Жгучий пепел эпохи. О. Берггольц, часть 1

                Жгучий пепел эпохи...   
                ( О.Ф. Берггольц, часть первая)

                «… благодарю ж тебя, благословляю,
                жестокий мой, короткий мой расцвет…»
   
                О.Ф. Берггольц.  Из стихотворения «Дорога на фронт».
                (май 1942 г.)
               
                «Нет, нельзя, недостойно, бессмысленно жить».

                О.Ф. Берггольц. Дневник  (11 марта 1942 
                года).

      Имя Ольги Берггольц (1910 – 1975 г.г.) хорошо было известно каждому советскому школьнику, который прилежно учился. Её стихи часто публиковались и даже в обыкновенной периодике (газеты, журналы, альманахи).
     Иногда её называли достаточно неточно и выспренно – ленинградская мадонна.
   На самом деле, Берггольц стала символом непокоренного фашистами Ленинграда, так как во время блокады работала на ленинградском радио и каждый день со всех рупоров города, которые никогда не выключались, звучал мужественный голос поэтессы.
  Но, я до сих пор не понимаю этого словосочетания – «ленинградская мадонна», и какое отношение это имеет к поэтессе, хотя допускаю возникновения достаточно сложных и неточный ассоциаций, связанных с этим словом.   
    Выходили книги, вообщем, - заслуженная слава не обошла поэтессу. Награждена высшим орденом Советского Союза – орден Ленина (1967 г.), орденом Трудового Красного знамени (1960 г.). Имелись и медали – «За оборону Ленинграда» (1943 г.), «За доблестный труд в Великой отечественной войне», лауреат Сталинскую премии.
   Казалось, - её путь прям и ярок.
   Конечно, в свое время, ученикам не объясняли, (да и учителя сами вряд ли знали эти несущественные подробности)  что была нарушена её посмертная просьба – похоронить на Пискаревском кладбище, там захоронения сотен тысяч ленинградцев, умерших, убитых в блокаду и её муж – Молчанов Николай.
  Похоронили на Литературных мостках, - там хоронили известных деятелей искусств.
  Как это у нас часто бывает, после смерти имя и произведения  были забыты. Конечно, когда вспоминали о блокаде Ленинграда, упоминались и имя и строчку из её стихотворения, что размещено на стене Пискаревского кладбища – «никто не забыт, ничто не забыто».
   Это было достаточно формально и не имело влияния на сознание молодого поколения. Все это известно.
   Интерес к  творчеству Ольги Федоровны Берггольц, к её личности и судьбе возник после публикации её дневников и стихотворений, которые никак не могли быть напечатаны в советское время.
  Оказывается, архив поэтессы был помещен в спецхран и доступ к нему был закрыт.
   Вот тогда мне стало понятно, почему я удивлялся, рассматривая фото Берггольц. С фото смотрела на меня не счастливая и уверенная женщина, талантливая поэтесса. Что – то мучительное выражало её лицо и я почему – то понимал, - она не может улыбнуться, улыбки не получится, хотя фото юной Берггольц поражает своим счастливым выражением. 
   А когда начал читать её дневники, стихи, которые при жизни не печатались -  хватался за голову:  никак не укладывалась в сознании её личность, - какая – то полнейшая нелогичность и двойственность её творчества, судьбы и поступков.
