22. История одного предательства

… Тот небольшой отрезок просёлочной дороги, что просматривался из небольшой рощицы (дюжины деревьев и кустов, росших у одной из пыльных обочин в трёх милях от села, которые местные гордо именовали «лесом»), был пуст.

Ветви одного бука качнулись, зашелестела листва. Одинокая птица, невесть какими судьбами залетевшая в эти жалкие останки леса, в давние времена покрывавшего эти земли, вспорхнув с тревожным кличем, взлетела в начинающее темнеть небо. Послышался смешок. Чей-то тихий как дуновение ветра мелодичный голос произнёс:

– Чего же ты испугался, птах вольный? Разве мог ты узреть мою зыбкую тень, мой собрат легкокрылый! Помнишь ли, как, бывало, пел ты мне песню Света, на плече моём сидя?.. Звуки моей свирели уж не тревожат душу…

Внезапно незримый поэт умолк, снова чуть слышно зашелестела древесная листва.

На просёлочной дороге по-прежнему никого не было. Зашуршал гравий, словно под чьими-то ногами… Шевельнулись высокие густые кусты…

– Хел! Хе-ел! – позвали вполголоса. – Ты здесь?!!
– Не ори! – откликнулись ещё тише.

От ствола дерева, с которого взлетела спугнутая птица, отделилась тёмная, похожая на тень фигура.

– Слава Мерлину! Я так испугался, что тебя обнаружили и схватили!

Зашуршали ветви кустов, раздвигаемые невидимой рукой.

– Меня всё ещё трудно обнаружить, – усмехнулся эльф, откидывая капюшон длинного плаща; в бледном свете луны, показавшейся из-за туч, его длинные почти белые волосы засеребрились. – Тебя слишком долго не было; я готов был отправиться на поиски тебя…
– И хорошо, что меня дождался, – промолвил худой темноволосый парень в истрёпанной чёрной мантии, ставший, наконец, видимым. – Со мной всё в порядке.
– Ты ув;рен, что ты никому из наших «друзей» не попался на глаза?
– Никому, – парень отрицательно мотнул лохматой головой. – Стражи с пленными, останавливавшиеся в «Зелёном шуте» позавчера ночью, отправились в путь в то же утро. Зачем бы им было снова возвращаться? Не вижу логики.

Пристроившись под деревом меж выпирающих из земли замшелых корней, парень стащил с плеч холщёвую дорожную котомку и развязал верёвки, стягивающие её горлышко. С минуту-другую он медлил, задумчиво глядя прямо перед собой, затем, вздохнув, вытащил полную флягу и завёрнутый в тряпицу тёплый каравай.

– Что случилось, Ричард? – спросил эльф, присаживаясь рядом и обеспокоенно глядя на друга. – Я ведь чувствую, что…
– Ничего, – Дик Уилкинс пожал плечами.

Передав Хеледиру хлеб, он открутил крышку фляги и приложился к горлышку. Эльф внимательно поглядел на парня, но лишь покачал головой. Отломив горбушку, он протянул её Дику; тот, приняв её с коротким кивком, принялся равнодушно жевать.

– Тебе удалось увидеть гнома? – осведомился Хеледир, беря у него флягу и делая глоток.
– Да, – кивнул Дик. – Он заставил меня семь раз повторить рассказ о нашем побеге, расспросил подробно о тебе, хоть я и показал кольцо. Потом попросил поколдовать… если кинжал, приставленный к горлу можно назвать просьбой. Если учесть, что у тебя за спиной пылающий горн! – Дик хохотнул. – Только потом он показал мне тайник.
– Он тебе поверил, – заключил эльф. – В противном случае, даже если бы и сводил он тебя в сокровищницу, живым бы не выпустил. Гномы — серьёзные парни, – сказал он, делая ещё глоток и возвращая флягу Дику, – может, поэтому-то они всё ещё не в плену и не порабощены. Власть имущим выгоднее не вступать с ними в конфликт.
– Таймени рассказывал о шахтах, – сказал Дик. – И улыбался как Мона Лиза…
– Кто-кто?
– Один земной художник написал портрет прекрасной женщины, гениальный, как все его творения. Улыбка её была загадочной…
– Ага, понятно…

Уголки губ эльфа приподнялись в ухмылке.

– Маги немного просчитались, – пробормотал Хеледир. – Они полагали, что оставив детей гор на задворках их дома, они обретут верных союзников…

Некоторое время друзья молча живали хлеб.

