Река

Историко-этнографический очерк

«…Взбегу на холм и упаду в траву.
И древностью повеет вдруг из дола!»

Н. Рубцов.



Река Сухона имеет протяженность 557 километров. В ее бассейн входят 867 рек и речек, 6000 ручьев. В ее пределах 424 озера. Вытекает из Кубенского озера. При слиянии с рекой Юг образует Северную Двину.
 


     Мамонт вконец ослаб и почти рухнул на тонкий остаток ледяной плиты. Ледник (последнее оледенение – около 10 тысяч лет назад) сдвигался к югу и одновременно стремительно «худел», оставляя после себя котлованы и русла, заполненные талой водой.
     От долгого пути мамонт сильно убавился в теле и только свисавший густой волосяной покров хранил в его истощенной туше живое тепло. На долгом пути к спасительной долине, где корм, он потерял семью – мамонтиху и мамонтенка. Он не знал, живы ли они. Однажды он, ослепленный каким-то непонятным блеском солнца, отклонился от пути стада. А когда пришел в себя, стада не было видно. Он забыл направление и пошел наугад, потерял время, выбился из сил и готов был умирать. И только появившееся на горизонте белое чудовище заставило его подняться и брести дальше.
     Мамонт брел, надеясь вот-вот увидеть спасительную травяную долину, а там и свое стадо с семьей.
     Лед под тушей трескался, угрожая опасностью. Там и тут вместо льда искрилась далеко разлившаяся вода. Где-то она текла спокойно, где-то стремительно перекатывалась через огромные валуны. Ледниковый период медленно, но неуклонно менялся на период воды и камня.
     У одного такого большого ручья обессиленный мамонт рухнул и больше не встал. Последним его вздохом был вздох о своих мамонтихе и мамонтенке. Всего скорей они тоже горестно вспомнили о нем, исчезая из жизни, но оставаясь в истории неолита.
     Льды двигались с севера на юг, выпахивая камни большие и малые, пропахивая огромные воронки и русла, которые заполнялись талой водой, образуя озера и реки. Это длилось тысячелетия. «У Бога один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день».
     Наконец север современной России оголился, но воды было больше, чем суши. Но и тут в течение столетий все стало приобретать очертания.
     Кубенское озеро образовалось ровно так же, как и другие большие и малые водоемы на территории Вологодской области. И русло реки Сухоны, которая вытекает из него, так же пропахано ледником.

 Древние племена и поселения.

     Ушкуйники. Это этническая группа новгородцев. Произошло название от слова «ушкуй» - большая лодка с веслами и парусом, вместимостью до 30 человек. Приподнятый нос этой лодки-ладьи заканчивался вырубленным изображением медведя (ушкуя), обитавшего в заполярье, что говорит о больших пространствах жизнедеятельности ушкуйников. Да и то: необъятные и богатые зверем, пушниной, рыбой просторы на востоке и севере, где обитало немало разнородных племен, манили удалых и лихих людей на промысел, а часто и на разбой. Именно грабеж и насильственное принуждение коренных обитателей делать то, что им велят, было первоначальным ремеслом ушкуйников. Но если это лихое племя где-то поселялось на постоянное обитание, там воцарялся мир и спокойствие, укреплялась «обороноспособность».
     Важно и то, что новгородские бродяги-ушкуйники – это славяне. И вот, проникая в восточные и северные края, в том числе на просторы нынешних Архангельской и Вологодской областей, они где мирно, где силой насаждали славянский уклад жизни. Русь славянская несла на север христианскую православную веру. Особенно активно христианство на севере распространялось в одиннадцатом и двенадцатом веках.
     Река Сухона для кочующих ушкуйников была главным водным путем. Продвигаясь по ней, они, конечно, делали остановки, часто оставаясь тут на постоянное устройство, строили новые поселения или укрепляли существовавшие. Например, город (вначале посад) Тотьма был построен именно новгородскими ушкуйниками на месте древнего поселения чудских племен (чудь заволочьская). Первые летописные упоминания о Тотьме относятся к 1137 году, когда она уже представляла собой хорошо укрепленную крепость и являлась не только торговым, но и военным форпостом Новгородской республики. А у реки Кокшеньги основали поселение, которое впоследствии получило название Тарнога.
 
