Град разведённых

                Казанцев Сергей               
                e-mail: sergejka64@gmail.com
                sergejka64@mail.ru
                Телефон: 8-953-775-55-71
                WhatsApp: 8-953-775-55-71    
                Telegram: 8-953-775-55-71



                ГРАД РАЗВЕДЁННЫХ

                Пьеса в двух действиях и пятнадцати сценах


                Все совпадения в пьесе - случайны, расхождения - тем более...


Действующие лица:


ЛЮБА: Симпатичная женщина лет сорока.
ИВАН: Мужчина средних лет, в возрасте около сорока пяти годков.
ЗИНАИДА: Кассир круглосуточного супермаркета по ул. Немировича-Данченко, 145/2. Возраст - лет пятьдесят с небольшим.
НИНА ЕГОРОВНА: Начальник смены в том же самом супермаркете. Ровесница Зинаиды.
ПАЛЫЧ: Охранник супермаркета. Пожилой, но ещё крепкий мужчина, то ли пенсионного, то ли предпенсионного возраста.



                ДЕЙСТВИЕ 1



                Сцена 1


     Иван идёт по торговому залу, толкая перед собой тележку с продуктами. Периодически он останавливается, берёт со стеллажа товар, рассматривает его и либо ставит обратно, либо бросает в тележку. Набрав необходимое, Иван подходит к кассе и выкладывает продукты на транспортерную ленту. Сидящая на кассе Зинаида взяла в руки сканер, готовясь «пробивать» товар.
     К кассе подбегает Люба с пакетиком кошачьего корма в руках и кидает его на ленту перед продуктами, которые выложил Иван.

ЛЮБА. Мужчина, Вы меня вперёд не пропустите?
ИВАН. Нет.
ЛЮБА. У меня всего-то один пакетик.

     Ни слова больше не говоря, Иван берёт в руки кошачий корм и перекладывает его в конец ленты.

ЛЮБА. Зачем Вы так. У меня дома котик некормленый. Совсем один. Ждёт.
ИВАН. Подождёт. Не барин.
ЛЮБА (вставая в очередь за Иваном). Какой Вы, право, упрямый.
ИВАН. Я не упрямый. Просто, терпеть не могу, когда какие-то разведёнки так и норовят вне очереди пролезть.
ЛЮБА. С чего Вы взяли, что я... Что я – разведёнка.
ИВАН. Тоже мне, бином Ньютона. Видно же, что хорошо за тридцать. А дома, с Ваших же слов, кроме кота нет никого. И кто Вы после этого?
ЛЮБА. Вы прям, Шерлок Холмс. Проницательны.

     Люба отходит в сторону, отворачивается. Иван, тем временем, выкладывает продукты на ленту. Зинаида берёт с ленты какой-то продукт и подносит к нему сканер.
     Люба, склонив голову, проводит пальцами под глазом, словно вытирая слезинку. Зинаида, кинув взгляд на Любу, решительным жестом ставит сканер на стол, рядом с кассой и кладёт продукт обратно на ленту.

ЗИНАИДА. Мужчина, я Вас обслуживать не буду.
ИВАН. Что такое? Касса не работает?
ЗИНАИДА. Всё работает как часы.
ИВАН. Тогда в чём дело?
ЗИНАИДА. Хамов не обслуживаем.
ИВАН. Правильно делаете. (Оглядывается по сторонам.) Кстати, где они?
ЗИНАИДА. Мужчина, это я Вам сказала.
ИВАН. Мне?
ЗИНАИДА. Именно. (Кивает в сторону Любы.) Кто сейчас женщину обидел?
ИВАН. Я её не обижал. Просто поставил на место, когда она без очереди хотела проскочить. Всегда так делаю. Или я не прав?
ЗИНАИДА. Может и прав. Только разведёнкой называть при этом, было совсем ни к чему.
ИВАН. А что тут такого?
ЗИНАИДА. Что такого... (Откидывается на спинку стула и презрительно смотрит на Ивана). Ну, да... Козлам не понять.
ИВАН. А вот это, знаете ли...
ЗИНАИДА. Знаю. Сама разведёнка. Представляю, каково ей это выслушивать от всяких...
ИВАН. Если на то пошло, я тоже в разводе. Вот... (Оглядывается на Любу.) И прекрасно себя ощущаю в этом качестве.
ЛЮБА. Мужчина, Вы скоро? У меня дома котик голодный.
ИВАН. Вы бы, женщина помолчали. Заварили тут кашу.
ЛЮБА. Я заварила?
ИВАН. Ну, не я же! Кто без очереди полез!
ЛЮБА (виновато). Я.
ИВАН. То-то... Из-за Вас стоим тут теперь… (Иван оглядывается по сторонам.) Нет, ну надо же! На весь магазин одна только касса работает!
ЗИНАИДА. И что не так?
ИВАН. А, я это сейчас объясню. Только не Вам... Кто здесь главный? Заведующая или кто там ещё.
ЗИНАИДА. С начальником смены, хочешь поговорить?
ИВАН. Есть такое желание.
ЗИНАИДА. Хорошо подумал?
ИВАН. Да, позовите, пожалуйста.
ЗИНАИДА. Ради бога. (Кричит). Нина Егоровна! (Немного подождав, кричит ещё громче). Нина Егоровна!

     Открывается дверь, на которой прикручена табличка «Старший по смене», оттуда выглядывает Нина Егоровна с бутербродом в одной руке и с кружкой чая в другой.

НИНА ЕГОРОВНА. В чём дело?
ЗИНАИДА. Тут один покупатель желает пообщаться с Вами.
НИНА ЕГОРОВНА (откусывая бутерброд). Чего ему надо?
ЗИНАИДА. Откуда я знаю. Проблем, наверное.
НИНА ЕГОРОВНА. Сейчас организуем. Минутку пусть подождёт. (Отпив, из кружки, чай, Нина Егоровна скрывается за дверью.)



                Сцена 2


     Нина Егоровна выходит из своего кабинета, вытирая рот платком. Подходит к кассе, прячет платок в карман халата.

НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Что случилось?
ИВАН. Видите ли, в чём дело...
НИНА ЕГОРОВНА. Я не Вас спрашиваю. Зинаида, доложи ситуацию.
ЗИНАИДА. Да, вот... (Кивает на Ивана). Мужчина женщину оскорбил. Можно сказать, ни за что, ни про что.
ИВАН. Никого я не оскорблял! (Любе). Вы что, действительно считаете себя оскорблённой?

     Люба молчит, и лишь снова пальцем утирает слезинку под глазом.

НИНА ЕГОРОВНА. Всё понятно без слов.
ИВАН. Ну, не знаю... Может и оскорбил немного... Совсем чуть-чуть.

     Нина Егоровна смотрит на Ивана взглядом, полным холодного презрения, от которого тот втягивает голову в плечи. Затем Нина Егоровна подходит к Любе и прижимает её голову к своей груди.

НИНА ЕГОРОВНА. Не плачь, сестра. Он об этом ещё пожалеет.
ИВАН. Да, я, собственно, уже...
НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Что он ей сказал?
ЗИНАИДА. Ой… Язык даже не поворачивается… Обозвал разведёнкой, шалавой, проституткой.
ИВАН. Что Вы такое несёте! Да, я назвал её разведён... Разведённой женщиной. Вполне, кстати, литературное слово. Остального я ничего не говорил.
НИНА ЕГОРОВНА. Остальное подразумевается. Идёт, так сказать, в комплекте.
ИВАН. Я настаиваю, что назвал её просто разведённой женщиной. И всё... Без всякого подтекста. Клянусь.
ЗИНАИДА. Ох, и жалкие эти мужики, когда оправдываться начинают. Правда, Нина Егоровна?
НИНА ЕГОРОВНА. Не говори. Своими руками таких давила бы и давила. Давила бы и давила... (Пауза.) Давила бы и давила...
ИВАН (поёживаясь). Всех не передавишь... Извините, Вы, сами-то, случайно, не из этих... Как бы помягче сказать...

     Нина Егоровна выпускает Любу из своих объятий и резко поворачивается в сторону Ивану.

НИНА ЕГОРОВНА. Ты, я смотрю, догадлив.... Да, из этих… Так что ты не только её оскорбил. (Кивает на Любу.) В её лице, ты и Зинаиде, и мне обиду нанёс, и ещё многим-многим ни в чём не повинным женщинам.
ЗИНАИДА. Да, да...
ИВАН. Послушайте, ну это уже...
НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Вызывай полицию. (Любе). Ты заявление на него напишешь, да покрасочнее, во всех подробностях... Фантазию подключи, воображение... Мы с Зинаидой всё подтвердим.
ЛЮБА. Нет, так-то, может, не надо.
ЗИНАИДА. Жалко стало? А он тебя пожалел, когда просилась с одним пакетиком вперёд пройти?
ЛЮБА (печально). Нет. (Вздыхает). А у меня дома котик некормленый.
ИВАН. Хватит! Довольно! Мне этот цирк уже надоел. Если хотите, можете и дальше развлекаться, только без меня.

     Иван отталкивает от себя тележку и решительно направляется к выходу.

НИНА ЕГОРОВНА. Стой! Я сказала, стоять!

     Не останавливаясь, Иван вскидывает вверх руку с выставленным средним пальцем.



                Сцена 3


    
НИНА ЕГОРОВНА. Ах, так! Ну, я тебе сейчас устрою! (Кричит.) Палыч! (Ещё громче.) Палыч!

     Из глубины торгового зала появляется Палыч в форме охранника.

ПАЛЫЧ. А? Где? Что случилось?
НИНА ЕГОРОВНА (указывая на Ивана). Фас!

     Палыч бросается наперерез Ивану, сбивает его с ног и придавливает собой к полу. Нина Егоровна неторопливо подходит к ним, присаживается на корточки, запускает пальцы в волосы Ивану и, приподняв его голову, заглядывает в глаза.

НИНА ЕГОРОВНА. Ну и что ты там мне показывал?

     ИВАН дёргает головой.

НИНА ЕГОРОВНА. Молчишь? Ну, молчи, молчи…
ЗИНАИДА. Нинка, ты палку не перегибаешь?
НИНА ЕГОРОВНА. Не сцы. Нормально всё будет. (Отпускает волосы Ивана, встаёт с корточек и трогает Палыча за плечо.) Ослабь хватку.
ПАЛЫЧ (поднимаясь и несильно пиная Ивана в бок). Вставай. И без фокусов. Попробуй только дёрнуться.

     Иван поднимается с пола, голову держит слегка запрокинутой. Проводит пальцем под носом и демонстрирует Палычу кровь.

ИВАН (Палычу). Ты мне нос разбил.
ПАЛЫЧ. Из тебя, по-хорошему, отбивную сделать надо. Признавайся, что украл? (Палыч начинает обыскивать Ивана.) Стой, не шевелись!
ИВАН (кричит). Да ничего я не крал! И не надо меня лапать, права такого не имеешь!
ПАЛЫЧ. Ты чего тут разорался! Ты на кого, щенок, голос повышаешь! (Рукой хватает Ивана за щёки, так, что у того губу в трубочку вытягиваются). О правах, ворюга, вспомнил. Тебе их полностью зачитать? Адвоката, может, вызвать?
НИНА ЕГОРОВНА (Палычу). Оставь его. Ничего он не взял.
ПАЛЫЧ (всё ещё держа Ивана за щёки). В чём тогда дело? Что натворил?
НИНА ЕГОРОВНА. Да, так, пустяк. Оскорбил, можно сказать, всех женщин мира.

     Палыч, присвистнув, отпускает лицо Ивана, поправляет и разглаживает рубашку на нём.

ПАЛЫЧ. Эко, брат, тебя угораздило... Как это ты так умудрился?
ИВАН. Поверь, это было нетрудно.
ЛЮБА (Ивану). У Вас кровь.
ИВАН. Я в курсе.

     Люба находит в сумочке носовой платок и протягивает его Ивану.

ИВАН. Спасибо, не надо.
ЛЮБА. Возьмите, он чистый.

     Иван демонстративно отворачивается.

ЛЮБА. Вы на меня сердитесь?
ИВАН (усмехаясь). Так, немного...
ЛЮБА. Не надо. Признаю, я виновата. Хотите, я Вас прощения попрошу? (Пауза). Я больше никогда-никогда не полезу вперёд очереди. Особенно, если там будете Вы.
ИВАН. Точно не полезете?
ЛЮБА. Клянусь!
ИВАН. (примирительно). Ладно, давайте сюда ваш платок.

