Наина Львовна

Вы, наверно, по имени уже поняли, что я, мягко говоря, другой национальности девушка, не титульной. И папа у меня «юрист», и мама тоже «юрист», как у того политика всем известного.

Жили мы в областном центре, квартира трёхкомнатная у родителей, сталинка, потолки высоченные. В доме уют и достаток, по выходным ванилью пахнет, бабуля торты печёт с маком и орехами. Кот рыжий бродит, мурлычет, ластится. По вечерам мама на рояле Шопена играет, папа в кресле-качалке с газетой сидит, тапочком в такт покачивает. В углу торшер вязаной шалью накрытый светит, узоры по стенам пускает. Идиллия! Я, конечно, примерный ребёнок, училась в самой лучшей школе города, активистка, комсомолка, спортсменка.

На выпускной заказали мне в ателье костюм из модной белый ткани трикотин, а приглядеться весь в белых же розах: брючки клёш, и жакетик с расклешённой баской по талии. Огонь! Единственная я в таком наряде была, все в платьях кисейных, а я как с подиума, неотразима. Очень я это ценила, индивидуальность, чтобы не всё как у всех, чтоб только у меня одной.

И на первый экзамен в университет пошла я в этом костюмчике. Все взгляды в тот день мои были, и парни и девушки глаз не могли отвести, девушки завидовали да фасончик запоминали, а парни откровенно любовались. Да и было чем! Волосы чёрные, из кольца в кольцо вьются, завиваются. Фигурка точёная, белоснежным костюмчиком облитая. Глазищами своими огромными чёрными с поволокой не ворохну, иду себе, никого не замечаю.

Но не тут-то было, рано я возгордилась своей исключительностью! вдруг как будто обожгло взглядом! Повела глазом, а он стоит себе голубчик! Мной любуется, аж рот закрыть забыл, и я забыла, оказалось. Стоит передо мной молодой Аполлон, а лицо воплощение Есенина, да да, того самого! Кудри белокурые до плеч и глаза синие пресиние как небо перед дождём. Окатило меня жаром всю с ног до головы, залетела в туалет, прижалась всем телом к холодной кафельной плитке, чтобы остыть чуточку перед экзаменом. Вышла, нет его! испарился! Сочинение писала на автомате, сказалась лучшая школа города! а сама всё Апполона своего высматривала, аудитория огромная, но не было его там.

В институт я поступила, вот только своего красавчика больше так и не встретила. Ходила до конца лета как в воду опущенная, не радовало ни поступление, ни наряды новые студенческие, ни жара летняя в конце августа. Мама с папой решили, что я перенервничала, шутка ли двенадцать экзаменов за лето сдать, восемь в школе да четыре в универе. Ну я их и не разубеждала.

Как ждала я начала учёбы, ни в сказке сказать, ни пером описать, на чудо надеялась, оно и случилось прямо первого сентября. Ждал он меня на крыльце универа, я сразу почувствовала, что меня высматривает в толпе нарядных первокурсниц, и сама к нему подошла.

 Оказалось, его Борис зовут, (а совсем даже не Сергей, как я уже привыкла про себя его называть), и он уже на третий курс перешёл, а в ту нашу первую встречу, он на практику уезжал. Говорит, очень сильно переживал, что сразу ко мне не подошёл, оробел, а ещё переживал за меня, поступлю я или нет, увидимся ещё или не судьба. И тоже на чудо надеялся.

С той поры мы были неразлучны, все коридоры универа наши были, после каждой пары наперегонки друг к другу бежали, чтобы успеть обняться да поцеловаться. Любовь, она такая, нормы морали не признаёт, на пересуды плюёт. Да и надо сказать, мы с ним прекрасной парой были, он весь такой светлый ангел с чертовщинкой в глазах, а я жгучая Кармен. Волосы свои чёрные я распускать любила, чтобы кудри по плечам рассыпались. Нас так и звали в универе ИньЯн. Всем окружающим ещё с первого курса ясно было, что мы поженимся.

Так и случилось. Привела я Бориса домой, с родителями знакомиться, расспросили они его досконально. Оказалось, что он из небольшой деревушки, мама там у него одна живёт, в совхозе работает, и он после окончания универа собирается туда вернуться. На этом моменте мои интеллигентные папа с мамой переглянулись встревожено, но промолчали тактично. А мне плевать на всё было, главное с ним рядом. Пыталась мама робко заикнуться, чтоб не торопилась я, ну куда там! на первом же курсе и расписались.

