Остановился однажды в кишлаке дервиш...

   Остановился  однажды  в кишлаке  дервиш.

               
   Остановился  однажды в кишлаке  дервиш, путешествующий  по святым местам  мусульманского
   мира. Дервиш был молодой и дехканин, в дверь которому постучался странник, предложил  ему
   переночевать  во дворе, бросив охапку сена  на дно старой арбы.
   Дервиш  поблагодарил  Аллаха, а также  хозяина полуразвалившейся кибитки за кров, предоставленный
   ему  на ночь. Куча детишек  вывалилась через  порог, чтобы  поглазеть на чужестранца.
   Среди них выделилась  молодица, взгляд  черных  глаз  которой  насквозь  прожгли молодого дервиша
   и оставили небольшой  шрам на  его сердце. Потупив  глаза, девочка  тут же исчезла в дверях дома.
   Она  больше не показалась, в  отличии от  своих младших братьев и сестер, которые  продолжали
   толкаться  невдалеке.
   Под  взглядом множества любопытных  глаз, путник провалился в небытие, так как   трудный  переход
   к вечеру отбирал  силы даже  у дервишей,  чей жизненный путь  это   долгая  дорога.
   Утром его ждал  завтрак. Рядом с арбой заметил глиняный кувшин и большой кусок еще теплой лепешки.
   В кувшине холодное  козье молоко, пахнущее   степью  и утренней зарей. 
   Поблагодарив  Аллаха и хозяина, приютившего странника, дервиш, скрестив ноги,   тут же сел
   трапезничать, так как несколько дней у него не было даже крошки хлеба во  рту.  Чего уже говорить
   о козьем молоке, которое последний раз он пил  еще в далеком детстве.
   Малышня гостеприимного  хозяина  еще  спала и  дервиш,  находясь в полном одиночестве,
   растягивал  трапезу, вдыхая   запах свежего  хлеба.  Изредка он бросал взгляд  на дом в надежде,
   что  вчерашнее прекрасное видение  вновь предстанет перед его  глазами.
   Увлеченный  приятным занятием, дервиш не услышал  шума  ветра,   тот вдруг поднял со двора дехканина
   дехканина листву и сухие ветки и  бросил   все это в дверь старой  полуразвалившейся  кибитки.
   Задрожала  старая  мазанка, отвалился  кусок  от стены и упал оземь.  Мелкий кусочек  отлетев,
   попал в кувшин с молоком. Дервиш не заметил этого, так как был удивлен событиями,  которые
   произошли  далее во дворе  бедняка-дехканина.
    - О горе мне, горе! – вскричал  дехканин, которого неведомая сила вытолкнула  из дома наружу,
   при этом  захлопнув  за ним дверь.
   Стоя на коленях в пыли, дехканин  вознес  руки к небу, призывая  Аллаха толи в свидетели,
   толи оказать  ему помощь.
   Дервиш, осторожно пережёвывая кусок лепешки, пытался понять смысл представления, так как
   видимых причин  столь сильных горестных  излияний  хозяина приютившего его, он не видел.
   Разве что,   дехканин  всплакнул о куске лепешки и кувшине молока, что  оторвал от детей,
   накормив  голодного странника.
   Дервиш поперхнулся от такой  мысли, но дальнейшие события  начисто опровергли его опасения.
   Сильный  ветер поднял с земляного  пола комья грязи, пыли и лисья и закружил их над,
   склонившим в страхе  голову, дехканином.
   В этом завихрении, сгустке  пыли  проступили  черты  бородатого мужчины со  злыми глазами,
   отблескивающие   желтизной в этом раннем утре, когда солнце  осветило  лишь верхушки тополей.
   Подняв руки-листья, чудище  зависло над  бедным  дехканином, издав при этом  звук  подобный
   крику шакала  при виде  жертвы, но не падали.
   Дехканин упал ниц в пыль, а дервиш вознес свои молитвы  к Аллаху, прося дать ему силы
   противостоять  злому духу.
   При этом странник встал, чтобы подойти к  дехканину и  помочь  подняться  ему, несмотря
   на  тучи пыли и листьев, носящиеся кругами по  двору.
   С великими уговорами удалось  поднять и поставить  на  ноги   перепуганного  мужчину.
   За это время непогода  покинула  двор  дехканина, и первые лучи солнца  коснулись
   стен   жалкого  жилища.
    - Скажи, добрый человек, что было надо  чудищу, кружившим в ярости над твоим домом. Странствуя
      по свету  немало я видел  чудес.  Зрел я дела благородных  джинов и происки зловредных  ведьм.