     Иван берёт у Любы платок и прижимает его к носу.

ЛЮБА. Не здесь, правее... Опять, не тут... Можно, я Вам помогу. (Люба берёт у Ивана носовой платок и вытирает ему следы крови под носом.)
НИНА ЕГОРОВНА. Зинаида, посмотри на эту картину. Я щас расплачусь.
ЛЮБА (Нине Егоровне). Послушайте... А, нельзя всю эту историю прекратить за примирением сторон?
ЗИНАИДА. Нин, в самом деле, пробьём им товар, и пусть катятся на все четыре стороны?
НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Не встревай. (Любе.) Как Вас, гражданка понимать? Устроили, в магазине, скандал, меня от дел оторвали - и на попятную?
ЛЮБА. Никакого скандала я не устраивала. Я, вообще, отошла в сторонку, чтобы поплакать одной тихонечко, как обычно... А она шум подняла. (Люба показывает на Зинаиду.)
ЗИНАИДА. Смотри-ка, Нин, из меня крайнюю делают!
НИНА ЕГОРОВНА. (Любе). Ты, стало быть, не при делах… Чистенькой хочешь остаться?
ЛЮБА (робко). Не знаю... Я предлагаю закончить, всю эту историю, миром.
НИНА ЕГОРОВНА. Уже не получится. Раньше надо было думать. (Палычу) Палыч, сколько время?
ПАЛЫЧ (глядя на наручные часы). Полпервого.
НИНА ЕГОРОВНА (задумчиво). Много, но всё равно нелёгкая кого-то занести может. За памперсами… Или за минералкой припрутся, словно неделю не пили… Единственная круглосуточная точка на районе. (Пауза.) Дай-ка ключи.

     Палыч протягивает Нине Егоровне связку ключей.

НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Какие у нас таблички есть?

     Зинаида достаёт откуда-то снизу стопку табличек и начинает их по одной читать.

ЗИНАИДА. Инвентаризация...

     Нина Егоровна задумчиво морщится и отрицательно покачивает головой.

ЗИНАИДА. Санитарный день...
НИНА ЕГОРОВНА. Зин, ты что! Какой день! Полпервого ночи!
ЗИНАИДА. Учёт.
НИНА ЕГОРОВНА. Ещё что?
ЗИНАИДА. Переучёт.
НИНА ЕГОРОВНА. Эта подойдёт.

     Нина Егоровна берёт табличку, идёт к входной двери супермаркета и вешает её там. Затем закрывает дверь на ключ и отдаёт связку с ключами обратно Палычу.

НИНА ЕГОРОВНА. Всё только начинается, мои хорошие, всё только начинается. (Нина Егоровна подходит к Любе.) Никто отсюда не выйдет, пока ты не напишешь заявление на этого товарища (Кивает в сторону Ивана.)
ЛЮБА. Вы... Вы не имеете права. Не хочу я писать никаких заявлений. К тому же, у меня котик некормленый.
НИНА ЕГОРОВНА. Пишешь заяву и валишь кормить своего блохастика. Надеюсь, понятно излагаю?
ЛЮБА. Понятно... (Смотрит на Ивана, Иван отводит взгляд в сторону.)  Но, я так не могу.

     Нина Егоровна пожимает плечами, идёт к стеллажу, выбирает бутылку коньяка. Затем берёт палочку сырокопчёной колбасы, предварительно понюхав её, словно гаванскую сигару.

НИНА ЕГОРОВНА. Зинаида! (Показывает ей коньяк и колбасу.) Запишешь за мной. Я пошла коньяк жрать...
ЗИНАИДА. Одна, что ли?
НИНА ЕГОРОВНА. Одна-одинёшенька... Будут новости, позовёшь. (Уходит в свой кабинет.)



                Сцена 4


     Палыч стоит, как заправский американский коп, заложив руки за спину и слегка закинув голову назад. Иван расположился возле кассы, за которой восседает Зинаида. Люба рассматривает, разложенные на одном из стеллажей, товары.

ИВАН (Зинаиде). Ваша старшая по смене – она нормальная?
ЗИНАИДА. Кто, Нинка? Нормальная. Ты, просто, других у нас ещё не видел.

     Удивлённо качая головой, Иван отходит от кассы.

ЗИНАИДА. Влез ты ей под горячую руку. Причём, сам – никто тебя не толкал. (Зинаида разглядывает ногти на своих пальцах.) Человек, только с запоя вышел. Взяла неделю отгулов и пила – с мужиком своим развелась. Бросил после сорока лет совместной жизни. На работу первый день пришла – а тут ты, на разведёнок бочку катишь.
ИВАН. Я ж не знал.
ЗИНАИДА. Не знаешь – помалкивай.

     Зинаида достаёт флакончик с лаком для ногтей и начинает его трясти.

ИВАН. И что теперь делать.
ПАЛЫЧ. Нина Егоровна русским языком объяснила. Оформляем заявление в полицию и расходимся по домам.
ИВАН. Это вы по домам. А меня в другое место увезут.
ЗИНАИДА. Каждому воздастся по делам его... (Любе). Что, созрела? Дать ручку и бумагу.
ЛЮБА. Спасибо, не надо.
ЗИНАИДА. А как же котик?
ПАЛЫЧ. Пишите заявление и идёте его кормить.

     Люба опускает голову и молчит.

ЗИНАИДА (Ивану). Ты сидел?
ИВАН. Пока нет.
ПАЛЫЧ. Тогда, много не дадут. На первый раз.
ЗИНАИДА. Не должны. (Смотрит на флакончик с лаком для ногтей и продолжает трясти его дальше.) Максимум пятнадцать.
ЛЮБА. Лет?!
ЗИНАИДА. Суток. И то не факт... Может, штрафом отделается.
ЛЮБА. Всё равно, пятно на всю жизнь.
ЗИНАИДА. Несмываемое... Тебе-то что?
ИВАН (Любе). Женщина, Вы это... Ладно, с пятном буду жить... Пишите заявление, зачем народ задерживать. Если на то пошло, теперь сам осознаю - не совсем правильно себя вёл.
ЛЮБА. Вы это искренне?
ИВАН. Да.
ЛЮБА. Тогда я тем более ничего на Вас писать не буду.
ИВАН. Что нам теперь, всю жизнь тут торчать?
ЗИНАИДА. Похоже на то.
ИВАН (Любе). Вы знаете... Я это... Не ожидал, что Вы за меня так вступитесь. Думал, наоборот, топить будете… Спасибо большое.
ЛЮБА. Пожалуйста.

     Люба отворачивается и снова начинает разглядывать товары на стеллаже возле неё. Зинаида, глядя на Ивана хмыкает и стучит кулаком себе по лбу.
 
ЗИНАИДА. Кто ж так благодарит!
ИВАН. А как надо?

     Зинаида берёт со стеллажа рядом с кассой большую шоколадку, суёт её в руки Ивану и, взглядом, показывает в сторону Любы. Иван достаёт из кармана купюру, кладёт её перед Зинаидой и подходит к Любе. Не зная, как к ней обратиться, кашляет в кулак.

ИВАН. Кхе, кхе... Женщина. (Протягивает шоколад.) Вот…
ЛЮБА. (оборачиваясь). Это мне?

     Иван кивает в ответ.

ЛЮБА. Благодарю. (Берёт шоколад.) Меня, вообще-то, Любой зовут.
ИВАН. Очень приятно. Иван.
ЛЮБА. Иван... Хорошее имя. Надёжное, основательное.
ИВАН. У Вас тоже, ничего. Люба, Люба... (Иван пару раз произносит имя Любы, словно пробуя его на язык.) Любушка, Любава... Такое мягкое, тёплое.
ЗИНАИДА. Кобе-е-ель.
ЛЮБА. Давайте остановимся на варианте «Люба».
ИВАН. Хорошо, Люба. Можно уточнить, мы на ты?
ЛЮБА. Наверное. Раз я шоколадку взяла. (Разворачивает обертку и читает её.) Молочный с лесным орехом. О, такое я люблю! (Откусывает шоколад.) Вкусно!

     Люба отламывает от плитки шоколада кусок и протягивает его Ивану. Иван отрицательно мотает головой, но Люба настаивает.

ЛЮБА. Берите, берите. Кто знает, сколько нам ещё тут находиться? Надо подкрепиться, силы восстановить
ИВАН. (берёт из рук Любы кусок шоколада). Может в полицию или в МЧС позвонить. Пускай приезжают, спасают.
ЛЮБА. Кстати, да! Это - мысль! Набирайте.
ИВАН (шаря по карманам). Похоже... В машине телефон остался.
ЛЮБА. А у меня дома на зарядке.
ИВАН. Обычно, в фильмах, так всё складывается. Один к одному...
ЛЮБА (смеясь). Как в кино у нас...

     Иван досадливо вздыхает, потом смотрит на Палыча.

ИВАН (Палычу). Дядя, не дашь телефон позвонить?

     Палыч, презрительно глядя на Ивана, не отвечает.

ИВАН. Что молчишь? Нет что ли? А если найду?
ПАЛЫЧ (сквозь зубы). Найди, попробуй.



                Сцена 5


     Люба с Иваном доедают шоколад. Иван смотрит на, запачканные шоколадом, пальцы. Люба достаёт из сумочки носовой платок и протягивает Ивану.

ИВАН. Сколько их у тебя?

     Иван берёт платок и принимается стирать с пальцев шоколад. Люба прошлась пару раз взад-вперёд и внезапно останавливается, как вкопанная.

ЛЮБА. Какой кошмар!
ИВАН. Ты про что. (Иван убирает испачканный платок в карман и с удивлением смотрит на Любу.)
ЛЮБА. Мне сейчас в голову одна мысль пришла... Внезапно… Вот смотри, кассир, заведующая, ты, я – все разведённые.
ИВАН. Действительно... Компания подобралась. (Кивает в сторону Палыча.) А этот, как думаешь?
ЛЮБА. Не пойму... Но, женской руки в нём не чувствуется.
ИВАН (Любе). Сейчас уточним. (Палычу.) Палыч, на тебя вся надежда. Может, хотя бы ты женат?
ПАЛЫЧ (сквозь зубы). Пятнадцать лет, как в разводе.
ИВАН. Пятнадцать лет – нормальный такой срок. Это тебе не хухры-мухры.
ЛЮБА (кивая). Да. (Палычу.) Вы с ней совсем не общаетесь?
ПАЛЫЧ. Зачем это вам? Сплетни собираете?
ЛЮБА. А чем нам ещё тут заниматься?

     Палыч отворачивается в сторону и долго молчит, словно взвешивая все «за» и «против».

ПАЛЫЧ. Совсем не общаюсь. (Пауза.) Хотя, номер её сохранил в телефоне, не стёр.
ИВАН. Зачем?
ПАЛЫЧ. Откуда я знаю? На всякий случай. Вдруг позвонит, у меня определится, что это она. Уже не врасплох, хоть как-то подготовленный к разговору буду…
ЛЮБА. И Вы пятнадцать лет ждёте от неё звонка?
ПАЛЫЧ. Не то чтобы жду...
ЛЮБА. Может, самому позвонить.
ПАЛЫЧ. Ещё чего. Пусть она первой звонит.
ИВАН. За столько времени у неё номер телефона мог поменяться.
ПАЛЫЧ. Что...
ИВАН. Симку заменить не проблема. Старую выкинуть, новую вставить.
ПАЛЫЧ. Блин... Не думал совсем об этом.
ИВАН. Так подумай. (Пауза.) А, что у вас произошло-то?
ПАЛЫЧ. Хрен его знает. Всё для неё, всё, что хотела. Ни в чём не отказывал, баловал, как мог. Брошки, серёжки там всякие, с каждой получки... Сумочки, туфли, сапоги финские – пожалуйста. Не знаю, чего ей не хватало?
ЛЮБА (вполголоса напевает).
                Кольца и браслеты,
                Юбки и жакеты
                Разве я тебе не добывал.

     Пропев это, Люба прыскает со смеху. Иван тоже улыбается. Палыч недобро смотрит на них.

