На краю бездны

На краю бездны.
Океанский сухогруз, попавший в смертельные объятия ураганного шторма в северной Атлантике, был обречен. Это предчувствие не оставляло «деда», то бишь старшего механика, когда он вышел на минутку на палубу. Ледяной ветер сыпал снежной крупой, завывая так утробно жутко, что сердце сжималось от страха. Все возможные неприятности уже случились. Главная из которых, нахождение судна среди бушующих волн океана. И этот непонятный постоянный крен на левый борт в три градуса, происхождение которого до сих пор не выяснили. А не выяснив, начали закатывать воду в балластный танк правого борта. И капитан не хочет слушать дельных советов, главный из которых не трогать балласт вообще, пока не выяснена причина этого крена. Жутко смотреть на громадные волны, которые швыряют океанский лайнер словно пушинку. И стармех снова спускается в машинное отделение. 
Жизнь третьего механика океанского сухогруза с приходом нового капитана осложнилась до предела. Осложнилась до того, что на обеды, завтраки и ужины механик приходил в кают – компанию только тогда, когда там не было капитана. А тот, чувствуя к себе такой откровенный негатив, платил тем же, задерживаясь в кают – компании до окончания полной трапезы. Обычно капитаны «прессуют» штурманов – матросов. Тех, кто к ним ближе. По большому счету, механики почти и не соприкасаются с мостиком. У них своя жизнь, зачастую не зависящая от капитанской дурости. И на глаза они не часто попадаются капитану, как бы растворяясь в огромном пространстве машинно – котельного отделения.  А все началось с обычной производственной проблемы. В базовом порту, при бункеровке судна, третий механик отказался принимать топочный мазут, который представлял из себя субстанцию вроде асфальта. И это при том, что был нагрет почти до семидесяти градусов. Береговые службы схимичили, скинув, как всегда, проблему не качественного топлива на моряков. Но тут они просчитались, попав на принципиального механика, которому в рейсе на устранение этой проблемы придется горбатить вместе с машинной командой весь рейс. Разборка длилась почти сутки. Все разрешилось тем, что к судну подогнали другой бункеровщик с более качественным топливом. Но эти сутки простоя, разборки на уровне пароходства, сделали третьего механика врагом для капитана, который вроде как ожидал награду в виде то ли ордена, а  может даже героя соцтруда. А тут по его понятию такой ляп в самый неподходящий момент. Партком пароходства однозначно сделает вывод. Хотя с другой стороны судно не линейное, работает в трампе. График движения не нарушило. И нет большой проблемы, если груз в одном из иностранных портов загрузят на сутки позже. Но скорее всего, дело в другом? Третий механик отказался выполнить приказ капитана. Он отказался принимать этот дурацкий мазут, чем поставил его, капитана, в положение беспантовой матрешки, от которой ничего не зависит. А попытка продавить этот вопрос через стармеха и второго механика, тоже успеха не имели. Те кадры более опытные и искушенные в подлых интригах на судах заграничного плаванья. И у них в глазах тоже мелькает презрение к нему, капитану. При этом второй механик сказал открытым текстом, что примет некачественное топливо только в том случае, если капитан отдаст письменный приказ.  И ни как иначе. Он не имеет право рисковать работой главного двигателя, который может остановиться в самый ответственный момент. Северная Атлантика зимой ошибок не прощает.
А через месяц, за двенадцать часов до отхода в очередной рейс на Канаду третьему механику пришла замена, от которой старший механик категорически отказался. Чем опять ввел капитана в тихую ярость. Оказывается одна динамка в капитальном ремонте, фактически разобрана. А еще одна ожидает регламентированную профилактику. А это все заведование третьего механика, за которое тот отвечает. Вот когда он соберет, запустит, проверит эту самую динамку, тогда пусть и списывается. Таковы негласные правила, от которых он, старший механик, не собирается отступать. «Дед» для машинной команды может и не был отцом родным, но своих людей в обиду не давал, отстаивая при случае до последнего.  Короче, третий механик снова оказался в рейсе, в который ему желательно было не попадать. Судьба подкидывала ему реальный шанс, который не был использован. И который стал судьбоносным для того же стармеха. Судьба часто бережет хороших людей.   
