ЗАО Рюриковичи

         1. ЗАО «РЮРИКОВИЧИ»      

     Если же будете в ненависти жить, в распрях и ссорах, то погибнете сами и погубите землю отцов своих и дедов, которые добыли ее трудом своим великим; но слушайтесь брат брата, живите мирно. (Завещание Ярослава Мудрого сыновьям)

     Ужасный век, ужасные сердца! (А. С. Пушкин)


     К концу XI века Киевская Русь, пройдя путь многих раннефеодальных государственных объединений, распадается на десяток фактически независимых княжеств. При взгляде на карту 7 складывается впечатление, что восточнославянские племена, подчиненные киевскими князьями всего лишь столетие назад, вновь обрели независимость.

Карта 7. Распад Империи Рюриковичей

     Однако вывод о разделе Руси, прежде всего по племенному признаку, может оказаться поверхностным: между историками до сих пор ведутся споры по поводу того, соответствуют ли территории новых независимых княжеств ранним этногеографическим образованиям или же они сформировались на основе существовавших с конца Х – начала ХII веков «наместничеств», которые постепенно закреплялись за той или иной ветвью рода Рюриковичей1. Но, возможно, сторонники обеих версий напрасно ломают копья. Не исключен и третий вариант – основой возникших княжеств действительно являлись «наместничества», границы которых были определены первыми правителями еще единой Руси не произвольно, а как раз с учетом существовавшего племенного размежевания. Как бы там ни было, но со 2-й четверти XII столетия термин «земля», употребляемый ранее только по отношению к государству в целом, начинает применяться и к отдельным регионам Руси2. Кратко охарактеризуем их.

     Традиционно были несколько обособлены Новгородская  (район расселения ильменских словен) и Псковская (псковские кривичи) земли, постепенно превратившиеся в аристократические республики, а также Полоцкое княжество, населенное полоцкими кривичами (полочанами) и дреговичами. На землях смоленских кривичей и радимичей возникло Смоленское княжество, на землях древлян – Турово-Пинское, на самой границе со Степью располагалось Переяславское княжество (основное население – северяне, поляне и частично уличи), а на восточной границе Руси – выделившееся из состава Черниговской земли Муромско-Рязанское княжество, об этническом составе населения которого в сообществе историков ведутся споры. Дулебы жили в Волынском княжестве, белые хорваты и тиверцы – в Галицком, северяне, радимичи, вятичи – в Черниговском. Особняком стоит «многонациональное» Ростово-Суздальское княжество, основными компонентами населения которого явились как постепенно переселяющиеся туда кривичи, ильменские словене, вятичи, так и жившие там до их прихода финно-угорские племена меря, мещеря, мурома и балтоязычное племя голядь.

     И, наконец, центральное ядро древнерусского государства – Киевское княжество (поляне). Хотя официально оно сохраняло главенствующее положение, а Киев, где по-прежнему находилась кафедра митрополита, продолжал сохранять статус столицы Империи, его реальное значение неуклонно падало. С одной стороны, крепли и усиливались региональные центры, с другой – в силу целого комплекса причин, о которых будет сказано ниже, постепенно приходил в запустение сам великокняжеский домен.

     При этом вся Русь продолжала формально оставаться единым целым, будучи как бы «закрытым акционерным обществом» многочисленных потомков Рюрика, которые считались братьями и совладельцами всей страны, а обособившиеся княжества можно уподобить вполне самостоятельным филиалам. «Члены Рюрикова рода носят исключительно название князей; оно принадлежит всем им по праву происхождения, не отнимается ни у кого ни в каком случае. Это звание князя, приобретаемое только рождением от Рюриковой крови, неотъемлемое, независящее ни от каких других условий, равняет между собою всех Рюриковичей, они прежде всего братья между собою»3.

     Что же привело к столь быстрому распаду единой державы и к последующим междоусобицам? Мы уже говорили, что у континентальных империй существует простая альтернатива – расширяться или умереть. И это не просто крылатая фраза – начиная с глубокой древности, правило работает безотказно. Чтобы не растекаться мыслью по древу, скажем, что, вероятно, причина заключается в том, что как только прекращаются внешние завоевания и начинается «внутреннее строительство» тут же обнажаются доселе скрытые противоречия (обостренные вдобавок прекращением притока военной добычи и неизбежной для большинства империй традиционалистской реакцией4) между различными группировками имперских элит. Более того, и сама империя оказывается элитам попросту без надобности (разве что императору и ближайшему кругу его сановников), и едва расширение границ Киевской Руси прекратилось, как... Но это, так сказать, рассуждения общего порядка. Попытаемся конкретизировать их.