ПАЛЫЧ. Смешно, да...
ИВАН. Не обращай внимания. Это мы так, над своим.
ПАЛЫЧ. Да ладно. Будто я не понимаю. (С недовольным видом отворачивается.)
ЛЮБА (Ивану). И, кстати... Нужно же на два умножать. Не только у Палыча, у нас у всех есть бывшие половинки.
ИВАН. Мою бывшую можно не учитывать. У неё всё замечательно. Нашла себе хорошего мужчину, живёт с ним. (Пауза.) Если честно, я этому даже рад.
ЛЮБА. Рад? Интересно… Ты её любил?
ИВАН. Да. И благодарен ей за те несколько лет, что была со мной.
ЛЮБА. Почему ж вы расстались.
ИВАН. Давай не будем об этом.
ЛЮБА. Хорошо.
ИВАН. Даже после развода, я чувствовал ответственность за неё – как она там, одна? Порой думал – а вдруг я ей жизнь испортил, забрал лучшие годы.
ЛЮБА. Она тебе такое говорила?
ИВАН. Нет.
ЗИНАИДА. Ну и зря. (Зинаида ставит флакончик с лаком возле кассы, достаёт пилочку для ногтей и начинает обрабатывать ноготь.) Это обязательно мужикам говорить надо.
ИВАН. Когда она замуж вышла, у меня даже облегчение в душе наступило. Всё, она пристроена, не одинока. Теперь какой-то другой человек за неё отвечает, заботится. Если честно, только после этого я почувствовал себя по-настоящему свободным.
ЛЮБА. Надо же... Необычный Вы человек, Иван.
ПАЛЫЧ. Дебил он. Обрадовался, что бывшая нового хахаля себе нашла. (Усмехается.) Нормальный мужик, своей бывшей никогда такого не пожелает. С тех пор, как моя ушла, я каждую неделю в церковь захожу, молюсь, чтобы у неё больше никогда никого не было, даже бомжа подзаборного. И свечку за это ставлю.
ЛЮБА (изумлённо глядя на Палыча). Правда, что ли?
ПАЛЫЧ. Да. Я – верующий. (В подтверждение крестится.)
ЛЮБА. Столько лет прошло, и Вы, до сих пор, такое ей желаете… Похоже, у Вас, у самого после развода никого не было.
ПАЛЫЧ. Слушай, ты... Рот закрой, а то я тебе быстро язык укорочу!
ИВАН (вставая между Палычем и Любой). Не надо так с женщиной разговаривать.
ПАЛЫЧ. Да пошёл ты! Учить меня ещё будешь, сопляк!

     Палыч толкает Ивана в грудь и уходит вглубь магазина, скрываясь между стеллажей с товарами. От толчка Иван чуть было не падает, но Люба успевает подхватить его.



                Сцена 6


     Иван встаёт на ноги, одёргивает и поправляет на себе одежду.

ИВАН (Любе). Спасибо. В наше время непросто найти женщину, которая бы тебя поддержала.
ЗИНАИДА (продолжая пилкой обрабатывать ногти, кивает в сторону Любы). Не проворонь.
ИВАН. Как-то не готов вот так сразу... (Иван бросает взгляд на Любу.) К тому же, такая женщина хорошая. Жалко ей жизнь ломать.
ЗИНАИДА. Всё с тобой ясно.

     Воцарилось неловкое молчание. Чтобы, как-то нарушить его, Люба, с наигранной оживлённостью, вытянув шею, оглядывается по сторонам и обращается к Зинаиде.

ЛЮБА. Стоять уже устала. Здесь есть, где присесть?
ЗИНАИДА. Нет. Покупатель должен ходить по торговому залу и набирать товары. (Зинаида зубами откусывает заусеницу на ногте.) Ходить и набирать. А не рассиживаться. (Сплёвывает на пол откусанную заусеницу и рассматривает ноготь.) У нас всё продумано.
ИВАН (Любе). Минутку. Сейчас устроим. (Иван перекладывает свой товар с ленты обратно в тележку и отталкивает её в сторону.) Давай, помогу. (Взяв Любу за талию, Иван подсаживает её на транспортерную ленту для выкладки товаров. Затем, подпрыгнув, присаживается рядом.)
ЗИНАИДА. Вообще-то, не положено.
ИВАН. А покупателей в заложники брать положено? (Любе.) Сиди, сиди. (Пресекает попытку Любы спрыгнуть на пол.) Ну, как тебе здесь?
ЛЮБА. Хорошо-о-о... (Люба вытягивает ноги вперёд, стряхивает туфли со ступней на пол и шевелит пальцами ног.)
ИВАН. Красивые у тебя ноги.
ЛЮБА. Знаю.
ЗИНАИДА. С козырей зашла.
ЛЮБА. Просто они у меня затекли немного. (Согнув ноги в коленях, опускает вниз, затем снова выпрямляет. И так несколько раз.)
ЗИНАИДА. Ну да, ну да... Конечно.
ИВАН. (после паузы). Всё-таки, в том, что мы разведены, есть свои плюсы. Были бы у нас половинки – они бы с ума уже посходили, все телефоны в морге, в больницах оборвали бы. Ушли в магазин на пять минут и с концом. На улице ночь, темно. А так – застряли мы тут, и никому до этого дела нет. Полностью в своём распоряжении. Разве не здорово?
ЛЮБА. С одной стороны - да. (Пауза.) Но мне было бы очень приятно, если бы сейчас кто-нибудь сходил с ума, переживал, мучился, страдал из-за того, что меня нет дома. Даже хочется, чтобы было так. (Пауза.) Интересно, как это называется? Эгоизм?
ЗИНАИДА (открывая флакончик с лаком для ногтей). Садизм.
ИВАН. Ого! Ничо себе!
ЛЮБА. Вот так, живёшь, живёшь...  И толком про себя ничего не знаешь...
ЗИНАИДА. Сплошь и рядом такое. (Начинает красить ногти на руках.)

     Люба спрыгивает с ленты, обувает туфли, поправляет причёску и подходит к морозильному ларю с продуктами. Смотрит в него. Иван тоже спрыгивает с ленты и встаёт рядом с Любой.

ИВАН. Что ты там увидела?
ЛЮБА (мечтательно). Пельмешки.
ИВАН. Есть хочешь?
ЛЮБА. Сейчас целую пачку сварила бы и съела. (Отходит в сторону от морозильного ларя.) Хотя нет, одной пачку не съесть.
ИВАН. Я бы помог.



                Сцена 7


     Из глубины торгового зала, с решительным видом выходит Палыч. Держа в руках телефон, он подходит к Ивану, Любе и Зинаиде.

ПАЛЫЧ (Ивану). Это ты меня озадачил, так озадачил.
ИВАН. Ты про что?
ПАЛЫЧ. Действительно, за пятнадцать лет, номер, у неё, мог поменяться.
ИВАН. Запросто.
ПАЛЫЧ. А, мы сейчас это проверим.
ЛЮБА. Может не надо, Палыч?
ПАЛЫЧ. Надо! Я уже настроился!

     Палыч находит телефон своей бывшей жены и нажимает на кнопку вызова. Затем, прижав телефон к уху, ждёт ответа.

ПАЛЫЧ. Алло, узнала? Это я. (Пауза.) Время? (Кидает взгляд на часы.) Три часа, а что? Дожилась, что уже и часов нет? (Пауза.) А что у тебя там это? (Долгая пауза.) Алло, кто это там... (Пауза.)

     Палыч отключает телефон и стоит с отрешённым видом. Затем, резким движением, со всего размаха швыряет телефон на пол.

ЗИНАИДА (отрываясь от маникюра). Ого!
ИВАН (Любе). Ещё один канал связи с внешним миром накрылся.
ЛЮБА (Палычу). Что она сказала?
ПАЛЫЧ. Что время много... (С потерянным видом Палыч смотрит по сторонам.) А потом у неё там ребёнок заплакал... И мужской голос спросил, что за дебил по ночам звонит...
ИВАН. Она объяснила, что за дебил?

     Люба укоризненно смотрит на Ивана и укоризненно качает головой.

ПАЛЫЧ. Сказала, что подруга из Москвы... Мол, забыла, что с Новосибирском четыре часа разницы...
ЗИНАИДА (снова принимаясь за маникюр). Умная баба, ничего не скажешь. Ловко спросонок вывернулась. Я б, до такого, не додумалась.
ПАЛЫЧ. Умная... Очень умная...

     Внезапно, Палыч начинает резкими движениями ногой топтать лежащий на полу телефон.

ПАЛЫЧ. Сука, ****ь... *****, сука... Сука... Сука...

     Пинком, словно футболист, Палыч отправляет остатки телефона вглубь торгового зала. После чего, вдруг, схватившись за сердце, Палыч пошатнулся, схватил ртом воздух как рыба и, пытаясь расстегнуть ворот рубахи, медленно оседает на пол.



                Сцена 8


     Палыч лежит на полу. Зинаида и Люба визжат. На крики из своего кабинета неторопливо выходит Нина Егоровна с бутылкой коньяка в руках, на треть пустой. Окинув всех взглядом, она подходит к Зинаиде.

НИНА ЕГОРОВНА. Что тут у вас произошло, доложи обстановку. На минуту нельзя одних оставить.
ЗИНАИДА. Да, вот... Палыч… Узнал, что у бывшей, жизнь, и без него, продолжается. Замуж вышла, ребёнка родила. Сердце-то и не выдержало.
НИНА ЕГОРОВНА. Херовенько. (Сокрушённо качает головой и делает глоток коньяка прямо из горлышка бутылки.) В мою смену, как назло.

     Иван и Люба хлопочут возле неподвижно лежащего Палыча. Иван подтягивает Палыча к морозильному ларю и прислоняет к нему. Люба расстёгивает ворот рубахи у Палыча, Иван суетится рядом. Палыч стонет и открывает глаза.

ИВАН. В себя приходит.
ЛЮБА. Это хорошо... Иван, отойди, не мешай.
ИВАН. Я не мешаю.

     Иван и Люба продолжают хлопотать вокруг Палыча.

ЛЮБА. Иван, ты совсем не знаешь, что надо делать.
ИВАН. Можно подумать - ты знаешь?
ЛЮБА. Вообще-то, я - врач.
ИВАН.  Да... Ну, хорошо.

     Иван встаёт на ноги и отходит на пару шагов в сторону. Люба, оттянув Палычу веко, рассматривает его зрачок. Потом находит на запястье Палыча пульс и начинает его считать.

НИНА ЕГОРОВНА. Можно вопрос, по какому профилю Вы специалист? Случайно не гинеколог?
ЛЮБА. Нет. Невропатолог.
НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде вполголоса). Невропатолог она.
ЗИНАИДА (покрывая ноготь лаком). Нервы у нас тоже ни к чёрту.
ЛЮБА. Я заметила. Запись в начале месяца через регистратуру.

     Люба показывает Палычу указательный палец.

ЛЮБА (Палычу). Палец видите?
ПАЛЫЧ (слабым голосом). Да.
ЛЮБА. Следите глазами за моим пальцем. (Несколько раз проводит рукой из стороны в сторону.) Неплохо. А теперь высуньте язык... Покажите зубы... Коснитесь пальцем кончика носа... Похоже, просто давление скакануло.

     Люба встаёт, достаёт из сумочки упаковку таблеток, выдавливает одну. Затем снова присаживается на корточки возле Палыча и протягивает ему таблетку.

ЛЮБА. Под язык и рассасываем.

     Палыч послушно исполняет её указание.

НИНА ЕГОРОВНА (Любе). Вы можете поддержать в этом теле жизнь ещё часов пять-шесть, до начала следующей смены?
ЛЮБА. Постараюсь... Иван, платочек из сумочки достань.

     Иван достаёт из сумочки очередной платочек и протягивает его Любе.

ЛЮБА. Ещё бы воды.

     Иван хватает со стеллажа небольшую бутылочку с минералкой и протягивает её Любе.

НИНА ЕГОРОВНА. Э-э... Куда!
ЗИНАИДА (разглядывая накрашенные ногти).  Да ладно тебе, Нинка.
НИНА ЕГОРОВНА. Как скажешь. Я вообще-то о тебе беспокоюсь. Недостача на тебя пойдёт.

     Люба, открыв бутылочку, смачивает платок, слегка отжимает его, и прикладывает ко лбу Палыча.

ЛЮБА (Палычу). Сидите спокойно.
НИНА ЕГОРОВНА (отхлёбывая коньяк). Похоже, жить будет.
ЛЮБА (вставая на ноги). Будет. Куда денется.
ПАЛЫЧ (слабым голосом). На хрена мне такая жизнь.

     Люба опять присаживается на корточки рядом с Палычем, двумя руками берёт его за грудки и разворачивает лицом к себе.

ЛЮБА. Больной, Вы меня слышите?

     Палыч кивает.