      Но  никогда простолюдины  не страдали  от их  чудодейственных  сил. Зло  простым  дехканам
      приносили  обыкновенные  баи  и  жадные  ростовщики.
    - Правду  говоришь, странник, - сказал  хозяин двора, отряхивая  от пыли  штопанный в нескольких
   местах  халат, - Ко мне приходил    местный  бай в образе  шайтана.
    - Я сильно  удивлен, - сказал  дервиш, - что же ему надо было от тебя, - странник обвел  руками 
   пространство вокруг  убогого дома, - бедного дехканина, отца  многочисленного семейства?
    - Мою дочь. Мою маленькую  Юлдуз.
    - Зачем?
    - Взять её в жены.
    - Но разве  не почетно стать родственником  бая?
    - Этот человек – шайтан! – крикнул   дехканин, -  за короткое время  он   насильно  взял себе в жены
      всех молодых девочек нашего кишлака.
    - Почему же ему нельзя этого сделать? – удивился дервиш, -  если он способен прокормить этих
      девочек, думаю, им лучше будет у него. Наша религия поощряет  такие браки. Разве ты сможешь
      найти более достойного жениха  для своей  Юлдуз.
   При этих словах  сердце  дервиша вдруг  защемило.  Он вспомнил  детские глаза  юной девушки
   и подумал, что мир достаточно несправедлив.
   Не  может он, простой  дервиш, просить руки  прекрасной  Юлдуз, дервишам по закону
   не  положено  иметь собственности.  И не один дехканин не отдаст свою  дочь, если за неё  не
   будет предложен  калым согласно статусу  жениха.
   А какой  статус у  дервиша?  Странника? 
    - Этих  девочек, - вдруг шепотом произнес  дехканин, - никогда больше не видели. Не родители,
      не родственники, ни кто более. Говорят, он убивает их, - с этими словами  мужчина вновь рухнул
   на колени в пыль и вознес руки к   небу, причитая при этом.
   Дверь  дома распахнулась. Наружу  выскочила  супруга  дехканина. Она также  упала  на колени
   в пыль и   тоже  принялась  причитать, при этом странно  покачиваясь всем  телом.
   Следом  высыпала чумазая детвора.  Малышня, глядя  на родителей,  подняли плач, размазывая
   слезы по щекам.
   Юлдуз застыла в дверях. Она не плакала. Её лицо  было напряженно и серьезно.
   Дервиш  пытался  поймать её взгляд, но она видела  только  своих родителей.
    - Папа, мама, - прозвенел её  хрустальный   голосок, - не убивайтесь  так! Я сама  пойду к баю.
      Не оставит  он в покое  наш  дом, пока я здесь!
    - О чем  ты говоришь, дочь моя? – всхлипнул от ужаса отец девушки, - этот страшный  человек,
      погубил  уже не одну душу.  Я не хочу, чтобы ты стала его очередной  жертвой.
    - Он все равно добьется  своего, - резонно заметила  Юлдуз, - но при этом погубит  всех моих
      братьев и сестер, и вас мои милые родители.  А дом наш превратит в прах. Разве вы это хотите?
    - Что же нам делать? – безысходность в голосе отца, - как быть?!
    - Я сказала, - решительно произнесла  Юлдуз.
    - Нет, - вырвалось  вдруг из груди  дервиша, - я пойду к бею.
   Это было так  неожиданно. Потупила  свои черные глаза  прекрасная  Юлдуз. Стихли причитания
   обоих  родителей.  Дети, окружив  дервиша,  пытались понять смысл  его слов. Шмыгая чумазыми
   носами и моргая  глазенками,  они все  больше  подвигали  странника  свершить немыслимое.
   Поднялся с колен  глава семейства и,  не отряхивая пыль с дырявого халата, обнял заезжего чудака.
    - Неужели нашелся  человек, готовый вступиться за мою дочь? – обняв дервиша, сказал дехканин
   и глаза  его радостно засияли, - так иди же и заступись за неё.
   Дервиша несколько смутило  скоротечность  решения отца  Юлдуз отправить его на расправу
   к бею. Но следующие слова окончательно затуманили его рассудок:
    -  Моя  дочь будет ждать тебя!
