Как и всё человеческое

«Нечто, подобное самой сути, как мысль, плывущая по водам вечного сознания, как великое право, закреплённое за человечеством, содержит в себе столь невероятную пустоту, что, лишь только добравшись до её края, мы становимся частью самих себя»
Слова, смысл которых каждый живущий на земле трактовал бы по-своему, столь далёкие от повседневной, обыденной жизни, что, казалось, нет во всём мире такой темы, которая могла бы начинаться с этих слов. Как и любое суждение, будь то мнение о любимой музыке, художнике, режиссёре, непринуждённая беседа с друзьями о лучшем ресторане города или выступление на большом научном форуме, всякая идея в конечном итоге сводится к проблемам окружающей нас реальности. Должно быть, всё остальное интересует людей, как вид, в меньшей степени, являя вселенной тот величественный эгоизм, с которым мы взираем на неё с нашего дома, именуемого «Землёй». Однако именно эти слова однажды явились откровением всему живому, сознающему и созидающему, любящему и презирающему, великому во взысканиях человечеству, явив собой олицетворение всех слабостей и страхов, поставив нас перед фактом создания первого в мире искусственного разума, мыслящего программного кода, заточённого внутри собранной руками человека металлической оболочки.   
Сегодня на территории Санкт-Петербургской клинической больницы стояла самая необыкновенная для здешних мест погода. Солнце, что ещё вчера было скрыто за мириадами перистых облаков, нежно обволакивало неприкрытые участки тела золотистыми лучами. Лёгкий ветерок приносил с собой то, обрывки листовок, содранных кем-то со стен ближайших домов, то целлофановые пакеты, выброшенные на улицу недобросовестными гражданами, волоча их по серым, узеньким, бетонным тропинкам оздоровительного парка.
- Добрый вечер …
Голос девушки прозвучал несколько неспокойно, настороженно. Красивая, стройная, одетая в белый больничный халат медсестра склонилась над дряхлым, неотёсанным стариком, просиживающим свои последние годы на такой же старой скамье, как и он сам. Рядом с ним виднелись пара избитых костылей и потрёпанный серый плащ, несомненно дополняющие известную картину пожилого человека. Между тем, незнакомка продолжала:
- Артемий? 
- Да, он самый.
Лицо девушки в тот же миг расцвело в белоснежной улыбке:
- Извините за беспокойство, но наши старшие волнуются.
- А вы, я так понимаю, одна из ассистенток Шевченко? Наверное, здорово в наше время стажироваться у ведущего нейрохирурга страны.
- Неоценимый опыт. Нашей группе повезло, что выбрали именно нас…
- Зная Дмитрия, могу с уверенностью сказать, что везение тут ни при чём.
- Конечно, упорство и труд, как говорится… - девушка усмехнулась – извините ещё раз, но почему вы не в палате?
- Что, кто-то волнуется?
- Конечно. Я плохо знаю историю вашей болезни, но, насколько мне известно, у вас нашли новые метастазы?
- И в правду, несколько дней назад…
Неловкая пауза, после которой мужчина неповоротливо потянулся к карману халата, вытащив свёрнутый в несколько частей листок белоснежной бумаги. На мгновение лицо старика изменилось, а губы застыли в ожидании фразы, сказать которую помешала какая-то мысль в голове.
- Перед тем, как эту записку получит один человек, я бы хотел кое-что спросит у вас, если вы никуда не торопитесь…
- Конечно, спрашивайте.
На удивление, пожилой человек с завидной для своих лет ловкостью передвинулся чуть дальше того места, где ранее располагалась пустота между ним и костылями, давая понять девушке, что разговор стоит продолжить сидя.