Балластный пробег до Канады прошел в штормовом море, но в штатном режиме. А вот обратный переход обещал большие проблемы. На пути судна зародились два мощных циклона. И лучший вариант отстояться пару суток на рейде порта, чтобы определить движение этих циклонов, для корректировки курса судна на расхождение с ними. Опять же, груз не срочный, время терпит. Но что думал капитан в то время, одному Богу известно и буфетчице. Та как то проговорилась, что капитан спешит на день рождения жены. И при этом хочет опередить конкурента, такое же судно с таким же грузом, чтобы прийти в порт первым. И этим подтвердить перед пароходским и парткомовским начальством свое высокое звание ударника коммунистического труда. 
Штормовая погода встретила сухогруз сразу по выходу, что в Северной Атлантике зимой явление постоянное.  Волна в семь баллов в борт океанскому судну не проблема. Так что сухогруз не сбавляя оборотов главного двигателя двинулось коротким северным путем в родной порт. О том, чтобы уйти южнее, не было и речи. Старпома с этим предложением капитан не стал слушать.   Только вперед через шторма – циклоны к славе. То, что два циклона сольются в один и однозначно усилятся, никто не предполагал.
Все пошло по самому плохому варианту. Бортовая стремительная качка сорвала в трюме контейнер весом почти пятнадцать тонн, который прежде чем расклиниться между рулонами бумаги, успел своим бронированным углом пробить бортовой танк, которым обычно равняли крен. Когда судно раскачивается с борта на борт под тридцать градусов, а кругом стоит неимоверный гул и грохот, удар сползшего к борту контейнера никто не услышал. Тем более этот контейнер плотно расклинился между двухтонными рулонами бумаги. Может и крен в пару градусов появился от этого контейнера. Чтобы хоть немного убавить резкую качку, капитан решил взять балласт в бортовые танки, а заодно подравнять появившейся крен в три градуса.   Через час напряглись, когда крен увеличился до пяти градусов. Судно явно кренилось в лево. Тут же остановили насосы, прекратив все манипуляции с балластом. А боцмана отправили в трюм проверить состояние груза. Тот принес не очень хорошую весть. В трюме вода. Пока ее не так много, и все не так критично. Но ее достаточно, чтобы ощутимо накренить судно. Срочно начали откатку воды из трюма. Через час снова плохая новость. Льяльные насосы «срывает». Это значит, что они не качают воду. Похоже, что льяльные колодцы забились размокшей бумагой. По этому поводу капитан посоветовал боцману, отвечающему за чистоту льяльных колодцев, по приходу собирать вещи. Боцман был бы рад этому предложению в такой ситуации, больно уж шторм свирепый. Вот только до прихода в родной порт было еще, как до луны. А тем временем ветер  усилился до ураганного, со скоростью больше тридцати метров в секунду. Волны высотой больше десяти метров швыряют сухогруз словно щепку. Резкая качка с борта на борт под сорок градусов грозила судну большими неприятностями. При этом случился несчастный случай. Во время очередного крена на борт, матрос оказался на свободном пространстве палубы кают - компании. Не удержался, пролетел двадцать метров от одной переборки до другой. И при этом повредил позвоночник. Самостоятельно он уже двигаться не мог. Доктор проколол ему обезболивающие и разместил в лазарете на специальной койке на гироподвесках. Вот и первая жертва штормового океана, который люди посчитали не таким и важным, которому кинули вызов. Если у других членов экипажа был шанс на спасение, случись смертельная ситуация, то этот матрос был уже приговорен к смерти. Со сломанным позвоночником ему не выбраться из лазарета. Когда моряки будут покидать тонущее судно, тут уж не до других. Самому бы спастись. В смертельной ситуации люди обычно думаю о спасении собственной жизни.   