   Дом  бея  отличался от приземистых  глинобитных построек простых дехкан  многочисленными
   пристройками  для слуг и жен, а также хозяйственным  постройками, где в загонах  блеяли
   овцы. Тут же у ограды  привязана  лошадь, ожидавшая  своего  хозяина. Старый верблюд  лежал
   в углу  кошары. Презрительно оттопырив нижнюю  губу,  он  наблюдал  за  молодым  дервишем,
   который, охладив  воинственный  пыл, стоял в растерянности посреди  большого двора.
   С противоположной стороны  двора к нему шел  старик в байковом халате, подпоясанным
   пестрым  платком. Седые волосы покрывала  белая чалма не первой свежести.
    - Слава  Аллаху!  Теперь  я могу с гордостью  рассказать   соседям, что у меня остановился
      человек, посетивший  места, связанные  с именами наших святых, - старик взял в свои заскорузлые руки
   руки гостя и взглянул  ему в глаза, - Я думаю, вы остановитесь у меня надолго?
   Все приготовленные обвинения  в адрес бея, молодой дервиш  тут же забыл, взглянув  в ясные очи
   человека, который  искренне   был рад появлению странника.
   - Надеюсь, - улыбнулся  бей, - мы проведем  немало времени в беседах. Но сегодня вы будете
      отдыхать и  никто не нарушит ваш покой. А сейчас   мы отобедаем  вместе.
   Пока молодой дервиш думал, как вести себя дальше, бей отвел его  в угол двора, где под
   тенью  старого грецкого ореха, между миндалём и кустами барбариса стоял   небольшой
   достархан.
   Усадив гостя, бей  пристроился  рядом, довольно поглаживая бородку.
   - Пока  готовят  плов, - сказал,  улыбаясь, старик, -  будем  пить чай.
   - Разве я могу пить чай с развратником  и убийцей, - вырвалось вдруг у дервиша.
   - Я ожидал это услышать, - сказал  бей, продолжая улыбаться, - это хорошо, что ты высказался в начале
      беседы и нам не надо  делать вид, что мы очень рады друг другу.
   - Вы не рады  видеть меня? – удивился дервиш, возмущенно, - но зачем же  надо было льстить при встрече?
   - А что мне оставалось  делать? – усмехнулся  бей, -  выгнать со двора  и тем  самым  подтвердить
      ваши подозрения относительно меня?  Я устал  от  чудовищных  нападок на меня. Аллах свидетель, я не
      в чем не виноват.
    - Разве не вы были  там  сегодня? - дервиш  покрутил пальцем  в воздухе.
    - Да, - согласился бей.
    - И вы требовали  дехканина отдать  за вас его дочь.
    - Нет.
    - Что же вы в таком  случае делали во дворе несчастного? Зачем  наводите ужас на его семью?
   Бей мгновение  молчал, но потом  схватил за  рукав дервиша и быстро заговорил, как вор оглядываясь
   по сторонам. Дервиш презрительно  скривил  губы, и попробовал  было оторвать руку  бея от своего халата,
   но под  впечатлением  рассказанного  впал в растерянность.
    - Я люблю  Юлдуз, - заговорил жарко  старик, - но этот проклятый  колдун  превратил меня  в старого
      немощного  старика   и  пока я не откажусь  от намерения  сосватать бедную девочку, останусь
      таковым. Хочу сказать, Юлдуз знает, что я заколдован, но продолжает  меня  любить.   В тоже
      время  она страшно боится  своего  отца.  Боится его проклятий.
    - Ущипни меня за бок, - прошептал  дервиш.
    - Не расслышал я твоих  слов, - бей качнулся в сторону  дервиша, - странник!  Знаю,  не веришь  ты
      моим словам. А как доказать тебе  правду?
   Полуденное солнце  разморило  дервиша, и он прикорнул  тут же на горе подушек  разложенных
   по достархану. Под  приятное журчание воды в арыке, ему  приснилась  Юлдуз.
   Лица её не видел, но слышал голос и темное очертание  женщины, откуда и исходил голос. Молила
   прийти  и спасти  её, грозила карами небесными, если дервиш не сделает  этого.
   С противоречивыми  чувствами вспоминал потом  он этот сон. Не понимал, от кого  спасать
   девушку, исподволь чувствовал, что ввязался в не хорошее дело.
   Бродил по двору  байского дома, но не встретил не души. Не блеяли овцы, не было и лошади.
   Одинокий  старый верблюд    продолжал жевать невидимую  травинку, внимательно
   наблюдая за передвижениями  гостя. Заглянув в глаз  старого животного,  дервиш  вдруг понял,
   что он сейчас  находится не там, где должен быть. Нет в этом доме больше людей. Не жен  бея,
   ни его  прислуги. Не было их  никогда у бея.  А бей  совсем не бей, а просто  зажиточный дехканин,
   которого угораздило  влюбиться в дочь  злого односельчанина.
