Рыбалка

РЫБАЛКА
С тех пор я больше, кажется, и не ходил на рыбалку… Бог знает, что подумает некоторые: почему так? Может ,решат, послушав рассказ, что я  теперь боюсь рыбу. Или ещё какую небылицу придумают. Но связи событий в рассказе с желанием посидеть снова с удочками нет.
Да… столько написано о рыбалке! Благодатная тема, впечатляющая умы  граждан  не менее, чем восхитительные сказания об охоте. О хождение по следу зверя или о тихом преследовании грибов рассуждать не берусь,  охотиться не пробовал. А вот опыт рыбалки —запомнил.
Обычно о ней рассказывают пропахшие  кострами рыболовы, съевшие  не один пуд соли в рыбном супе, так называемым ухой. Они, привычные к непогодам и лишениям, такие романтики странствий, не менее одиозные фигуры, чем загадочные мореплаватели, знают, кажется, бесконечное количество историй об этом процессе. А я же помню одну рыбалку. Но не думаю, что в свете впечатления о единственном походе за рыбой  весь мой рассказ делается  неполноценным или ущербным.
  В общем, я знаком был с удочкой: в детстве приходилось с товарищами посидеть над рекой, в утреннем тумане, но это было так, баловство. А  по-взрослому  испытал я всю прелесть мероприятия только тогда, когда мне минуло семнадцать лет.
 Тогда я приехал в гости из города на каникулы, в деревню к родственникам. И мой дядя решил развлечь племянника настоящим походом на рыбалку. Не могу  судить, правду ли рассказывают рыболовы о своих успехах . О тех неимоверных размеров пойманных рыбах, беспрерывном многочасовом клёве, романтике пребывания на природе, подкрепленной различными видами напитков. Но,  как правило, с усмешкой относятся к их байкам слушатели, воспринимают с недоверием. И ,может ещё и поэтому  я  не решался рассказать о своём случае. Тоже скажут: заливает. Но это же не из тех не правдоподобных  историй, о которых рассказывают эти уверенные и увлеченные люди! А  я же не рыбак, к чему мне сочинять. Но я и сам с некоторых пор стал к любым рыболоведческим рассказам относиться с большим доверием. После того случая, воистину удивительного и невероятного…  как сейчас помню.
С  вечера сказал дядя Лёня, что пойдем утром на рыбалку. Мол, такие места мне покажет, залюбуешься, рыба клюёт, как угорелая. Я внимал дяде, предвкушая предстоящее событие.
Наверное,  от того, что ждал массу впечатлений, я не очень хорошо выспался, всю ночь ворочался и считал, как овец, рыбу. Но пока все родственники утром  находились в постели, мы с дядей уже встали, были  на ногах и собирали всякие принадлежности. Взяли заранее заготовленные удочки, червей, подкормку, сваренную  вечером в виде какой-то вонючей каши.  Всё это дядя на моих глазах положил в рюкзак. Достал из холодильника  припасы еды для нас: перекусить. Я уж собрался выходить из дома, как он сказал: подожди. Пошёл в чулан, достал  откуда-то из ларя для муки бутыль с мутной жидкостью. Говорит: это так, промочить горло. Потом подумал и сказал, что всё таки надо взять главную приманку.
- Вот, —говорит,— тёща где-то поставила снадобье специальное, но и для рыбы подходит. Она,- говорит, - колдунья, такие вещи может. Тут и приманку  в её запасах можно  найти. Сейчас мы,—добавил он,— нальём маленькую баночку, чтобы рыба лучше клевала.
И пошёл куда-то в сени с трёхлитровой банкой.
Вышел  обратно с полной посудой грязноватой жидкости и сказал, что всё, теперь можно идти. И шли мы, по холодку, поёживаясь; роса на травах блестела и обильно орошала обувь. Минут пятнадцать ходу и за деревней мы вышли к хорошему ровному слегка покатому берегу. Такая лужайка в несколько метров. Невысокая мягкая трава. В общем, приятная обстановка, на фоне голубеющего неба и слегка рябящей воды.
Дядя начал деловито раскладывать содержимое рюкзака на расстеленную скатерку . Достал подкормку из каши, побросал её в воду…
- Ну все,— сказал он,— начинаем.