     Традиционно одной из главных причин распада Киевской Руси и последующих то ли междоусобных войн внутри сохраняющей признаки формального единства Империи, то ли межгосударственных войн между обретшими фактическую независимость княжествами, считается так называемая лествичная система престолонаследования, в соответствии с которой власть переходила не к сыну умершего правителя, а к старшему мужчине в его роде. Вопрос о том, как и когда она возникла в клане Рюриковичей, полностью не выяснен.

     Л. Н. Гумилев, полемизируя с С. М. Соловьевым, искавшим ее корни в родовом строе, писал: «Конечно, этот административный порядок мог возникнуть самостоятельно в определенных условиях. Но нельзя ли предположить, что Ярослав, стремясь сохранить единство страны, когда стало ясно, что невозможно сохранить единство власти, учел опыт своих соседей? Общность условий создает общие цели, и в таких случаях зaимcтвование будет следствием не влияния, а примера, которым воспользовались просвещенные советники киевского князя»5. Возможно, картину пр оясняет польский хронист Кадлубек, свидетельствовавший, что аналогичным путем наследовалась власть у прибалтийских славян6 (это, кстати, является косвенным аргументом в пользу того, что русы именно ими и были). Но для нас более важен вопрос не об истоках столь нестандартной системы наследования, а о причинах, вызвавших ее появление на Руси, и о последствиях ее внедрения.

     По мнению Л. Н. Гумилева, лествичная система была призвана воспрепятствовать сепаратистским устремлениям окраин, лишенных прочных экономических связей с центром. «Только наместник, обладающий значительными силами, мог предотвратить отпадение племени. Но что могло заставить самого наместника сохранить верность, если в его руках были власть и войско и огромные расстояния отделяли его от ханской ставки?7. Одним из способов найти ответ на этот едва ли не самый злободневный для всех древних империй вопрос и явилась лествичная система, открывающая перед наместником (Тюркский каганат) или «держащим» одну из земель князем (Киевская Русь) перспективы «карьерного роста» в рамках единого государства. Ко всему лествичная система имела еще и то несомненное преимущество, что власть все время оказывалась в руках старшего в роду, успевшего к моменту ее получения побывать на многих высоких военных и административных должностях и получить соответствующий опыт в то время, как при прямом наследовании на вершине властной пирамиды мог оказаться неопытный юноша, а то и просто малолетний ребенок, неизбежно становящийся игрушкой в руках родственников, фаворитов матери, опекунов…

     В результате ее введения князья дома Рюриковичей, по сути, не имели постоянного престола, поскольку после смерти кого-либо из правящих князей в ЗАО «Киевская Русь» происходили масштабные кадровые изменения. «Управляющий» вторым по значению «филиалом» становился великим князем, на его место вместе со своими боярами и дружиной из другого княжества переезжал следующий по старшинству потомок Рюрика и т. д. За пределами Киевской Руси система эта практиковалась у некоторых государственных образований Великой степи, а впервые в законченном виде она появилась еще в конце VI века в Тюркском каганате, что, по мнению Л. Н. Гумилева, позволило прекратить на время междоусобицы и отдалить распад этой огромной державы. Но только на время. Несмотря на отдельные позитивы этого способа разрешения конфликтов при передаче власти, лествичная система была не более чем паллиативом. Убедительным подтверждением тому является история того же Тюркского каганата, охваченного с начала VII века междоусобицами и вскоре исчезнувшего под ударами соседей.

     Словом, лествичная система наследования не являлась панацеей от бед даже для степных государств, хотя, вполне возможно, как раз и была наиболее рациональной для этих постоянно воюющих кочевых сообществ. Однако она вряд ли подходила для земледельческих стран с оседлым населением, во всяком случае, применительно к Киевской Руси недостатков у нее обнаружилось гораздо больше, чем преимуществ: «…князья, перемещаясь из одной волости в другую, с младшего стола на старший, приводили с собою свою дружину, которую, разумеется, предпочитали дружине, найденной в новом княжестве, оставшейся после прежнего князя; отсюда проистекала невыгода, во-первых, для народа, потому что пришельцы не соблюдали выгод чуждой для них области и старались наживаться на счет граждан; во-вторых, для старых бояр, которых пришельцы отстраняли от важных должностей, от княжеского расположения…»8.