   Кляня себя, что поддался   злым чарам  колдуна, дервиш  покинул двор  бея, чтобы вновь оказаться
   у дома  Юлдуз.
   И сделал  это вовремя.
   Между беем и дехканином шел настоящий  бой.  Бей, сидя на лошади, пытался  кнутом  выбить
   из  рук  дехканина  кетмень с длиной ручкой.  Последний,  размахивая сельскохозяйственным оружием
   пытался попасть  по  голове лошади, заставив  её испугаться и понести. Это ему никак не удавалось.
   Или  лошадь  резко  повернется, или всадник  удачно  выбивал из рук пешего воина его орудие.
   Дехканин  поднимал кетмень и вновь  шел в атаку.
   На полуразрушенном  дувале  сидели  ребятишки, наблюдая  за  дракой.  Тут же стояли и взрослые
   зеваки, которые,   которые полушепотом  обсуждали поединок, поглядывая на дом. 
   Дервиш улыбнулся этому комичной схватке.
   Он остановился рядом с зеваками, не решаясь  приблизиться, рискуя получить  плеткой или кетменем.
    - Эта девчонка еще одного  сведет в могилу, - услышал дервиш рядом.
    - И не последнего, - быстро последовал ответ.
   Дервиш  повернул  голову, но зеваки уже замолчали, проявив показной интерес к происходящему.
   Не найдя  никого, у кого можно поинтересоваться  реальной   предысторий  драки, дервиш вновь  окинул 
   взором  поле битвы.
   Острие кетменя  попало  в темень лошади. Та взбрыкнулась и скинула с себя  седока. Бей упал на землю.
   Над ним медленно поднялся  кетмень.
   Дервиш бросился вперед, крича на ходу, чтобы дехканин одумался. На ходу он бросил взгляд на дом.
   Тут же холодный пот прошиб  его.
   Дверь дома была заперта, но рядом в маленьком окошке  дервиш заметил  Юлдуз.  Злые глаза
   и холодная, мерзкая  усмешка  застыла на  её  лице. С вожделением убийцы смотрела на финал битвы.
    - Убей, - прочитал по её губам  дервиш,  - убей  его.
    - Нет! -  крикнул  дервиш и повис на руке дервиша, которая уже  опустила кетмень  на голову  бея.
   И промахнулась. Бей откатился в сторону и сделал попытку встать на ноги.
   Смерчем  поднялась  над  домом своего отца  Юлдуз. Завизжала  так, что в страхе  сиганули с дувалов
   соседские ребятишки, а взрослые  предпочли отойти подальше.
   Завис кружащий  столб пыли и грязи  над  беем и тут же, вырвав из его рук киргизскую нагайку,
   скрученную из верблюжьей  кожи, Юлдуз затянула  её  на шее не состоявшегося жениха.
   Подняла в воздух и бросила уже мертвое тело наземь, под ноги нового возлюбленного-дервиша.
   Оторопевший  от таких быстро развивающихся событий, отец  Юлдуз сидел  на земле, пытаясь
   понять происходящее вокруг.
   Юлдуз опустилась на землю против  дервиша, приняв прежний свой вид. Милая улыбка, застенчивый
   взгляд. Но в центре зрачка  недобрый огонек.
    - Ты осуждаешь меня, - утвердительно произнесла, - и любишь. Благодари меня, ведь я освободила
      для тебя место в своем сердце.
    - Ты преступница, - сказал  дервиш, - и гореть тебе в аду.
    - Разве найдется  джигит, - захохотала зло Юлдуз, - который сможет справиться со мной?  Я бессмертна
      и лишить меня жизни может только породивший меня.
    - Ты убийца, - еще раз повторил  дервиш, - рано или поздно ты умрешь.
    - А ты умрешь  сейчас, - воскликнула  Юлдуз и пронзила сердце  дервиша кинжалом, спрятанным
   в складке её одежды.
    - Я убью тебя, - вскричал   бедный дехканин, - я тебя породил.
    - Не ты  меня породил, - страшно  засмеялась  ведьма, - меня создало зло. И не тебе  решать, жить
      мне или умереть.
   С этими словами ведьма взымала в небо, подняв за собой тучи пыли, и исчезла  во мгле.
   А дервиша с беем похоронили рядом, построив  из сырцового кирпича  мавзолей  над  ними.