 И мы забросили удочки, — по две у каждого. Поплавки монотонно покачивались на тихой чуть  рябоватой воде реки, и рыбаки восхищенными взорами, с удовольствием оглядывали окрестности, радовались  красотам окружающего пространства, взирали на легкую дымку над водой,  переходящую в туман, на серебристую росу на траве. Костёр мы разводить не стали: мы же не на весь день  ушли из дома, так зорьку посидеть. Но главное:  пока ничего не происходило, в смысле ловли. По тосковали минут пятнадцать. Клёва не было . И дядя сказал:
—Ну что ж, пора настоящую подкормку внести,—  и достал из рюкзака трехлитровую банку тёщиного снадобья. Поставил рядом  две алюминиевые кружки примерно по ноль пять литра  и налил их полными.
—Дядя можно теперь я подкормлю,- сказал я,- предполагая вылить в реку содержимое кружек, чтобы рыба полакомилась.
И хотел уж плеснуть в реку мутную жидкость, как дядя меня остановил:
—Подожди, это не так делается, —и дыхнув в сторону, отпил несколько глотков,— вот так, давай и ты…Это таким образом действует на рыбу.
Я доверял дяде, для меня он был непререкаемым авторитетом. И… отхлебнув из кружки, чуть не подавился. Неприятная горьковато-сладковатая жидкость, напоминающая блевотину, как показалась мне вошла в меня и обожгла всё внутри, и я  спросил : что это?
—Это снадобье моей тёщи, считай что брага.
—Но зачем брагой рыбу подкармливать…да ещё таким способом?
—сам не знаю, но действует это именно таким способом и поверь безотказно. Главное тут не переусердствовать...
Конечно же дядя был опытным рыбаком. Ещё и не такие премудрости этого дела он знал, но не спешил посвящать сразу во всё племянника.
Дядя сказав это , пошёл к удочкам.
—Вот уже, гляди, клюет,—перешёл на шепот дядя и потянул удочку. Блеснула в утренних лучах солнца рыба. Кажется, карась затрепетал на воздухе всеми своими плавниками и жабрами. Но и на второй удочки дяди тоже сильно клюнуло и он потянул ещё одну рыбёху.
—Видишь, началась потеха,--  сказал мой наставник в рыболовстве и кивнул в сторону моих удочек,— смотри у тебя тоже начало брать.
Я подбежал со всех ног к берегу, схватил удочку и потащил из воды… Мимо. Ушла рыба. Но и на второй клевало. Я дернул и её. Какая-то явно большая рыба плеснула на фоне реки, сорвалась с крючка и обратно ушла в воду.
—Эх, —сказал дядя,—Спешишь ты, подкормка ещё не начала действовать.
Я начинал увлекаться , входить в азарт. И думая, что мне в ловле, как дяде,  поможет подкормка, быстро подскочил к нашему импровизированному столу и, переборов брезгливость, выпил залпом из кружки остатки жидкости. Мне дядя кричал по дороге что-то типа , подожди, не торопись. Но было уже поздно: я подкормил себя по полной.
Дядя только сказал с каким-то сожалением:
—Это ты зря так быстро начал. Теперь всего можно ожидать…
Я уже особенно его не слушал. Подошёл и схватился за черенок удочки.. Кажется, клевало. Но я не успел даже попытаться вытащить снасть. Вдруг поднялись  рыбы. Прямо на хвосты встали над водой и захлопали плавниками. Я подумал: это же пескари! Кажется, они запели какую-то песню, торжественную и величественную. Вдруг они выскочили на берег, откуда-то у них появились ноги, и они прямо на берегу, у самой воды начали плясать в вприсядку. Это было воистину зрелище: с головами  рыб и ногами людей они отплясывали какой-то умопомрачительный танец из серии русских народных. Потом нырнули куда-то в кусты, под коряги  и через мгновения  вышли оттуда, ведя велосипеды. Плавники у них уверенно лежали на рулях.
—Так,—сказал им строго дядя,—хватит баловаться, и в воду больше не лезьте. Вода на зорьке холодная.
—Дядя,—удивленно спросил я,—кто это?
—Не видишь разве, пескари,—дядя так ответил, как будто полностью исчерпал тему и вопросов соответственно не должно было быть.
Но мне и некогда стало уточнять информацию о нежданных пескарях, потому что , я увидел, как в районе моих поплавков, до этого мирно покачивающихся на воде, стали происходить непонятные события. Там явно плавала какая-то огромная рыба, похожая фигурой на девушку.
« Боже мой, —подумал я,—это же русалка.» Она поплескалась среди моих поплавков и вдруг как выскочит из воды, словно прыгучий дельфин , и прямо сиганула ко мне на руки. Только хвост её больно шлёпнул меня  по спине.
—привет одноклассник, —сказала русалка.