ЛЮБА. Как врач советую, отпусти её.
ПАЛЫЧ. Кого? (Пауза.) Таньку?
ЛЮБА. Ага... Она звалась Татьяна. Прекрасно. Отпусти её, Палыч... У неё теперь своя жизнь… Отпусти, а она отпустит тебя.
ПАЛЫЧ. Я... я не могу. (Закрывает лицо ладонями.)
ЗИНАИДА (Нине Егоровне). Н-да... Медицина бессильна.

     Нина Егоровна согласно кивает.

ЛЮБА. Палыч. Палыч, Вы можете. Можете.
ИВАН (Любе). Давай я его в чувство приведу? Я знаю, как.
ЛЮБА. Иван, тут такие проблемы... А ты лезешь под руку!
ИВАН. Люб, я правда знаю.
ЛЮБА (вставая с корточек). Хорошо, попробуй. Раз ты такой упрямый.

     Иван присаживается возле Палыча, внимательно смотрит ему в глаза, встряхивает.

ИВАН. Соберись, Палыч. Не будь тряпкой.
ПАЛЫЧ. Уйди… Оставь меня. Не трогай.
ИВАН (Любе). Похоже, требуется радикальное средство. Ты не против?
ЛЮБА. Нет, не против. (Встрепенувшись.) А что за средство? (Взволнованным голосом.) Не повредит больному?
ИВАН. Не думаю... (Смотрит на Палыча.) Парочка ****юлей ещё никому не повредила. (Иван ладонью наносит удар по лицу Палыча, сначала справа, затем слева.)
ПАЛЫЧ (ошарашенно). Ты что творишь, падла! (Палыч вскакивает на ноги и хватает Ивана за грудки.) Да я тебя, гнида, щас урою! Ты у меня кровавыми слезами умоешься! Порву, как Тузик грелку!
НИНА ЕГОРОВНА. Палыч, только не в мою смену! (Машет руками.) Палыч, мать твою! Зин, что сидишь, сделай что-нибудь!
ЗИНАИДА (махая ладонями с растопыренными пальцами). У меня лак на ногтях не высох.

     Не слушая Нину Егоровну, Палыч хватает Ивана за горло и душит его. Иван безрезультатно пытается высвободиться. Люба растерянно мечется вокруг борющихся друг с другом Палыча и Ивана, затем вцепившись в руку Палыча пытается оторвать её от шеи Ивана. После нескольких безуспешных попыток, Люба кусает Палыча за руку. Палыч ойкает и отпускает Ивана.

ИВАН (держась за шею и тяжело дыша). Палыч, спокойно! Успокойся! Это всё по предписанию врача! Люба, скажи ему, а то он меня задушит.

     Палыч недоверчиво переводит взгляд с Ивана на Любу.

ПАЛЫЧ. Правда?
ЛЮБА. Да, да, правда... Правда, правда…
ПАЛЫЧ (бросая взгляд на Любу). Ну, если доктор прописал... Тогда ладно... Извини, погорячился.
ИВАН (держась за шею). Ничего, бывает.

     Палыч похлопывает Ивана по плечу. Иван, потирая шею, отходит в сторону.

НИНА ЕГОРОВНА. Кажись, обошлось.
ЗИНАИДА. Слава богу. Нинка, глянь. (Показывает маникюр.) Как тебе?
НИНА ЕГОРОВНА (морщась). Херня, переделывай.
ЗИНАИДА. Много ты понимаешь.
НИНА ЕГОРОВНА. Что тогда спрашиваешь?
ЛЮБА (подойдя к Ивану, сочувственно спрашивает). Больно?
ИВАН. Немного.
ЛЮБА (смотря в сторону Палыча). Зато мы его не потеряли.

     Иван тоже глядит на Палыча и снова трёт шею в том месте, где Палыч его душил.

ИВАН. Сомнительная радость.
ЛЮБА. Ты не врач, Тебе не понять.
ИВАН. Куда уж...
ЛЮБА (подходит к Палычу). Как Вы себя сейчас чувствуете?
ПАЛЫЧ. Сейчас нормально... Никогда со мной такого не было... Хлопнулся в обморок, как кисейная барышня. Извините, я Вам столько хлопот доставил.
ЛЮБА. Пустяки. Это моя работа.
ПАЛЫЧ. Всё равно, неудобно как-то... (Стоит со смущённым видом.) Совсем забыл, надо по магазину пройтись, проверить всё ли в порядке.
ЛЮБА. Да, да, конечно.
ЗИНАИДА. Что бегать? Магазин закрыт. Нет в нём никого кроме нас.
ПАЛЫЧ. Точно, никого... А вдруг! Обойду, а то, всякое бывает. (Уходит.)



                Сцена 9


     Нина Егоровна предпринимает попытку отхлебнуть коньяк, Зинаида вырывает у неё бутылку из рук.

НИНА ЕГОРОВНА. Зинка, ты что-то много себе позволяешь!
ЗИНАИДА. Это ты себе много позволяешь. Лицо магазина можно сказать, а так нажраться! Что покупатели скажут?
ЛЮБА. Ничего, ничего. Всё нормально, всё хорошо!
ИВАН. Пейте, пейте...
НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Слыхала. Отдай.

     Нина Егоровна пытается забрать бутылку обратно, но Зинаида не отдаёт её, и сама отпивает коньяк из горлышка и морщится.

ЗИНАИДА. Хватит, Нинка. Сколько можно бухать? Юрий, от неё, видите ли, ушёл... Ушёл и ушёл, стоит из-за него так убиваться? Ответь, только честно.
НИНА ЕГОРОВНА. Козёл он. Всю жизнь мне поломал. (Пауза.) Ты, кстати, тоже.
ЗИНАИДА. Обалдела, что ли? Жизнь я тебе поломала! Каким же интересно, образом?
НИНА ЕГОРОВНА (упрямо). Поломала... Меня родители хотели в восьмом классе в физико-математическую школу перевести. Лучшую в городе, при универе... Сейчас была бы замужем за нобелевским лауреатом, горя бы не знала.
ЗИНАИДА. Катилась бы в свою физико-математическую школу. (Зинаида снова делает глоток из бутылки, морщится.) Я что, тебя держала?
НИНА ЕГОРОВНА. Да.
ЗИНАИДА. Нет, вы только посмотрите на неё, люди добрые. Что она такое несёт!
НИНА ЕГОРОВНА. Держала, ты просто не знаешь. Ты же моей единственной подругой была, Зинка! У меня никого кроме тебя не было. А вспомни, как ты училась... (Нина Егоровна вздыхает и машет рукой.) Тебя не в физико-математическую, тебя в коррекционную школу переводить надо было.
ЗИНАИДА. Но, но... Полегче. Свои трояки я честно зарабатывала.
НИНА ЕГОРОВНА. Не хотела я с тобой разлучаться. Такую истерику своим предкам закатила, чтобы не переводили меня из нашей школы, что они рукой махнули. (Пауза.) А говоришь – не держала.
ЗИНАИДА. Лучше тебе тогда было бы уйти в физико-математическую... (Зинаида делает пару глотков из бутылки.)
НИНА ЕГОРОВНА. Что я там забыла?
ЗИНАИДА. Лауреата нобелевского. (Делает ещё глоток.) Это ещё вопрос, Нин, кто из нас кому жизнь поломал. У меня, ведь, с твоим Юркой в десятом классе был роман.
НИНА ЕГОРОВНА. Да ты что! Ты мне ничего не рассказывала! А, впрочем, я тебя за то и ценила, что ты секреты умела хранить! И что у вас было то, в десятом классе?
ЗИНАИДА. В десятом... Ничего такого. Записочки друг другу писали. Ну, там, любовь-морковь до гроба, и прочую чепуху. В кино несколько раз сходили. На «Пиратов ХХ века», «Зиту и Гиту», ещё что-то там, не помню уже...
НИНА ЕГОРОВНА. И это всё?
ЗИНАИДА. Практически...  Нет, бывало, что после сеанса, в подъезде целовались, за грудь позволяла себя потрогать. (Пауза.) Пару раз рукой мне в трусы залазил.
ЛЮБА. Как романтично.
ЗИНАИДА. Не говори... А потом между нами... (Кивает в сторону Нины Егоровны.) Вот эта давалка встряла!
НИНА ЕГОРОВНА. Кто давалка? Я что ли?
ЗИНАИДА. Ну, не я же! Меня родители воспитали – до свадьбы ни-ни!
НИНА ЕГОРОВНА. Нет, Зинка, здесь ты сама виновата.

     Зинаида тяжёлым взглядом смотрит на Нину Егоровну.

НИНА ЕГОРОВНА. Да, да сама. И не смотри на меня так. Всё молчала, скрывала. Если бы ты мне, как подруге, сказала, что с Юркой любовь крутишь, что он руками тебе в трусы лазит, то я бы... Я бы...
ЗИНАИДА. Что бы?
НИНА ЕГОРОВНА. Кому-нибудь другому бы дала. Делов-то...
ЗИНАИДА (делая ещё глоток). Ненавижу... ****ь. Только вспомню, как ты на выпускной с вот таким животом припёрлась... (Зинаида криво усмехается.) А ещё комсомолкой была, мать твою.
НИНА ЕГОРОВНА. И не самой плохой, кстати. Меня комитет комсомола грамотой наградил. (Небольшая пауза.) Не за это, правда.

     Зинаида прикладывается к горлышку бутылки и мелкими глотками, не отрываясь, начинает пить. Люба подходит к Ивану, переглядывается с ним.

ЛЮБА (Нине Егоровне). Может, Вы нас выпустите.
НИНА ЕГОРОВНА. Заткнись. Не до тебя.

     Выпив весь коньяк, Зинаида ставит пустую бутылку на пол и вытирает рот ладонью. Какое-то время, она сидит с перекошенным лицом, затем, привстав, берёт с витрины шоколадный батончик, разворачивает и съедает его. Люба, с испуганным видом, прижимается к Ивану.

ЛЮБА. Ой! Сейчас что-то будет.
ИВАН. Не бойся.
ЗИНАИДА (Нине Егоровне). Сегодня ровно месяц, как он с тобой развёлся. Ровно месяц, я живу как на иголках. Вздрагивала каждый раз, когда лифт останавливался на моём этаже, когда кто-то по ошибке звонил в домофон. А сегодня поняла – он не придёт. Ему больше никто не нужен. Ни ты, ни я, никто...  Ты поломала его. Ненавижу тебя. Падла... Сперва его заставили на тебе жениться, когда ты беременная ходила. Потом он ждал, когда дочь подрастёт, потом когда вырастет. А потом вообще ничего не ждал, просто жил как в колее, по накатанной... Не любил он тебя никогда.
НИНА ЕГОРОВНА. Нет, Зин, неправда...
ЗИНАИДА (громко, по слогам). Ни-ког-да! (Пауза.) Я тоже не любви замуж вышла, но больше полутора лет не выдержала. Собрала муженьку чемодан, пожелала ему счастья в личной жизни и выставила за дверь... А ты знала, что любви между вами нет, и держала всю жизнь. Как собака на сене – ни себе, ни людям...
НИНА ЕГОРОВНА. Ты, что собираешь что попало. Нормально мы, с Юркой, жили. Нормально... В последнее время только, он чего-то...
ЗИНАИДА. Ага, нормально... Я, что, слепая что ли... (Зинаида криво усмехается.) Не жил он с тобой – мучился. Себе хотя бы не ври.

     Нина Егоровна вдруг накидывается на Зинаиду, хватает её за волосы и вытаскивает из-за кассы.

ЗИНАИДА. Отпусти меня, сволочь. Отпусти сейчас же!
НИНА ЕГОРОВНА (швыряя Зинаиду на пол). Змея подколодная... Гадюка... Пригрела же на своей груди!
ЗИНАИДА. Сама ты змея... Потаскуха... ****ина.

     Иван, расставив руки в стороны, предпринимает попытки вклиниться между Зинаидой и Ниной Егоровной.

ИВАН. Дамы, спокойнее, пожалуйста. Соблюдайте спокойствие! Ну, что вы, в самом деле... Возьмите себя в руки...

     И Нина Егоровна, и Зинаида пытаются из-за Ивана, либо рукой, либо ногой достать друг друга. Так как Иван этому сильно мешает, одна, постоянно, толкает его в грудь, другая в спину. Люба, не зная, что предпринять, мечется вокруг них.

ИВАН (Любе). Беги за Палычем! Одному тут не справиться.
ЛЮБА (во весь голос). Палыч... Палыч, ты где... На помощь... (Люба бежит вглубь торгового зала.) Палы-ы-ыч…



                Сцена 10


     Иван, расположившись между Ниной Егоровной и Зинаидой, пытается воспрепятствовать драке.