     Наследие новгородских переселенцев дошло до нас в виде обычаев, суеверий, особом говоре, более чистом и литературно грамотном в отличие от московского, особенностей древнего зодчества, особенно проявившегося в строительстве сначала деревянных, а затем и каменных храмов. А быстроходные ладьи-ушкуи покупали даже купцы и дружины южных городов древней Руси.

     Славяне. Происхождение восточных славян (русские, украинцы, белорусы) относятся к шестому веку нашей эры. К этому периоду относится и возникновение крупных племенных союзов восточных славян, в том числе северо-восточных и северо-западных, к которым относились конгломераты Новгорода, Суздаля, Владимира.
     Новгородские славянские племена после прихода на правление Рюрика, устремились на северо-восток отчасти завоевывать новые пространства, богатые ценной пушниной и речными и озерными дарами. Или шли в поисках удобных и безопасных мест для устройства пристанищ. Они образовывали племена, иногда враждебные между собой из-за территорий. Но вражда кончалась миром. Побежденные и победители снова жили вместе, образовывали новые семейные роды. Племена множились, внутри и внешне складывался определенный порядок жизни. Родственные племена стали объединяться, захватывать все новые пространства и территории. Из среды такого объединения избирался предводитель – князь. Объединения стали называться княжествами.
 
     Народности севера. Прежде чем север стал русским, он был финно-угорским. Славяне шли сюда с юго-востока и юго-запада и не всегда были желанными гостями. Да славяне и не ждали гостеприимства, поскольку их намерения были самые разные – от мирного сосуществования до насильственного отбора жизненных пространств. И все же по сравнению с европейским опытом колонизации на Русском Севере все происходило более-менее мирно.

     Погосты. Погост – место, получившее такое название со времен «инспекторской» миссии по Северной Руси Великой княгини Ольги (впоследствии Русской Православной церковью канонизированной как Святая Равноапостольная). Здесь, на погосте, воевода или главный боярин, назначенный Ольгой, собирал дань и отправлял ее в Киев или в княжеский двор соответствующего княжества. Таким образом, погосты стали своеобразными административными центрами на Русском Севере. Вокруг таких центров росли хутора, починки, села. Здесь стали строиться сначала деревянные, а потом и каменные храмы. У храмов стали хоронить умерших, образовывались кладбища, и в позднейшее время (Х111 - 1Х вв.) название погост стало ассоциироваться с местом, где церковь и кладбище.

     Главными поселенцами Русского Севера были новгородцы. Среди них был разный люд: бежавшие от немилосердных воевод земледельцы и ремесленники, ушкуйники, промышлявшие не только грабежом на реках и озерах, но и постоянным поиском новых прибрежных мест для постоянного проживания.
     Первыми встретили новгородцы племена вепсов (весь), обитавших на обширных территориях нынешних Архангельской и Вологодской областей в бассейне реки Сухоны. (Еще два века назад численность вепсов составляла около 30 тысяч. В настоящее время их не более 6 тысяч, в том числе в Вологодской области – 400 человек). Но вепсы не были единственным и самым многочисленным племенем. Чудь, словене, мери, угры, финны – всех понемногу копилось у озер и рек, у лесов и угористых лугов Русского Севера.
 
     Чудь. Чудь заволочьская. Народность, проживавшая большей частью по бассейну Сухоны. По разным источникам чудь – название древнефинских или западно-финских племен. Впоследствии под чудью заволочьской стали подразумеваться все обитатели Заволочья, вплоть до Уральских гор.
     Заволочье – пространство между озерами и реками. В поисках лучшего места для проживания чудь, фино-угры и другие племена Севера порой перетаскивали свои лодки и ушкуи волоком от одной реки до другой. Отсюда пошла пословица «волок да волок – будет город Вологда».
 