И я всмотревшись  в русалочье лицо, узнал свою соседку по парте, с которой ходили вместе в школу ещё в прошлом году .
-- Нинка, это ты?
-Что, не узнаешь?— ответила та,—чуть там в реке не попалась на твой крючок.
-Я узнал, —начал лепетать я,— но как ты изменилась…повзрослела,—и желая сделать ей комплимент, добавил: как тебе идет хвост!
—Всё,- сказала Нинка,—я хочу метать икру.
-Э,—встрял в разговор дядя,— Нинка, ты это брось. Не надо сейчас его отвлекать. Видишь, он делом занят. Да и не в себе он пока… Приходи сегодня к нам вечером, чай пить.
- Фи,—надув губки, произнесла Нинка,—только вечером можно? Ну и ладно.
Она выскользнула у меня из рук, махнула на прощанье хвостом, сделав мне дружеский подзатыльник и нырнула в воду. И уже где-то там, на середине реки, крикнула мне:
—Я всё равно буду метать икру. Если что, я в камышах.
Уплыла Нинка. Но с другого берега, в воде, раздался неимоверно сильный плеск, будто целый косяк рыб плеснул хвостами на поверхности водоема. И кто-то поплыл будто, к нам приближая плески, и эхо с того берега перекатывалось и уходило обратно.
Мы с дядей начали всматриваться в туман того берега, и вот выплыла из него какая-то голова, то ли человека то ли сома. Я не мог даже предположить кто это мог бы быть.
А дядя как всё знающий рыбак уверенно сказал:
- А, это Михалков, я его по литературному стилю плавания узнаю. Воды много во круг себя разбрызгивает.
- А кто это такой,- удивился я
- Как , ты не знаешь? Это же сочинитель гимнов. Они ему явно удаются.
Правда, стихи для детей у него плохо получаются, я ему раньше тут помогал…
-Дядя, ты пишешь стихи?- Удивился я
-Так помог… написать ему «Дядю Стёпу». Ты читал?
- Да так,  в детстве просматрива…А как же ты ему помогал?
- Да вот прям здесь пока рыбалили. И написал ему. А он бы хоть в строчке меня где-нибудь упомянул. Ну да я не претендую. Я не тщеславный. Главное вот рыбалка…А ты смотри, сейчас он приплывет и тебя начнёт стихам учить.
 И правда, Михалков приплыл, поздоровавшись, сразу спросил у дяди:
-А это кто?— Указав на меня
-Это племянник мой.
-Хорошо,- сказал сочинитель , и ещё раз показал на меня пальцем,—гимны писать умеешь?
-Не знаю, ответил я, не пробовал
-А ты попробуй. Ну-ка, давай придумай первую строчку.
Я порылся в своём мозгу, каком-то явно отуманенном подкормкой и ничего лучшего там не нашёл как сказать:
- Боже, царя храни.
-Не плохо для начала,- отметил ценитель молодых талантов, и добавил: мне срочно нужно на тот берег, записать строчку нового гимна, ручку с блокнотом там оставил, надо было в трусы положить,  писатель без инструмента, это всё равно что…—и он не договорил, по-видимому не нашёл сравнения, а мне изрёк: будешь поэтом.
И как в воду глядел. Потому что отвернулся от нас, настраиваясь на обратный путь. Оглядел речную гладь, словно в ней стараясь увидеть будущее, вдохнул глубоко и нырнул, и пошёл, и поплыл «на махачки» , литературно-карикатурно разбрасывая руки.
Только исчез вдалеке Михалков, опять взбунтовалась речная гладь, посвежело от всплесков воды. Кто-то там на другом берегу бултыхнулся в реку, да такой массой вытеснил столько жидкости, что и все члены разных союзов, производя литературную ашдвао, не напишут, не создадут.
И судя по всему, и эта масса направлялась к нам.
-Дядя, что же это такое, все плавают и плавают, не дают нам рыбачить.
-А я тебе говорил: не увлекайся подкормкой, вот теперь все твои тайные помыслы и всплыли… Но впрочем, это кажется мои помыслы плывут.—
Сказал дядя и всмотрелся в даль реки.
Я не знаю, что он там хотел увидеть, но мои видения, всё больше и больше приобретали вид нереальности. Меня, казалось так, то поднимало над рекой, то бросало куда-то в сторону,  то мерещились в небесах ангелы. Мне хотелось то плакать навзрыд, то смеяться неудержимо.
-Так я и знал,—сказал дядя, прервав цепь моих видений,— впору нам удочки сматывать. Это тёща плывёт. Она сегодня на том берегу посёт овец, наверно, пронюхала  что-то про нас.