НИНА ЕГОРОВНА (не оставляя надежды достать Зинаиду). Да, я тебя паскуда... Я тебя сейчас... (Пытается оттолкнуть в сторону Ивана.) С дороги, что встал тут!
ИВАН. Остыньте! Всё, хватит...

     Не слушая Ивана, Нина Егоровна и Зинаида пытаются пнуть или ударить друг друга. Порой им это удаётся. Из глубины торгового зала показывается спешащий Палыч. Следом за ним бежит Люба.

ПАЛЫЧ. Что происходит?
ИВАН. Некогда объяснять... Хватай кого-нибудь...
ПАЛЫЧ. Понял.

     Палыч хватает Ивана и валит его на пол. Нина Егоровна и Зинаида, пользуясь возможностью, вцепляются друг другу в волосы.

ЛЮБА. Нет, нет...
ИВАН (Палычу). Да не меня! Кого-нибудь из них!
ПАЛЫЧ. Извини, привычка.

     Палыч вскакивает, подбегает к Нине Егоровне, которая была к нему ближе, захватывает ей руки за спиной и пытается удержать в таком положении. Иван, растопырив руки, пытается оттеснить Зинаиду подальше от них.

НИНА ЕГОРОВНА (брыкаясь в руках Палыча). Пусти... Отпусти меня сейчас же...
ПАЛЫЧ (продолжая удерживать Нину Егоровну). Не к лицу Вам такое Нина Егоровна! Вы ж заведующая... Мы с вас, можно сказать, пример берём… Если Зинаида в чём-то проштрафилась, объявите ей выговор...
НИНА ЕГОРОВНА. Тут выговором не обойдёшься.
ИВАН. Строгача влепите...

     Вся эта борьба идёт ещё какое-то непродолжительное время. Затем, Зинаида оставляет попытки прорваться сквозь растопыренные руки Ивана, делает шаг в сторону и отворачивается. Иван опускает руки. Старания Нины Егоровны вырваться из захвата Палыча слабеют, становятся менее активными.

НИНА ЕГОРОВНА. Всё, Палыч, отпусти.
ИВАН (Палычу). Не вздумай.
НИНА ЕГОРОВНА. Отпускай, я устала.
ПАЛЫЧ (Ивану). Что делать будем?
ИВАН. Ну, отпусти. Только будь наготове. Нет, погоди, я подстрахую. (Опять расставив руки в стороны, Иван становится перед Ниной Егоровной.) Теперь отпускай.

     Палыч отпускает Нину Егоровну.

НИНА ЕГОРОВНА (растирая запястье и зло глядя на Палыча). Ты мне руку чуть не сломал.
ИВАН. Ничего страшного. У нас врач свой.
НИНА ЕГОРОВНА (бросая взгляд на Любу). Эта что ли?

     Нина Егоровна одёргивает одежду на себе, проходит мимо Ивана, оттолкнув, оттопыренную в сторону, руку. Подходит к Зинаиде.

НИНА ЕГОРОВНА. Чтоб завтра, в магазине, духу твоего не было.
ЗИНАИДА. Ну, разумеется! Завтра же не моя смена.

     Нина Егоровна поворачивается и идёт в сторону своего кабинета. Резко открывает дверь, заходит и, с силой, захлопывает дверь за собой.

ИВАН. Уф... Кажись, обошлось.
ПАЛЫЧ. Надолго ли?

     Зинаида, сев за кассу, смотрит сначала на Ивана с Палычем, затем переводит взгляд, на дверь кабинета начальника смены.

ЗИНАИДА. Нинка, она, вообще-то, не злая, отходчивая... Хотя, в данном случае, хрен её знает... Впервые такое.
ПАЛЫЧ. Да, уж. Устроили вы тут…



                ДЕЙСТВИЕ 2


 
                Сцена 11


     Иван и Палыч сидят на корточках, спиной прислонившись к морозильному ларю. Люба, болтая ногами, сидит на транспортерной ленте у кассы. Снятые туфли валяются внизу, на полу. Зинаида, разглядывая себя в небольшое зеркальце, расположилась за кассой.

ЗИНАИДА (трогая пальцами под глазом). Похоже, Нинка фингал мне поставила... ****ь, такая. (Раскрыв пудреницу, Зинаида наносит пудру на «проблемное» место.)
ИВАН. Палыч.
ПАЛЫЧ. Чего?
ИВАН. О чём ты сейчас думаешь? Такой вид у тебя сосредоточенный. Можно, даже, сказать – умный.
ПАЛЫЧ. Да, так...
ЛЮБА. О ней?
ПАЛЫЧ (после долгой паузы). Нет.
ИВАН. О чём же тогда?
ПАЛЫЧ (поворачивая голову в сторону Ивана). Ты не поверишь.
ИВАН. Почему же... Скажи.
ПАЛЫЧ. О Новой Зеландии.
ИВАН. Неожиданно... Ты знаешь про Новую Зеландию?
ПАЛЫЧ. Представь себе. (Небольшая пауза.) Когда в школе учился, отец прибил у меня над кроватью карту мира. Чтобы я без дела на кровати не валялся, а географию зубрил. Я, как раз, несколько двоек подряд по ней схватил...
ИВАН. До сих пор висит?
ПАЛЫЧ. Висит. Один раз, после ремонта убрал её – и как осиротел. Не хватает, в комнате, чего-то. Повесил обратно. И об отце память.
ИВАН. Ну, да.
ПАЛЫЧ. Хотя, она, конечно, устарела. И физически, и морально. Пожелтела, кое-где надорвана. Чего-то из того, что нарисовано уже нету. Югославии, СССР, ГДР...
ИВАН. Чехословакия распалась.
ПАЛЫЧ. И Чехословакия туда же... А Новая Зеландия всё там, на своём месте, в правом нижнем углу. Вдали от всего, на самом краюшке мира. Я читал, в ней, кстати, всё наоборот. Зимой – тепло, летом – холодно. На Северном острове – жарко, на Южном – прохладно.
ЛЮБА. Как интересно.
ПАЛЫЧ (глядя куда-то вдаль). В последнее время, мне часто снится один и тот же сон. Будто стою я на самом краю какой-то скалы. Не знаю, где эта скала, но чувствую, где-то там, в Новой Зеландии. Точно знаю... А внизу океан. Он шумит, уходит вдаль и сливается с небом воедино, даже горизонт не просматривается. И тёплый океанский ветер пахнет рыбой, солью, водорослями и ещё чем-то непонятным для сухопутного человека, и от этого ещё более манящим... (Пауза.) Как думаете, бывают вещие сны?

     Иван пожимает плечами.

ЛЮБА. Мне кажется, это от человека зависит. Если стараешься воплотить сон в жизнь, прикладываешь для этого все силы, он рано или поздно осуществится. А если ничего не делать, он так и останется всего лишь сном.
ПАЛЫЧ. Интересная мысль. Никогда не задумывался над этим вопросом под таким углом.
ИВАН. Палыч, а почему именно Новая Зеландия. На карте мира много чего нарисовано.
ПАЛЫЧ. После неё уже больше нет ничего. Только океан. (Пауза.) Порой мне кажется, что Новая Зеландия специально и создана для тех, кому в этой жизни всё опостылело.
ИВАН. Будешь брать туда билет - на меня возьми.
ЗИНАИДА (смотря в зеркальце и продолжая наносить пудру). Бери на всех.
ПАЛЫЧ (вздыхая). На какие средства! С деньгами извечная проблема... Дай бог, если на автобус до Кемерово насобираю.
ИВАН. Это всё что нажито за всю жизнь непосильным трудом?

     Палыч грустно смотрит на Ивана и кивает.

ИВАН. Печалька.
ЛЮБА. Иван, какая нам ещё Новая Зеландия, из магазина, дай бог выбраться.
ИВАН. Блин, даже забыл про это, представляешь... (Зинаиде.) Извините, у Вас нет телефона?
ЗИНАИДА. Есть, конечно.
ИВАН. Можно попросить на минутку?
ЗИНАИДА. Попросить-то можно. (Окидывает взглядом пространство вокруг кассы.) Только, он, видимо, в кармане плаща остался. А раздеваюсь я там, у неё. (Машет рукой на дверь кабинета Нины Егоровны.)
ИВАН (Любе). Всё против нас сегодня.
ЗИНАИДА (убирая пудреницу и зеркальце.) Гляньте, синяк сильно заметно?
ПАЛЫЧ. Нет.
ИВАН. Практически не видать.
ЗИНАИДА (трогая пальцем под глазом). Так-то побаливает. (Смотрит в сторону кабинета начальника смены.) Вот, сука. Пусть только выйдет, я ей устрою!
ИВАН. Долго её уже нет.
ПАЛЫЧ (смотря на наручные часы). Действительно…

     Зинаида хмыкает и передёргивает плечами.

ПАЛЫЧ. Может, повесилась?

     Зинаида меняется в лице.

ЗИНАИДА (Палычу). Ты что, сдурел! (Стучит кулаком себе по лбу.) Думай, что говоришь.
ПАЛЫЧ. Вот я и подумал.

     Зинаида выскакивает из-за кассы и подбегает к двери кабинета начальника смены и стучит в неё.

ЗИНАИДА. Нин. Нинка, слышь, открой.
ИВАН. Если бы она повесилась, то не в свою смену.
ЗИНАИДА (продолжая стучать в дверь). Нинка, мать твою... Открывай дверь! (Стучит в дверь.) Не хочешь открывать, скажи хоть что-нибудь!

     Перестав стучать в дверь, Зинаида прислушивается. Не дождавшись ответа, Зинаида поворачивается к двери спиной и начинает биться в неё каблуком.

ЗИНАИДА. Открывай, Нинка, кому говорят!
ЛЮБА (спрыгивая с ленты и обувая туфли). Она Вам не откроет. Давайте, я попробую с ней поговорить.
ИВАН. Не надо, это опасно. По-моему, она сейчас в не совсем адекватном состоянии.
ЛЮБА. Возможно... (Смотрит на дверь, затем на Ивана.) Что поделаешь? В какой-то мере, это мой врачебный долг.
ИВАН. Я – против. Вдруг с тобой что-либо случится.
ЛЮБА. И что?
ИВАН. Не знаю... Почему-то, мне бы этого не хотелось.
ЛЮБА (немного помолчав). За меня давно никто так не переживал... Спасибо! (Привстав на цыпочки, Люба целует Ивана в щёку.) А теперь отойди, не мешай.
ЗИНАИДА. Слышишь, что тебе сказали! Отойди. (Отталкивает Ивана в сторону.)
ЛЮБА (стуча в дверь). Нина Егоровна, откройте, пожалуйста... Отоприте дверь, надо поговорить.

     Люба, в ожидании ответа, прислушивается. Зинаида прижимается к двери ухом. Из-за двери не доносится ни звука.

ЗИНАИДА. Без толку стучаться... Только время теряем. (Кидается к Ивану и Палычу.) Мужчины, сделайте же что-нибудь! Что вы стоите, как два истукана!
ИВАН. Чего делать-то?
ЗИНАИДА. Что-нибудь!
ПАЛЫЧ. Давайте, я попробую.

     Палыч подходит к двери и, пару раз, толкает её плечом. Дверь не поддаётся. Палыч отходит от двери подальше и делает присутствующим знак расступиться.

ПАЛЫЧ. А ну, разойдись.

     Едва Палыч начинает разбег, как Нина Егоровна распахивает дверь. Чуть не налетев на Нину Егоровну, Палыч успевает затормозить.

НИНА ЕГОРОВНА. Кончайте двери ломать.



                Сцена 12


     Не сводя глаз с Нины Егоровны, Зинаида задом пятится в сторону кассы и садится за неё. Нина Егоровна проходит мимо Любы, не удостоив её даже взглядом, и подходит в Зинаиде. Люба отходит от двери кабинета и встаёт рядом с Иваном.

НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Закурить есть?
ЗИНАИДА. Вон. (Кивает в сторону витрины.) Кури.

     Нина Егоровна подходит к витрине, на которой выложены пачки сигарет, выбирает одну из них, вскрывает, вытаскивает и берёт в рот сигарету. Затем, опять же с витрины берёт зажигалку, прикуривает. Выпустив вверх струйку табачного дыма, Нина Егоровна возвращается к Зинаиде.