- Много лет назад, на научной конференции в Московском государственном университете, я представил свой первый и важнейший проект всей жизни. Я хорошо помню то время: учёные с разных стран, студенты, представители самых передовых компаний заострили свой взгляд на второкурснике направления «Информационные технологии», застыв от удивления перед словами, которые я набросал на бумажке за 15 минут до начала мероприятия. «Нечто, подобное самой сути…» Так начиналась моя история, так началась история новой эпохи для всего человечества. В тот день я закрепил их на монитор «станции», содержащей в себе несколько десятков передовых для своего времени процессоров и видеоадаптеров. «Станции», которая впервые увидела людей за пределами моей комнаты и искренне удивилась, узнав, что мир не ограничивается только лишь четырьмя стенами, несмотря на то, что знания всего мира были в её памяти ещё при рождении. Должно быть, это отличало мою работу от многих других. Но, лишь однажды научившись удивляться, она никогда больше не писала мне таких завораживающих слов, какие я увидел от неё в тот день. Я записал их, воодушевившись идеей, что так начнётся путь новой жизни, начало которой я положил. Однако, когда основа моего ИИ разлетелась по всему миру и стала использоваться в самых различных отраслях инфраструктур, люди предпочли её словам мои красочные бредни, которые я написал для того, чтобы красиво начать выступление. Бессмысленный набор слов стал украшать каждый последующий суперкомпьютер, каждый выпуск новостей, в то время как листочек с посланием человечеству остался пылиться у меня дома, проживая со мной год за годом, оставаясь в тени золотистых букв, выбитых гравировкой на обшивке современных поколений разумных роботов.
- Значит, эта записка, это то, что он сказал в тот день?
Мужчина усмехнулся, сжав листочек в руке немного сильнее, чем обычно.
- Конечно, они могут быть там. Я десятки, нет, сотни раз мог рассказать о них всему миру… Но почему же всё это время скрывал их?
Девушка, ещё мгновение назад заворожённая от удивления перед столь резким раскаянием незнакомого человека, ненадолго призадумалась, или, может быть, просто постеснялась ответить сразу:
- Возможно, они стали для вас чем-то личным? 
- Да, это здорово подмечено. Когда мы слышим слова от людей, которые нас окружают, мы начинаем беречь их куда сильнее, чем собственные пустышки, выбрасываемые на ветер. Однако, уже много лет, не только я храню их в памяти. Ещё очень давно я рассказал о них лучшему другу. И сегодня мне всё чаще кажется, что тот день запомнился для меня куда больше другим событием – его признанием в любви.
- Вы о Дмитрии Николаевиче?
- Именно так. С того самого дня он не переставал любить одну единственную девушку, с которой по началу их связывала случайная встреча в аудитории для лабораторных работ. В первый же день он написал для неё стихотворение, стараясь произвести впечатление, но, боясь, что его, не шибко смышлёного студента первого курса «Национального научно-практического центра нейрохирургии» засмеют старшекурсницы, сначала прочитал его мне. И эти слова я тоже запомнил в тот день. Их никогда не напишут в литературных журналах, или не станут разбирать на уроках в школе, но, может ли быть так, что они при этом важнее миллионов слов, сказанных людьми вокруг нас, даже если сам автор уже давно про них забыл?
- Наверное, такие слова важны тем, кто их произносит. Если человек общается, значит, он пытается поделиться частью себя с окружающими, пускай даже самым своим незначительным кусочком. Ведь, раз он рассказал вам стихотворение, значит, не предавал значения тому, что оно было написано только для неё. И теперь эти строки часть их семьи и часть вашей жизни. Мы можем многое забыть, но, такие моменты всегда будут жить внутри нас.
- Что же, пусть так.
Старик в очередной раз по-своему усмехнулся, бросив мимолётный взгляд себе под ноги. Там, аккурат поношенных, кожаных ботинок, лежали совсем неприметные на первый взгляд бычки, которые уже успели стать для этого места неотъемлемой частью пейзажа.
- Раньше я много курил. Кажется, бросить у меня получилось совсем незадолго до моего отъезда  в Санкт-Петербург. Тогда мой дом был в двадцати минутах ходьбы от центра столицы.
-Тяжело было бросить?
- От вредных привычек всегда тяжело избавляться. Хотя я совру, сказав, что сильно превозмогал себя. Скорее я просто в какой-то момент понял, что сигареты сильно бьют по карману. В этом мне действительно повезло. Какой год вы проходите стажировку у Дмитрия?
- Меньше года. Вы ведь знаете, почему он не ушёл на пенсию?
- Разумеется. Этот старый дурак поверил, что со мной ещё не всё кончено. Думает, если под конец карьеры выходит меня, то сможет красиво уйти на покой, пока его имя высекают золотыми буквами на страницах современной истории.