– И здесь, в этом захолустье весят наши «афиши», – наконец, промолвил Ричард.

Эльф поспешно проглотил кусок и уставился на товарища.

– Где ты видел объявление? – спросил он, нахмурившись.
– В трактире, – отвечал Дик. – Не волнуйся. Я был осторожен. Трактирщик и не вспомнит обо мне — я об этом позаботился.

Эльф ответил не сразу.

– Это не оправданный риск, Ричард, – сказал он, пристально глядя на друга; взгляд его больших светлых слабо светящихся глаз был серьёзен. – Стражи могли оставить в трактире шпиона, и тогда…
– Я осведомился у Таймени, Хел, – по бледному, покрытому густой тёмной щетиной лицу Дика Уилкинса скользнула тень тревоги. – В селе никого не осталось. И потом… У меня были для этого основания. Я должен был узнать…
– Что?!
– Я подозревал, что те путники, что останавливались в «Зелёном шуте», были мои друзья.
– Твои друзья? – переспросил Хеледир. – Из твоего мира?

Ричард кивнул.

– Напрасно надеялся, – в голосе его прозвучала горечь разочарования. – Это были другие люди.

По листве зашуршал мелкий дождик; потянуло сыростью. Дик зябко закутался в мантию.

– Фургон у ворот постоялого двора я увидел издали, – продолжил он. – Кольнуло любопытство. Подкравшись поближе, насколько возможно, я увидел их, услышал девичий смех, такой знакомый… Тот парень…
– Твой друг? Оливер?

Дик грустно покачал головой.

– Какой-то музыкант: у него за спиной была арфа. Сам не понимаю, – пожал он плечами, – как я мог принять того рыжего парня за Оливера…

Хеледир приобнял друга за плечи.

– Неудивительно, что он занимает твои мысли. Ты винишь себя в его потере, – заметил он. – Наверняка вы со Светлым Воином давние друзья.
– Давние… – вздохнув, тихим эхом откликнулся Ричард. – Не в одной жизни. Кажется, столетия минули, впрочем… так оно и есть. В первый раз судьба свела нас, когда мы были детьми. Наверное, я был его единственным другом.
– Почему?

Ричард поёрзал, меняя положение, поскрёб отросшую бороду.

– Одни презирали его, – он прищурился и поглядел в тёмную дождливую даль, – другие боялись. Особенно те, кто старался намеренно причинить ему зло. Нолли часто доставалось, думаю потому, что он был не такой, как все…

Хеледир кивнул — рассказ Ричарда Уилкинса подтверждал его догадку, превращая в уверенность.

– Ты сказал, Хел, что мои мысли заняты Оливером… – Дик взглянул на эльфа. – Разве можно забыть того, кто приходил на выручку в трудный час, хотя самому несладко приходилось?! Кто мне как брат… – закончил он едва слышно, уткнувшись лбом в согнутые колени.

Дождь монотонно шумел в тишине промозглой ночи…

– Дик… – проговорил Хеледир нерешительно, – рассказывал ли Оливер о своей матери?
– Да, – Ричард медленно поднял голову. – Он знал о ней только то, что пришла она в его родной город издалека, и умерла, лишь дав ему жизнь. Нолли говорил, он счастливее меня — его душа не хранила воспоминаний о близких, даривших ему свою любовь и заботу, но безвременно ушедших. Была только смутная тоска о ком-то, кто теперь на Небесах… Порой мать навещала его в снах; он видел её подле себя, юную и прекрасную, она пела ему чарующие песни, и умиротворение снисходило на него. Вот только он не мог запомнить её лицо…
– Жаль… – Хеледир вздохнул. – Значит, так было лучше, если Венценосная Дева скрыла от своего сына свой лик…
– Её… сына?!! – вскинувшись, Дик изумлённо уставился на друга.
– Знаешь, почему я не сломился? Весть о том, что Воин-Эльф, о котором сложена легенда, жив, подарила мне надежду. Светлый Воин — её сын.

Порыв холодного ветра всколыхнул ветви деревьев, осыпал каплями усталых путников. Хеледир накинул на голову капюшон.