ЗИНАИДА. Ты же бросила.
НИНА ЕГОРОВНА. С тобой бросишь, как же... (Делает затяжку.) Какого хера, ты мне сейчас всё это вывалила? А не тогда, в десятом классе?
ЗИНАИДА (хмыкая). Да, на тебя, тогда, смотреть жалко было. Синяя вся от токсикоза, блевала на каждом уроке.
НИНА ЕГОРОВНА. Что врёшь. Не на каждом.
ЗИНАИДА. Почти на каждом. Учителя вокруг тебя на цыпочках ходили и нам всем твердили: «Ребята, будьте поаккуратней с Ниночкой. Не волнуйте её ничем, не нервируйте...». Потом, когда вы с Юркой расписались, ребёнок родился, подумала, что всё, проехали, поздно эту тему поднимать.
НИНА ЕГОРОВНА. А через сорок лет, решила, что пора. Самое время.
ЗИНАИДА. Сколько можно откладывать?
ИВАН. Вот она - женская логика.
ЛЮБА (бросая взгляд на Ивана). Именно. Я, кстати, Зинаиду очень даже понимаю.
ИВАН. Может, разъяснишь?
ЛЮБА. Потом, ладно.

     Иван кивает. Нина Егоровна выпускает ещё одну струйку дыма.

НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Как нас развели, от Юрия ни слуху, ни духу. Может, от радости, пьёт месяц не просыхая, может с друзьями на охоту в тайгу свалил. Может еще, какой хернёй мается, мужики же любят это дело... (Нина Егоровна делает затяжку.) Я ведь знать не знала про ваши взаимоотношения... На данный момент, я его не держу, забирай себе. (В очередной раз затягивается.) Только он от меня ушёл, а до тебя так и не добрался. Затерялся где-то на полпути.
ЗИНАИДА. И, хрен с ним...
НИНА ЕГОРОВНА. Дело говоришь. И, чего нам с тобой делить-то. (Нина Егоровна тушит окурок о монетницу, стоящую возле кассы.) Нечего... Что-то тошно мне, Зинка, не могу. (Нина Егоровна трёт рукой грудь.) Может, возьмём ещё коньячку, да разопьём в кабинете. А Палычу скажем, чтобы он нам голый на столе танцевал. (Палычу.) Согласен, а? Палыч?
ПАЛЫЧ. Голым на столе... Нет, Нина Егоровна, что Вы... Спасибо, конечно, за приглашение, но...
НИНА ЕГОРОВНА. Облико морале что ли? Посмотрите на него... А, если, за отгул?
ПАЛЫЧ. За отгул... (Палыч ненадолго задумывается.) Заманчиво, право... (Палыч решительно тряхнул головой.) И всё-таки – нет.
НИНА ЕГОРОВНА. А, за два?
ЛЮБА (Нине Егоровне). Вам же сказали – он не танцует.
НИНА ЕГОРОВНА (Любе). Тебя никто не спрашивал. (Палычу.) Ты что, не хочешь нам компанию составить? Избегаешь нас, брезгуешь? Стары мы для тебя?
ПАЛЫЧ. Как Вы могли такое подумать, Нина Егоровна. Вы, и как женщина, и как руководитель очень даже…
ЗИНАИДА (Нине Егоровне). Избегает, избегает... Сегодня признался, что мечта у него одна - свалить ото всех, подальше. Аж, в Новую Зеландию.
НИНА ЕГОРОВНА. В новую что?
ЗИНАИДА. В Новую Зеландию.
НИНА ЕГОРОВНА. Нам, что теперь, нового охранника, искать?
ЗИНАИДА. Нин, я тебя умоляю... Это всего-навсего влажные мечты. Нет под ними никакой материальной базы. И не будет никогда.
НИНА ЕГОРОВНА. Без охраны мы не останемся?
ЗИНАИДА. Нет, конечно...
НИНА ЕГОРОВНА. Спасибо, Зин, успокоила. (Палычу.) Можешь мечтать дальше, мы с Зинаидой и вдвоём, без тебя, корпоративчик организуем. Как-нибудь обойдёмся...  Мечтатель грёбаный. (Нина Егоровна усмехается.) Надо ж, до такого додуматься - Новая Зеландия… Придурок!

     Палыч, сутулясь, отходит немного в сторону. Люба подходит к нему и кладёт руку на плечо.

ЛЮБА. Мечтай дальше, Палыч, не то пропадёшь. Как врач тебе говорю.
ПАЛЫЧ. Да, конечно. (Пауза.) Обязательно.

     Палыч поднимает голову, обводит взглядом всех присутствующих и останавливает его на Любе.

ПАЛЫЧ. Один только я знаю, сколько раз Новая Зеландия спасала меня, не давала свалиться на самое дно. В череде серых, неотличимых друг от друга дней, она – как светлое пятнышко, не дающее этой серости сомкнуться полностью. Как что-то оставленное на самый крайний, самый тяжёлый случай... (Нине Егоровне.) Не надо над этим насмехаться. Со школьных лет, когда я увидел на карте эти два острова, живёт во мне надежда попасть туда. Впрочем, зачем я это вам говорю... Вам не дано мечтать... (Палыч развёл руками.) Не дано и всё! Ни тебе... (Зинаиде.) Ни тебе... Вот...
ЗИНАИДА. До меня-то, чего докопался?
ПАЛЫЧ. А-а-а... Одним, вы, миром мазаны, торгашки... Рождённые ползать, летать не могут!
НИНА ЕГОРОВНА. Всё сказал?
ПАЛЫЧ.  Основное.
НИНА ЕГОРОВНА. Конечно, где уж нам летать... А ты, со школы говоришь... (Нина Егоровна на мгновение задумывается, что-то высчитывая.) Получается, полвека мечтаешь. (Зинаиде.) Слышь, Зин.
ЗИНАИДА. Не глухая, слышу.
НИНА ЕГОРОВНА. Что ж, тут непонятного, Палыч? Я тебя, очень даже, понимаю. Почти всю жизнь сидишь у себя, где-то там, в закутке, а точнее сказать – в заднице, и мечтаешь. Я правильно поняла?

     Палыч, в ответ, молчит, лишь желваки дёргаются на его лице.

НИНА ЕГОРОВНА. Что молчишь? Или, может, я где-то ошиблась в подсчётах?
ПАЛЫЧ. Да нет… Всё верно…
НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Всё сошлось, Зин. Копейка в копейку!
ЗИНАИДА. Мастерство не пропьёшь.
НИНА ЕГОРОВНА (Палычу). Так сколько тебе ещё осталось? Лет двадцать? Тридцать? Нет, тридцать - вряд ли... Ты и дальше мечтать собираешься, пока не сдохнешь? Молодец, что скажешь. Профессиональный мечтатель.
ЛЮБА. Зачем Вы так!
НИНА ЕГОРОВНА. Как так? Откровенно?
ЛЮБА. Грубо.
НИНА ЕГОРОВНА. Извините, с этим коллективом, совсем разучилась культурно изъясняться. Грубо, и что? (Палычу.) По сути-то, есть что возразить?
ПАЛЫЧ. По сути, всё верно. (Пауза.) Не так уж много жить осталось. (Палыч опускает голову.) Пойду, зал проверю.

     ПАЛЫЧ срывается с места и, скорым шагом, уходит вглубь торгового зала.

ЛЮБА. Палыч... Палыч, постой... Не слушай её, человеку нужно мечтать...
НИНА ЕГОРОВНА. Во рванул... Сколько можно этот зал проверять?

     Нина Егоровна зло смеётся вслед Палычу.



                Сцена 13


     Нина Егоровна переводит взгляд на Любу с Иваном.

НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Эти ещё... (Любе с Иваном.) Как вы мне надоели. Долго ещё собираетесь тут околачиваться?

     Люба переглядывается с Иваном.

НИНА ЕГОРОВНА. Пишем заявление и расходимся к своим котам, собакам, к кому там ещё не знаю... к крокодилам, бегемотам...
ЗИНАИДА. Не будет она писать. Сразу не написала, теперь тем более не станет. Я за ними наблюдала - перезнакомились, передружились за это время.
НИНА ЕГОРОВНА (Любе). Не будешь?

     Люба отрицательно мотает головой. Нина Егоровна достаёт из пачки папиросу, раскуривает её.

НИНА ЕГОРОВНА (выдыхая вверх струйку дыма). Как мне от вас избавиться? Что молчите?
ИВАН (глядя в сторону выхода). Могу подсказать. Ничего сложного.
НИНА ЕГОРОВНА. Этот вариант мне не подходит. Надо, чтобы, по-моему, было. И никак иначе.
ЛЮБА. Тогда никак.

     Поперхнувшись табачным дымом, Нина Егоровна кашляет и, со злостью, давит окурок о монетницу.

НИНА ЕГОРОВНА. Свалились на мою голову. (Любе.) Какого хера, ночью за кормом попёрлась? До утра, твой кошак, не мог потерпеть? Ничего бы с ним не сделалось.
ЛЮБА. Он бы, конечно, потерпел, но... Понимаете, муж ушёл от меня, когда я заболела. Не хочу называть, что за болезнь, но страшная, нехорошая... Хотя, что я говорю, хороших болезней не бывает... В общем, муж не выдержал, ушёл, я его даже понимаю... Самой, к зеркалу подходить не хотелось. А кот остался... Ночами он приходил ко мне, прижимался сбоку и как мог, согревал собой. И негромко тарахтел, чтобы я не оглохла от оглушающей тишины. Он меня не предал... Женщина на многое способна ради того, кто её не предал. Побаловать ночью чем-нибудь вкусненьким – это так... (Люба машет рукой.) Тут даже говорить не о чем.
НИНА ЕГОРОВНА. Ты что, больная?
ЛЮБА. Уже нет. Полностью здорова, что подобно чуду. Это, я как врач, говорю... Наверное, мне повезло, что я сама медик – вовремя заметила, что что-то не так. И учёба в медицинском – тоже плюс. Знакомства, связи. Две моих подруги, в одной группе учились, вцепились в меня, как клещами, изо всех сил с того света вытягивали... Самое лучшее лечение пробивали, без очередей. Лекарства самые современные. Пришлось выжить, не могла же я их подвести.
НИНА ЕГОРОВНА. Слушай, Зин, слушай. Вот она - настоящая женская дружба.

     Зинаида хмыкает, складывает руки на груди и отворачивается.

ИВАН (Любе). Опасно молодой, хрупкой женщине ходить одной по ночам. Неужели не страшно. Я, и то, на машине приехал, хотя мне идти-то всего-ничего...
ЛЮБА. Представляешь, не страшно. Я слышала, в спорте, в хоккее, кажется, есть такая штука, овертайм называется, дополнительное время. Его вроде не должно было быть, но так получилось, повезло – смотрим матч дальше, наслаждаемся. Вот и у меня, после болезни, к жизни такое же отношение – дополнительное время... Сверх положенного.
ИВАН. Дополнительное время – лишнее что ли?
ЛЮБА (задумываясь). Помню, я так мечтала о нём, так мечтала, когда лежала под капельницами... Может не так долго, как Палыч, но так сильно. (Пауза.) До потери пульса, до потери сознания...
ИВАН. Тем более, никакое оно не дополнительное, а самое что ни на есть основное. Раз оно так непросто досталось, тем более надо ценить и беречь.
ЛЮБА. Буду ценить, раз настаиваешь. Если на меня нападёт бандит, я задорого продам свою жизнь.
ЗИНАИДА. Что ты ему сделаешь.
ЛЮБА. Я... я... Я его поцарапаю! Вот так. (Согнутыми пальцами, Люба изображает кошачьи движения лапами.)
НИНА ЕГОРОВНА. Это только если гражданин бандит будет не против.
ЗИНАИДА. Нин, я думаю, мы правильно сделали, что до утра их тут заперли. Они нам за это, ещё благодарны должны быть.
ИВАН. Я вам на сайте такую благодарность напишу! Если выйду.
НИНА ЕГОРОВНА. Если…

     Люба улыбнулась, и начала медленно прохаживаться вдоль стеллажей с товарами. Остановившись у одного из них, стала, молча, разглядывать, выложенные на нём, товары. Иван подходит к ней и встаёт рядом.