И я тоже всмотрелся вдаль. Казалось, там плыла акула, судя по количеству всплесков воды. Но это, кажется,  был такой стиль плавания дядиной тёщи, обретенный на реках среднерусской полосы. Я залюбовался на мощь человеческого преодоления водной поверхности.
А между тем дядина теща приплыла. Урожденная по имени Зинаида Михайловна сразу, даже не выйдя из воды, начала диалог с дядей.
-Я так и знала, пока жена в командировке, ты тут творишь, не знаю что. Я  вас сейчас выведу на чистую воду…
— да какая уж тут чистая вода,- сказал печально дядя,- всю тину своим плаванием со дна подняли…
- Зачем губишь ребенка?—не унималась дядина тёща,—  Для чего забрал микстуру, целую трехлитровую банку. Это же настойка на  мухоморах, лекарство от нервов. Я её по чайной ложке раз в неделю принимаю. Да и то развожу в воде. Пил бы уж свой самогон…
-Да мы по немножко, так чтобы рыба клевала,- начал оправдываться дядя.
Но тёща была несравнимо убедительнее его.
-Посмотри что делается с ребенком, у него галлюцинации,— говорила как врач Зинаида Михайловна,— ну-кА пескари, —обратилась она к стоящим вдалеке,  на пригорке с велосипедами пескарям. Они почему-то остались на берегу и послушались дядю: больше не лезли в воду,—забирайте его, везите домой, будем его приводить в норму, а то перед родителями неудобно.
Я подошел к пескарям, они мне дали велосипед. И я крутанул педали. Кажется, я сразу же включил неимоверно быструю скорость, потому что оказался где-то в небе и начал делать кульбиты. Такая лёгкость была во всем теле. И ангелы весело махали мне крылами.
…Очнулся я уже в постели. Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я сел на велосипед. Голова у меня побаливала, не открывая глаз, я схватился за лоб: на нём лежала мокрая тряпка, и чья-то мягкая рука коснулась моей, поправляя эту самую тряпку. Я открыл глаза.
Передо мной сидела  красивая девушка…
-Нинка! Привет!—узнал я свою сиделку, и хотя голова у меня болела, я хотел встать. Но Нинка меня остановила.
—Лежи, лежи, ты ещё не здоров,—сказала она так, как делают настоящие сиделки.
—А ты когда пришла?
-Вчера ещё вечером, мне дядя сказал, что ты заболел. Я всю ночь тут с тобой просидела. Ты меня не видел. Всё ловил во сне какую-то рыбу.
Я посмотрел на Нинку, явно залюбовавшись на нее. Она так изменилась за год, что мы не виделись. Из неказистой девчонки превратилась…Гладкие плечи звали к ним прикоснуться, и короткая юбочка, открывала красивые бедра, притягивающие взгляд. Я хотел ей сказать что-нибудь хорошее. И снова ничего не нашел иного, как спросить про её хвост. Я так и сказал:
—Нинка, а где твой красивый хвост?
—Что?— Спросила Нина,- какой хвост?
Из кухни, где я и до этого слышал неясные звуки и громыхание сковородок, раздался голос Зинаиды Михайловны:
—Нина, да ты не слушай его, он до сих пор не в себе после дядиной рыбалки ,—сказав так , Зинаида Михайловна показалась и сама Она внесла бокал и передала его Нине :
-На , попои его, голова у него и пройдет. Это не то, чем травил его дядя, алкаш проклятый.
Вслед за ней ворвались в нашу комнату с шумом гамом пескари…Нет , это были дети. Просто похожи были на вчерашних… Дядина тёща крикнула им: Ну-ка бегите от сюда, пескари, не мешайте людям отдыхать. И, увидев мой недоуменный взгляд, сказала:
-Это внуки, твои двоюродные братья. Мы их ласково так называем пескарями. Весь день ведь не вылезают из речки.
Видения прошлого дня стали проясняться: и Нинка оказалась просто девушкой, и пескари были детьми.  Вот только не ясно мне было, куда пропал Михалков. Но это, наверное, был тот загадочный образ, без которого большому, значительному литературному произведению не возможно состояться.
Я лежал на кровати, меня поила Нина из бокала  какой-то жидкостью, напоминающей крепкий чай, и мне было приятно. Впечатления от рыбалки стали отходить в сознании куда-то на другой план. И я подумал: хорошо, что у Нины, всё-таки, нет хвоста...
…А вы говорите: не верьте рыбацким рассказам…