   Я думал: « Должно же быть какое-то философское осмысление того периода, объяснение тех состояний сознания, характерных для людей рожденных в начале 20 – го века? Иначе, никогда не пойму, на каких идеях держалось творчество Ольги Берггольц, вернее, - не смогу объяснить себе. Наверное, все же, для
уяснения всего этого надо было жить в то время?»
   Тогда я вспомнил работу русского философа Н.А. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма». Она была написана  во второй половине 30 – х годов. В Советском Союзе издали эту
книгу в 1990 году. Я тогда прочитал её  внимательно. 
   Достал с полки книгу Бердяева и увидел, что  не просто читал: оказывается, страницы этой книжки все испещрены
моими подчеркиваниями, галочками, краткие резюме…
  Конечно, все это объяснимо. Я впервые читал работу, в которой достаточно логично и доказательно объяснялась наша революция. И это расходилось с тем, что было написано советскими философами и историками.
   И, что самое важное, - раскрывался характер русской   интеллигенции. И я понял, что жизнь и судьба, и творчество Берггольц вполне входит в эту бердяевскую схему.
  Характеризую особенность русской души, Бердяев пишет:  «Структура души остается та же, русские интеллигенты революционеры унаследовали её от раскольников 17 века. И всегда главным остается исповедание какой – либо ортодоксальной веры, всегда этим определяется принадлежность к русскому народу».               
   И оказалось, что её путь не так прям и не так ярок.
   На самом деле, каждому человеку дается выбор, и у Ольги этот выбор тоже был…
  Немного о детстве и родителях. В случае с Ольгой Берггольц мы имеем несколько необычный материал, - это её собственные дневники и дневники её матери, переписка…
  Это, конечно, не редкость – наличие дневников -  особенно если речь идет о писателях. Но мать поэтессы – Мария Тимофеевна, как пишет Громова Н.А. в работе «Смерти нет. Опыт прочтения судьбы», была «литературным человеком» и оставила после себя множество дневниковых записей.
  Поэтому многие подробности биографии Берггольц стали известны благодаря этому; как понятно, Мария Тимофеевна была достаточно образованным человеком и происходила из семьи, которая занималась торговлей. Её отец держал пивную – портерную.
  Отец Ольги Берггольц – происходил из семьи обрусевших латышей и имел специальность военного хирурга.  Его отец (дед Ольги) занимал должность управляющего мануфактурой, имел собственный двухэтажный дом (нижний этаж сдавался жильцам, - это после революции) и прислугу. Именно этот факт, наряду с другими, послужил причиной ареста О. Берггольц в декабре 1938 года.
   Обе семьи проживали неподалеку друг от друга в фабричном районе Нарвская застава и были знакомы.
   История создания семьи и характер родителей Ольги Федоровны очень подробно описана в вышеуказанной работе Громовой Н.А.
  Можно добавить только одно, - обе семьи были абсолютно аполитичны, то есть, политикой не интересовались и не занимались, хотя, именно район Нарвской заставы называют местом, где возник большевизм.
   Объяснение возникновение фанатичной веры в большевистские идеи и лидеров большевистской партии у  будущей поэтессы, в сущности – несложно, - во время революции 1917 года, Ольге было семь лет. И, учитывая, что её отец – Ф. Берггольц – военный хирург (ученик знаменитого Бурденко) являлся участником двух войн (первой мировой и гражданской), последнюю воевал на стороне большевиков, - являлся начальником санитарного поезда и, кстати -  в Бога не верил. 
