21. Откровение арфиста

Звук торопливых шагов заботливого господина Иссы, доносившийся с лестницы, стих.

– Трактирщик — тот ещё прохвост, раздери его сбрендивший лысый Мерлин! – проворчал Джек Докинс, отольнув от дверной створки. – Та ещё продажная шкура! Готов побиться об заклад на десять канатов, что он сейчас вернётся потихоньку.

Джейн, занимающаяся сервировкой стола, согласно кивнула.

– И всё-таки, я думаю, что это всё слегка утрированно, – промолвил Чарли Бейтс, приподнимая край плотной занавески и осторожно выглядывая на улицу.
– Ты о чём это? – Доджер, только что закончив наводить охранные чары (включая защиту от прослушивания), обернулся и недоумённо поднял левую бровь.
– О том, что местные маги слетаются на колдовство, как пчёлы на мёд, пояснил тот.
– Ваша магия иная, – промолвил Дангор, кажется, впервые за сегодняшний день раскрывший рот, перестав тихонько наигрывать на арфе. – Маги её не чувствуют. Об этом говорила Старица.
– А драконья магия… – начал Чарли. – О, сынок! Лёгок на помине! – воскликнул он, всплеснув руками, когда юноша-дракон, пройдя сквозь защиту, возник посредине комнаты. – Я сейчас наблюдал, как вы с кузнецом «братались». Выходит, он узнал тебя, Нэппо-сэнсэй?
– Он гном, – отвечал Нэп, присаживаясь за массивный дубовый стол, – если вам, – он поглядел на присутствующих, – это о чём-нибудь говорит.
– Насколько я осведомлён, – сев напротив, Джек плеснул в кружку немного медового пива, – гномы здесь были не особо расположены к драконам…
– Лишь к некоторым из нашего рода, – кивнул он.

Трактирщик господин Исса не обманывал: кушанья действительно были замечательны, и, к великому облегчению голодных путешественников, в них не было подмешано ничего, опаснее пряностей.

– Эх, хорошо, но мало! Интересно, сколько сдерёт с нас этот барсук? – проговорил Чарли, проглатывая последнюю ложку кроличьего жаркого.
– Чем провинился этот милый зверь, что заслужил сравнения с хозяином «Зелёного шута»? – спросила Джейн. – Барсук вряд ли станет шпионить для Стражей.
– Только собственной внешностью, – сказал Доджер, отодвигая в сторону пустую, измазанную подливой миску, и, достав из-за пазухи кошелёк, принялся изучать его содержимое. – Ну-ка поглядим… – пробормотал он и нахмурился. – Не густо… Хватит, правда, оплатить ночлег и кузнецу за его труд, но…
– Что, если предложить сыграть вечером? – немного поколебавшись, предложил Дангор.
– Ага! – энергично кивнул Чарли. – Леди Джейн бы подпела, а я бы кувыркнулся пару раз. Я ведь шут! Да только потом бы нам пришлось лыжи сматывать, бросив нашу прекрасную тачку со всем барахлом.
– Ты действительно думаешь, что в этой глухомани нам грозит подобная опасность? – спросила Джейн, высоко вскинув бровь.
– Что меня поражает больше всего, так это твоя беспечность, моя прекрасная леди, – сказал Джек, укоризненно покачав головой. – Ну, а вы, мистер придворный маэстро! – Доджер воззрился на Дангора, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки. – Ваша обязанность, сэр, услаждать изысканной музыкой только слух вашей госпожи… Ну, и нас, конечно.
– Джек Докинс! Указывать придворному менестрелю могу только я!– воскликнула Джейн, грозно нахмурясь, но тут же звонко рассмеялась. Затем поглядела на Дангора.

Парень смутился. Как всегда — под взглядом волшебницы. Тень горя омрачила его красивые черты. «Только она так смотрела на меня. Моя несчастная сестра…»

Поднявшись из-за стола, Дангор перебрался к окну, где оставил арфу, и, усевшись на досчатом полу, отвернувшись от спутников, принялся перебирать её струны. Нежная мелодия, чарующая слух, родившись под тонкими длинными пальцами музыканта, заполнила маленькую комнату, окутала всех словно тончайшая ткань, сотканная из прекрасных сияющих звуков, вознеслась к низкому потолку…

Пальцы Дангора замерли на струнах. Он сидел, низко понурившись, из-под опущенных век текли слёзы. Он был не в силах отогнать образ той, что была ему дороже жизни.
***

– Д;но! Да-ано-о!