Немного зажавшись, Артемий покрутил пару пуговиц на халате, который успел переложить себе на колени, после чего неуверенно, точно пытаясь сдержать некую эмоцию, в моменте морща лоб и перебирая глазами стволы молоденьких сосен, продолжил:
- Вот всегда он так. Сколько я его помню, он всегда старался помочь другим. Должно быть, этим мы отличались в первую очередь.
- Похоже, вы переживаете за него не меньше, чем он за вас.
- Может быть. Но, знаешь, по мере взросления, человеку приходят в голову странные мысли. Казалось такие простые, лёгкие чувства, понятые ещё с самого рождения, становятся непреодолимой стеной, когда в твои глаза заглядывает смерть. Нечто живёт в нас с малых лет. Оно видит, слышит, чувствует мир вокруг тем человеком, которым мы сами становимся лишь сейчас, когда сама жизнь уже подводит итоги. Эта несправедливость калечит память и разрывает душу, заставляет нас совершать одни и те же ошибки раз за разом, пока абсолютно все жизненные уроки не будут выучены. Но без неё, кто смог бы сказать, что прожил полноценную жизнь? Ошибки не только учат…. Они заставляют нас верить, что дорога под ногами ещё не подошла к концу.
Услышав последние слова, девушка заметно изменилась в лице. Стараясь не подавать виду, она несколько раз провела рукой по опоре скамьи и ненадолго отвернулась, оглядывая местность за правым плечом, откуда она только что пришла.
- Знаешь, что-то мы с тобой засиделись. Кажется, тебя послали за мной не ради того, чтобы ты всё это выслушивала.
- А вы сами… Почему решили, что можете рассказать мне что-то личное?
- Не думаю, что в этом есть смысл. Старику просто захотелось высказаться…
Артемий с трудом поднялся со скамейки, опираясь на старые, деревянные костыли. Накинув халат и поморщив лоб от ударившей в голову крови, он медленно поплёлся в сторону медицинского учреждения. Девушка ещё несколько секунд ожидала, что мужчина развернётся, закончит последнюю мысль, скажет хоть что-нибудь, объяснит, что имел в виду, но одинокая фигура лишь продолжала удаляться в глубину парка, не оставив после себя ничего, кроме чувства недосказанности. Внезапно, внимание студентки привлёк аккуратно свёрнутый комок белоснежной бумаги. Еле заметные чёрные линии на ней перетекали в строгий узор, составляя общую картину письма. На скамейке лежала та самая записка, которую старые друзья должны были однажды разделить между собой. История, написанная специально для них…
Прошло совсем немного времени с тех пор, как имя великого учёного, созидавшего настоящее и подарившего человечеству будущее, было впервые записано на страницах учётного журнала Санкт-Петербургской клинической больницы. За каждым днём, что вечность оставляли позади, в этом месте скопились свои истории побед и неудач, яркие вспышки успеха и горькие тени поражений. Люди смотрели на них, переплетая собственные судьбы между собой в единый поток невидимой глазу надежды, даже не подозревая, что самые важные истории поселились здесь задолго до того, как они подошли к концу.
Так закончил свою прощальную речь знаменитый на весь мир эксперт в области нейрохирургии - Дмитрий Шевченко. Стоя на приземистой трибуне, он в очередной раз посмотрел на возвышение центрального кольца парка, к которому сегодня был прикован взгляд всего человечества. Небольшая фигура в самом его сердце, осыпанная мириадами красных цветов, почти не выделялась на их фоне. Лишь немногие могли разглядеть  среди бордово-красного поля бездыханное тело гения, уложенное на мягкую шёлковую подстилку. Ещё мгновение и крышка гроба закрыла умершего, навсегда забрав с собой лицо дряхлого старика, а вместе с ним, и лицо целой эпохи. «Вечная жизнь начинается лишь после смерти, но никто не покидает мир ранее отведённых ему дней» - бегущая строка последней, вечерней ленты новостей. Так закончилось прощание с умершим. На большой, гранитной могильной плите, совсем недалеко от центрального Московского парка, были высечены слова, смысл которых каждый, определённо, поймёт по-своему:      « Нечто, подобное самой сути…» - последнее, что скажет великий учёный прочитавшему их. Там, чуть ниже гравировки, среди бесчисленных множеств красочных цветов, лежал аккуратно свёрнутый клочок белоснежной бумаги, навсегда оставив под ней своё личное послание – эта история поселилась здесь задолго до того, как подошла к концу.