ЛЮБА (Ивану). Нам, просто, надо дождаться, когда другая смена придёт.
ИВАН. Будем ждать. Чем только это время занять?
ЛЮБА. О себе расскажи, как твои дела? Всё нормально?
ИВАН. Не знаю, наверное. Работа, дом, телевизор... Нормально, если не задумываться... Стараюсь не задумываться.
ЛЮБА. Получается?
ИВАН. Когда как... (Иван морщится и машет рукой.) Хватит обо мне. Ты как сейчас живёшь?
ЛЮБА. Тоже нормально. (Пауза.) Только жизнь разделилась на до и после. Многое осталось в той, в первой её части...
ИВАН. Жалеешь об этом?
ЛЮБА. О чём-то нет, о чём-то жалею.
ИВАН. Например...
ЛЮБА. Например, о танцах. Я занималась в студии бальных танцев. На, довольно, серьёзном уровне. В соревнованиях участвовала. Даже в призёрах была.
ИВАН. Почему бы тебе не вернуться в эту студию.
ЛЮБА. У меня сейчас не то состояние души. (Люба отходит от стеллажа.) Хотя, иногда, так хочется танцевать. Закроешь глаза, и видишь, как наяву. (Люба закрывает глаза.) И музыка начинает звучать, непонятно откуда...

     Поначалу тихо, но постепенно усиливаясь, начинают доноситься мелодия вальса. Люба, с закрытыми, по-прежнему, глазами, начинает раскачиваться в такт ей. Иван, Зинаида и Нина Егоровна недоуменно оглядываются, пытаясь определить источник звука. Затем Иван, оставив это занятие, подходит к Люба.

ИВАН. Люба.

     Люба открывает глаза.

ИВАН. Позволь пригласить тебя на танец.
ЛЮБА. Я сейчас не готова к этому.
ИВАН. Ну, пожалуйста.
ЛЮБА (после паузы). Хорошо.

     Иван подходит к Любе. Видно, что он не знает, что нужно делать.

ЛЮБА. Правой рукой берёшь за талию.

     Иван делает, как велит ему Люба.

ЛЮБА (отставляя руку в сторону). Левую руку сюда.

     Иван выполняет и это указание.

ЛЮБА. Поехали... Раз-два-три... Раз-два-три...

     Сначала Иван танцует плохо, но вскоре у него начинает что-то получаться.

ЛЮБА. Ты неплохо танцуешь.
ИВАН. В первый раз, вообще-то.
ЛЮБА. Правда? Ни за что не сказала бы.
ИВАН. Я способный.
ЛЮБА. У тебя, правда, никакой практики?
ИВАН. Ну, не совсем… Ходил раньше на дискотеки, но это так... Руками, ногами дрыгал... Башкой тряс. (Иван смотрит вниз, чтобы не наступить Любе на ногу.) Видала, наверное, как на танцплощадках танцуют?
ЛЮБА. Примерно представляю. (Пауза, в течении которой Иван с Любой продолжают вальсировать.) Откровенно говоря, я не поклонница данного стиля.
ИВАН. Я тоже. Вспомню, самому противно.
НИНА ЕГОРОВНА. Давно ли таким эстетом стал? (Зинаиде.) Нет, Зин, как тебе это нравится! В торговом зале, танцы устроили!
ЗИНАИДА. Всё, Нинка, дело – труба. Теперь она его точно не сдаст.
НИНА ЕГОРОВНА. Господи, за что мне такое наказание!

     Иван с Любой вальсируют. Постепенно мелодия вальса становится всё тише и тише, пока совсем не умолкает. Иван выпускает Любу из рук и, склонив голову, благодарит её за танец. Люба, разведя руки в стороны и слегка присев, делает книксен.

ЗИНАИДА. Нин, ты видала! Она ему книксен сделала!
НИНА ЕГОРОВНА. Как это теперь развидеть?



                Сцена 14


     Палыч появляется из глубины торгового зала, на ходу накидывая куртку и застёгивая молнию.

НИНА ЕГОРОВНА. Что за новости... Ты это куда собрался? Три часа ещё до конца смены.
ПАЛЫЧ. В Новую Зеландию. Счастливо оставаться.
ЗИНАИДА. В Новую... А как же это? (Намекая на деньги, Зинаида потёрла друг о друга большим и указательным пальцем правой руки.) На какие шиши? Пешком что ли?
ПАЛЫЧ. Автостопом если получится. Где не получится, так и пешком пройдусь.

     Зинаида и Нина Егоровна, с изумлением, переглядываются.

ЗИНАИДА. Загранпаспорт же нужен. Граница ведь… Виза... Прочие документы?
ПАЛЫЧ. К чёрту формальности. Не хватало, тратить остаток жизни на оформление бумажек! В конце концов, заведу связи с контрабандистами!
ЗИНАИДА. А через океан как? Там же океан, вроде какой-то…
ИВАН. Тихий.
ЗИНАИДА. Тихий, да. Как через него? Вплавь?
ПАЛЫЧ. До океана добраться надо. А там... Буду решать проблемы по мере их поступления.
ИВАН. Друзья-контрабандисты помогут.
ПАЛЫЧ. Во, точно! Совсем про них забыл.
НИНА ЕГОРОВНА. Нашёл с кем задружиться на старости лет! (Зинаиде.) Зинка, что он такое несёт? Вроде и не пьян!
ПАЛЫЧ. Трезвый я, абсолютно. Такие решения, на трезву голову, принимаются.
ЗИНАИДА. Трезвый... (Смотрит на Нину Егоровну.) Совсем плохо дело.
ПАЛЫЧ. Напротив, всё хорошо! Давно так хорошо не было!

     Подойдя к двери, Палыч снимает с ручки табличку «Переучёт» и кидает её на пол. Достаёт из кармана связку ключей, находит нужный, открывает и распахивает дверь. Ворвавшийся ветер взлохмачивает его волосы.

ПАЛЫЧ. Здравствуй, ветер странствий... Ветер перемен. (Подставляет ветру лицо.) Вот ты какой...
НИНА ЕГОРОВНА. Так. (Требовательно хлопает ладонью по транспортерной ленте). Ключи сюда.

     Палыч смотрит на Нину Егоровну, затем на Ивана с Любой. Переводит взгляд на связку ключей. Подкидывает её в руке, задумывается. И вдруг, Палыч неожиданно размахивается и, резким движением, швыряет связку ключей вглубь супермаркета.

НИНА ЕГОРОВНА. Ты… Ты что творишь!
ПАЛЫЧ. Так будет лучше.
НИНА ЕГОРОВНА. Идиот. Их теперь по всему торговому залу искать придётся.
ПАЛЫЧ. Хоть какое-то занятие... (Подходит к Любе и Ивану.) Вот, наконец, решился. Всё порвано… Ничто меня теперь здесь не держит... (Пауза.) На прощание, ничего не хотите сказать?
ИВАН. Даже не знаю...
ЛЮБА. Я знаю... Я знаю, что пожелать тебе, Палыч... (Короткая пауза.) Пусть сон твой станет вещим.
ПАЛЫЧ. Спасибо... Ещё я надеюсь, что это поможет мне отпустить её.
ЛЮБА. Желаю тебе и этого.

     Все молчат. Ещё немного постояв возле Любы с Иваном, Палыч идёт к распахнутой двери. Перед самым выходом Палыч останавливается и широко крестится. После чего, уходит.



                Сцена 15


ЗИНАИДА (Нине Егоровне). А что с этими? (Кивает на Любу с Иваном.) Пробивать им товар?
НИНА ЕГОРОВНА. Делай, что хочешь... Пробивай.
ЗИНАИДА (берёт в руки сканер и поворачивается в сторону Любы и Ивана). Ну? Кому что?
ИВАН. Люб.
ЛЮБА. Что?
ИВАН. Проходи вперёд.
ЛЮБА. О-о-о... Можно!
ИВАН (делая рукой приглашающий жест). Прошу.

     Люба берёт с дальнего конца транспортерной ленты пакетик кошачьего корма и кладёт его перед Зинаидой.

ЗИНАИДА (сканируя покупку). Молодец! Добилась своего.

     Люба, с ликующим возгласом, вскидывает руку вверх и звонко смеётся. Зинаида с Иваном смеются вместе с ней. Затем, Зинаида выкидывает окурки из монетницы на пол, а Люба кладёт туда деньги за покупку. Берёт корм в руки.

ЛЮБА. Прощай, Иван. Было приятно с тобой познакомиться.
ИВАН. Как прощай?
ЛЮБА (кивая на открытую дверь магазина). Спасибо Палычу - путь к свободе открыт. Никто никого больше не держит. (Люба поворачивается и идёт к выходу. Уже возле выхода, Люба оборачивается и взмахивает рукой.) Пока! (Посылает воздушный поцелуй.) Чао!
ИВАН. Люба, постой! Постой, не уходи.
ЛЮБА. Что случилось?
ИВАН (подойдя к Любе). Люба, мне это...
ЛЮБА. Чего?
ИВАН. Мне нужна медицинская помощь.
ЛЮБА. На вид, ты совсем здоров.
ИВАН. Это только кажется. Я симулирую здоровье. На самом деле, я болен, сильно болен. (Иван встаёт перед Любой на колени.) Доктор, милый доктор, вылечи меня.
ЛЮБА. Что у тебя болит? От чего же мне тебя лечить?
ИВАН. Вылечи меня от бесконечных ночей и от мрачных предутренних мыслей. От банок из-под кофе, полных окурков и бессмысленного тупого созерцания трещинки на потолке.  От тягучей, засасывающей в себя тишины в квартире, и постоянного, невыводимого неуюта в ней. От ровной, застывшей пустоты, там, где у людей должна находиться душа, вылечи милый доктор. (Иван обхватывает руками Любу за талию и прижимается лицом к её животу.) Вылечи.
ЛЮБА. Меня саму бы кто вылечил...

     Иван встаёт на ноги. Лицо его оказывается прямо напротив лица Любы. Иван убирает прядь волос с её лица.

ИВАН. Может, я попробую?
ЛЮБА. Даже не знаю... А ты сможешь?
ИВАН. Я постараюсь.
ЛЮБА. Ну, ладно... Раз ты такой упрямый...

     Немного присев, Иван берёт Любу за талию, поднимает над собой и начинает кружить. Сначала Люба испуганно держится за плечи Ивана, но затем становится смелее, разводит руки в стороны, как птица и начинает смеяться. Потом Иван осторожно опускает Любу на землю и целует её. Люба смущённо прячет лицо на груди Ивана.

ИВАН. Люба, Любушка. Хорошая моя... Обещаю, я буду мучиться, когда ты уйдёшь в магазин... Я буду страшно страдать... А, впрочем, нет.

     Слегка отстранив голову, Люба с удивлением посмотрела на Ивана.

ЛЮБА. Это почему же?
ИВАН. Никогда не отпущу тебя одну в этот магазин.
НИНА ЕГОРОВНА (Зинаиде). Магазин как магазин. Чем не угодил?
ЗИНАИДА (Нине Егоровне). Ты, что покупателей не знаешь? Каждый второй с прибабахом. (Ивану с Любой.) Эй! Эй, это я вам... Кончай обниматься, кот, поди, заждался уже.
ИВАН (продолжая обнимать Любу). Как его зовут, интересно?
ЗИНАИДА. Пушок, наверное. Или Барсик.
ЛЮБА. Не угадали.
ЗИНАИДА. А как?
ЛЮБА. Ибрагим.
ИВАН. Замечательное имя.
ЗИНАИДА. Главное – редкое.
ИВАН. Познакомишь с ним?
ЛЮБА. Хорошо. (Осматривает Ивана, поправляет воротник рубашки.) Постарайся ему понравиться.
ИВАН. Понял... (Иван берёт из рук Любы пакетик корма, рассматривает его.) Это его любимая еда?
ЛЮБА. Нет, он с тунцом консервы обожает. Только я их не нашла.

     Иван идёт к стеллажу с кормами для животных, быстро осматривает его, затем подходит к Нине Егоровне с Зинаидой.

ИВАН. Тут такое дело… Я должен понравиться её коту. Консервы с тунцом — вот так надо. (Иван проводит ребром ладони по горлу.) До зарезу.
НИНА ЕГОРОВНА. Нету.
ИВАН. Девочки, выручайте, судьба от этого зависит! (Оглядывается на Любу.) Даже, две!
ЗИНАИДА. Три. Кота ещё забыл.
ИВАН. Тем более.
ЗИНАИДА (Нине Егоровне). Глянуть в подсобке?

     Нина Егоровна пожимает плечами. Зинаида встаёт из-за кассового аппарата и уходит. Возвращается с парой небольших консервных баночек.


ЗИНАИДА. Последние.
ИВАН. Спасибо огромное! Сколько с меня?
ЗИНАИДА (Ивану). Нисколько. За счёт заведения. Давай, я ещё подарочно упакую. (Зинаида берёт со стеллажа подарочную обёртку и начинает заворачивать в неё две банки корма с тунцом.)
НИНА ЕГОРОВНА. В недостачу пойдёт.
ЗИНАИДА. Выкручусь, не впервой. (Бантом перевязывает им подарочную упаковку и протягивает её Ивану.)
ИВАН. Пакет ещё можно.