   Нельзя назвать Ольгу Федоровну выходцем из пролетарской семьи. Только читая книгу русского философа Н. Бердяева, можно найти объяснение этой фанатичной веры Ольги Федоровны Берггольц и у многих рожденных на переломе веков.
  Эта вера осталась без изменений почти до конца жизни поэтессы, и это притом, что в 1938 году арестовывалась  и чуть не попала под каток сталинских репрессий.
  Бесследно это не прощло: Ольга Берггольц дважды не сумела выносить своих детей, - случались преждевременные роды, именно в результате допросов в НКВД.
  Жизнь поэтессы можно условно разделить на две части: до ареста и – после.
   Немного подробнее об этом. Но, сначала договорю о детстве Ольги.
   С 1918 по 1821 годы, спасаясь от голода и разрухи Мария Тимофеевна, с двумя девочками (Ольга и её сестра – Мария) проживали в Угличе в стенах тамошнего монастыря, там и  начала ходить в школу.
  Потом, вернувшийся с фронта отец перевез семью в Петроград.  Училась 117 трудовой школе (девятилетка).
  Юная Оля рано проявила свои способности к стихосложению, - в 14 лет в заводской стенгазете было напечатано её стихотворение «Ленин».
  А через год (1925) в газете «Ленинские искры», опубликовано стихотворение «Песня о знамени» и стала посещать группу молодых поэтов – «Смена», которая входила в ассоциацию пролетарских поэтов - ЛАПП.
   После окончания школы учится на высших курсах искусствоведения  и в 1928 году выходит замуж за талантливого, начинающего поэта Бориса Корнилова. Рождается дочь – Ирина, но с Корниловым жизнь не складывается.
  К этому времени курсы закрылись, и Ольга переводится в Ленинградский университет и находит нового мужа – Николая Молчанова, однокурсника. Брак зарегистрирован в 1932 году.
  Проходит ряд учебных практик, как журналист и после окончания университета муж и жена на короткое время уезжают на работу в Казахстан.
  Молчанова призывают на воинскую службу, но через девять месяцев его комиссуют из армии с диагнозом – тяжелая форма эпилепсии, - во время учений рядом разорвалась граната (это одна из версий).
  В это время Ольга Берггольц рожает дочь от Молчанова, но девочка умирает через несколько месяцев. А старшая дочь тоже умирает в 1936 году.
   Зачем я упоминаю подробности личной жизни поэтессы? А без этого не будет понятна дальнейшая судьба О. Берггольц и характер её творчества.
   Читая биографию Берггольц, легко проследить начало её творческого пути, которой начинается с выхода первой  книги стихов (1934г).
  Читая эту первую серьезную книгу «Стихотворения»  (всего 19 стихотворений, 1,5 тыс. экз.) нельзя сделать вывод, что читатели имеют дело с талантливой молодой поэтессой. 
   Чувствуется, что Берггольц еще не нашла свой голос, много влияний других поэтов. Кстати, Берггольц это понимала и указывает в дневнике той поры, что мол, неужели останусь «талантливой девушкой»,  считает, и не без основания, что у неё мало жизненного опыта и со временем этот «недостаток» исправится. Но в Союз писателей её приняли.
   Если бы она знала, что ей придется пережить! но очень хотела стать настоящим поэтом.
   Испытания не заставили себя ждать. В апреле 1939 года в дневнике появляется четыре строчки, которые, вероятнее всего, были написаны в одиночной камере.