     Сухона. Для вологжан, и особенно для тех, кто обитает по ее берегам, она больше, чем река. Это мир большой и древний.
     Сухону называют самой красивой рекой Русского Севера, а на Вологодчине она и самая большая. Основные ее притоки: Вологда, Пельшма, Двиница, Стрелица, Царева, Уфтюга, Верхняя и Нижняя Ерга, Лежа, Ихалица, Толшма, Леденьга, Печеньга, Городишна, Стрельна, Луженьга. Ну, а тотьмичи назовут еще несколько своих, родных притоков Сухоны: Шореньга, Еденьга, Большая и Малая Нореньга, Песья Деньга.
     Одна из версий названия Сухоны – Сухана (через а), что в переводе с санскрипта – легкоодолимая. И действительно, кто живет на берегах реки, тот знает, что по ней много бродов, через которые легко можно перебрести с берега на какой-нибудь островок. И лишь фарватер для судов постоянно чистили от намывания песка и заиливания. Очевидно, название реке дали древние племена чуди заволочьской. По другой версии Сухона – по старославянски сухое дно, так как сухими летами она сильно мелела и большие лодки на некоторых участках приходилось тащить буквально по дну. Обе версии весьма правдоподобны. И еще: Сухона имеет редкую для всех мировых рек особенность. А именно: весной в устьях притоков Сухоны рек Лежи и Вологды скапливается столько воды, что Сухона переполняется, превышает уровень Кубенского озера, и течет вспять, то есть снова в озеро. Это наблюдается, в основном, у берегов и производит своеобразную картину необычного явления природы.
 
 Старые и новые смутные времена.

     К началу ХХ века (то есть до 1900 года) по обоим берегам Сухоны насчитывалось 240 деревень и сел плюс огромное количество деревень по притокам Сухоны.
     Упадок Сухонских поселений, их быта, многовековой культуры, ремесел, ведения домашнего хозяйства, особенностей землепашества стал наблюдаться уже после революции, а с 60-х годов ХХ столетия этот упадок стал расти лавинообразно. И теперь, как ни старайся, былое не вернуть. И лишь силами энтузиастов кое-что восстанавливается, как правило, для музейных экспонатов.

     Известно, что татаро-монголы не доходили до этих северных мест, но потомки их – казанские татары здесь бывали с намерением пограбить. А во времена смуты (1612 – 1615 годы) вологодский воевода присягнул самозванцу лже-Дмитрию второму и послал наказ «целовать крест» Тотьме и тотьмичам. Тотьмичи с печалью подчинились. Да и куда было деться: разбежавшиеся после изгнания поляков из Москвы в 1612 году ополченцами под руководством Минина и Пожарского, отдельные банды поляков и литовцев добежали до Архангельской и Вологодской губерний. Эти банды охотно бесчинствовали здесь. До поры до времени. В 1615 году вологжане, в том числе и тотьмичи, объединились и дали хорошего пинка польско-литовским бандитам, позарившимся на русские земли. С тех пор ни одна нога поганых супостатов не топтала священные земли Вологодчины.