Про штормовые неприятности пишут в морских навигационных предупреждениях примерно так: в условиях жестокого шторма судно было разбито волнами и затонуло вместе с экипажем. И чтобы избежать более крупных неприятностей, капитан сбавил ход до малого и подвернул судно носом к волне. Теперь уже было не до курса в родной порт. Главное теперь штормовать носом на волну в надежде, что ураганный ветер чуть – чуть ослабнет, проскочив дальше на юг. Теперь волны били не в борт, а в скулу под углом тридцать градусов. Бортовая качка стала чуть меньше. Но теперь судно стало зарываться глубоко носом в волну, которая прокатываясь по палубе, била в надстройку с такой силой, что казалось вот – вот жилая надстройка оторвется и улетит в море вместе с экипажем.
Беда не приходит одна. В этот момент забарахлила рулевая машина. Стармех, третий механик и еще трое членов машинной команды отправились в румпельную. Если судно окажется без руля, то есть без управления, шансов на спасение не будет. Все окончится очень быстро. Автоматика накрылась, перешли на ручное управление судном. Второй механик контролирует работу рулевой машины. Он не уходит из румпельной.
А шторм и не думает стихать. И вот очередной водяной вал прокатившийся по палубе сбил вентиляционный грибок в трюм. Труба в диаметре чуть меньше метра переломилась пополам. И теперь доступ воды в трюм стал постоянным. Сухогруз стал еще на порядок ближе к своей кончине. Боцман набил мешок ветошью. Вместе с матросом они проскочили до этого сломанного вентиляционного грибка. Заткнули дырку. Вот только очередной вал ледяной воды смыл за борт матроса. Вот и вторая жертва океана, которая оказалась бесполезной. Этот мешок с ветошью выдавила в трюм очередная волна. Есть же в аварийном снабжении деревянные пробки большого диаметра. При помощи которых можно намертво заглушить пробоину. Не понять почему ими не воспользовались.  И в это время в небе показался вертолет канадской береговой охраны. Мощная машина зависла над судном. Канадские спасатели предложили снять часть экипажа. На что капитан ответил категорическим отказом. У нас, мол» все в порядке.  Ситуация под контролем. Советские моряки сами решают все проблемы.  Вертолет улетел, а отчаявшейся начальник радиостанции на свой страх и риск дал в эфир сигнал  SOS. Время пошло на часы. Самый ближайший  к сухогрузу большой рыболовный траулер полным ходом шел на выручку морякам.
Ремонтная бригада в румпельной сделал все что смогла и осталась на месте на случай возникновения очередной технической проблемы. Что и говорить, а машинная команда в большинстве случаев более сплоченная и дружная. Среди механиков и мотористов зачастую дружеские отношения без примеси командирского снобизма, которым страдают штурмана. Стармех сходил в каюту и принес два литра разведенного спирта. Все понимают, что ситуация может обернуться трагедией в любой момент. Судно уже заметно просело на нос. Так не пропадать же добру в виде спирта. Сорокапятиградусная жидкость хоть на немного, но скрасит жуть этой непроходной ситуации. И вдруг снова появился вертолет. Отчетливо послышался гул двигателя. Но это был не вертолет, а небольшой иностранный рыболовный траулер. Его так бросало на громадной волне, что казалось вот – вот закинет на кормовую палубу сухогруза. Капитан рыбачка понял, что гибель советского теплохода случится с минуты на минуту. Потому то и держался у его кормы в очень опасной близости. Рыбаки махали руками, мол, давайте, прыгайте, мы вас поймаем. Решение принял стармех, как и положено старшему командиру. Всем приготовиться покинуть борт. Подошедший советский траулер боится соприкоснуться бортами. И держится в десяти метрах от борта погибающего сухогруза, носовая часть которого уже почти вся под водой. Так что прыгать в ледяную воду придется однозначно. Первым пойдет третий механик, так как он самый молодой и сильный. И тем более разрядник по плаванью. К его поясу привязали выброску длинной тридцать метров. Он ее должен, вернее обязан доставить на малыш - траулер. И механик, понимая всю сложность возложенной на него задачи, максимально готовится к ней. Он разделся до белья, чтобы не мешала одежда. Сделал два больших глотка разведенного спирта. Иностранцы поняли, что хотят русские моряки. Капитан подвел свой траулер на максимально близкое расстояние, которое было чуть больше пяти метров. Из румпельной подняли две бочки масла и вылили за борт, чтобы притушить свирепые гребни волн.