Он выглянул из-за похожего на маленькую скалу валуна, скрытого густыми зарослями, держа в руках арфу.

– Что случилось, Сьенти? Ты так кричала, что я подумал…
– Ну и правильно подумал, братик Д;но! – тоненькая смуглая синеглазка тряхнула длинными каштановыми локонами и звонко расхохоталась. – Гляди!

Красавица легко подпрыгнула, закружилась в танце посреди лесной поляны, где стоял их фургон. Усевшись на траву, Дангор принялся негромко подыгрывать.

– Ну как?! – красавица замерла, раскинув руки.
– Ты самая прекрасная, милая сестричка Сьенти! Как сама Богиня Света!

***

Встрепенувшись — словно очнувшись от сна наяву, Дангор оглянулся. Волшебница снова глядела на него: исподлобья, чуть сощурив зелёные глаза.

– Чего вам? – нахмурившись, проворчал Дангор, «прячась» за напускной грубостью.
– Сними! – скомандовала Джейн, кивком указывая на его ветхий камзол и прищёлкивая пальцами. – Я починю.
– За-за-ачем? – Дангор снова начинал запинаться, как всегда, когда смущался.
– А чтобы красивым быть, – «взял слово» мистер Докинс, прерывая послеобеденную медитацию. – Как новенький шестипенсовик. А то люди не поверят, что ты крутой придворный музыкант, а дешёвый лабух из подворотни, и закидают гнилыми помидорами.

Дангор нехотя стащил с себя камзол, под которым обнаружилась сравнительно целая рубаха из тонкого сукна, и передал его волшебнице.

– Вы слишком обо мне за-аботитесь, – пробормотал он, краснея до самых кончиков огненно-рыжих волос.
– Герольды и придворные музыканты должны выглядеть статусно, – назидательно произнесла Джейн, внимательно изучая степень повреждения.

Поднявшись, она исчезла в смежной комнате и, вскоре вернувшись с сундучком для рукоделия, уселась на прежнее место и принялась за шитьё.

– Леди Джейн у нас такая, – промолвил Чарлз Бейтс, входя в комнату и демонстрируя Джеку колоду карт; тот одобрительно кивнул. – Если увидит на ком-нибудь незаштопанную дырку — сразу за иголку с ниткой хватается. Нэппо-сэнсэй остался в кузнице, – предварил он вопрос Доджера. – Ему надо что-то с мастером обговорить.

Джек понимающе кивнул. Таймени бы ещё одним звеном в цепи из судеб и историй об удивительном мире, в который пришли волшебники. О мире, которому они так хотели помочь — так же, как и их друзья, чей след всё ещё не удалось обнаружить.

Дангор снова играл — будто поверял сокровенные тайны самому близкому другу.

– Я сразу догадался, что вы нездешние, – проговорил он, продолжая перебирать струны. – Из тех земель, что за Пределом, о которых не знает никто. Даже мой народ.

Доджер и Чарли, с увлечением резавшиеся в вист, умудряясь при этом молчать, вскинули головы. Джейн отложила шитьё. Взгляды трёх пар глаз приковались к арфисту.

– Мы… – Джейн переглянулась с Джеком и Чарли, кивнула. – Мы из другого мира, – решившись, сказала она. – Он лежит совсем рядом с твоим, так близко, что соприкасается с ним в единственной точке. И невероятно далеко.

Дангор опустил руку и, повернув голову, прищурившись, поглядел на волшебницу: вероятно, он пытался нарисовать в воображении то, о чём она сказала.

– Представь себе две бусины, – продолжала Джейн, подобрав подходящие образы для сравнения, – нанизанные на одну нить. Они имеют единственную точку соприкосновения.

Дангор беззвучно пошевелил губами, затем кивнул.

– А та нить, что их соединяет… – тихо проговорил он.
– Ты правильно понял, Дан, – Джейн улыбнулась. – Наши миры, как бусины, нанизанные на нить энергии. Притянуты ею друг к другу.

Дангор вздохнул, устремил взгляд вдаль.

– Хотел бы увидеть наш мир? – улыбнулась Джейн. – Хотя бы на несколько часов?

Дангор резко вскинулся, на лице его было написано глубочайшее изумление.