     Эпоха Петра Великого. Города Вологодчины, где бывал Петр: Вологда, Тотьма, Великий Устюг, Белозерск, Вытегра (старое название Вянгинская пристань), Кириллов (старое название Монастырская слобода). Но самым Петровским городом справедливо будет назвать Вологду, которую царь-император посетил, как минимум, пять раз.
     Первый визит Петра в Вологду состоялся весной 1692 года, когда он искал место для строительства «потешного» флота. Рекомендованное ему Кубенское озеро не подошло ввиду мелководности.
     Второе посещение датируется июлем 1693 года, когда он направлялся в Архангельск со свитой 105 человек. Пробыл Петр в Вологде три дня. Из Вологды на семи баркасах водным путем он отправился в Архангельск. Весной 1694 года Петр посещает Вологду в третий раз. В течение трех дней, ожидая отставшую свиту (300 человек), Петр осматривал суда, построенные по его повелению – 22 дощатых баркаса, собственноручно поправлял снасти и устанавливал привезенные пушки. 8 мая царская флотилия, отсалютовав из всех пушек, двинулась по реке Вологде, а затем по Сухоне в Архангельск.
     Четвертое посещение Вологды Петром Первым состоялось в конце 1702 года. Главной причиной явились сведения о намерениях шведского флота войти в Белое море и напасть на Архангельск. Тогда из Вологды в Архангельск по реке Вологде и Сухоне отправилась флотилия из 100 дощаников и 245 барок, построенных плотниками-судостроителями города Вологды.
     В том же 1702 году уже на обратном (сухопутном) пути Петр снова посетил Вологду. Последний же визит Петра в Вологду состоялся в мае 1724 года. И это был визит, можно сказать, частного характера. Тогда он с супругой Екатериной Алексеевной (после его кончины принявшей правление империей) возвращался с курорта Олонецкий (нынешняя Карелия) и заехал в гостеприимную Вологду.
     В Тотьме Петр останавливался во время переезда водным путем в Архангельск в 1693, 1694 и 1702 годах. Во время остановок здесь он посетил Спасо-Суморин монастырь, солеварни, верфи по изготовлению речных судов и подробно вникал во все ремесла. Например, достав бадью с соляным раствором на одной из солеварен, он потребовал плату – рубль, и передал его работнику солеварни. Сохранилось предание о том, что Петр на одном из просторных лугов близ Тотьмы поставил шатер для отдыха. После этот луг (в советское время на этом месте был аэродром) стал называться Государев.
     Существует легенда о том, что государь, увидев столь глухие места, сказал: «То тьма». Якобы с тех пор и пошло название города – Тотьма. Разумеется, эта легенда не имеет ничего общего с реальностью. Скорее всего, первоначальное название было «Тодма» - что значит «сырое место», заросшее лесом.
     А вот легенда о том, что государь обедал на огромном валуне «Лось», похожа на правду, так как человеком он был любопытным, все хотел испытать, все самолично проверить. Не случайно этот камень стали называть «Царский стол».

     Позднее в Тотьму Петр стал ссылать опальных бояр (подальше от столицы). Так, в 1697 году здесь отбывал «почетную» ссылку в качестве воеводы Федор Абрамович Лопухин, отец первой жены Петра Евдокии Лопухиной. В память о пребывании в Тотьме (в Тотемском женском Богородицком монастыре) перед пострижением в монахини одного из Суздальских монастырей, она прислала в Тотемскую Троицкую церковь Дедовской пустыни (Дедов остров) икону Покрова Пресвятой Богородицы (хранится в фондах Тотемского краеведческого музея).
     Тотьмичи берегут память о пребывании Петра Великого в своем городе. В 1872 году в Тотьме прошли торжества в честь 200-летия со дня рождения императора. Тогда же городской думой было принято решение открыть в городе ремесленное училище, названное Петровским.
     Несколько раз бывал государь в Великом Устюге по пути в Архангельск.
     После основания Петербурга Петр обратил внимание на западные районы нынешней Вологодской области. Так, в 1710 году он посетил Вяньгинскую пристань (Вытегру). На реке Вытегре тогда осуществлялась перевалка грузов с реки на сухопутный транспорт, следующий по торговому тракту из Петербурга в Архангельск.

 Мореходы северного края.

     На земле древнего Заволочья расположены города, имеющие удивительную историю, связанную с мореплаванием в мировом океане. Тотьма, Великий Устюг, Вологда, Нюксеница, Тарнога, Верховажье – это те города и пристани, через которые проходил торговый путь на Беломорье, за Урал-камень, в Сибирь и до самого Восточного моря (Тихого океана). Отсюда, из этих мест вышли знаментые мореходы и землепроходцы: Семен Дежнев, Ерофей Хабаров, тотьмич Иван Кусков - вице-правитель Русской Америки и основатель крепости Форт Росс в Северной Калифорнии, тотемские купцы, снаряжавшие промысловые экспедиции в дальние восточные земли и моря – Григорий и Петр Пановы, Холодилов и др. Мой земляк Иван Александрович Кусков 32 года своей жизни отдал освоению северо-американских земель – Аляски, Алеутских и Лисьих островов, Северной Калифорнии. Теперь в Тотьме есть музей Кускова, а также его имя носит красивая набережная. Григорий и Петр Пановы снарядили 14 промысловых судов, промышлявших океанских бобров, котиков и алеутских черных лис. В казну поступали сотни тысяч рублей, вырученных от продажи «мягкой рухляди», как тогда называли ценные меха. Не случайно черная лиса изображена на гербе города Тотьмы.