– Много сотен вёсен минуло с тех пор… Венценосная Дева была одной из первых, кто отдал жизнь за нашу свободу и мир в схватке с Магами. Храбро защищались эльфы. Мой народ свято хранит в памяти песни, сложенные о них. И многие верят: придёт Светлый Воин и победит Великого Эала.
– Великий Эала… тихо проговорил Ричард, вслушиваясь в звучание. – Великий Дух… Больше похоже на титул. Но ведь у него есть имя!
– Есть.

С минуту Хеледир глядел вдаль. Затем повернул голову и вгляделся в измождённое лицо своего спутника.

– Ты знаешь что-нибудь о Майарах?
– Майары… – повторил Ричард. – О да, когда-то в детстве я читал о них.
– Догадывался я, что ты не прост, – сказал Хеледир, кивнув. – Значит, тебе известна история о Властелине Колец.
– Он погиб.
– Нет. Разрушились лишь его физическое тело, а точнее — та форма, которую он избрал для себя. Но, став тенью, он смог вернуться к поверженному Властителю Тьмы. Присягнул на преданность, пообещав помочь вернуться, если тот поделится своими знаниями и силой.
Заветам учителя верный ученик следовал… до определённого времени. Пока не понял сути: главное знание наставник никогда ему не передаст. Тёмный Властелин попросту дожидался своего часа — когда можно будет воспрять за счёт энергии души последователя, полученной после его гибели, разорвать сковывающие его цепи и завладеть этим миром.
Ученик оказался куда умнее, чем предполагал учитель, сам олицетворяющий абсолютное зло. Он научился добывать энергию душ, высасывать её, словно вампир. И великий наставник стал первой жертвой того, кто возродился как Великий Эала. Ибо физическое тело Саурону так и не удалось вернуть.

Новый порыв ветра пробрал до костей. Дрожа от озноба, Ричард поплотнее завернулся в рваную мантию, пытаясь сберечь остатки тепла.

– Он просто явился, – тихий голос Хеледира, казалось, проникал в самое подсознание, рождая живые образы. – «Возник будто из ниоткуда», говорили многие наивные легковеры, а ещё проповедники «нужной религии». Посреди моря вырос сотворённый его магией непреступный чертог — окружённый ядовитым туманом, осквернивший священные воды. Сколько жизней отчаянных смельчаков кануло на дно подёрнутой Поющей Дымкой Обители Плачущих!

Хеледир мрачно усмехнулся. И, тяжело вздохнув, нахмурился.

– Это было началом пути в Бездну, – серые глаза эльфа сверкнули. – Возможно, об этом записано в Летописях, существование которых относят к разделу легенд — так же, как и самих летописцев. Но, знаешь ли, дружище Дик, всем необходимо во что-то верить. Иногда — из соображений удобства.

Ричард согласно кивнул. Вера — та соломинка, за который хватаются, и чем хуже живётся, тем сильнее цепляются. И насколько проще бывает закрыть глаза, чтобы не видеть, насколько эта соломинка прогнила!

– Давно это случилось? – спросил он.
– Давно. Почти три столетия назад. То время принято именовать Началом Нового Пути. Пути Страха и Сна.

Дождь прекратился. Тучи поредели настолько. Чтобы пропустить через себя скудную толику лунного света. По небу пронеслась стая чёрных птиц, бесшумных, словно тени. По спине Ричарда пробежали мурашки, в сердце закралась оторопь; ему невольно подумалось, что птицы чем-то похожи на земных воронов, несущих на крыльях Тьму… Он искоса взглянул на Хеледира: красивое лицо эльфа было печально, взгляд отсутствовал.

– А как же слуги Великого? – спросил Дик, дотрагиваясь до руки спутника. – Они, наверняка, имеют к нему доступ?
– А зачем? – усмехнулся тот. – Чтобы контролировать своих псов, или повелевать ими, Эала достаточно заглянуть в какое-нибудь из зеркал в его зале.
– Таймени рассказал, что видел его.
– Кого?! – вскинувшись, Хелендил непонимающе взглянул на друга.
– Последнего дракона. Зеленоволосого юношу с золотыми глазами. Он был одним из пассажиров фургона, что он чинил. – Ричард улыбнулся. – «Время близится!» – так он сказал.
– Время близится! – повторил Хеледир.

Вынув из-за пазухи деревянную флейту, эльф поднёс её к губам и беззвучно дунул в маленькое отверстие на мундштуке, согревая инструмент своим дыханием. И заиграл. Тихая нежная, лёгкая как дуновение ветра мелодия вознеслась в ночь…