– Ты!.. – воскликнул он — и запнулся.
– Прости, – сказала Джейн, – я случайно подслушала твои мысли. Так, правда, нельзя делать…
– Моя сестра тоже умела читать мысли… – тихий голос Дангора звучал хрипло. – Она была одарена магией. Как и вы. Но теперь…

Он умолк и опустил голову на руки.

– Эх, брат!..

Поднявшись, Чарли подошёл к стулу и, плеснув в одну из кружек пива из большого глиняного кувшина, подал музыканту.

– Выпей, брат, – сказал Чарли, потрепав того по плечу, – полегчает. Пойло это, конечно, ещё то, но выбирать не приходится.

Дангор медленно поднял голову и пристально поглядел на Чарли. На Джейн, Джека Докинса.

– Вы должны узнать всё узнать. Кто музыку заказывает. И кто расплачивается, – Дангор стиснул кулаки.

Отхлебнув из кружки, он немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Люди восхваляют магов, – заговорил он. – Они рады любой новой штуковине, внедрённой под ярлыками «Новинка!», «Новшество, облегчающее нашу жизнь!», «Новое развлечение»… Да-да, искусные маги также разрабатывают и предоставляют всевозможные развлечения: от новых чудес техники до зрелищ, еды и питья. Да только нас, знающих толк в настоящем искусстве, и умеющих дарить радость, не так-то просто было одурачить.
Мы старались пробудить усыплённые умы, раздуть искры в душах. Каждый раз, во время представлений, что мы давали в каком-нибудь городе, где проходила ярмарка, мы видели улыбки, расцветавшие на унылых лицах тех, что пришли на нас поглазеть. Да-а, нам было когда-то разрешено выступать перед публикой, и были мы желанными гостями на каждом празднике. Тем, кто правил, невыгодно было полностью убирать такую архаичность, как мы, бродячие актёры…

Дангор умолк, задумчиво глядя в кружку.

– Есть ещё другие труппы? – поинтересовался Чарли.

Дангор неопределённо пожал плечами.

– Возможно, кто-то ещё остался, – сказал он и криво усмехнулся, – более осторожный, чем мы. Или трусы, которые, чтобы уберечь свою шкуру, бросили ремесло. Возможно, где-то в других землях… Хотя где сейчас не трясутся перед слугами Великого Эала?

Разболтав в кружке остатки пива, Дангор допил его одним махом. Утёр губы рукавом.

– Конечно, ещё оставались отчаянные. Те, кто осмеливался в своих представлениях выставлять магов в не слишком выгодном для них свете, искусно вплетая правду об их деяниях в весёлые песни, заставляющие публику хохотать до слёз, до упаду, аккуратно убирали. Просто-напросто одной бродячей труппой (или фиглярами, как нас называли) становилось меньше — обыватели и не замечали. Они всё равно получали свою порцию праздничных развлечений. Нет живых актёров — будут искусственные акробаты и шуты, разыгрывающие яркие спектакли, в которых Стражи, Тёмные Рыцари и Маги всячески унижают и мучают эльфов, хоббитов и нас, комедиантов. В которых рабы радуются унижению. И за позорище платить не надо!

Дангор вдруг расхохотался, запрокинув голову.

– Если и задумывался кто-нибудь из этих покорных овец, – продолжал он, – и задумывался, какова истинная цена этому доступному развлечению, то тут же старался выбросить из головы «преступные» мысли. И радовались! Знаете, каким ошеломительным успехом пользуются представления, в которых рядом с магиками — механическими подобиями людей, «оживлёнными» Магами — выступают живые?! Чем больше жестокости и крови видят зеваки — тем громче смеются и горланят, торжествуя!

Повисла пауза.

