Как я спасал Анну Каренину

(Рассказ участника происшествия, не попавшего в новостные сообщения Одессы только по причине его незавершенности)

   Я узнал ее сразу. Она стояла на заснеженном просторе у деревянного настила, по которому вечерние путники переходили через железнодорожную колею, и смотрела на показавшийся из-за поворота Овидиопольской дуги медленно приближающийся грузовой состав.
   «Анна» - окликнул я ее.
   Она обернулась и обожгла меня весьма неприветливым взглядом, а потом и словом: «Что стал? Иди куда шел!» - и прежде, чем она отвернулась, я успел не только разглядеть ее, обведенные тонкой линией черной туши, серые глаза, но и понять, что я не ошибся.
   Когда тепловоз с ветром и скрежетом протащил за моей спиной несколько грузовых вагонов, а мои силы на сохранение двух жизней заканчивались, незнакомка успокоилась и перестала вырываться из моих объятий.
   «Зачем? Зачем ты остановился? Шел бы себе, как другие! Оставь меня! Оставь меня одну! Как ты догадался?»
   Мы остановились под деревом возле тропинки, ведущей к домам общежитий.
   «Он не любит Сережу. Он к нему придирается по любому поводу. Потому что Сережа все больше становится похож на своего отца. Он хочет, чтоб нас было только трое – я, он и Оленька. А я без Сереженьки жить не буду! Я его никому не отдам. И с кем он задерживается допоздна на работе? И где он сейчас?»
   Я оставил ее под деревом, а сам пошел по указанному адресу на третий этаж ближайшего общежития.
   Освещая кромешную темноту огнем спичек, я продвинулся по лестнице и коридору к нужной квартире и только после слов Алексея «Не жди меня! Не жди!» вдруг отчетливо понял, как опрометчиво поступил, и уже через мгновение, чудом не оставшись лежать в темноте на лестничных ступеньках, оказался под деревом, а потом и возле железной дороги, но оставленной мной жены Алексея не было нигде… 
   А вскоре, только луна на небе и машинист локомотива, настигавшего их поезда, видели, как по заснеженному простору женщина убегала от мужчины.
   Мне удалось ее догнать и столкнуть с пути, но она успела ухватиться за рельс и отпустила его только тогда, когда поезд-дракон был уже совсем близко, и у меня остались только мгновения, чтобы прижать ее в снег возле самой колеи…
   «Если ты это сделаешь, дети твои перестанут смеяться» - сказал я ей, когда мы стряхивали прилипший к одежде снег, возвращаясь по шпалам к тропинке, где к нам подошел Алексей с ревнивым вопросом: «Это к нему ты бегаешь за дорогу?», показывая одновременно и на меня, и на дома общежитий на другой стороне снежного простора. Я же, не вступая с ним в дискуссию, а только (во избежание рецидива с ее стороны) сообщив о поступке, который пыталась совершить его жена, пошел своей дорогой, как и просила меня незнакомая «Анна» в самом начале нашей встречи.
     Больше я не видел их никогда. А, прожив там ещё три года, ни разу не слышал ни об одном несчастном случай ни на самой Овидиопольской дуге одесской железной дороги, ни в ее окрестностях.