Весна 1235 года

     Военная история демонстрирует бесчисленное множество примеров, когда малочисленные армии побеждали превосходящего противника только из-за того, что имели лучшую организацию. (Н. Н. Крадин, Т. Д. Скрынникова)


     Эту дату для начала нашего повествования о западном походе монголов мы выбрали не случайно. Именно весной 1235 года в монгольских степях состоялся курултай1, решения которого во многом предопределили дальнейшую историю Хартленда.

     К тому моменту победоносные монгольские армии, закончившие завоевание Северного Китая и Средней Азии, продолжали вести войну на нескольких отдаленных друг от друга тысячами километров фронтах. И далеко не везде боевые действия протекали для них столь же успешно, как в первые три десятилетия XIII века. В Корее походы монголов 1231 и 1232 годов не принесли существенных результатов; в Китае фактически уже началась война с бывшим союзником в борьбе против чжурчжэней2 – империей Сун, обладающей самой большой армией того времени (стороны не поделили «добычу»); в волжско-уральском регионе малочисленные на тот момент войска улуса Джучи не могли одолеть выступавших единым фронтом булгар, башкир и половцев. Лишь в Закавказье и Западном Иране одному из лучших полководцев Чингисхана Чормагану удалось добиться существенных успехов.

     Поэтому основным вопросом, который предстояло обсудить собранному Угэдеем3 высшему руководству монголов, был вопрос о выборе дальнейшего плана военных действий, поскольку за продолжение войны выступали практически все слои общества новой империи:

     1. Едва ли не вся монгольская аристократия, привыкшая за годы победоносных войн к постоянному потоку военной добычи – времена, когда быт знати практически ничем не отличался от быта простых кочевников, остались в прошлом.

     2. Еще сильнее желали войны многочисленные выдвиженцы из рядовых воинов, добившиеся командных должностей благодаря своимбоевым заслугам и не имеющие особых перспектив на продолжение карьеры в условиях мирного времени.

     3. Рядовые воины, мечтающие улучшить свое материальное положение, а при случае сделать такую же успешную карьеру.

    4. Особую заинтересованность проявляли наследники старшего сына Чингисхана Джучи4 – им еще только предстояло завоевать земли, выделенные основателем монгольской империи их отцу5.

     5. Их недоброжелатели из числа других линий потомков «отца-основателя» также были не прочь поучаствовать в походе – согласно ясе им полагалась доля в завоеванных территориях.

     6. Ведущие дальнюю торговлю купцы, получавшие возможность за бесценок скупать у воинов захваченную добычу.

     К продолжению войны толкали не только меркантильные интересы отдельных лиц или социальных групп. И не мифическое завещание Чингисхана. Этого требовали логика имперского строительства («расширяться или умереть!»)6 и необходимость добиться решительной победы в затянувшейся войне с половцами и союзными с ними народами Великой Степи. Без такой победы господство монголов в Дешт-и-кипчак было бы неполным, а, значит, все их предыдущие завоевания находились бы под постоянной угрозой. (Как показал ход боевых действий в Китае и Корее да и последующий поход в Европу, только армии степных народов представляли для монголов угрозу в полевых сражениях – с пехотой, хоть китайской, хоть европейской, монгольские всадники «разбирались» легко и просто по описанной чуть ниже стандартной схеме. При этом численность врагов не имела для них особого значения... Степная же война непредсказуема по определению. Одно-два неудачных сражения – и недавние союзники, не говоря уже о добровольно-принудительно включенных в состав монгольской армии воинах из покоренных народов, могут переметнуться на сторону противника, превратив, казалось бы, близкую победу в неминуемое поражение.) Эти же соображения предопределили направление главного удара – после разгрома чжурчжэней главные противники монголов в борьбе за господство в Степи находились на западе.

     Планы предстоящей кампании не имели аналогов в предыдущей (и, как оказалось, в последующей) мировой истории. Даже блистательный поход Александра Македонского в Персию, Египет, Среднюю Азию и Индию не шел ни в какое сравнение с Западным походом монголов ни по количеству задействованных сторонами войск, ни, тем более, по размеру театра военных действий, ни по стремительности и глубине операций. А ведь монголы одновременно собирались воевать еще в Корее, Южном Китае и Закавказье. (При описании каких-либо исторических событий историку приличествует держать свои эмоции при себе, сохраняя по возможности нейтрально-отстраненное отношение к делам давно минувших дней. Но в данном случае автору трудно следовать этому неписаному правилу, даже если резонно предположить, что заранее спланированы были не все действия монгольских войск в 1236–1242 годах, а лишь первые несколько фаз глубокой операции7)

     Западный поход монголов навсегда останется в военной истории вершиной стратегического искусства. Походы Наполеона и план «Барбаросса» уступают ему и по масштабу поставленных задач, и по успешности их решения, ну, а в наш ракетно-термоядерный век такие масштабные сухопутные операции уже невозможны8. (Здесь к вполне простительному восхищению добавляется вполне понятное недоумение: когда и у кого монголы могли научиться столь важному компоненту военного искусства? И не просто научиться, а в кратчайшие роки и фактически с нуля – ведь еще несколько десятилетий назад их вожди во времена межплеменных столкновений и набегов на Северный Китай управляли сотнями, максимум несколькими тысячами, воинов...)