– Скажи-ка… медленно проговорил Джек Докинс. – Ты упоминал о магии, облегчающей жизнь…
– Ещё один способ торговли, – кивнул Дангор. – Людей ставят в такое положение, что они готовы продаться за любое магическое новшество. Трудно отвыкнуть плыть по течению, как бревно, которому сплавщик платит за пассивность всякими умными штуками. Вот так и появились счастливые рабы без рабских обручей вокруг шеи, овцы с затуманенными мозгами.
Всё могло быть иначе… Увы, сильнее оказались страх и обман. И вера в того, кто правит всеми.
– Великий Эала… – прошептала Джейн.
– В нашем мире волшебникам запрещено посвящать людей в их дела, – заметил Чарли Бейтс.
– В н;ших магах нет и доли той силой, которой вы обладаете, – сказал Дангор. – Они её воруют.
– Как?!! – в один голос вскричали волшебники.
– Они нашли способ вытягивать её у других, обладающих даром. Каждое новшество ст;ит чьей-нибудь жизни! – синие как штормовое море глаза Дангора гневно сверкнули. Он тряхнул головой, взметнулись огненно-рыжие кудри. – Истинных магов, выступивших когда-то против них, «выпили» и уничтожили их тела. А теперь… Они не гнушаются детьми и молодыми. О, это, знаете ли, прекрасный метод держать подданных в узде страха: кто же захочет отдать своё родное дитя палачам?!!
– Дан, – Джейн была бледна как полотно. – Как они погибают? Мне нужно это знать.
– Эльфы становятся призраками. А люди… широко раскрытые глаза Дангора глядели куда-то в пространство. – Из всех «развлечений»есть у этих алчных овец самое излюбленное: казнь. На площади, посреди которой сооружён помост со столбом, собирается их особенно много — аншлаг! И когда на «арену» выводят слабое безвольное подобие того, кто совсем недавно был здоров и жизнерадостен, они вопят, срывая голоса, предвкушая зрелище. Они наслаждаются, глядя, как заклятая плеть, свистя, опускается на плечи несчастного, слушая его крики и стоны. Они вопят торжествуя…

Волшебники молчали, потрясённые рассказом.

Губы Дангора искривила горькая усмешка.

– А зд;рово они это придумали! Ведь казнённый, брошенный на свалке, сгниёт как какой-нибудь отброс. А из гнили, известное дело, выходит отменное топливо!

Из груди Дангора вырвался сдавленный вскрик; закрыв лицо ладонями, он зарыдал.

Его не утешали. Волшебники понимали: любые слова могли бы сделать лишь хуже.

«Это хорошо, что меня никто не жалел. Жалость размягчает волю. Хуже всего — когда начинаешь жалеть сам себя. Но порой боль бывает так невыносима, что её нужно смыть слезами, хотя бы частично. Нельзя стесняться слёз.» Так говорил когда-то Оливер», – вспомнилось Джейн.

Похоже, слёзы принесли музыканту какое-то облегчение.

Поднявшись, Джейн встряхнула готовый кафтан и заботливо накинула его на плечи арфиста.

– Б-благодарю вас, леди, – пробормотал он, утирая лицо рукавом. – П-простите… Я со своим горем вам в…
– Вздор и чепуха! – оборвал его Доджер. Вскочив, он несколько раз смерил шагами комнату. – Ах, как мы здесь кстати! – сказал он, вновь плюхаясь на кровать.

– Мы… – Чарли обернулся к Джеку и Джейн, – сделаем всё возможное, чтобы помочь избавить мир от Зла. Да нас мало, но… Тебе известна легенда о Кольце? И один способен на многое.

Повисла пауза.

– Видели ту размалёванную доску внизу в распивочной? – промолвил Дангор, глядя на ладони.
– Объявление о розыске двух эльфов? – Джейн кивнула. – Оно мне сразу на глаза попалось, хотя зелёный орк, что держал его в деревянных лапах, выглядел намного колоритнее.
– Ага! – Чарли хмыкнул. – Такие развешаны во всех трактирах и тавернах, где мы останавливались. Да и на улицах на стенах домов…
– Это означает несколько вещей: из Ондамине Йул Куиле удалось сбежать ещё двоим…
– Ещё двоим? – перебил его Чарли. – Значит из Скал, Пьющих Жизнь уже были побеги?
– Были, – поднявшись, Дангор выглянул в окно. – Да только Стражам известно далеко не о всех. Они уверенны: стены твердыни высасывают эльфов без остатка… почти. Прежде так и было, но теперь… Власть Великого безгранична, но силы уходят. И третий мой вывод: по крайней мере, один из беглецов — человек.
– Что?!! – воскликнули волшебники.
– Побеги эльфов не так заметны, как побеги людей. – Дангор повернулся к окну спиной. Лицо его озаряла надежда.

Джейн вдруг вспыхнула и оглядела друзей.

– Может быть… – проговорила она голосом, дрожащим от волнения, – это был он? Или… они?!

Джек раскрыл рот, но появление в комнате Нэпа помешало ему сделать какое бы то ни было высказывание.