                Двух детей схоронила
                Я на воле сама,
                Третью дочь погубила
                До рожденья тюрьма.
   
  Как все получилось? Весной 1937 года был арестован бывший генеральный секретарь РАППа Леонид Авербах, с которым Ольга Берггольц была хорошо знакома. Началась кампания по «искоренению авербаховщины». Ольга Федоровна беременна, ждет ребенка.
   Поэтессу исключили из кандидатов в члены ВКП(б), из Союза писателей, уволили с работы (работала в газете завода «Электросила» и писала историю завода).
  В июле была вызвана на допрос по делу Авербаха и уже в ходе допроса у неё начинается кровотечение, и она теряет ребенка.
  В декабре начинает работать в школе №6 учителем русского языка и литературы.
   В январе 1938 года появляется постановление пленума ЦК ВКП(б) «Об ошибках парторганизации при исключении коммунистов из партии…». Ольга Федоровна подает заявление о восстановлении в правах кандидата партии. Восстановлена  в партии, в Союзе писателей и опять на прежнее место работы.
  ( Так будет происходить еще не раз…)
   Испытания еще только начинаются… В конце 1937 года арестовывают Корнилова, предварительно выгнав его из Союза писателей. Ольга Берггольц осталась к этому равнодушна в дневнике записывает: «Борька арестован. Арестован за жизнь. Не жалко» (впоследствии Ольга Берггольц изменит свое отношение к бывшему мужу и будет поддерживать связь с матерью Корнилова, но это произойдет уже в 60- е годы).
  20 февраля 1938 года Бориса Корнилова расстреляют, как врага народа и «кулацкого последыша». Об этом долго никто не будет знать.
   В декабре 1938 г. арестуют беременную О. Берггольц и предъявят чудовищные обвинения, и ей грозит высшая мера наказания.
  В архиве сохранился листок с первым допросом и указано время допроса – с 9час 30 мин до 0 час 30 мин. В протоколе записано только два вопроса и два ответа О. Берггольц, а допрос длился три часа! 
 Вскоре после освобождения – 15 июля 1939 года - появится запись в тетради поэтессы: «13 декабря меня арестовали (это ошибка Берггольц, её арестовали 14 декабря 1938 г), 3 июля 39 – го, вечером, я была освобождена и вышла из тюрьмы. Я провела в тюрьме 171 день. Я страстно мечтала о том, как я буду плакать, увидев Колю и родных, - и не пролила ни одной слезы. Я нередко думала и чувствовала там, что выйду на волю только  затем, чтобы умереть, - но я живу… подкрасила брови, мажу губы… Я еще не вернулась оттуда, очевидно еще не поняла всего…»
  Как случилось «чудо» освобождения? Большую роль сыграли близкие ей люди, - Николай Молчанов, муж Ольги, который, рискуя  и доказывая невиновность жены, положил на стол свой комсомольский билет со словами: «Отрекаться от жены, недостойно мужчине».
  И сестра Мария, которая приехав из Москвы, добилась встречи с Гоглидзе (начальник следственного отдела), используя имя Фадеева, сумела его убедить прекратить следствие по делу О. Берггольц. Писались письма в разные инстанции, вплоть до самого Сталина.
   Но, более вероятно – другое (хотя не надо сбрасывать со счетов и хлопоты родных) – в это время идет осуждение «ежовщины», т.е. главу НКВД снимают с должности и на его место становится Берия.
  И этот момент известен тем, что некоторые дела пересматривают и по некоторым делам прекращают следствие.
   Её еще долго будут мучить «картинки» тюрьмы и она все это зафиксирует в дневниках.
   Пребывание беременной поэтессы в заключении не пройдет даром, - ребенок умрет в утробе матери.
 Тем не менее, на следующий год она станет членом ВКП(б).
  На самом деле, пребывание в тюрьме на многое открыли глаза О. Берггольц, но она не потеряла веру в справедливость советской власти, величие и роль партии, и веру в народ.
  Как это объяснить? Опять обратимся к Бердяеву. Он утверждал, что разночинная интеллигенция второй половины 19 века объединена идеями преимущественно социального характера.
    Далее он пишет: «Для интеллигенции характерна беспочвенность, разрыв со всяким сословным бытом и традициями, но эта беспочвенность была характерно русской…Она обладала способностью жить исключительно идеями».
   Исчез этот слой в начале 20 века? Нет, эта традиция осталась, но в результате революции она получила другое развитие.
   Вот такая разночинная молодежь вообразила, что получила возможность влиять на политику, социальную жизнь. Вместо проклятого царизма со всеми его «ужасами», эта молодежь жаждала строить новое общество. И утопические идеи большевиков нашли горячих приверженцев среди этой молодежи.
 Именно к этому слою принадлежала Ольга Берггольц и множество её знакомых.
  Они с энтузиазмом описывали начавшую индустриализацию и коллективизацию, абсолютно не замечая формы и методы этой политики. Ими движет – идея.
   Большой террор 1937 – 38 г.г. многих отрезвил и заставил скорректировать свои взгляды, но веры в партию и вождей не поколебал.
  Оторванность от народа осталась прежней, но вера в народ не поколебалась, только сублимировалась в веру в социалистическую Родину.
  После заключения под следствием, Ольга Федоровна многое пересмотрела, в частности,  считала, что систему НКВД нужно менять.
  После заключения не появилось главного – она не нашла своей темы в творчестве и это осознавала.
  Нужно отметить, что лучшие стихотворения Ольга Федоровна написала - как бы - отдельно и их никогда при жизни поэтессы не публиковали.
   В полной мере оценить творчество Берггольц можно оценить только сегодня и перед нами предстанет совсем другая поэтесса, какой мы не знали..
  Приведу несколько отрывков из довоенных стихов, задуманных или написанных в тюрьме, 1939г.
               