     Кроме того, эта система была чрезвычайно запутанной. Для примера можно указать на то обстоятельство, что даже мужья старших сестер могли от их имени претендовать на повышение в иерархической лестнице. (Думается, в наше относительно цивилизованное время подобные споры велись бы в «административно-хозяйственных» судах годами, а судьи долго бы не смогли определить, какой из норм «лествичного права» следует руководствоваться в том или ином случае.) Поэтому претенденты на освободившийся престол зачастую не утруждали себя юридическими тонкостями, предпочитая обосновывать свои претензии не силой права, а правом силы. Но, если даже временами удавалось достичь компромисса и устанавливалось хрупкое равновесие между членами правящего рода, то его постоянно нарушали так называемые князья-изгои9, для которых оставался только один способ получить доступ к «общесемейному имуществу» – вооруженный мятеж.

     Автор не утверждает, что именно из-за лествичной системы Киевская Русь перестала существовать как единое государство – рассказ о главных причинах начавшейся в 1065 году почти 200-летней перманентной междоусобицы еще впереди. Но то, что лествичная система усиливала действие как закономерных, так и случайных центробежных факторов, делая политическую ситуацию на Руси все более неустойчивой, несомненно.

     Первую из этих глубинных причин – «кризис элит» – мы уже обозначили выше. С прекращением крупных завоевательных походов и принятием христианства экспортные возможности Киевской Руси резко сократились (в Константинополе не одобряли торговлю единоверцами), что привело к экономическому, а вслед за ним и политическому кризису. Полюдье, требовавшее, с одной стороны, единения элит Империи в «Почтенной Восточно-Европейской компании», с другой – приносящее этим элитам сверхдоходы, а с третьей – обеспечивающее центральные власти средствами для содержания наемного варяжского войска, осталось в прошлом. И вместе с ним исчезли соответствующие политико-экономические основы существования единого государства, а восточноевропейские земли снова вернулись в блаженные для большей части населения, но никак не для «верхов», времена натурального хозяйства.

     Экспорт рабов, правда, продолжался и в дальнейшем, однако русские князья теперь утратили в этом «бизнесе» прежнее монопольное положение – значительный «сегмент рынка» заняли пришедшие во второй половине XI века в степи Северного Причерноморья и изгнавшие оттуда печенегов половцы. Если с печенегами можно было договариваться о проходе торговых караванов, да и в военном отношении они не могли соперничать с Русью эпохи Владимира – Ярослава, то половцы, имеющие на вооружении последнюю новинку того времени – кривую саблю10, оказались куда более грозным противником. Первое же крупное столкновение с новым врагом закончилось для княжеских дружин разгромом на реке Альта в 1068 году, а тяжелые поражения 1093 года в битвах на Стугне и Желани и последующий опустошительный рейд кочевников, казалось, поставили под угрозу само существование южнорусских княжеств. Не меньшую опасность таили княжеские междоусобицы – никакие половцы не смогли отвлечь детей и внуков Ярослава Мудрого от борьбы за Киевский и Черниговский столы. (Спустя полтора столетия эта ситуация повторится в Галицко–Волынской земле во время вторжения монголов.) И хотя, по мнению автора ПВЛ, именно половецкая угроза заставила князей сесть за стол переговоров в поисках компромисса, но, скорее, дело, как обычно бывает в подобных случаях, в примерном равенстве сил. В 1097 году на состоявшемся в Любече «общем собрании акционеров» был принят принцип «Каждый да держит отчизну свою», согласно которому каждое княжество закреплялось за своей династией, а лествичная система превращалась из общерусской во внутрикняжескую11.

     Тяжело судить, насколько последующие победы над половцами были связаны с «новым Уставом ЗАО». Возможно, дело было в налаживании массового производства оружия, в. т. ч. перенятых у половцев сабель, что позволило вооружить городские ополчения12. А может, просто переменчивая военная удача улыбнулась славянам. Как бы там ни было, после успешных походов 1103 и 1111 годов вглубь степей набеги половцев поутихли. Однако к этому времени половцы отрезали Русь и от Византии, и от ее «заморской колонии» – Тмутаракани, разорили южные земли Киевского, Переяславского и юго-восточную часть Черниговского княжества, тем самым еще более уменьшив экономические ресурсы элиты.

     «Беловежские соглашения» 1097 года фактически узаконили распад Руси на несколько самостоятельных княжеств и положили начало процессу «демаркации» и укрепления границ между ними. Причины вполне понятны: если раньше Русь была общей собственностью, и в четком размежевании земель не было острой необходимости, то теперь каждый князь стремился как можно более надежно отгородиться от соседей. Не уменьшили новые «правила игры» и числа внутрисемейных войн. Нам остается только гадать, действительно Василько Ростиславович злоумышлял против Давида Игоревича, или тот просто решил захватить его владения, но факт остается фактом – Василько был схвачен Давидом и ослеплен, а княжеская междоусобица продолжилась.