Дракон тщательно проверил магическую защиту и, удовлетворившись, повернулся к друзьям.

– Готовится восстание, – сообщил он, обведя их взглядом. – По всей Арде.
– Я собирался сказать вам об этом, – сказал Дангор. – Мы ехали на встречу. Нас перехватили.

Волшебники переглянулись и обменялись кивками.

– Мы в доле, – ответил за всех Доджер.

***

… Они отбыли затемно. Время было выбрано самое удачное: так рано в «Зелёного Шута» не заглядывали завсегдатаи.

Отремонтированный фургон с впряжённым в него красавцем Сильме ждал путешественников у въезда на постоялый двор. Легко спрыгнув с козел, Нэп, прекрасно справлявшийся с ролью кучера, распахнул боковую дверь перед молодой «госпожой».

– Карета подана! – воскликнул мистер Чарлз Бейтс, склоняясь перед Джейн в низком поклоне. – К вашим услугам, о благородная госпожа!
– Клоун, – отрекомендовала его та притворно-ворчливо, отвешивая лёгкий подзатыльник
– Шут, ма`ам, – внёс корректировку Чарли, откидывая со лба пышный чуб. Физиономия его сияла ярче солнца.

…

– Я так и думал, что они — бродячие фигляры, – побормотал господин Исса, стоя у распахнутых настежь ворот постоялого двора и глядя вслед фургону, удаляющемуся по просёлочному тракту. – Думали, что меня провести смогут? Того-то, рыжего с арфой я припомнил, как только увидел, как он на доску с объявлением таращится! Думаю, – он довольно усмехнулся, – дюжину тарни я заработаю, доложив господам Стражам…

Трактирщик вернулся в дом и, напевая под нос «Деньги, денежки, деньжата, так приятен мне ваш звон…», довольно шустро юркнул за стойку.

– И что, хозяин, поводили? – разгибая могучую спину, осведомился Майд, протиравший столы мокрой тряпкой.
– Уехали, уехали, – откликнулся трактирщик, раскладывая на широкой поверхности стойки письменные принадлежности и улыбаясь своим мыслям. – Скажи-ка, Майд…
– Чего?
– Знатная госпожа не называла своего имени, когда ты приносил им еду?
– Не-е! – отмахнулся Майд. – Кавалер ихний приказали на стол поставить и убираться. Сама-то она в своей комнате сидела. Она, кажется, из этих, как его… – парень пошкрябал в затылке, припоминая слово.
– Магов? – полушёпотом спросил трактирщик, замерев, и, пригнувшись, боязливо оглянулся.
– Не! – нашёлся, наконец, Майд и многозначительно воздел палец. – Инкогнита — во!

«Как бы мне их расписать получше? – задумался господин Исса, макая перо в пузатую чернильницу и почёсывая бороду другой рукой. – Девчонка довольно смазливая, и эти двое… Таких тысячи по городским улицам разгуливают! Хотя, она действительно важная госпожа: в собственном фургоне путешествует… Эх, жаль, название его не запомнил. Ухо… Длань… Там ещё что-то было… Ах, ладно! Двоих из этой компании ни с кем другим не спутаешь: Рыжий арфист и зеленоволосый! Так и запишем…»

– Хозяин! – раздался тихий хриплый голос над самым ухом Иссы.

Вздрогнув от неожиданности и едва не выронив перо, трактирщик медленно поднял голову и уставился на бродягу, окликнувшего его. Широкий капюшон его рваного плаща был опущен так низко, что разглядеть лицо оборванца не представлялось возможным.

– Что надо? – профессионализм трактирщика победил в схватке со страхом.
– Кто эти люди, что только что уехали отсюда?
– Знатная госпожа, странствующая со своей свитой, – выдал официальную версию господин Исса. Госпожа дала какой-то обет… – он окинул бродягу критическим взглядом. – Ты что, попрошайничать у них собрался?!

Однако оборванец не ответил. Скользнув взглядом по доске с объявлением в лапах зелёного орка, он, качнув головой, пробормотал что-то невнятное, и, махнув перед лицом изумлённого трактирщика раскрытой ладонью, стремглав выбежал прочь.

«Ну и странный же сон мне сейчас привиделся! – подумал господин Исса спустя минут десять после исчезновения бродяги, осоловело моргая. – Надо будет настойки лекарской глотнуть…»