 Недавнее прошлое и современность.

     «Много серой воды, много серого неба…». Наверное, Николай Рубцов эти строки написал в пасмурные, дождливые дни, приходя на высокий берег Сухоны, где он, студент Тотемского лесотехнического техникума, любил помечтать, и где у него зарождались новые прекрасные стихи. И Тотьме, и Сухоне он посвятил не одно стихотворение. Теперь здесь – памятник поэту.
     Да, побережье Сухоны, наш Северный край не всегда бывает приветлив погодой. Но когда солнце играет красками, тогда… Ах, какие красоты открывались пассажиру большого белого парохода, плывущего по Сухоне из Вологды в Тотьму и далее в Великий Устюг.
     Вот крутые берега темны и таинственны. В густом и каком-то таинственном ельнике так и мерещатся древние русские сказки. Вот леший подстерегает заблудившегося грибника, чтобы поводить его кругами до изнеможения, до испуга, радуясь своим шалостям. Или вот баба-яга горбатая, крючконосая с клюкой бредет по берегу к своей затерявшейся где-то на краю болота избушке на курьих ножках.
     Но вот кончился ельник, и берег стал положе. И вдруг открывается селение, деревня с двумя десятками рубленых хоромин с тесовыми крышами, с палисадами, резными окнами и банями почти у самой воды. С берега машут пароходу досужие мальчишки и городские отпускники, летней порой навещающие своих родителей. За деревней – заливной луг. Лес отодвинут километра на два от реки. На лугу непременно пасется стадо коров, телят, овец и, конечно, с десяток коней с забавными жеребятами.
     Умиротворение, дыхание «достославной старины» (Рубцов) наплывает на человека. Но вот надвигается что-то нарушающее спокойное пароходное «шествие». А-а, пристань. Шуя, по-старинному – Шуйское. Тут уже и дебаркадер солидный, и типичные для пристани служебные помещения, и толпа человек на двадцать замерла в ожидании швартовки парохода. Через несколько минут с парохода и с берега начинаются радостные приветственные возгласы. Подали трап. Казалось, люди вот-вот бросятся друг другу навстречу. Но нет. Все чинно-благородно. Пообнимались, поприжимались лицом к лицу, и встречающие повели приезжих по своим домам.
     Ах, как радостно было наблюдать за этим. Вот они мир, дружба, любовь. Чего еще надо?
     Плывем дальше. За поворотом снова лесные берега. Вот массив желто-зеленого сосняка. Да какого! Дерева верхушками вонзаются в небо, а стволы у земли в два обхвата. Такой лес называют корабельным.
     Но что это? Почему береговое возвышение такое красное? Цветы? Не похоже. Пассажиры стали гадать. На помощь пришел один из жителей этих мест.
     - Это брусника. Поспела, значит. Ее нынче по вырубкам и по берегам много.
Помолчали. Потом кто-то спросил аборигена:
     - Вот вы сказали – по вырубкам. А много рубят?
Мужчина, помолчав, ответил:
     - Много, однако. Не худо бы поменьше. Да власти план вырубки спускают больно уж охватный. Редеют вологодские леса. Что-то будет… Зверю уж некуда деться. К деревням выходят, скот, птицу губят.
     Плывем дальше. Кто-то вещает: скоро Тотьма. Но до Тотьмы проплываем еще Усть-Толшму, где раскинулось большое село Красное. А напротив, на другом берегу – деревня Черепаниха с длинным рядом больших и не очень больших домов вдоль берега и с таким же рядом бань у самой воды, что характерно для прибрежных деревень и сел.
     Через час – Усть-Печеньга. Село названо по имени реки Печеньга. Достопримечательность села – прекрасная церковь на высоком берегу. Церковь действующая.
     А вот и Тотьма. Панорама впечатляющая. В первую очередь в глаза бросаются храмы и высоченные липы. Город очень зеленый. Еще Рубцов писал:

