58. Зима 1379 80 гг. , Дмитрий Иванович

Всеми правдами и неправдами московский князь кое-как восстановил воинство после Пьянской катастрофы и даже одержал с его помощью победу на Воже. Но уверенности в будущем по-прежнему не чувствовал. Ратное счастье переменчиво, кто знает чью сторону оно примет в следующем столкновении! А в том, что столкновение произойдёт, Дмитрий не сомневался, хотя этим летом Бог миловал благодаря малой дани, переданной Мамаю через Юрия Кочевин-Олешинского.

Вообще Переславльское братство в последние года три как-то размылось, утратило цельность. Из-за высокой маневренности татар Москва была не в состоянии защитить те княжества, которые располагались в верховьях и на правом берегу Оки, поэтому не имела уверенности, что верховские и рязанские витязи выступят на её стороне в случае серьёзного нашествия. Не всё понятно было со Смоленском, Новгород находился слишком далеко от театра действий и к тому же действовал себе на уме. Вот мелкие княжества Владимиро-Суздальской Руси оставались верны, но толку от них было чуть. А самое сильное беспокойство вызывал Нижний Новгород.

Тесть не пошёл с московитами на Вожу, оправдываясь лежащими в разрухе владениями и нехваткой войск. Дмитрий не мог возразить, ведь отговорки соответствовали действительности. Но чувствовалось, что Дмитрий Константинович с подданными сыты по горло противостоянием с Мамаем и ради спокойствия готовы поклониться тёмнику. Следовало присматривать за ними, если Москва не хотела обнаружить внезапно вторгнувшихся с востока в их земли татар...

Исходя из сложившейся ситуации, московское правительство соглашалось платить малую дань, о чём неоднократно уведомляла тёмника. Но проклятый Мамай хотел только большую, а это не устраивало уже Москву. В своё время она добилась симпатий населения северо-восточной Руси тем, что в отличии от других соискателей великокняжеского ярлыка договорилась с Ордой об уменьшении подати. Даже с учётом взимания Москвой сверх того в свою пользу, новая дань и близко не дотягивала до джанибековых масштабов. Мамаевы требования грозили свести на нет эти два преимущества.

Собственно говоря, Москва продолжала собирать ордынский выход и после открытого разрыва с тёмником в 1374 году. Действия объяснялись тем, что средства шли на борьбу за независимость, поэтому Дмитрий не мог взять и снова платить татарам, как при старых царях. В связи с этим он отдал приказ продолжать разработку стратегии по сопротивлению Мамаю.

Пытались найти союзников против татар на Северщине и за ней — в южной и юго-восточной Руси. Увы, кроме подольских Кориатовичей никто не решился вступить в конкретные соглашения. Подданные Любарта Волынского и Владимира Киевского покупали своё спокойствие регулярными дарами. Тогда Андрей Ольгердович предложил захватить на Северщине какие-нибудь земли, чтобы через них влиять на общую ситуацию в свою пользу, а также оперативно приходить на помощь верховчанам в случае мамаевых набегов.

Дмитрий понимал, что Андрей не забывает здесь и о личном интересе, желая обрести собственное княжество. Однако план понравился и московский правитель дал добро. Выбор пал на владения Дмитрия Ольгердовича — единоутробного брата Андрея, который держал Стародуб-Северский и Трубчевск. Московские войска под руководством Владимира Серпуховского, Дмитрия Боброка и самого Андрея вторглись в его области. Не дожидаясь боевых действий, Дмитрий капитулировал и просил принять его на службу. По приезде его в Москву великий князь принял присягу на верность и, пока не сильно доверяя, выдал тёзке в кормление Переславль-Залесский — удел, не соприкасающийся с территорией Великого княжества Литовского. Стародуб же с Трубчевском передал Андрею.

Только всё стало налаживаться, как пришли неприятные вести: новгородцы приняли к себе литовского князя Юрия Наримунтовича.