     Иван открывает морозильный ларь, достаёт один за другим три пачки пельменей и укладывает их в пакет.

ЛЮБА. Иван, остановись! Это много!
ЗИНАИДА. Он поможет.
ИВАН (Зинаиде). Правильно мыслите.

   Зинаида пробивает три пачки пельменей. Иван кладёт в монетницу купюру большого достоинства.

ИВАН. Сдачи не надо.
ЗИНАИДА (Нине Егоровне). Вот и покрыта недостача. Даже мухлевать не пришлось.
НИНА ЕГОРОВНА. Ну-у-у… Так неинтересно… Хотя, конечно, поздравляю.

     Иван кидает в пакет упакованные баночки с тунцом, подходит к Любе, забирает из её рук пакетик корма и тоже кладёт в пакет. После этого, Иван слегка оттопыривает локоть. Люба берёт его под руку, они подходят к выходу, обернувшись, машут Зинаиде и Нине Егоровне.

ИВАН. Счастливо оставаться!
ЗИНАИДА. Заходите ещё.

     Иван вопросительно смотрит на Любу. Люба пожимает плечами.

ИВАН. Благодарю за приглашение. Мы подумаем.
ЛЮБА (Зинаиде). Хорошенько подумаем... (Ивану.) Хотя, с другой стороны, здесь мы уже знаем, чего можно ожидать.
ЗИНАИДА. Вот, именно.

     Люба прыскает со смеху. Иван прижимает её к себе и целует в щёку. Затем, Иван с Любой уходят из супермаркета. Через некоторое время пикает сигнализация, разблокировавшая автомобиль, пару раз раздаются хлопки закрываемых автомобильных дверей, слышится звук заведённого двигателя. Неожиданно и ярко зажигаются фары. Автомобиль трогается с места, свет от фар убегает куда-то в сторону. Постепенно становится тихо.


                Сцена 16


     Зинаида продолжает смотреть в распахнутую дверь, в которую вышли Иван и Люба.

НИНА ЕГОРОВНА. Хватит пялиться. Иди за своё рабочее место.
ЗИНАИДА (оглядываясь вокруг). Как пусто вокруг. Палыча, и того нет... Вот уж от кого никак не ожидала.
НИНА ЕГОРОВНА. Думаешь, доберётся он до этой... До своей Зеландии? Да, ни в жизнь.
ЗИНАИДА. Хоть бы добрался. Тебе, что жалко, что ли?
НИНА ЕГОРОВНА. Откровенно говоря, мне плевать.
ЗИНАИДА. А, ведь, благодаря тебе, он туда отправился. Хотела ты, Нинка, укусить его побольнее, а, в результате, дала того самого пинка, которого многим так, в жизни, не хватает. (Пауза.) Можно сказать, доброе дело сделала.
НИНА ЕГОРОВНА. Я нечаянно.
ЗИНАИДА. А эти, Иван с Любой... Как думаешь, они поженятся?
НИНА ЕГОРОВНА. Без понятия.
ЗИНАИДА. Мне кажется – поженятся.
НИНА ЕГОРОВНА. Креститься надо, когда кажется… Откуда мне знать, поженятся – не поженятся… Может, и поженятся – молодые ещё. Это мы с тобой, Зинаида... Всё.
ЗИНАИДА. Как всё... Я вот... (Показывает Нине Егоровне руки.) Ногти накрасила... И напудрилась. А сейчас ещё, губы накрашу!

     Зинаида лихорадочно ищет в сумочке губную помаду. Глядя в зеркальце, торопливо подводит себе губы.

ЗИНАИДА. Ну, что? Так лучше?
НИНА ЕГОРОВНА. Не особо.
ЗИНАИДА. Лучше. Ты просто завидуешь.
НИНА ЕГОРОВНА. Было бы чему завидовать. (Пауза.) Сидишь тут, как дура накрашенная, свободная вся, только мужиков вокруг не наблюдается. В очередь не выстраиваются. Даже Юрик, вольную получил, а к тебе не побежал. Ошивается неизвестно где... Нет, Зинка, никому мы с тобой не нужны. Даже детям, по большому счёту. Они у нас с тобой, что есть, что нету. Выросли, и всё – улетели, как птенцы из гнезда. Твой в военные пошёл, моя за военного вышла. Вместе со своим сейчас в каком-то гарнизоне на Урале. А твой где? Знаешь хоть?
ЗИНАИДА. Последний раз, из Хабаровска звонил.
НИНА ЕГОРОВНА. Ну, хоть не из Владивостока. И часто звонит?
ЗИНАИДА. На Новый Год и на день рождения... А тебе?
НИНА ЕГОРОВНА. Аналогично... Дети наши выросли, мужей нет... Готовься, Зина, одна свой век доживать в пустой квартире.

     Пауза.

ЗИНАИДА. Не хочу...
НИНА ЕГОРОВНА. Мало ли, чего не хочешь. Думаешь, я хочу… Ничего не поделаешь. Ушёл наш с тобой поезд.
ЗИНАИДА. Тебе легко говорить, много ты в этом понимаешь. Месяц всего, как одна живёшь. А я… А я…

     Зинаида идёт к витрине со спиртными напитками, не глядя, берёт первую попавшуюся бутылку, открывает и пьёт из горла.

НИНА ЕГОРОВНА. Э... э... Зин, ты чего?

     Зинаида, поперхнувшись, откашливается и снова прикладывается к бутылке. Нина Егоровна подходит к Зинаиде.

НИНА ЕГОРОВНА. Дай сюда. (Нина Егоровна вырывает из рук Зинаиды бутылку.) Хватит тебе.

     Зинаида молчит, потом идёт к кассе, садится за неё. Неподвижно сидит, глядя перед собой. Нина Егоровна, делает из бутылки два хороших глотка и морщится.

ЗИНАИДА. Тошно мне.
НИНА ЕГОРОВНА. Ещё бы. Такая гадость... (Смотрит на бутылочную этикетку.) Ты, хоть, смотри, что берёшь.
ЗИНАИДА (отрешённо). Ушёл, значит, поезд.
НИНА ЕГОРОВНА. Ушёл, ушёл... Хрен догонишь. (Ставит недопитую бутылку на транспортерную ленту кассы.)

     Зинаида, взявшись ладонями за виски, начинает тихонько раскачиваться и стонать. Нина Егоровна с испугом смотрит на неё.

НИНА ЕГОРОВНА. Зинка, ты чего?

     Зинаида не отвечает, и начинает раскачиваться и стонать ещё сильнее. Нина Егоровна хватает со стеллажа бутылку с минеральной водой и торопливо открывает. Шипя, вода бежит по её рукам и на пол.

НИНА ЕГОРОВНА. Зин, на, выпей... Пей, говорю...

     Нина Егоровна пытается напоить Зинаиду минералкой, но Зинаида, не переставая выть, уворачивается. Тогда Нина Егоровна набирает минералку в рот и прыскает ею в лицо Зинаиде. Зинаида с ошарашенным видом смотрит на Нину Егоровну и пытается, что-то сказать, но выходит нечто нечленораздельное. Нина Егоровна, тем временем, опять набирает минералку в рот и повторяет процедуру ещё раз. У Зинаиды прорезается голос.

ЗИНАИДА (кричит). Нинка, ****ь, ты что делаешь! У меня же тушь!
НИНА ЕГОРОВНА. Давай размажу.

     Нина Егоровна достаёт из кармана носовой платок, встряхивает его и, с силой, вытирает Зинаиде лицо. Затем, немного отстраняясь, рассматривает Зинаиду. Держа Зинаиду рукой за подбородок, Нина Егоровна повернула её голову сначала слегка налево, потом слегка направо.

НИНА ЕГОРОВНА. Блин, опять... Ты посмотри-ка. Опять, то самое выражение лица.
ЗИНАИДА. Какое выражение? Ты про что?
НИНА ЕГОРОВНА. Про тебя. Помнишь, как мы с тобой первый раз в первый класс пришли?
ЗИНАИДА. Не помню ничего.
НИНА ЕГОРОВНА. Да ты что! На фотках же есть. Я тебе потом покажу. Где мы с учительницей нашей первой, Елизаветой Степановной... Стоишь ты с букетом гладиолусов, две косички с белыми бантами параллельно земле торчат. Лыбишься, а во рту половины зубов нет. На вид – дура-дурой. Не обижайся, как было, так и говорю. Я, как тебя увидела, сразу решила – хочу с этой девочкой дружить. И уже столько лет на себе этот крест тащу.

     Пауза.

НИНА ЕГОРОВНА. Чего только промеж нас не было, сколько ругались, а промелькнёт в тебе вот это самое... Неуловимое что-то... И кажется, что всего по семь годков нам с тобою. И вся, вся жизнь впереди...

     Пауза.

НИНА ЕГОРОВНА. Ради этих мгновений ещё и живу.

     Пауза.

ЗИНАИДА. Нин...
НИНА ЕГОРОВНА. Что, Зина?
ЗИНАИДА. Нинка, я должна тебе сказать... Я, ведь, порой так хотела, чтобы Юрка вдовцом стал. Ну, чтобы ты умерла... (Пауза.) Прям, мечтала об этом.
НИНА ЕГОРОВНА. Правда? Какая ты у меня молодец! А Палыч, козёл, говорил, что мы с тобой мечтать не можем! Всё мы можем, что мы не люди разве! (Нина Егоровна погрозила кулаком в сторону двери.) У-у-у… Хрен старый!
ЗИНАИДА. Так ты на меня не сердишься, что я смерти тебе хотела?
НИНА ЕГОРОВНА. Из-за такой ерунды! Да, на что тут сердиться? Вполне нормальное желание для лучшей-то подруги.
ЗИНАИДА. А сейчас, как пронзило... Насквозь... Нинка, если ты умрёшь, я же совсем одна останусь. Одна...
НИНА ЕГОРОВНА. Зин, ты меня совсем запутала. Не пойму, чего ты хочешь? Мне подыхать или нет?
ЗИНАИДА. Не умирай, я не переживу этого. Я тогда тоже умру, без тебя... (Губы у Зинаиды задрожали, и она снова протяжно заныла.)
НИНА ЕГОРОВНА. Перестань! А то опять водой окачу!
ЗИНАИДА. Не надо, Нин. (Выставляет ладони перед своим лицом.)

     Резким движением, Нина Егоровна прижимает к груди голову Зинаиды и начинает целовать её волосы.

НИНА ЕГОРОВНА. Не плачь, Зин, не плачь, глупая. Успокойся, моя хорошая. Выкинь это из головы, не думай, о чём попало. Я никогда не умру.

     Плечи Зинаиды продолжают сотрясаться, но плакать она стала потише.

ЗИНАИДА. Неправда. Все умирают. И ты умрёшь.
НИНА ЕГОРОВНА. Ты смотри-ка, грамотная, какая на мою голову навязалась. (Пауза.) Хорошо, умру. Пусть так. Но только после тебя.
ЗИНАИДА. Обещаешь?
НИНА ЕГОРОВНА. Обещаю.

     Освещение медленно гаснет. Когда свет на сцене уже почти весь исчез, раздаётся телефонный звонок. Свет на сцене постепенно начинает усиливаться.

НИНА ЕГОРОВНА. Твой телефон звонит.
ЗИНАИДА. А-а-а... Ну, его...

     Они продолжают сидеть обнявшись. Позвонив ещё какое-то время, телефон смолкает. Через некоторое время, начинает звонить снова.

НИНА ЕГОРОВНА. Вот настырный попался. Отвечать будешь?
ЗИНАИДА. Не знаю... (Пытаясь встать из-за кассы.) Внутри, как дрожит всё. Ноги не держат совсем.
НИНА ЕГОРОВНА. Пить не умеешь. Сиди, я принесу. (Идёт в сторону своего кабинета.) Где он у тебя?
ЗИНАИДА. В кармане посмотри.

     Нина Егоровна заходит в кабинет. Зинаида встаёт, одной рукой придерживаясь за ленту, поправляет причёску, вытирает слезинки под глазами. Нина Егоровна выходит из кабинета, держа в руке телефон, который, не переставая, трезвонит. Не дойдя до Зинаиды несколько шагов, Нина Егоровна останавливается, пристально глядя в экран телефона.

ЗИНАИДА. Кто звонит?
НИНА ЕГОРОВНА. Юрий.



                КОНЕЦ




                Новосибирск. Декабрь 2022 г.