Третий механик выбрал момент, когда водяной вал сравнялся почти с кормой сухогруза. И сильно оттолкнувшись, кинулся на склон ледяной волны. Чтобы очередная волна не откинула его назад, он нырнул в ее основание. И вынырнул через пять секунд уже под низким бортом траулера. Пять отчаянных гребков и вот уже сильные руки рыбаков выдернули его на палубу траулера. А дальше все стало проще. Моряк обвязывался выброской и прыгал за борт. Через минуту его выдергивали на траулер. Последним покидал борт судна старший механик. В последнюю секунду на корме появился второй помощник, который кинулся в воду вслед за стармехом. Прежде чем потерять сознание от ледяной воды, он успел намотать на руку конец выброски.  И только они оказались на борту сейнера, как сухогруз тяжело зарылся носом в очередную волну и медленно лег на левый борт. Второй механик не успел покинуть румпельную. Он обеспечивал курс судна на волну до последнего. Еще через минуту сухогруз скрылся под водой. Иностранный рыбачек, поднявший из воды восьмерых советских моряков, резко ушел вправо, чтобы не быть затянутым в огромную воронку от утонувшего судна. А у борта советского траулера горели огоньки спасательных жилетов тех моряков, кто решился прыгнуть в воду.
В живых остались четверо моряков из машинной команды и второй помощник. Выжили те, кто находился в ледяной воде меньше трех минут. Выпитый спирт помог им выжить. Тех, кого подняли на борт траулера больше чем за пять минут, скончались от переохлаждения. Не продумали на советском траулере спасательную операцию. Не решился капитан траулера упереться штевнем в борт погибающего сухогруза. Да и могли же приготовить больше спасательных концов – выбросок, чтобы людей оперативно поднимать на борт. Время то на подготовку было. Но что есть, то есть. Моря и океаны не прощают ошибок, о которых, правда, стихия предупреждает всегда и заранее. Стихия не виновата в человеческой глупости, самонадеянности, помноженной на какие то личные амбиции. Стихия не виновата, что страх людей перед вышестоящим начальством, намного выше ее силы, несущей этим людям смерть.
Сухогруз не хотел погибать. В условиях жуткого шторма он сутки выживал наперекор непреодолимым силам природы. Но он оказался бессилен перед действиями людей, которые сделали все, чтобы трагедия случилась. Ведь не переждали шторм на закрытом рейде порта. А когда случилась проблема с креном, не боролись с водой, не настроили переносные эжекторы для осушения трюма. Ведь забортная вода в герметичном трюме смертельная опасность. Носовая переборка машинного отделения граничит с грузовым трюмом. Почему не вырезали в ней отверстие, чтобы воду из трюма спускать под плиты машинного отделения. Откуда ее проще откатать за борт. И этих почему так много, что говорить о них, только душу бредить. И вполне уместно высказывание одного из советских лидеров сталинской эпохи. У любой проблемы или преступления, есть фамилия, имя, отчество. А героизм одних, это преступление других. Отказаться эвакуировать на вертолет часть экипажа, не участвующего в борьбе за живучесть судна, тех же женщин, однозначно преступление.
R.S. В феврале 1982 года теплоход «Комсомолец Находки» полностью загруженный металлопрокатом вышел из Сангарского пролива в штормовое Японское море. Капитан решил отличиться, сделать подарок к какому то съезду КПСС. Ровно через час он понял, что шторм очень сильный. И решил вернуться снова в пролив. Груз металла сместился на борт, когда судно оказалось лагом к огромной волне. В результате судно опрокинулось и затонуло. Спаслись три челна экипажа, которые сумели забраться в спасательный плот.