 «Тот город зеленый и тихий
 Отрадно заброшен и глух.
 …………………………………..
 … Взгляну я во дворик зеленый -
 И сразу порадуют взор
 Земные друг другу поклоны
 Людей, выходящих во двор…»
 
     Конечно, Тотьма XX1 века во многом другая: стало много домов и зданий современного дизайна, больших торговых центров и небольших приятных на вид магазинчиков. Уже почти нет частных развалюх. И все же город остается таким же уютным, хранящим старину как во внешнем виде, так и в духовном содержании. Например, здесь пять музеев, главный из которых – краеведческий, да еще несколько частных. Один из таких – музей Тотемской районной организации ветеранов пограничных войск «Застава», где собраны оригинальные и даже уникальные экспонаты Гражданской, Великой Отечественной войн, а также боевых действий Российской армии в Чечне. Уже складывается экспозиция предметов, подаренных музею участниками специальной военной операции по защите Донбасса. Одним из энтузиастов создания такого очень нужного для всех музея стал неравнодушный тотьмич Жуков Анатолий Леонидович, участник нескольких экспедиций с целью установления личностей и перезахоронения советских солдат. Музей становится одним из самых посещаемых мест города Тотьмы.
     А какие здесь храмы! До революции 1917 года в самой Тотьме и по ее окрестностям было более десятка церквей великолепной архитектуры. Некоторые из них, например, Входоиерусалимская, признаны уникальными.
     Словом, приезжайте в Тотьму, здесь есть что посмотреть.

     Причаливаем к пристани. Как и у каждого большого населенного пункта, здесь так же царит оживление. Встречающие толпятся в ожидании спуска трапа. И вот возгласы радости, а то и слезы. Скоро первые эмоции переходят в оживленный разговор, но он постепенно переходит в спокойную неподдельную радость встреч. Пристань пустеет, а на улицах стало многолюдней.
     Я вспоминаю из прочитанного, что Тотьма принимала знаменитых ссыльных. Например, Молотова Вячеслава Михайловича, Луначарского и даже Сталина и многих других революционеров – эсеров, большевиков и меньшевиков. А в послереволюционные годы жила трудно, как и вся Россия. Еще труднее – в годы Великой Отечественной войны и в послевоенные голодные годы. Все прошла Тотьма вместе со страной, никакая лихоманка не обошла ее стороной.
     Тотьма – не последний пункт на Сухоне. Плывем дальше. Только я напомню, что время нашего пути по Сухоне – 60-е годы двадцатого, то есть прошлого, cтолетия.
     Через 7-8 верст от Тотьмы пароход проплывает мимо того самого камня Лось. Знающие люди посчитали, что вес его примерно 350 тонн. Это ледниковый валун размером восемь метров в длину, четыре в ширину и высотой два метра.
     Зная натуру Петра Первого, он вполне мог пообедать на нем, то есть устроить цареву трапезу.
     И снова лесные берега, высокие и низкие, с перемежением сел и деревушек, лугов и журчащих ручьев, и спокойно вливающих в Сухону свои светлые, почти минеральные воды, рыбных речек.
     Но что это? Высокие вертикальные берега оголились так, что совершенно открыто показывают (на радость геологам) из чего они сложены (чисто слоеный пирог): слой кварца, слой доломита, слой мергеля, слой известняка и каких-то еще пород. И каждый слой – соответствующая эпоха образования этой древней земли. Чудо!
     Ну, и, наконец, Великий Устюг. Название произошло от места его расположения – у впадения реки Юг в Сухону, которые и образуют Северную Двину. То есть форпост Севера и Юга, а потому само собой – Великий.
 