     Но вернемся в XIII век. В соответствии с решением курултая наступление на врагов монголы должны были начать одновременно на всех фронтах, оставив в самой Монголии лишь необходимые резервы. На первый взгляд это в корне противоречило всем законам военной стратегии, считающей оптимальной концентрацию сил на одном – главном направлении – и оборону на второстепенных. Однако при более внимательном рассмотрении становится понятно, что монгольские «генштабисты» ни на йоту не отступили от правил, поскольку действия направленных против Кореи и империи Сун трех туменов были всего лишь активной обороной (пассивную монгольская конница, как и любая другая, была вести не в состоянии). Главные же силы в полном соответствии с канонами были брошены на запад.



     1. Курултай – у тюркских и монгольских народов собрание знати и старейшин с целью рассмотрения важнейших вопросов. Тема курултаев в Монгольской империи исследована мало. Одни историки считают их пережитком родовых обычаев, другие – связывают курултаи с зарождающейся государственностью. Несомненно одно, начиная с курултая 1206 года, подведшим черту монгольским междоусобицам и на котором Чингисхан был провозглашен импетором родовая структура курултая сузилась до собрания только членов его рода. (Все чингизиды обязаны были присутствовать на курултаях, где выбирался великий хан, легитимизируя своим присутствием нового владыку в качестве коллективного выдвиженца «золотого рода». Следующие великий курултай состоялся в 1218 году (был посвящен «подведению итогов» итогов предыдущих и подготовке новых походов), затем последовали курултаи 1227 и 1229 годов, где рещался вопрос о наследнике Чингисхана. Вопрос о власти был главным на курултаях 1246 и 1251 годов.

     2. Чжурчжэни – тунгусо-маньчжурские племена, основавшие в начале XII века империю Цзинь на северо-востоке Китая.

     3. Угэдэй (1186–1241) – третий сын Чингисхана от старшей жены Бортэ, унаследовавший согласно завещанию отца титул великого хана. В русских летописях упоминается под именем Октай. (Другие варианты написания имени второго монгольского великого хана – Огодай, Огодэй.) Основатель монгольской империи не ошибся в своем выборе – несмотря на отмеченную современниками любовь Угэдэя к «сладкой жизни», он, как и предвидел Чингисхан, оказался отличным администратором, много сделавшим для налаживания внутренней жизни нового государства. Велики были и военные успехи монгольской империи. Прекрасно сознавая, что не обладает воинскими талантами своего отца, Угэдэй, став великим ханом, отказался от непосредственного руководства войсками, переложив эту миссию на доставшуюся ему по наследству блистательную плеяду полководцев.

    4. Джучи (ок. 1184–1227) – старший сын Чингисхана, рожденный Бортэ в меркитском плену. Обстоятельства его появления на свет (другие дети Чингисхана считали Джучи «сыном плена») и его смерти остаются загадкой. По одним версиям, он погиб на охоте то ли в результате несчастного случая, то ли от подосланных недругами (возможно, даже отцом, с которым Джучи находился в натянутых отношениях) убийц. По другим – умер своей смертью от болезни.

     5. Следует помнить, что степные народы удерживала в рамках Империи не только военная мощь монголов, но и возможность поучаствовать вместе с ними в масштабных грабительских походах.

     6. Процесс становления империй невольно вызывает ассоциации с небезызвестным Кадавром братьев Стругацких.

     7. Теория глубокой операции – разработана перед Второй мировой войной в Советском Союзе. Предусматривала взлом обороны противника одновременно в нескольких местах и ввод в прорыв крупных масс танков и мотопехоты. Многие ее положения основываются на опыте боевых действий конных корпусов (по сути, тех же туменов) в ходе гражданской войны.

     8. Между тем, при описании монгольской «военной машины историки, осторожно указывая на наличие у монголов элементов стратегического планирования, все же основную причину их многолетних непрерывных успехов видят в другом – численном превосходстве, железной дисциплине, индивидуальном мастерстве всадников, неординарной тактике на поле боя, выносливости монгольских лошадей и еще более неприхотливых воинов.