее веки глаз, поднялся и стал молиться громко словами благодарности и славословия Богу, что Он хранил все его годы жизни и явил милость к нему в его страданиях… Попросил Господа о Его благословении на все заботы предстоящего погребения и утешения для всех нас, его детей и наследия…
Решил было, подождать минут десять-другой, а потом передумал и позвонил по телефону домой к брату Олежику, трубку сняла Люда, его жена, я сказал: «Люда, в 16 часов 10 минут, по киевскому времени, отец Геннадий ушёл в вечность. Слава Богу! Вызывай милицию и скорую помощь…» По московскому времени отец ушёл, как показывали часы: 17 часов, 10 минут.
Пришли со временем все: Олежик, Люда, Витя, дети… мы быстро совершили всё потребное, приготовляя тело отца к погребению, всё убрали, вынесли, навели порядок, помыли полы, приготовили помещение к похоронному богослужению… было прохладно и сухо, наступила ночь… А на следующий день, в пятницу вечером, седьмого ноября, пришли братья и сёстры поместной церкви, провели вечернее богослужение, вспоминая его жизнь и веру в Господа нашего Иисуса Христа. Друзья молились о нас, о благословении на грядущее погребение. Утром восьмого ноября собрались друзья, соседи, знакомые, поместная церковь. К этому времени приехал из Москвы мой старший сын Денис со своим первенцем Ромочкой. Пел хор, произносились проповеди, друзья вспоминали о его подвиге веры, назвав ушедшего брата Геннадия «начатком Ахаии в Жмеринке». Церковь провела тело своего брата во Христе в последний путь, неся на своих плечах гроб с усопшим. Торжествовал хор, светило яркое солнце. Было сухо и прохладно.
Благодарю Господа нашего Иисуса Христа за особую заботу об отце, моего брата, Олежика и его помощницу Люду, Андрюшу и, особенно, Оксану, его жену, весь дом Олега, а так же за радушие народа Божия, приехавших с разных мест и поместную церковь Жмеринки.
Слава и благодарение Богу нашему, что Он сохранил, во Христе, нашего отца Геннадия Никифоровича, его жизненный путь к вечности с Ним! Показав нам собою путь веры в Господа нашего Иисуса Христа, по которому нам должно идти, для славы Христовой! Да поможет нам Бог! И да благословит нас Господь!
Да поможет нам и благословит нас в этом Господь!
Евгений Благородный
Дополнено в январе 2018 года
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2022/12/05/1019
Рожденные для милости. Часть 4
© Copyright: Евгений Жмеринский, 2022
Свидетельство о публикации №222120301295
Свидетельство о публикации №222120301295
Рецензии