     50-е, 60-е, 70-е годы прошлого столетия. Трудные, но и замечательные. А чем же замечательные? В основном тем, что страна наша после войны снова возрождалась, снова вставала на ноги, и ноги ее крепли с каждым годом. И плыть на возрожденном белоснежном двухпалубном пароходе по возрожденной реке, смотреть с палубы на возрождающиеся города и села, на возрождающихся людей было радостно и отрадно. С палубы звучали вдохновляющие песни военных и послевоенных лет. И разносились они по берегам, заставляя людей приободриться, выйти на берег и помахать с добрым напутствием пассажирам.
     Конечно, и тогда не все было ладно в нашем огромном и очень разноплеменном Отечестве. Хулителей сейчас много, только память у них короткая. Забыли как ваши (наши!) родители, деды и бабки вытащили на себе все: Победу, разрушенные заводы и фабрики, города и села, лучшие в мире медицину и образование, и, наконец, мощную обороноспособность. А вы, хулители, все это почти полностью разрушили. А теперь, когда снова пришло испытание, вы трусливо бежите на все четыре стороны, испугавшись за свое бессовестно нажитое богатство. Скатертью дорога.
 
     Так не хочется выходить из уютной каюты большого уютного парохода. Немного о нем, о пароходе: две палубы – нижняя и верхняя с каютами – одноместными, двухместными и общими (палубные места), ресторан на верхней палубе, буфет на нижней, салон отдыха с диваном и креслами, с шахматами и даже с пианино. Но особо популярным было место у буфета, потому что тут всегда было пиво (и в городе-то в те времена редкость). Ну и, само собой, мужики, выпив кружку-другую-третью, непременно, сменяя друг друга, а то и все вместе, самозабвенно плясали на железном настиле. Дробь и частушки, не всегда приличные, раздавались по всему пароходу, пока не закрывался буфет.
     А в это время в салон-ресторане шел приятный обед-трапеза. А в салоне с пианино тихо звучала музыка. Но все-таки чаще всего, насколько я помню, вахтенные матросы включали «Катюшу», «Спят курганы темные», «Синий платочек», «Каким ты был, таким остался», «Три танкиста, три веселых друга». И летели эти песни, казалось, по всей вселенной.

     Крутятся плицы-колеса, плывет пароход. И все ближе конечный его причал. А с ним и конечный причал великого и могучего Советского Союза.
     Вот, кажется, время идет вперед, люди трудятся, многое изобретают, накапливают ценности. И жизнь должна бы улучшаться во всех отношениях и для всех. А что имеем? Автомашины? Да. Разную современную бытовую технику? Да. И все-таки в большинстве своем – страдания. Страны, государства, народы, большие и малые, богатые и не очень, не ладят, враждуют. Зачем? Вопрос.
     Но вернемся на старый добрый пароход. От Вологды до Тотьмы он «шлепал» своими плицами почти сутки. Я плыл на «Чернышевском», а еще ходили «Ляпидевский», «Леваневский» и «Статистик». Пароход брал на борт до 300 человек. Места хватало всем. Но в конце 80-х их заменили прогулочными теплоходиками, поменьше и похуже. Время в пути немного сократилось, но сократилась и вместимость, у касс пристаней стали собираться огромные очереди за билетами. Брань, недовольство. Ну, а потом прогресс подбросил новые быстроходные катера-водометы класса «Заря». И вместо 23 часов от Вологды до Тотьмы «Заря» преодолевала за шесть. Казалось бы, чего лучше? Но, во-первых, на борт она брала не более 60 человек, во-вторых, комфорта вообще никакого не было: на все шесть часов пассажир прикован к креслу.

     Прошло еще несколько лет, и река опустела. Ни тебе пароходов, ни тебе катеров. И только рыбацкие лодки-моторки носятся по Сухоне. Дело в том, что построили дорогу-трассу и пустили автобусы. Время в пути сократилось до трех-четырех часов. Что ж, это людей устроило.
     И все же жаль того «пароходного» времени. Не стало трогательных гудков, радостных встреч и грустных проводов, махания с берегов вслед уплывающему пароходу, песни «Пароход белый-беленький, черный дым над трубой…». Жаль. Но время не остановишь. Плохое оно или хорошее…