                Нет, не из книжек наших скудных,
                подобья нищенской сумы,
                узнаете о том, как трудно,
                как невозможно жили мы.
                Как мы любили – горько, грубо.
                Как обманулись мы, любя,
                как на допросах, стиснув зубы,
                мы отрекались от себя.
                И в духоте бессонных камер,
                все дни и ночи напролет,
                без слез, разбитыми губами
                шептали: «родина… народ…»
                И находили оправданья
                жестокой матери своей,
                на бесполезное страданье
                пославших лучших сыновей.
                … О, дни позора и печали!
 
  Это начало стихотворения, но оно отражает в полной мере чувства поэтессы, очень сложные чувства. Важен конец этого стиха.

                Но если, скрюченный от боли,
                вы этот стих найдете вдруг,
                как от костра в пустынном поле
                обугленный и мертвый круг;
                но если жгучего преданья
                дойдет до вас холодный дым –
                ну что ж, почтите нас молчаньем,
                как мы, встречая вас, молчим…

    В этой концовке О. Берггольц предстает настоящим поэтом, летописцем эпохи. Да, «они молчали», Ольга Федоровна никому не поведала об этом периоде своей жизни. Знали только самые близкие, (в основном сестра Мария, Муся, как звали её в детстве, которая надолго пережила поэтессу).
   После заключения Ольга Федоровна испытывает жесточайшую депрессию, вера во многие идеалы – потеряна и понимает, что правды писать не дадут, а без этого творчество невозможно.
  Дневники почти наглядно отражают её состояние. Вот неполная запись от 14 декабря 1939 года (годовщина ареста).
   Ровно год назад Кудрявцев (следователь) говорил мне:  «Ваши преступления, вы преступница, двурушница, враг народа, вам никогда не увидеть мужа, ни дома, вас уже давно выгнали из партии.
  Сегодня – все наоборот.
  Значит я победитель? О, нет!
  Нет, хотя я не хочу признать себя побежденной. Еще все еще не хочу. Я внутренне раздавлена тюрьмой… Я покалечена, сильно покалечена, но, кажется, не раздавлена. Вот на днях меня будут утверждать на парткоме. О, как страстно хочется мне сказать: «Родные товарищи! Я видела, слышала и пережила в тюрьме то - то и то – то… Это не изменило мое отношение к нашим идеям и к нашей родине и партии. По прежнему, даже еще в большей мере, готова отдать им все свои силы. Но все, что открылось мне болит и горит во мне, как отрава. Мне непонятно то – то и то – то… Мне отвратительно то – то…
  Вот я вся перед вами со всей болью, со всеми недоразумениями своими». Но этого делать нельзя. Это было бы идеализмом. Что они объяснят? Будут исключения, осуждения… и вероятнее всего опять тюрьма».
  Как объяснить эту запись? Понятно, что никакой веры ни в партию, ни в вождей у Берггольц нет и в помине.
  Здесь необходимо заметить, что более ранние дневники поэтессы изъяли во время ареста и их тщательно изучал следователь, даже подчеркивал некоторые места, - искал зацепку для обвинения.
  После прекращения следствия дневники, с этими пометами, вернули.
  О чем я? Впоследствии, Ольга Федоровна не прекращала вести дневники, но, уже помня о прошлом
  Вернемся к процитированной записи. Какой же вывод делает Берггольц, ведь её утверждают из кандидата в члены ВКП(б)?
  Она принимает «правила игры» и подчиняется этим правилам, т.к еще не является известным поэтом, да и молода (29 лет), написанного мало, талант не проявлен.
   Отсюда идет её двойственность, которую замечает А. Ахматова и начало истинной трагедии…
  Начавшаяся война все изменила. Приходится признавать, что те испытания связанные с войной и блокадой определили поэтическую тему Берггольц и вывели её в число известных поэтов.

                Валерий Педин  ( 22июня – 4 декабря 2022 года