     Мало что поменял и новый съезд, состоявшийся в 1100 году в Витичеве под Киевом – ситуация внутри правящего страной семейного клана по мере его разрастания становилась все более запутанной и напряженной. «Во второй половине XII в. трудно даже сосчитать по летописи всех наличных князей, и эти князья уже не близкие родственники, а большею частью троюродные, четвероюродные и, бог знает, какие братья и племянники. Отсюда чуть ни при каждой перемене в наличном составе княжеского рода рождались споры: 1) о порядке старшинства и 2) об очереди владения»13. К спорам наследственным прибавились споры «межевые» – каждый князь стремился отхватить хоть клочок чужой земли. «Одна из основных функций феодального государства – расширение своей территории – осуществлялась в таких условиях вполне последовательно и определенно»14.


     1. Горский А. А. Русь: от славянского Расселения до Московского царства. Москва: Языки славянской культуры, 2004. С. 87–89.

     2. Там же. С. 137.

     3. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Москва: Мысль, 1988. Т. III. С. 7.

     4. Традиционалистская реакция – многозначное понятие, которое применительно к нашей теме можно обобщенно трактовать как стремление перевести стрелки исторических часов назад. Идеологическое обоснование традиционализма базируется на подсознательной тяге основной массы общества к «светлому прошлому» («золотой век», «ории», «рыцарская честь», «ленинские нормы партийной жизни», «железная сталинская дисциплина», «при СССР такого не было» и т. п.). О том, насколько «светлым» было это прошлое, можно спорить бесконечно долго, но несомненно то, что под прикрытием красивых фраз о необходимости вернуться к традициям предков господствовавшие до создания империи элиты пытаются восстановить свое утраченное положение. Победа традиционалистской реакции приводит к распаду империи на мелкие государства потомков завоевателей... (Здесь невольно напрашиваются аналогии с распадом советской империи, когда во главе вновь образованных государств оказались «принцы крови» – бывшие партийные работники высшего ранга Б. Н. Ельцин, Л. М. Кравчук, Г. А. Алиев, Э. А. Шеварнадзе, Н. А. Назарбаев, И. А. Каримов, С. А. Ниязов.)

     4. Гумилев Л. Н. Удельно-лествичная система у тюрок в VI–VIII веках: к вопросу о ранних формах государственности. URL: http://gumilevica.kulichki.net/articles/Article119.htm

     5. Меркулов В. Немецкие генеалогии как источник по варяго-русской проблеме. URL: http://www.etnosy.ru/node/131

     6. Существовала лествичная система и у венгров.

     7. Гумилев Л. Н. Удельно-лествичная система у тюрок в VI–VIII веках: к вопросу о ранних формах государственности. URL: http://gumilevica.kulichki.net/articles/Article119.htm

     8. Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Москва: Мысль, 1988. Т. 2. С. 356.

     9. Князья-изгои – члены правящего клана, чьи отцы умерли, не успев побывать на княжеском престоле. Согласно установленным правилам наследования и они, и, соответственно, их потомки навсегда исключались из очереди на правление. В результате «изгоям» оставалось либо довольствоваться выделенными более успешными родственниками волостями, либо попытаться «восстановить справедливость» силой оружия.

     10. Для легкой кавалерии сабля была гораздо более удобным и эффективным оружием, чем применявшиеся ранее однолезвийные палаши, не говоря уже о тяжелых обоюдоострых мечах. Кстати, это дает еще один повод усомниться в достоверности известной легенды о полянском мече и хазарской «сабле». Мечи менее удобны для конного боя, чем палаши (именно палашами, а не саблями, была вооружена кавалерии каганата), и вряд ли могли напугать хазарских старейшин.
 
     11. В год 6605 (1097). Пришли Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: «Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами до сих пор идут войны. Да отныне объединимся чистосердечно и будем блюсти Русскую землю, и пусть каждый владеет отчиной своей: Святополк — Киевом, Изяславовой отчиной, Владимир — Всеволодовой, Давыд и Олег и Ярослав — Святославовой, и те, кому Всеволод роздал города: Давыду — Владимир, Ростиславичам же: Володарю — Перемышль, Васильку — Теребовль». И на том целовали крест: «Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной». Сказали все: «Да будет против того крест честной и вся земля Русская». И попрощавшись, пошли восвояси. (ПСРЛ. Санкт-Петербург: Типография Эдуарда Праца, 1846. Т. 1. С. 109.)

     12. Нефедов С. А. История России. Факторный анализ. Т. 1: С древнейших времен до Великой Смуты. Москва: Изд. дом «Территория будущего», 2010. С. 122.

     13. Ключевский В. О. Курс русской истории. Москва: Мысль, 1987. Ч. 1. С. 190.

     14. Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. Москва: Наука, 1984. С. 76.