Поселились у родителей, благо комната у меня своя была. Самые безоблачные наши годы были студенческие. Единственное, на что уговорили родители моего Бориса, в аспирантуру поступить, чтобы я могла универ закончить. Пять лет как сладкий сон пролетели, на пятом курсе родила я нашего первенца Сергея, кудри светлые у него как у отца, а глаза тёмные, мои, и ямочки на щёчках тоже мои.

В тот год уехали мы в родную деревню Бориса, он в совхозе главным инженером стал, а я после декрета английский преподавала. Квартиру нам совхоз выделил двухкомнатную, светлую и тёплую, окна на парк выходят. Кровать купили, шторы на окна повесили, стеллаж для книг и магнитофона кассетного Борис сам сделал из свежеструганных досок, очень стильно было у нас, минимум мебели, никаких ковров на стенах, всё современно. Тут бы жить да радоваться.

Но… Для начала оказалось, что мамаша его «немного» пьющая, то есть помощи от неё с ребёнком никакой, от слова совсем, да и нервы она нам любила попортить в такие моменты. Заявится вся грязная, опухшая и начинает нас уму разуму учить. Вижу Борис мой переживает, а поделать ничего не может, мама как никак.

А второе быт. В городе и вообще-то с бытом полегче, да и родители с бабушкой нас баловали, конечно, и вкусняшки готовили, и в кино отпускали, сами Серёжку спать укладывали.

А тут всё я сама должна была делать, а муж, что муж?! Муж деньги в дом, а баба домашний очаг поддерживать. Деревенские бабы испокон веков от зари до зари работали и детей рожать успевали, норма жизни такая, уклад. Оказывается мой Борис как раз и сторонник такого уклада. Мужик домой заходит, а тут уже на столе тарелка с дымящимся борщом его дожидаться должна, а если замешкаюсь я, брови стал хмурить мой муженёк.

Домой возвращается и на диван, устал он на работе пальчиком указания раздавать. А я должна… да много чего должна.
 
До смешного доходило, прошу его достать картошку из погреба, а он спрашивает:
- Сама можешь достать?

Ну я подвоха не чувствую:
- Могу,- отвечаю.

–Ну так и доставай, - говорит.

Нечего делать, достала сама.

Долго ли коротко времени прошло, забыла я про этот случай, опять прошу:
- Боря, достань картошку.
 
А он мне снова:
- Сама можешь?

Мигом я вспомнила и его вопрос и свой ответ:
- Не могу,- говорю, думаю, перехитрила его. А он: - Учись! – ни на секунду не задумавшись.

Дааа, сейчас рассказываю, на анекдот похоже, а тогда мне совсем не смешно было, плакать хотелось.

Промучились так мы с ним ещё два года, с каждым днём у нас всё хуже отношения становились, чужие мы друг другу стали. Единственная отдушина мой сынок, да редкие поездки к родителям в город. Я всё выход искала, пыталась с Борисом поговорить, что тяжело мне и морально и физически, но он только брови хмурил и от меня как от мухи отмахивался.

Вот тут-то я и забеременела второй раз. Сказала Борису, а он мне говорит: -Как хочешь, хочешь рожай, хочешь аборт делай.Твоя проблема.

С намёком на то, что мне ещё бОльшая нагрузка предстоит, а я руки умываю, дело твоё. Свекровь заявила, мол, нечего нищету плодить. Родители далеко, письма по две недели идут, посоветоваться не с кем. Сдалась я, съездила в больницу. И будто перегорело всё у меня внутри, как представлю, что такого же ангелочка как мой сыночек я убила, сама бы себя на куски порвала.

Тут каникулы начались, уехала я с сыночком к родителям, а там они потихоньку обо всём и узнали, но из-за деликатности своей ни меня ни Бориса не ругали, все беды мои внутри переживали.

Только через неделю вдруг мне и говорят:
- Слышала о программе репатриации в Израиль, на историческую Родину? Есть возможность уехать.

Ухватилась я за это предложение, даже на душе вроде бы полегчало. Уехали мы всем семейством, а перед отъездом я на развод подала. Борис приезжал, конечно, но я сумела сдержать себя, чтобы вспять всё назад не повернуть. Так и не увидела его больше никогда.

Живу сейчас у далёкого тёплого моря, родителей давно уже нет рядом. Зато рядом муж мой любимый, он учёный, физик, любит меня. Наша дочка очень на него похожа, такая же красивая и умная. Всё хорошо у меня, но нет-нет да приходит в мои сны мой голубоглазый кудрявый Аполлон, что так на Есенина был похож.